***
Азирафаэль держал в ладонях драгоценный камень, сияющий ярким синим светом. К нему подошёл Гавриил и, положив руку на плечо, сказал: — Каждый раз вижу души, и каждый раз они прекрасны. Ангел тепло улыбнулся, бережно перекатывая камень в ладонях. — Она создала их просто чудесными. А как будут звать эту душу? Гавриил задумался. — По-моему, его родители дадут ему имя Рафаэль. — Какое чудесное имя, — не переставал улыбаться ангел. — Ты должен защищать его, Азирафаэль, защищать, но не вмешиваться, — архангел повторил последние слова особенно чётко. Ангел серьёзно кивнул и снова посмотрел на камень, Гавриил улыбнулся и ушёл.***
Рафаэль родился в семье аптекаря. Родители были несказанно рады появлению малыша. Его окружали любовью и заботой, оберегали от злых глаз и старались изо всех сил, чтобы их сын рос счастливым. Азирафаэль настолько привязался к своему подопечному, что тоже делал всё, чтобы его жизнь была лучше. Он отгонял от семьи несчастья, благословлял удачей и сам не заметил, как начал испытывать нечто большее, чем просто привязанность. Рафаэль вырос красивым юношей: вьющиеся медно-рыжие волосы, изумрудные глаза, веснушки по всему телу, а внешнюю привлекательность подкреплял ещё и ясный ум. Однако был в нём изъян, который иногда играл с ним злую шутку. Юноша был очень колким на язык, он никогда не боялся постоять за себя и ввязаться в неприятности. Ему часто говорили, что однажды эта особенность подставит его под удар, но Рафаэль никогда не воспринимал это всерьёз, ведь он был любимчиком удачи.***
Одним тёплым весенним утром в дом к его семье пришли стражники. Они показали отцу какие-то бумаги. Тот, читая их, бледнел на глазах. Рафаэль наблюдал за происходящим из проёма лестницы второго этажа. Мать, стоявшая за спиной мужа, начала возмущаться, и до юноши донеслись обрывки фраз: «Это очень большая сумма! Мы не сможем отдать всё так скоро!» Когда стражники ушли, родители с бумагами перебрались на кухню в глубокой задумчивости: они явно были сильно огорчены. Рафаэль тихонько зашёл к ним. — Мам, пап, что происходит? — неуверенно спросил он. Отец поднял на него опустошённый взгляд и натянул фальшивую улыбку. — Всё хорошо, сынок, не переживай. Юноша не поверил этим словам, однако не решился расспрашивать отца дальше. Приподняв уголки губ в точно такой же, как у родителя, улыбке, он вышел за дверь, поднялся по лестнице и, зайдя в свою комнату, взял со стола сумку со стеклянными колбочками, надел её на плечо и направился к выходу из дома. Оказавшись на улице, Рафаэль вдохнул полной грудью и взял путь в лавку травника. Нужно было купить несколько растений для лекарств. Он проходил мимо площади, на которой стоял глашатай и громко зачитывал последние новости: «Вильгельм Карл Ристори, верховный епископ церкви святого Иоанна, постановил: медицина облагается налогом свыше двух тысяч монет. Все те, кто не уплатит налог до конца месяца, будут лишены права врачевать». Услышав это, Рафаэль невольно замер и остался стоять так ещё какое-то время, не веря своим ушам. «Свыше двух тысяч монет? Это же заработок отца за год!» Он понял, почему родители так расстроились. Таких денег им не собрать до конца месяца, как бы они ни старались. Он шёпотом проклял церковников и бросил взгляд на собор. Шпили этого внушительного здания пронзали небо, словно клинки. Серые тучи начали сгущаться над площадью, ласточки, кружившие высоко в небе, опустились к земле, знаменуя приближение дождя. Рафаэль быстрым шагом засеменил к лавке, не горя желанием угодить под ливень.***
Азирафаэль чувствовал некое беспокойство, и от этого ему было тревожно. Он ходил взад и вперёд по кромке неба, то и дело поглядывая на землю. Гавриил, заметив волнение брата, приблизился к нему. — Азирафаэль, что-то случилось? — Я не знаю, — ангел развёл руками. — Я чувствую приближающуюся опасность, и мне неспокойно. Внутри Гавриила что-то оборвалось. В тот момент архангел вдруг прекрасно осознал, к чему Она готовит его брата. Он усилием воли взял под контроль бурю эмоций и, надев маску спокойствия, положил руку на плечо ангела. Тот вздрогнул от неожиданности и перестал метаться. — Всё будет хорошо, главное — не натвори глупостей. Эти слова отпечатались в сознании Азирафаэля. — Гавриил, ты что-то знаешь? — он снял руку со своего плеча. — Я прав, верно? Ответом была тишина, но она была громче любых слов. Архангел лишь вздохнул, отворачиваясь и уходя. В нём боролись два чувства: с одной стороны, он хотел всё рассказать брату, предупредить и защитить, а с другой — он не мог пойти против ЕЁ воли. Азирафаэль смотрел в спину уходящего и думал, что именно ему не стали раскрывать. Прокрутив в голове все возможные варианты, ангел выбрал всего один, и от него его пробила мелкая дрожь. Он не готов.***
Рафаэль стоял возле собора, как и десятки других горожан, что пришли послушать проповедь. Массивные двери с тяжёлым скрипом открылись, и на балкон вышел епископ. Старый мужчина, облачённый в церковные убранства, надменным взглядом обвёл собравшуюся толпу. Он поднял руку, приветствуя горожан, после чего начал свою речь: — Дорогие жители, сегодня в ночной молитве мне явился сам Бог, — старик поднял две руки к небу. — Он поведал о дьяволе, что хочет разрушить привычный уклад жизни. Дьявол явится в образе людей, что не хотят восхвалять Господа нашего, а именно врачеватели и медики, которые не находятся под покровительством церкви… Рафаэль слушал его речь и всё больше понимал, что это очень плохой и вымышленный повод для этого нечеловеческого побора. Он не любил церковь и не любил священников, что, прикрываясь маской святости, упивались властью и деньгами в то время, как простые люди вынуждены были выживать. Чем больше Рафаэль думал об этом, тем сильнее ему хотелось стереть эту горделивую улыбку с лица епископа. Юноша аккуратно стал пробираться сквозь толпу к стенам собора. Подойдя так, чтобы находиться почти лицом к балкону, он сунул руку в сумку. В следующий миг в лицо старика полетел спелый помидор, ударился о него и забрызгал своим соком дорогие одежды. Пока епископ шокированно пятился от каменных перил, стирая со рта, носа и щёк красную мякоть, до его ушей донёсся звонкий голос: — Подавись, Ристори! — кричал Рафаэль. Стражники, что стояли возле дверей собора, быстро направились в сторону парня, тот в свою очередь рванул в толпу, надеясь смешаться с другими горожанами, но люди не позволили ему убежать, схватившись за его сумку и ткань одежды. В конце концов, стража настигла юного аптекаря и, заломив ему руки за спину, повела к балкону. — Ваша светлость, мы поймали мальчишку! — оповестил один из стражников, небрежно пихая Рафаэля вперёд. Юноша споткнулся о камень и упал на колени, затем подняв голову вверх. На него смотрели безумные глаза епископа. Рафаэль надменно улыбнулся, после чего плюнул на ступени собора, чем привёл старика в ещё более бешеное состояние. — Богохульник! Антихрист! Еретик! — визжал епископ, почти перевесившись через каменные перила. — Я тебя уничтожу, сожгу! «Сожгу. Какая замечательная идея», — наверняка так подумал он, ведь именно после этих слов внезапно хищно улыбнулся, выпрямился и громко сказал с таким важным видом, будто это не он устроил красочную истерику секундой ранее: — Бог не простит такого святотатства! — а точнее епископ не простит, но прихожанам знать не обязательно. — Сжечь еретика. Услышав эти слова, Рафаэль побледнел. Он не мог ожидать такого поворота… Стража взяла его под руки и силком потащила к клетке, что стояла на площади. Обычно в ней находились те, кто провинились перед Богом и в качестве наказания были вынуждены сидеть там несколько суток. Юношу больно швырнули в неё и заперли. — Подготовьте костёр! — скомандовал епископ. И люди покорно начали подготовку к казни, пока где-то высоко в небе один ангел смотрел за происходящим, не веря собственным глазам.