Свет луны на твоих запястьях

Иногда слова не нужны вообще, порой они просто излишни и даже вредны. Улыбка, молчание, рукопожатие, объятие — вот что очень часто помогает.

Йеджи смотрит в экран телефона, который уж слишком ярко светит в глаза, но убавлять яркость лень, поэтому она продолжает играть в никогда ненадоедающую игру, дожидаясь ночи, чтобы снова навестить свою Рюджин. Она все думает о том, как здорово и спокойно ей было вчера. Как долго они с Рюджин разговаривали о всяком. И о том, как она уснула на коленях Йеджи, будто котенок. Улыбка сама по себе появляется на лице, но тут же пропадает, когда голову прошибает ужасная боль. Все тело начинает гореть изнутри. Йеджи будто пробивает током. Она скрючивается на кровати, дышит рвано и хрипло. Горло начинает жечь от сухости и каждый вдох приносит боль. Йеджи не может дышать и двигаться. Тело будто сковало цепями. А горло протыкают тысячи раскаленных игл. Через время боль отступает и она сразу берет в руки телефон, открывая чат с Ксавьером. yeji: ксавьер, это нормально, что я сейчас чуть не умерла? хavier_lee: в каком смысле? yeji: ну, я только что испытала жуткую боль по всему телу хavier_lee: это из-за луны yeji: ну это я поняла, мне интересно, нормальна ли такая реакция? хavier_lee: вполне, если считать то, что ты не ела довольно долгое время yeji: я ела вчера хavier_lee: что? как? где? yeji: в общем я познакомилась с девушкой и она, как бы сказать, разрешила выпить её кровь но я попила совсем немного, так что, не знаю, считается ли это за «почти» хavier_lee: черт, йеджи, ты с ума сошла? прямо перед красной луной с человеком познакомиться и она знает, что ты вампир yeji: да, но все в порядке, правда мы договорились, что во время красной луны она будет моим донором. хavier_lee: боже, а если ты убьешь её? что если твой голод не остановиться даже после луны? yeji: ксавьер, даю тебе слово хван, все будет нормально хavier_lee: очень на это надеюсь в случае чего сразу же пиши, а лучше звони, а ещё лучше приходи сама yeji: ладно, босс, вас поняла спасибо, что ответил и спасибо, что беспокоишься хavier_lee: это моя работа, в конце концов Йеджи откладывает телефон на живот, залипая в потолок. В ушах гудит. Глаза режет. Йеджи хочет спать впервые за долгое время. Она закрывает глаза и проваливается в глубокий сон. Во сне происходит что-то странное. Все окрашено в кроваво-красный цвет. Повсюду кровь и неподалеку гора трупов. У всех них перерезано горло и кровь медленно стекает по телам вниз, образуя большую кровавую лужу. На самой вершине этой горы лежит Рюджин, что тоже истекает кровью. На её лице застыла гримаса ужаса. Йеджи опускает взгляд на свою одежду и руки и замечает, что вся перепачкана кровью. Ее руки в крови, а на пальцах те самые кольца, которые и послужили орудием геноцида. Она снова поднимает глаза на труп Рюджин и замечает, что ее взгляд направлен прямо на Йеджи. Такой испуганный, полный страха. Йеджи просыпается. Больше она явно не захочет лечь спать. Даже просто закрыть глаза теперь страшно. *** Рюджин снова откатывает демо-версию своей программы. Движения пока только пробные, но она старается выложиться на максимум. Тренер молча следит за ней и за тем, какими стали её движения. Сегодня она едет намного мягче и плавнее, чем вчера. А у Рюджин бабочки в животе. Она ездит, а в голове только образ Йеджи. И воспоминания о том, как она плакала на её коленях. Задумавшись, она чуть не врезается в борт. Помотав головой, приводит мысли и движения в порядок. Снова делает тулуп, а за ним и лутц. Удачно. Она улыбается и смотрит на тренера, который показывает большой палец вверх. Подъезжает к борту, продолжая смотреть на тренера. — Ну, как вам? Тренер улыбается. — Ты стала ездить намного лучше. Что-то произошло за ночь? — М, нет, я так не думаю, — а сама вспоминает глаза Йеджи, смотрящие прямо в её, — Можно домой? — Да, ты сегодня очень хорошо поработала. Не хочешь взять выходной? Отдохнуть денёк? — Если можно, то я с удовольствием. Рюджин заходит на трибуну и сразу садится на скамейку, снимая коньки. *** С хорошим настроением идёт домой, но когда закрывает за собой дверь, на неё будто обрушивается весь негатив скопившийся в этом доме. Отец сидит в зале перед телевизором, мама хлопочет на кухне, Вумина нигде не видно, значит он в своей комнате, занимается. Рюджин как обычно снимает обувь и уже собирается подняться к себе, но отец останавливает ее своим басистым голосом, от которого на коже выступают мурашки и тело замирает от страха. — Как тренировка? — он спрашивает, не поворачиваясь. — Хорошо. Тренер похвалил сегодня. И я смогла сделать лутц, — Рюджин ждёт, что её похвалит и отец, ведь она надеется, что не зря тратит свое свободное время на тренировки. — Нужно стараться, чтобы тренер хвалил всегда, а не только в какой-то определенный день, — отец наконец поворачивается и смотрит сквозь прозрачные линзы больших очков, — Ты услышала меня? — Да, отец, — она опускает голову вниз, крепко сжимая лямки мешка с коньками. Ее разрывает на части. Такое отношение отца к ней раздражает. Почему кому-то достается любовь просто за то, что он умный, а ей не достается ничего, даже самой крошки этой любви, хотя она почти каждый день приходит убитая настолько, что даже будучи голодной, нет сил спуститься и поесть. — Отец, знаешь, я… всегда хотела получить твою любовь. Ты знаешь какого это? Это все равно, что быть собакой. Она целый день ждёт хозяина. И если хозяин не появляется, она чувствует беспокойство и закатывает истерики, чтобы каким-то образом привлечь внимание, будучи милой и все такое. Всякий раз, когда я смотрю на собаку, я чувствую раздражение. Она так старается получить любовь, и, я как она. Я делаю все возможное, чтобы получить твою любовь, всю свою жизнь, с самого детства. Я и на лёд ступила, чтобы почувствовать твою любовь. — И зачем ты мне все это говоришь? Я бы любил тебя, будь ты способной, как Вумин. Но ты не годишься ни на что. Даже этот лёд. Он не делает тебя особенной. Ты просто никчемная. Рюджин поднимает на него влажные глаза. Но он даже не смотрит, снова уткнулся в экран телевизора взглядом. Она убегает к себе в комнату и захлопывает дверь. Слезы стекают по щекам, и Рюджин захлёбывается в собственных тихих всхлипах. Кидает мешок с коньками в угол и оседает возле двери. Утыкается лицом в колени и жмуриться до ярких пятен в глазах. Она кричит в себя. Даже сейчас не может нормально разреветься. Она слышит знакомый звук за окном. Поднимает заплаканное лицо и видит Йеджи, которая наконец пришла к ней. Йеджи смотрит на неё и тут же оказывается рядом, мягко обнимая холодными руками, позволяя плакать, капать слезами на её светлую толстовку и сжимать мягкую ткань на спине, прижимаясь ближе. Позволяет всхлипывать в изгиб холодной шеи, вдыхая запах цветочных духов. — Что случилось, моя принцесса? Рюджин не отвечает, продолжая плакать, и хватать ртом воздух, будто рыбка. Её щеки горячие и она прижимается этим жаром к холодной коже Йеджи. Йеджи обнимает, и чувствует тепло, когда Рюджин вот так близко. Через время Рюджин перестает плакать, только продолжает всхлипывать. Она слабо толкает Йеджи в плечи и та отодвигается, продолжая смотреть на заплаканное лицо. Они молчат ещё несколько минут, пока Рюджин окончательно не успокаивается и не начинает говорить. — Мой отец полный урод. — Он что-то сказал тебе? Рюджин поднимает на неё темные кофейные глаза, в которых видны только злость и саморазочарование. Она слабо кивает, и на её глаза снова наворачиваются слезы. Йеджи берет её за руку, мягко водя большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. — Не слушай его. Не важно, что он скажет тебе. Важно лишь то, что ты сама о себе думаешь. Она мягко целует горячую ладонь холодными губами, исцеловывая каждый дюйм её маленькой ладошки. Рюджин снова просит обнять её, тихо подаваясь вперёд, пытаясь унять свое быстро бьющееся сердце, а Йеджи быстро реагирует, чтобы помочь. Они просидели так ещё очень долго. Йеджи крепко обнимала, а Рюджин чувствовала себя нужной. Хотя бы раз в жизни. Стук в дверь нарушил их спокойствие. — Нуна? — послышалось с обратной стороны двери. — Это Вумин, — тихо шепчет Рюджин и встаёт с пола, — Можешь спрятаться ненадолго? Йеджи молча кивает и помогает встать. Шустро выбирается в окно и залезает на крышу. — Нуна, войти можно? — Да, — Рюджин садится на кровать, как ни в чем не бывало, вытерев щеки досуха. Он тихо открывает дверь и заходит в темную комнату. — Как дела? — Нормально, как твои? — Я слышал, как ты ругалась с отцом. Прости. Рюджин хлопает по кровати рядом с собой, чтобы брат сел рядом. Вумин медленно подходит и присаживается на самый край. Она приобнимает его за плечи, гладит по предплечью и не подаёт виду, что грустит. — Тебе не за что извиняться, глупый. В конце концов это не ты назвал меня никчемной. — Знаешь, я всегда буду на твоей стороне. Что бы отец не говорил, как бы он тебя не называл, я всегда буду рядом, чтобы помочь. — Спасибо, братец, — она целует Вумина в макушку и крепче сжимает в объятиях, — Уже поздно, тебе пора лечь спать. — Тебе тоже, — он смотрит на неё, замечая заплаканные глаза, но ничего не говорит, лишь бы она снова не плакала. — У меня завтра выходной, так что посижу ещё немного, позанимаюсь. — Постой, ты начала пользоваться новыми духами? Вумин принюхивается и чувствует запах на воротнике ее кофты. — Да, определенно, раньше я его не чувствовал. — А, это, я виделась с Черён, она пользуется. Вумин прищуривается, и Рюджин начинает нервничать, думая, что он понял, что она соврала. — Ну ладно, сладких снов, нуна, — он встаёт с кровати и уходит из комнаты. — Ага. Рюджин напряжённо выдыхает и поворачивается к окну. — Йеджи, ты тут ещё? Выглядывает в окно и видит Йеджи, что сидит с закрытыми глазами, наслаждаясь осенней прохладой. Когда открывает глаза, Рюджин замечает, что янтарные радужки снова стали алыми и закатывает рукав кофты. Йеджи видит это и спускается обратно. Садится на кровати рядом и стягивает рукав вниз. — Я не всегда прихожу к тебе, чтобы пить кровь, принцесса. Я люблю твою компанию, поэтому я здесь каждую ночь. Ты интересная и я хочу узнать тебя лучше, а не только питаться твоей кровью. Рюджин опешила от этих слов. Обычно ей говорят, что она красивая и веселая, поэтому люди любят тусоваться с ней. Она берёт Йеджи за руку и тянет на себя, снова крепко обнимая. — Спасибо. — Тебе не за что благодарить меня. Я ничего не сделала и не сказала. — В этом и дело, — Рюджин отстраняется, опуская взгляд, — Ты ничего не делаешь, но я все равно чувствую себя намного лучше, когда ты рядом. Йеджи целует её в лоб, и Рюджин тут же тает в её руках. Но Йеджи снова пробивает жуткая боль, такая же как и днём. Она падает на кровать, сжимаясь в плечах. Рюджин смотрит на неё, и не находит лучшего решения, чем снова сделать порез на руке. И когда она уже тянется до тумбочки возле кровати, чтобы взять кольцо, Йеджи хватает её за запястье и тянет на себя. Рюджин ложится рядом, и смотрит на то, как Йеджи корчится от боли. Она не знает, что может сделать, чтобы её Йеджи не страдала. Рюджин просто крепко обнимает её, прижимая к себе. Через минуту Йеджи становится легче и она начинает дышать ровно. Рюджин гладит её по спине. Её руки дрожат, но она не подаёт виду, что волнуется. — Со мной все в порядке, Рюджин, это из-за луны. Не стоит беспокоиться. Рюджин выравнивает дыхание и выпускает Йеджи из крепких объятий. — Но я хочу есть, так что, если ты разрешишь, я бы хотела немного. Рюджин кивает и снова закатывает рукава кофты, поднося руку ближе. Йеджи надевает на палец оставшееся кольцо и делает глубокую царапину на запястье там, куда падает белый свет луны. Она немного корчится от мимолётной боли, но боль сразу отступает, когда Йеджи слизывает стекшие вниз красные капли и касается холодными губами пореза. Кровь Рюджин самая вкусная, которую когда-либо пробовала Йеджи. Ни одна кровь не сравнится с её кровью. — Йеджи, сколько тебе лет? Рюджин спрашивает это так внезапно, что Йеджи закашливается. Она зализывает порез за руке, а после слизывает с губ остатки крови. — Мне 119. — Подожди, ты такая старая? Йеджи сразу смотрит на неё обиженно и слегка толкает в плечо. — Вообще-то для вампира я очень молодая. Моему старшему брату почти 123. А матери около 307. Отцу и того больше, я даже не знаю сколько именно. — То есть для меня ты онни? Йеджи смущается, потому что до этого никто не называл ее как-то, кроме как «Йеджи» и «Исчадие ада» давным давно. — Чисто теоретически, да. Но если ты хочешь, можешь называть меня по имени. — Хочу называть тебя «онни». Йеджи очень хочет быть для Рюджин кем-то больше. Но для Рюджин она просто странная девочка, которая приходит к ней посреди ночи, чтобы попить кровь и поговорить о насущном. — Хорошо, называй, как хочешь. Рюджин переводит взгляд на окно, задумавшись о чем-то своем. Йеджи смотрит на её лицо, которое отражает лунный свет. И она хочет целовать и целовать эти медовые щеки, эти пухлые губы, каждый сантиметр ее горячего тела. Но не может. Потому что это, как минимум, неуважительно по отношению к Рюджин. Для Йеджи она самый светлый человек, которого она когда-либо встречала, а за всю жизнь она повстречала не мало людей, которые хотели её убить и стать с ней друзьями, но Йеджи всегда понимала, что добром это не кончится. Потому что Йеджи вампир. Она никогда не водила дружбу с человеком. Люди не живут также долго, как вампиры. Йеджи боится терять. Что бы это ни было. И она боится потерять Рюджин. — Раз у тебя завтра выходной, хочешь погулять? — Йеджи первая затевает разговор, лишь бы не находиться в этой давящей на голову тишине, и не оставаться со своими мыслями, которые то и дело норовят взорвать голову своим количеством. Рюджин поворачивается к ней, трогая пальцами место недавнего пореза. — Разве для вампиров не опасен солнечный свет? Йеджи мотает головой. — У нас только кожа блестит, а в целом, для нас это безвредно. Рюджин улыбается и снова отворачивается к окну, смотря на уходящую луну. — Тогда хочу. Могу задать вопрос? Йеджи кивает, продолжая смотреть на Рюджин, которая не перестает гладить запястье. — Ты когда-нибудь, за все 119 лет, влюблялась? Она поворачивается, смотря прямо в алые радужки, которые показывают все эмоции. — Один раз. Она прекрасный человек, но не думаю, что когда-нибудь примет мои чувства. Но я очень боюсь потерять её. Поэтому никогда не скажу того, что обычно говорят влюбленные, ведь это может навсегда разрушить наши отношения. — Значит это случилось не так давно? Йеджи кивает. — И кто этот человек? Расскажи мне. Я сохраню это в тайне. «Ты» — Не могу сказать. Хотелось бы, но не могу. Рюджин смотрит ещё с пару секунд, а потом откидывается на кровать. Ее волосы распластываются по подушке и она закрывает глаза. — Хочешь спать? — Немного. А ты нет? — она приподнимается на локтях и смотрит на Йеджи, которая покорно сидит в её ногах. — Я вампир, принцесса, мне не нужен сон, — Йеджи улыбается и подпирает голову ладонью. Рюджин ложится обратно, смотря в потолок. — Я тоже влюблялась один раз. И это была самая болезненная влюбленность. Йеджи придвигается ближе, опираясь на стену. — Хочешь поговорить об этом? Рюджин мотает головой. Когда-нибудь расскажет. — Мои родители уходят на работу рано и не заходят ко мне в комнату перед уходом. Можешь остаться на ночь? Мне так нравится, когда ты рядом. Рюджин поворачивает голову в сторону Йеджи, смотря темными кофейными глазами в её, алые. — Конечно, принцесса. Йеджи снимает толстовку, под которой та же футболка, что и в прошлый раз, а на руках все те же шрамы. Она откладывает толстовку на край кровати и ложится рядом. Они смотрят друг другу в глаза долго долго, не решаясь что-то сказать или сделать. Рюджин подавляет зевок, а Йеджи улыбается, смотря на её милое лицо в паре десятков сантиметров от своего. — Рюджин, ты знала, что твои глаза так красиво переливаются от света луны, что кажется, будто я смотрю на бескрайнее ночное небо, в котором мириады звёзд играют прекрасную музыку и повторяют только твое имя. Рюджин мило краснеет и смущается, пряча лицо в ладонях. — Что ты несёшь? — она слегка толкает Йеджи в плечо, и та начинает улыбаться, смотря на смущенную Рюджин. Йеджи кладет холодную ладонь на горячую щеку и мягко проводит по коже большим пальцем. Она поправляет волосы, слегка упавшие на лицо и продолжает смотреть. Рюджин убирает руки, но не открывает глаза. Засыпает. Йеджи накрывает её одеялом, и подкладывает руку под свою голову. Она будет всю ночь наблюдать за Рюджин и луной, которая скоро сменится солнцем.