По велению сердца

Утренняя поездка из Лондона к родовому поместью была отвратительной затеей, спутником которой стали уныние и зной подступающего лета. Мэри явно была не в восторге. Она суматошно махала веером, с неизменным выражением недовольства на лице. Леди Мин едва помнила подробности вчерашнего вечера, но сомневалась, что произошедшего было достаточно, чтобы так беспардонно наказывать ее преждевременным возвращением домой. Она до последнего не верила, что они действительно уедут. Бывало, Юнги уже пугал ее подобным, но в это утро он оказался невероятно решительным. Поначалу она бросала на брата безмолвные взгляды, но тот упрямо их избегал. Мэри казалось, что он намеренно пытается игнорировать ее, но спустя несколько часов дороги она поняла, что тот настолько поглощен своим мыслями, что попросту не замечает ее тщетных попыток заговорить. Герцог не выглядел огорчённым, злым или рассерженным. Он будто размышлял над чем-то сложным, но волнительно-приятном. Возможно, как раз таки над силой страданий, причиненных своей несчастной сестре. Казалось, Юнги пришел в себя лишь когда на горизонте мелькнули голубые ряби озер, окружающих замок. По прибытию они молча вышли навстречу уже выстроившимся в ряд слугам. Те, явно не ожидали столь раннего возвращения лорда и леди Мин, а потому рассеяно им кланялись. Мэри в тот же миг прекратила свое горевание об упущенных возможностях Лондонского сезона, предвкушая более занимательную встречу. Ведь Сокджин наверняка уже вел мастера Джона из детской. Она бегло искала его глазами, но среди слуг дворецкого не было. В то время как маленький темноволосый мальчуган лет пяти уже бежал им навстречу. — Мастер Джон, не забывайте о манерах, — отчаянно крикнула ему в след нянюшка. Но мальчик уже запрыгнул на руки Юнги, обнимая его изо всех сил. — Дорогой, лучше слушать то, что говорит няня, — произнесла Мэри, нежно трепля его по голове, — вспомни, как Сокджин отчитывал ее, когда ты упал около пруда. Мастер Джон смущенно спрятал лицо в плече Юнги, и скомкано произнес: — Но его ведь сейчас нет, он не будет ругаться. — Он наверняка где то рядом, наблюдает и ждет, когда снова сможет наказать кого-то из-за тебя, — прошептала Мэри склонившись над мальчиком. — Нет, он ушел на ярмарку еще когда я спал, — приподняв голову произнес ребенок, — я искал его все утро, но все говорят, что мне пора привыкать к тому, что его теперь часто не будет. Юнги недоуменно повернулся к Джону. — Часто не будет? Очень интересно, — впервые подал голос герцог, проходя внутрь замка. …. Родовое поместье герцога Бекингема отнюдь не просто так считалось одним из самых впечатляющих строений юго-восточной Англии. Величественно возвышающийся над водной гладью замок, был достопримечательностью для всего графства Кент. Редкий аристократ, планируя отпуск во Франции либо на побережьях Брайтона и Истборна не удосуживался выделить несколько часов на посещение замка лорда Мина. Некоторые корпуса и приближенные территории были открыты для всех посетителей. Однако комнаты, которыми господа пользовались ежедневно, были закрыты для чужого взора. Лишь особые гости могли посетить все закоулки этого огромного объекта архитектуры. Лидс был одним из немногих поместий, где размер, количество слуг и ресурсы позволяли проводить балы, масштабы которых могли сравниться лишь с балами при королевском дворе. Возможность провести бал воспользовавшись хорошим расположением духа Юнги, было единственной причиной того, что Мэри практически безропотно приняла их скорый отъезд и впредь старалась лишний раз не тревожить брата. Но его поведение вызывало у девушки легкое беспокойство. По прибытию Юнги первым делом приказал открыть для посещения практически все комнаты, кроме их личных спален и детской. Так же, абсолютно вся корреспонденция должна была быть доставлена ему сиюминутно, даже если прибудет среди ночи. К тому же он приказал пожертвовать в местный приход определённую сумму, якобы собираясь посещать еженедельную службу. Подписывая чек для пастора, Юнги сидел в библиотеке, где Мэри и мастер Джон вели разговор, который мог только показаться непринуждённым. — Мэри, а мы пойдем в церковь? — спросил Джон, листая книгу, которую привез ему герцог из Лондона. — Как только Юнги пожертвует деньги ближайшему приходу, церковь придет к нам сама дорогой, — ответила она, глядя на ребенка. — А зачем нужна церковь? — осторожно спрашивал он. — Чтобы кто-то простил нам грехи, и мы чувствовали себя лучше до того, как нагрешим снова. — Папа нагрешил? — Очень сомневаюсь, дорогой. Наше сословие, само по себе, практически безгрешно, — немного грустно произнесла леди Мин. — Что такое наше сословие? — Богатые и родовитые люди в этой стране, — Мэри сложно было скрыть удовольствие, с которым она делилась знаниями. — Значит наши слуги могут грешить? — не унимался мальчик. — Все могут, дорогой. Просто им это не сходит с рук так же просто. — Нам нужно позвать Джина, когда церковь придет к нам. — Зачем? — внезапно оживилась Мэри. — Я слышал, как няня говорила кухарке, что он грешит с горничными. Юнги резко поднял голову и улыбнулся. Мэри изо всех сил старалась держаться безразлично, но обида будто отравляла каждый ее вздох. — Его нет уже пол дня, может няня так же слышала куда он ушел? — присоединился к разговору герцог. — Он ушел на ярмарку с камеристкой, — уверено произнес Джон. Юнги рассмеялся. — Ну что ж, обещаю, когда мы пойдём в церковь, то возьмем его с собой, вместе с камеристкой, конечно, — с напускной серьезностью произнес герцог, вставая из-за стола. — И еще тремя горничными, — добавил мальчик, сосредоточено листая книгу. Мэри закашлялась. — Это было вопросом времени, — вальяжно произнес Юнги, украдкой поглядывая на сестру. — Он не мог служить нам вечно. … Юнги с рвением олимпийского атлета часами прохаживался вокруг озера, наивно пытаясь обрести утерянное самообладание. Мысли о Чонгуке уверенно поселились в сознании герцога, и не оставляли его ни разу за последние три дня. Казалось, весь мир должен был разрушиться на глазах под тяжестью совершенного им проступка. Лорд Мин изо всех сил пытался выставить тот поцелуй, постыдной, чудовищной ошибкой, но мысль о том, что никогда в жизни он не чувствовал себя столь правильно, подло сидела на подкорке, прерывая порывы искусственного самобичевания. Герцог приготовился к шторму, хаосу последствий, публичному линчеванию. Но трехдневный штиль оказался неподъёмной ношей. Жизнь в их поместье протекала все так же спокойно и размеренно, незначительные новости из Лондона не обсуждались даже прислугой и Юнги на перипетии внутренних переживаний неосознанно решил наказать себя сам. Внезапная тяга к религии и допуск посторонних в тщательное охраняемое личное пространство, казалось, стали лишь первыми шагами по интуитивному пути саморасправы. Мотивы были спрятаны настолько глубоко, что окружающие списывали подобные чудачества на временную меланхолию герцога Бекингема. Но вот постоянная проверка любой корреспонденции стала ужасом для любого служащего замка Лидс. После внушительного пожертвования настоятель местного прихода, находящийся под патронажем герцога, тут же направил ему благодарственное письмо, настолько учтивое и ненавязчивое, что Мэри настояла на немедленном знакомстве со священнослужителем, пригласив того на скромный ужин. Подобная стремительность была по душе взвинченному герцогу, и вполне соответствуя его нынешнему состоянию. Обходя водоем в пятый раз, Юнги заметил младшего лакея, который испугано направлялся в его сторону, с новым письмом в руках. Лорд Мин раздражался все сильнее, каждый раз просматривая письма, он не продвигался дальше имени отправителя и, тем не менее, не прекращал проверять каждое из них, уповая на то, что наконец заметит там нужные инициалы. И вот, впервые после беглого изучения конверта, он лично нес письмо Мэри, едва завидев аккуратные инициалы леди Элизабет Чон. … Мэри с мастером Джоном собирали букеты к приему, ибо тот хотел лично поучаствовать в «приветствии церкви у себя дома». Настоятель должен был прибыть уже этим вечером, что считалось приятным разнообразием для скучающих домочадцев. Сокджин держал все образцы цветов для композиции, изредка отвечая одобрительным кивком на ищущий похвалы взгляд ребенка. Кажущуюся идиллию гостинной прервал Юнги, ворвавшись в комнату, он подал письмо сестре и тут же отошел. — Мне утром пришло письмо от лорда Кима. Техён дублирует свое приглашение на охоту для нас всех, — произнесла она, откладывая в сторону букет. — Мы не поедем, — холодно ответил Юнги. Мэри недовольно покачала головой: — Уверена, это еще одно письмо о том, почему мы так стремительно покинули этот сезон. Я уже не знаю, как ответить оригинально. — Читая имя отправителя, и заинтересованно взглянув на брата, улыбаясь произнесла девушка. — Правда может стать приятным разнообразием, — аккуратно произнес герцог. Мэри заметила в брате определенную взвинченность и сочла это отличной возможностью взболтнуть лишнего при Джине. — Так может скажешь, что это за правда? — произнесла она, немного повысив тон. Юнги на мгновение оцепенел. Нет, она не могла знать. — Ты в неподобающем виде явилась домой среди ночи и привела молодого виконта. И это был не тот джентльмен, с которым тебя заочно обручило все лондонское общество. Поэтому твой отпуск тут же оборвался. Кажется, ничего не забыл? — уверенно произнес герцог, пытаясь считать непоколебимое выражение лица сестры. Мэри очень жалела, что сидела спиной к Джину, когда Юнги допустил подобную вольность. Юнги в свою очередь понимал, что ему не стоило говорить подобного при всех, но не мог упустить возможность узнать осведомлена ли Мэри об истинных причинах их отъезда. Они измерили друг друга недовольными взглядами, и герцог покинул комнату, понимая, что содержание данного письма ему узнать пока не удастся. … Спустя несколько часов они, как ни в чем не бывало, ужинали с пастором местного прихода. Беседа быстро обрела приятные черты, и Юнги уже успел обрисовать свои амбиции насчет ближайшего воскресенья, но и тут его планы потерпели вынужденные изменения. — Неужели наш первый поход в церковь нынешним составом произойдет без вас? — любезно спрашивала Мэри у священнослужителя. — Увы, архиепископ выезжает из своей резиденции. Такое случается редко. Высшие чины не часто покидают Лондон, — отвечал пастор, явно жалея о том, что подвел чету герцога в их попытке приобщиться к приходу. — Если приближенным к архиепископу не так часто выпадает удача его встретить, каковы шансы у простых смертных вроде нас? — продолжала Мэри, держа в руке опустевший винный бокал. — Уверен, для вас это не составит труда. Но возможно вы хотели бы посетить Кентербери в это воскресение, куда архиепископ прибудет на кафедру? Я бы вздохнул с облегчением, зная, что вместо воскресной мессы смогу сопроводить вас в сердце англиканской реформации. Мэри умоляюще посмотрела на Юнги, но в его глазах уже горел огонь заинтересованности. Хотя это имело мало смысла, если виконт Кентербери остался в Лондоне. — Кентербери довольно близко к нам, — произнес он будто размышляя вслух. — Два часа в пути, лорд Мин. — Подобное путешествие пошло бы нам на пользу, но три часа в дороге, не слишком ли трудно для ребенка? — не обращаясь к кому-то конкретному сказал Юнги. — Не выдумывай, — с ноткой злобы выпалила Мэри. Сокджин зашел в обеденный зал, с полным декантером вина. — Не каждый раз появляется возможность посетить службу архиепископа. Тем более виконт Кентербери так же направляется домой с семьей. Мы можем посетить их, раз не удосужились сделать этого в Лондоне, — произнесла Мэри, когда Сокджин подошел наполнить ее бокал. — Откуда такие подробности? — предельно безразлично уточнил герцог. — Элизабет прислала письмо. Думаю, лорд Чон с радостью примет нас. Я ужасно соскучилась, — прервалась Мэри отпивая из бокала, — за его сестрой. Юнги немного закатил глаза, но все же продолжил: — Мы обдумаем это и дадим ответ завтра, — ответил герцог, прекрасно понимая, что решение уже принято.

****

Очнувшись в первый день Чонгук с трудом мог вспомнить виконтом чего он является, где сейчас находиться и как добрался домой. Единственное, что он знал наверняка, так это то, что ему нужно как можно скорее посетить лорда Мина, а дальше действовать согласно обстоятельствам. Чонгук не знал, захочет ли Юнги видеть его, говорить с ним, но идти на попятную он точно не собирался. Ведь герцог вчера все-таки ответил на поцелуй? Молодой виконт мало что помнил из прошлого вечера, но те несколько секунд он запомнил в каждой трепетной детали. И воспоминания добавляли ему нешуточной уверенности в себе. Если это и в правду произошло. Мысль о том, что это мог быть всего лишь сон не на шутку встревожила Чонгука. Казалось, что если это было не взаправду и ему придется провернуть это снова, его сердце просто остановится либо разорвётся еще на полпути. Он был слишком встревожен для того, чтобы поесть или вести беседы с прислугой, и быстро одевшись буквально выскочил из дома, дав указание оседлать коня. Матушка с сестрами уже возвращались в поместье и хоть мысль о разговоре с кем-то кроме Юнги выводила виконта из себя, не обратиться к ней он не мог. — Ты уже проснулся, дорогой? Прости, что не взяли тебя с собой к Минам, но их все равно уже нет в городе, — разочаровано произносила леди Чон. Поток мыслей Чонгука наконец остановился. — Ты куда-то собирался? — продолжала вдовствующая виконтесса, опираясь на его руку. — Нет, мама. Увидел, что вы подъезжаете и вышел встретить. Зачем вы отправились к ним сегодня? — Лиззи должна была отдать книги, и возможно, уточнили бы пару деталей предстоящего приема. Неужели они уехали, чтобы не навещать нас? — произнесла леди Чон, глядя на сына так, будто нуждалась в утешающем ответе. Чонгук, казалось, впервые увидел в матери толику слабости и будто проникся к ней еще больше, чем прежде. — Уверен, матушка, вы тут ни при чем. Лиззи сейчас же сядет за письмо к леди Мэри, вероятно произошло что-то, что вынудило их столь стремительно покинуть Лондон, — ответил виконт, провожая мать внутрь их апартаментов. … На следующий день, письмо Элизабет было отправлено. Хотя едва ли письмо принадлежало ей. Каждая фраза, слово или знак препинания тщательно выверялись и обсуждались каждым членом семьи. И хотя подобное поведение считалось вполне обыденным для ее матери, участие Чонгука немного пугало младшую сестру. Тот лично отправил письмо и тут же исчез на весь день. Снова увидеть брата ей удалось лишь на следующее утро. Когда сестры спустилась к завтраку, Чонгук и вдовствующая виконтесса уже сидели за столом, обсуждая последние новости. — Разве о подобном стоит говорить за столом? — прекратив трапезничать произнесла леди Чон. — Предупреждён значит вооружен. Ирландская лихорадка косит рабочие кварталы, оставаться слишком опасно, — произносил Чонгук отпивая свой чай, — врачи даже определили инфекцию в отдельную категорию, «брюшной тиф», кажется так. — Ох, не утомляй меня терминами, если бы это было так опасно, разве лорды и леди бы не разъехались по своим провинциальным поместьям? Элизабет присела около матери. — Некоторые уже покинули Лондон, лорд Тэ говорил мне, что собирается уезжать к себе, на север, уже сегодня, — продолжал Чонгук, не отрываясь от позднего завтрака. — Тот с которым ты учился? — уточнила Лиззи. Вдовствующая виконтесса укоризненно посмотрела на дочь. Чонгук немного сдвинув брови произнес: — Откуда тебе известны такие подробности? Кажется, я не упоминал об этом ранее. Элизабет поняла, что кажется услышанная на балу информация была не для чужих ушей. — Мне сказала Мэри, — неуверенно произнесла она, — неужели есть опасность эпидемии в Лондоне? — продолжала Лиззи в попытке сменить русло разговора. Чонгук, будто ничего не заметив, ответил на вопрос: — Боюсь, эпидемия уже в Лондоне, я бы даже не стал посещать сегодняшний бал. — Ну это уже слишком, я не пропущу сезон из-за надуманной болезни из бедных районов, — обозленно процедила мать, вставая из-за стола, — вы, если пожелаете, можете меня не сопровождать. — Я бы и в правду не пошла, мне еще нужно дочитать книги, которые вы уже планировали вернуть, — сказала Лиззи, не отводя взгляда от тарелки. — Я не могу вас оставить, матушка. Тем более, Хосок пригласил меня на карточную игру в соседнем помещении. — Карточные игры сущее зло, как от них страдал твой бедный отец! — Мы всегда можем уехать домой, — аккуратно проталкивал свою мысль Чонгук. — Ни в коем случае! — произнесла вдовствующая виконтесса, даже не представляя, как сильно ее мнение измениться уже к вечеру. …. Бал закончился необыкновенно рано. Дамы и господа присматривались к каждому партнеру, стараясь на глаз определить симптомы тифа. И если происходящее казалось неловким и насторожённым, то едва услышав одинокий «чих» все тут же заторопились покинуть бальные залы из-за неотложных дел. И вдовствующая виконтесса, разгоряченная рассказами о тифе, который ее великосветские подруги «видели своими глазами», уже планировала возвращение домой. Хотя домой, она планировала заехать всего на день другой. Вчерашний бал сулил ей подарок судьбы, который был как нельзя кстати. И на следующее утро, за завтраком, она уже делилась планами со всей семьей. — Значит мы едем к лорду Киму охотиться? — с толикой недоверия произнесла Агата. — Так и есть, — гордо произнесла леди Чон, — только вот Чонгук почему-то против. — Ох, мама. Я против, потому что вы добились этого парой отвратительных манипуляций, — сказал тот, неустанно глядя на дверь. — О каких манипуляциях речь? — улыбаясь спросила Лиззи. Чонгук перевел на нее взгляд: — Завидев, что лорд Тэ огорчен, она поторопилась уточнить, что именно с ним произошло. Оказалось, леди Мэри отклонила приглашение на охотничьи угодья, о чем он узнал из ответного письма прямо перед балом. Наша многоуважаемая мама`, завидев в этом возможность, растекалась по древу о том, как они с покойным лордом Чоном любили ездить на охоту в северную Англию вместе, и что у нашего отца как раз скоро годовщина смерти, — многозначительно произнес Чонгук. — Но годовщина смерти отца… — А еще они не посещали любые охотничьи угодья, и уж точно не в Северной Англии, где как раз по счастливому стечению обстоятельств и находиться резиденция Тэхена, — опустив тяжелый взгляд на мать сказал Чонгук. Вдовствующая виконтесса хотела, что-то сказать, но в последний момент передумала. Дверь, которую гипнотизировал Чонгук, наконец отварилась. Вошедший слуга передал письмо Лиззи и тут же удалился. — Это от леди Мэри, — произнесла та, открывая письмо. Бегло пройдясь глазами по бумаге, она продолжила: — Они покинули Лондон, из-за непредвиденных обстоятельств. Леди Мэри очень сожалеет, что не смогла навестить нас, но обещает отдать визит в ближайшее время. Это все. — У меня появилась невероятная идея, — произнесла леди Чон. Чонгук и Лиззи синхронно посмотрели друг на друга с каменными лицами. — Нужно заехать в их поместье, Лидс. Оно ведь открыто для посещений. Нам все равно по пути. — Без приглашения? — уточнила Лиззи. — Мы ведь не в гости, просто посмотреть. Что скажешь дорогой? — Оставляю это решение за вами, мама, — ответил Чонгук, поднимаясь из-за стола. … В полдень воскресенья, после непродолжительных сборов, семейство Чон уже покидало столицу. Многие их знакомые, сделали это днем ранее, так что прощание с лондонским сезоном больше не казалось вынужденным. Вдовствующая виконтесса неаккуратно пыталась узнать, о чем Чонгук и Элизабет шептались прямо перед отправкой. Их разговор задержал выезд на пять минут, о чем леди Чон не переставала упоминать всю дорогу. — Кажется впереди на склоне грозовые тучи, — произнесла она, — почти не видно, — продолжала виконтесса, немного высунувшись из окна, — а вот если бы мы выехали на пять минут раньше, уже бы знали наверняка! Услышав упоминание злосчастных пяти минут уже, кажется, в седьмой раз, лицо Чонгука обрело выражение полной апатии к происходящему. Глаза словно немного вышли из орбит, он смотрел будто сквозь свою мать. — Просто спросите, матушка, — медленно произнес он. Виконтесса резко посмотрела на него, потом на Лиззи и снова обернувшись к окну произнесла: — О чем вы говорили целых пять минут перед выездом? Чонгук перевел на нее безразличный взгляд. — Мы решили предупредить леди Мэри о том, что будем неподалеку. Вчера Элизабет написала письмо, думаю его должны доставить за несколько часов до нашего визита, — он также посмотрел в окно, — очень странно, что из всех открывающихся пейзажей, вы обратили внимание только на тучи. Леди Чон внимательно присмотрелась к горизонту. — Замок Лидс, мы уже почти на месте, — она немного замялась, но все-таки продолжила, — а вот если бы мы выехали на пять минут раньше… Чонгук больше не отвечал. За последние пару дней он совсем утратил сон. Переживания о последней встрече с герцогом поглощали все физические и духовные силы и ему казалось, что он не способен волноваться сильнее. Но подъезжая все ближе и ближе к поместью Минов, виконт ощущал как нервы натягиваются до предела, в котором он не может произнести ни слова. Чонгук начал сомневаться в каждом своем шаге. Возможно, не стоило ехать в поместье, возможно герцог покинул Лондон из-за нежелания видеть его впредь. И как бы упорно виконт не находил тысячу причин, по которым лорд Мин мог столь внезапно покинуть Лондон, наиболее вероятной казалась только одна. И возможно, Чонгук согласился посетить замок Лидс, чтобы убедиться в самом неприятном исходе. … Сокджин как раз перебирал только полученные письма, когда заметил карету, подъезжающую к замку. Судя по багажу, знатные лорды снова посещают Лидс. Мэри и Юнги как раз уехали в Кентербери, так что ответственность за прием гостей полностью легла на его плечи. Он немедленно вызвал нескольких горничных и лакеев, дабы встретить гостей надлежащим образом. И вот, карета подъехала прямо к главному входу. В то время Агата мельком выглянула из окна и шепотом произнесла: — Невероятно, это их дворецкий? Агнес и вдовствующая виконтесса тут же выглянули из окна. Со стороны Сокджина подобное выглядело весьма потешно. Три женских лица будто «незаметно» прилипли к дверному окну. Он даже засомневался, что их гости действительно аристократы. Джин открыл дверь кареты и женщины семьи Чон друг за другом выплывали из повозки, изо всех сил стараясь скрыть восхищенные взгляды, которые то и дело бросали на дворецкого. Чонгук, обнаружив, что хозяев нет среди встречающих, вздохнул с облегчением. Перед ним предстал молодой человек, внешность которого действительно завораживала. Осознав, что он единственный из семьи еще способен вести диалог он поспешил произнести: — Простите, мы не хотели отвлекать вас подобным образом. Мы слышали, что замок открыт для посещений и решили воспользоваться случаем. Виконт Кентербери, лорд Чон Чонгук, — отрекомендовался он, — а это мои сестры: леди Агнесс, леди Агата, леди Элизабет и моя мать, вдовствующая виконтесса леди Чон. Сокджин и прочие слуги низко поклонились, узрев перед собой виконта, но от Чонгука не ускользнуло то, как изменилось лицо дворецкого, едва тот услышал его имя. — Позвольте представиться, дворецкий Ким Сокджин. Я проведу экскурсию по замку, если позволите. Герцог как раз распорядился открыть для посещения большую часть поместья. Увы, лорд и леди Мин не могут лично поприветствовать вас, они покинули поместье утром. — Покажите нам все, дорогой, — сказала леди Чон поспешив опереться на руку Сокджина. Чонгук даже не стал возмущаться беспардонности матери. Он ожидал что Юнги в худшем случае демонстративно отвернётся от него, либо не подаст руки. Но видимо, тот, узнав о письме Лиззи решил просто уехать. Все было предельно ясно и такой исход наилучший из возможных. Но почему-то Чонгук устал искать светлое в своем непроглядном отчаянии. Дождь уже начинался, и все поспешили пройти внутрь. Горничные бросали на Чонгука те же взгляды, что и его семья Чон на Сокджина. Баланс был обретен. По крайней мере они смогут посмотреть замок Минов изнутри. … Гроза за окном усиливалась, размывая дороги от замка. Продолжительная экскурсия, по настоянию Сокджина перетекла в ужин под громовые раскаты. И от невозможности отправиться домой, семья Чон приняла решение остаться в Лидсе на ночь. Чонгук был слишком огорчен и замкнут, чтобы обратить внимание на то, под каким пристальным взглядом дворецкого он перебывал весь вечер. Джин, то и дело изучал молодого виконта, по «сестре которого, так скучала Мэри». Он не спешил говорить о том, что Мины уехали в Кентербери, в надежде повидаться с ними. Осознавая, что делает это из ревности, он ощущал себя отвратительно. Джин был влюблен в леди Мэри слишком давно, чтобы позволять чувствам ослеплять себя по сей день. Они существовали в разных мирах, и подобная связь редко предрекала счастье. Они однажды уже допустили оплошность, позволив страсти взять гору. И хотя эта ошибка была самой прекрасной из тех, что ему довелось совершить, продолжаться так дальше не могло. Мэри должна была выйти замуж за кого-то из своего круга, а он бы продолжил служить им, пока есть мочи. Джин слышал, что их горничные обсуждали Чонгука, слышал, что о нем говорила леди Мэри и просто хотел убедиться, что тот действительно порядочный джентльмен. Но Чонгук так и не позволил составить о себе мнение, молчав весь вечер. Утром, покидая Лидс, Чонгук обратился к матери: — Мама’, я изменил свое решение. Я напишу Тэхену из дома. Нам нужно поехать куда-то развеяться, пусть это будет охота. — Дорогой, как хорошо, что ты передумал! Обещаю, эта поездка даст нам куда больше, чем может показаться. Чонгук слегла улыбнулся матери открывая дверь кареты. Он поклонился Джину и окинул взглядом прекрасный замок у озера, с уверенностью, что видит его в последний раз.

****

Гроза застала леди и лорда Мин неожиданно, уже на выходе из Кентерберийского собора. Служба быстро наскучила Мэри, а мастера Джона и вовсе пришлось выносить из церкви спящим на руках. Но в целом они остались довольны поездкой, чем очень обрадовали своего пастора. Выйдя последней из собора, Мэри без промедления запрыгнула в карету, где уже успели устроиться Юнги и Джон. — Следующая остановка, поместье Виконта Кентербери! — весело крикнула она повозчику как можно громче, чтобы тот услышал ее сквозь грозу. — Тише, разбудишь ребенка, — произнес Юнги, успешно скрывая собственное волнение. Юнги не мог дождаться прибытия и радовался каждой капле отбивающей трели на крыше повозки. Ведь все они так или иначе оправдывали их внезапное появление на пороге Чонов. Но едва подъехав к небольшому поместью, все их планы были разрушены. Никого из завсегдатаев не было дома, те даже не успели вернуться в Кентербери из Лондона. Мэри в сердцах отказалась покидать повозку и предпочла заночевать в ближайшем постоялом дворе, дабы ни минуты не оставаться около этого дома. Устроившись в своих комнатах, за поздним ужином она выглядела невероятно опечаленной, настолько, что Юнги забыл, как сильно огорчился сам. — Все не по плану, — сказала она, отпивая из чаши. — Что не по плану? — спросил Юнги. — Да все, — ответила Мэри прикрыв веки. Юнги немного помолчал и продолжил: — Может все из-за того, что у нас не было никакого плана? — План действительно нужен, — будто немного взбодрившись откликнулась она, — но что планировать? Самое яркое событие происходит сейчас, — произнесла Мэри указав жестом на все вокруг. Юнги бегло осмотрел гостиную заведения, в котором они остановились. Слабо полыхающий камин, был единственным источником света, и, казалось, их главным спасением от перипетии ярких цветов, украшающих эту комнату. Его взгляд остановился на чучеле головы оленя, которое упрямо таращилось на него сверху вниз. — Можешь спланировать охоту, — обратился он к сестре, не отводя взгляда от оленя. — У лорда Кима? Но.. но я уже отказалась.. — И ты думаешь, он отозвал приглашение? Мэри ничего не ответила, лишь многозначительно посмотрела на брата. — Я напишу ему завтра же, — все-таки ответила она, вставая из-за стола. Юнги так и сидел, пока в камине догорало последнее полено. Он и сам уже не против был выехать куда подальше. Все переживания последних дней оказались напрасными и изнуряющими. В какой-то момент он даже задумался, возможно Мэри проболталась об их визите, и виконт задержался в Лондоне чтобы не столкнуться с ним? Или, возможно, просто не судьба. Единственное на что надеялся герцог, это то, что пара выстрелов смогут наконец отвлечь его от мыслей о молодом виконте.