ТО ЧТО СКРЫВАЕТ СУПЕРСЕЛЛ...

Не очень удачный денёк ждал маленького, беззащитного, больного Джина. Угораздило же его оказаться совершенно одному около входа в единственный в городе бар. Он, как всегда, что-то невнятно бормотал, при этом хаотично размахивая руками. Его убогая походка ещё издалека заявляла о некой особенности. И что теперь? Он брошен. Обижен жизнью. Ему холодно и он хочет есть. Несмотря на это, тупая неосознанная улыбка не сходила с его лица. Дурацкие бесконтрольные смешки уже тесно ассоциировались с его крупной неуместной фигурой. Из-за них свисающий живот мужчины постоянно находился в движении, как желе на стиральной машине. Бесконечно вздымаясь то вверх то вниз, покрывался волнами. Джин как-то странно мялся около двери, передвигаясь маленькими шажками из стороны в сторону. Из-за всех этих телодвижений широкие штанишки стали падать, пока совсем не оказались на верхушке его бархатных тяг. Но Джин продолжал красться на своих подкрадулях, пока в моменте в его голове не зазвучал голос Гитлера: «Hande hoch!» Что для великовозрастного аутиста звучало поистине иначе. — Штанов нет — время писять! — hochотал Джин, подняв толстенькие ручонки перпендикулярно струе, выходящей под прямым углом из-под…откуда? Из-под пуза ничего не видно. В этот момент огромные берцы сотрясли землю, струя подскочила. В каждой желтой капельке отразился характерный раскосый взгляд черных как ноздря негра глаз. — お前はもう死んでいる (ты скоро сдохнешь)…Иначе сказать пошли с нами пить пиво… — Биби схватила недоразумение за руку, свернув ее так, что ссанина устремилась вверх, а пузо — стать пивным. Подкосившиеся кривые ножки, словно в балете, подпрыгивая, закрестовали за будущей зечкой. Желтая дорожка оставляла нолики на асфальте, заваленном окурками (Симка рыдала, Нолики выигрывали). Ещё издалека от бара пасло дешманским пивом, на запах примерно как Джин, так что это место поглотило его, он растворился в потрясающих парах ссанья. Этот дурманящий аромат уже десятки лет заставлял здоровых людей обходить это место за 1хbet км в час. Но, к сожалению, оно оставалось единственным пристанищем неуПОКОенных трезвых душ. Больные люди любили здесь…ненавидели и пили, плакали, смеялись и умирали ежечастно. Только войдя в зал, от звуков битых кружек с кислотной гравировкой, от криков ЭЭЭЭЭЛььЬЬЬ ПрИИммООооо и скрипучего голоса не очень качественной, избитой проститутки, можно было не только остановиться на пороге, но еще и развернуться и уйти. Но Биби, шагая непоколебимой, четенькой походкой, продолжала тащить фиолетового мутанта-недоростка в глубь бара. К тому моменту можно было сказать лишь одно — его невероятная струйка оказалась куда более проницательней хозяина и еще на пороге свернулась, последней раз отблескивая жизнью. Латексные бедра конченной азиатки качнулись рядом со столом накаченной бухлом компании. — やれやれだぜ(Ну и ну)… В ответ послышалось пьяное карканье: — Баранки гну… Это че за хуйня? нАхуя хуй? — Ворон, с непонятной для себя мультяшной птичьей улыбкой, гогоча по-гигачадовки толсто намекнул на толстого, чей причиндал не было видно из-под пуза. Но у Ворона было орлиное зрение. Заебись даже. — Пошла нахуй, узкоглазая. Ты че со стройки съебалась с моим хлебом? — Джеки встала со стула, кинув в девчонку кружку. Благо пьяный взор ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ обманчив, Бог спас желтую. Нога шахтерши ударилась об стол, страшный грохот разнесся по бару, как динамит взорванный на каменоломне. — Я НЕ ОТДАМ СВОЙ ХЛЕБ ЫЫЭВЫЭАЭЖВАЭЖЭЫЖВ! 3541!»!; №» — Измазанная углем и заправленная алкоголем женщина-бульдозер схватила любительницу баблкама за патлы и начала херачить об стол. Единственное, что отличало Биби от хоккеистов в этот момент это наличие жвачки, а в следствии и наличие зубов. Джин истерически заржал, снова приводя в движение бесконечный двигатель его пупка, из-под которого начал виднеться хуек. После того, как щека китаезы стала напоминать хлебный мякиш, Джеки нажала на тормоз: — うん、いいわよ(А, ну, ладно (скажет женщина))…Харе (скажет девочка) — На такую команду хлеборезка могла бы снова прийти в действие, если бы Ворон из интереса не схватился бы за рычаг разжиженного увальня. Джин, в свою очередь, из-за таких действий, взмахнув культяпкой, нечаянно наотмашь пизданул Джеки, ударив ее виском об угол стола. Когда буйная женщина больше не была помехой, бухая птица, сжав отросток, прокукарекала: — А все-таки нахуя хуй? — 宜しく(прошу любить и жаловать, прост.)…Фуфел, которого мы сегодня доведем до синьки ради угара. Оказывается не только за этим столом обсуждали сжатый в тисках ствол. - Ну вот-вот, посмотрите, опять блядь! - свистяще-обиженно прощелкал крокодильчик, возмущенно вскинув руками. - Ты прав, амиго!!!! Зачем нам вообще здесь амига??? - вкикнул намасленный недонига, - по-братски сели посидеть, а тут ты, кайфоломщик. - Правильно подмечено, мужики, братву на сиски не меняют! - буркунул из-под маски Бо. - Всё лицо намалевано, даже сисек нет! Такое и в свет не выведешь, - накатил сверху Деррил. - Уротка! - звякнула Пэнни. - Да красивая она...... че вы, пацаны... - невнятно замямлил одноглазый стрелок, когда хватка бережливой женской ручки под столом усилилась, пережимая маслоток. Лицевое железо Рико поржавело непонятным цветом. Цветом коралловой помады Пайпер. Лицо женщины без особых синонимов распирало от улыбки, натяжение румяных щек было сравнимо с натяжением нервных проводов ее самца. Как слоенная самса эмоции наслаивались друг на друга, а начинкой служил резиновый екарный бабай в жопе Рико. Друзья осуждали его, но, глубоко в толстой трубе, он понимал как сильно ему нравится его королева. - Уууу, нигга, не гони, - чернокожий бумбоксер прикрыл лицо рукой, разочарованно забитбоксив. Их было девять(9). Девять стволов, девять неразлучных про-геймеров. Однако однажды один из них решил пойти по кривой дорожке, его снайпнули в полете. Юбка в момент окутала всю его жизнь, а каблук пригвоздил судьбу прямо к подолу. В итоге на мираже не появлялся он уже. Восемь(8). Даже Тара не могла предугадать, что это было начало конца. Почти. Ряды начали редеть, люди продолжили таинственно исчезать. Cowboiiii променял свободу на ранчо, выбрал семью вместо семьи. Семь(7). Был пацан и нет пацана, в его трубах мет, а не CS-ка. Его черные очки стали скрывать красные глаза, но не от недосыпа, как раньше. Кончилась эра игр, началась эра валенок. Скоростная бабища сразила трансформера наповал, кчау. Шесть(6). Их осталось только шесть... Шесть пацанов про-геймеров. Внимание анекдот: Заходит после этого всего перечисленного сумбура генерал Гавс в бар и говорит: — По приказу генерала Гавса! Налить мне виски с колой.