Выход к свету

Напряжённая тишина давит на мозги с такой силой, что Мирону кажется, что ещё совсем немного, и ему понадобится ни то помощь целителя, ни то бутылка водки. Уставшим взглядом он окидывает присутствующих Зала Правосудия и наклоняется ближе к говорящему ему что-то Диме. — Почему они не допустили Назара к заседанию? — тихо возмущается искатель, — Какого черта? Он ведь единственный свидетель произошедшего! — Дим, не пыли, — вполголоса просит Мирон, наблюдая издалека за тем, как Цихов говорит о чем-то с Витей Гевиксманом, — Я тебе уже три раза объяснил. Назара допросили, просмотрели его воспоминания и из-за того, что Алмас напомнил о его недавнем ранении, его решили не трогать. Самое главное, что его провели как свидетеля, остальное уже неважно. Сейчас нам необходимо добиться справедливости в отношении Марка. — Пиздец, — сквозь зубы цедит Дима, вперившись взглядом в пыльный гобелен, — Олег чуть не убил их, а мы какого-то хуя должны доказывать невиновность Марка! Вот какого… Договорить он не успевает, двери Зала распахиваются, и двое магов заводят Марка, на шее которого красуется сразу два агатовых амулета. Его усаживают в кресло в центре, руки приковывают к подлокотникам, а после разворачивают лицом к Старейшинам. Выглядит он хреново, подмечает про себя Мирон — глубокие тени под глазами, лицо бледное, губы сухие, щеки впали. Хотя неделя в камере, должно быть, имеет именно такие последствия, неудивительно, что Марк несколько сдал. Сразу после задержания Мирон потребовал привести допрошенного пленного для дачи показаний против Коновалова и Савченко, однако оказалось, что он убит. Кто именно сделал это, догадаться не составило труда, но не было никаких доказательств, и это действительно усложняло ситуацию. По этой причине Мирону пришлось позволить визуалам из Дворца Старейшин просмотреть все воспоминания Назара, Вани и Димы, дабы убедить всех, что Олег с Андреем являются двойными агентами. Он переживал, что за то, каким образом они проводили допрос, их всех закуют в кандалы, но, к счастью, этого не произошло. Информация была передана, и на этом, казалось бы, все должно было закончиться, но Цихов по одному ему понятным причинам не торопился освобождать Марка, продолжая твердить, что убийство души пусть и предателя все ещё остаётся убийством. Не помогло даже то, что Назар, проходивший свидетелем по этому делу, рассказал о том, что Олег пытался их убить. Заседание откладывалось, и от того сгущались краски. Мирон устал. Но ему откровенно плевать на себя, ведь главная его задача — вытащить Марка из этого дерьма. Чего бы это не стоило. — Маркул Марк Вадимович, 31 марта 1993 года рождения. Подтверждаете ли вы, что, будучи во вменяемом состоянии, телепортировались во Дворец Старейшин, после чего применили в отношении Савченко Олега Вадимовича оглушающее заклинание, которое повлекло его попадание в Зал Забвения и гибель сознательной части его тела? Цихов замолкает, отводя взгляд от листа бумаги, и награждает Марка тяжёлым взглядом. Тот облизывает пересохшие губы и устало кивает. — Подтверждаю. — Подтверждаете ли вы, что, по словам свидетеля, Вотякова Назара Юрьевича, вы сделали это по причине того, что Савченко применил к нему и вам поочередно негативное воздействие при помощи своего дара? — продолжает Смоки, сжимая в руках папку. — Подтверждаю, — повторяет Марк, разминая пальцы, — Если вы сейчас спросите, испытываю ли я сожаление, то мой ответ нет. Савченко был двойным агентом, по его вине погибло огромное количество мирных магов. Так что я ни о чем не жалею. — Марк! — вскрикивает Дима, вскакивая со своего места. Все присутствующие обращают свое внимание на искателя, потому он быстро возвращает себе самообладание, и куда спокойнее просит. — Пожалуйста, отвечай только на те вопросы, которые тебе задают. — Спасибо, Дмитрий, — усмехается Цихов, пока Мирон тянет Диму за рукав рубашки, заставляя сесть обратно. Смоки снова сверяется с документом в своих руках и спрашивает. — Марк Вадимович, правда ли, что перед тем, как телепортироваться во Дворец Старейшин, вы находились у целительницы Евгении Муродшоевой, где обнаружили защитника из клана Газгольдер, Логвинова Федора Андреевича? — Правда, — в очередной раз подтверждает Марк, — Он был в бессознательном состоянии после пыток. — И сразу же после того, как он пришел в сознание и рассказал о том, кто нанес ему вред, вы применили дар в отношении него, а также Незборецкого Кирилла Игоревича и Жалелова Адиля Оралбековича? — уточняет Смоки. Получив кивок, он добавляет. — С какой целью? Ненадолго воцаряется молчание, а затем Марк подаёт голос. — Я был в состоянии аффекта после того, что сообщил Федор, — объясняет он, взвешивая каждое слово, и Мирон невольно испытывает восхищение его своевременной собранности, — Не смог взять под контроль эмоции, поэтому внушил магам из Газгольдера и Евгении оставаться в ее доме до рассвета. Сам я хотел найти Коновалова и Савченко и отдать их Старейшинам для справедливого суда. Цихов пристально осматривает Марка, а затем наклоняется к Вите и что-то нашептывает ему, пока собравшиеся начинают обсуждать услышанное. Несмотря на то, что заседание было решено сделать закрытым, на суд пришло много народу. Не считая Мирона, являющегося предводителем клана обвиняемого, Димы, представляющего собой отчасти свидетеля, отчасти просто независимое лицо, прибыли маги Басты, тоже фигурирующие в деле, как свидетели допроса, Независимые маги, что были в одном отряде с Порчи, Лазин вместе с Глебом, с два десятка присяжных и просто зрителей, отобранных по принципу приближенности к Старейшинам. Так как Федор, Кирилл и Адиль уже дали свои показания, им было велено не присутствовать, несмотря на то, что Баста настаивал на том, чтобы они тоже прибыли на заседание. Однако судьи были непреклонны — Федор был слишком слаб, а Кирилл и Адиль были не такими ценными свидетелями. Мирона происходящее откровенно злило. Мало того, что Марка обвиняли в убийстве, несмотря на то, что он всего лишь защищал себя и Назара, так ещё и всех, кто мог бы как-то помочь в продвижении дела, отстраняли от суда. Это было нелогично, глупо, даже несправедливо, но все же имелось некоторое преимущество. А именно тот факт, что Баста быстро сориентировался и успел схватить Коновалова до того момента, как тот сбежал, и то, что Илья специально придал всему огласки. Разумеется, магическое сообщество сбунтовалось и потребовало немедленно казнить предателей и освободить Марка. Это дарило веру, что все закончится благополучно. Пока Старейшины беседуют о чем-то между собой, Мирон ловит взгляд Марка и неуверенно улыбается ему. Абсурдно, но видение все же сбылось, вот только совсем иначе. И исход почти наверняка будет другим. — Тишина! — призывает всех Цихов, закончив разговор. Он встаёт со своего места и обращается к Марку. — Марк Вадимович, откуда вы узнали, что Олег Савченко являлся двойным агентом в период военных действий? — От Мирона, — отвечает Марк, откидываясь на спинке кресла, — Сначала Федор рассказал мне про Коновалова, исходя из его слов, я сделал вывод, что Андрей был не один, и решил попробовать узнать, кто мог ему помогать. С этим намерением я отправился в свой клан, где обо всем спросил Мирона, узнал про Савченко и телепортировался во Дворец. Дальнейшие события, думаю, вам известны. Но если вы попросите, то я, разумеется, расскажу обо всем в сотый раз. — Марк! — повторно окликает его Дима. — Пожалуйста, отвечай только на заданные вопросы. Не сотрясай воздух. Пряча улыбку за ладонью, Мирон устало качает головой. Благоразумие, как же. Марка, кажется, не изменит ничего, даже возможное заключение. Он же прекрасно понимает свою невиновность, потому ведёт себя, как упрямец, которому абсолютно плевать как на судей, так и на зрителей и общественность. Уверенный в своей правоте, единственное, за что он переживает — это Назар. Во время последней встречи с Мироном он просил только за мужа, остальное его не волновало. — Марк Вадимович, подтверждаете ли вы, что ничего не знали о допросе Федоровича Андрея Игоревича? — задаёт вопрос Витя, заставляя Цихова уступить. — Подтверждаю. — И что вы не знали о том, что на момент вашей встречи с Олегом Савченко Андрей Федорович был уже мертв? — Создатель, конечно, он не знал! — не выдерживает Дима, — Если он не знал о допросе, то откуда он должен был знать, что пленный убит? — Дмитрий, не сотрясайте воздух, — язвит Марк, вытягивая ноги, — И не мешайте мне отвечать на заданные вопросы. По Залу бежит шумок, кто-то из магов не сдерживает усмешек, пока Дима грозит Марку кулаком. Мирон устало прикрывает глаза, потирая переносицу, и мысленно молит Создателя, чтобы весь этот цирк поскорее закончился. *** Лия влетает в спальню Назара, не удосужившись постучать, и швыряет ему в руки свежую газету. — Посмотри, что настрочил Дудь! — восклицает она, падая на стул в углу, — Это пиздец. Цихов охуел в край. Назар, проглотив все возмущения, резко садится на кровати и с замиранием сердца открывает статью, в которой красуется фотография Марка в кандалах из Зала Правосудия. «Сегодня прошел суд над Маркулом Марком, являющимся членом клана Империя, одним из сильнейших мыслителей современности и героем войны. Напомним, что он был обвинен в убийстве духовной оболочки Савченко Олега, путем отправления в Зал Забвения, однако давайте разбираться, действительно ли было совершено преступление. В предыдущем выпуске номер 72 наше издание писало о том, что Олег Савченко, а также Независимый маг Коновалов Андрей являются двойными агентами, работавшими во время войны на Незаконных магов. Сегодня стали известны все детали той злополучной поистине ночи. Незадолго до своей смерти Савченко пытался убить сначала Марка, а затем прибывшего к месту действий его супруга, Вотякова Назара, используя свой дар антипата. И, говоря откровенно, в это верится куда больше, чем в то, что Маркул стал бы вершить самосуд настолько неразумно и нагло. Непонятны причины, по которым Вотякова не допустили до публичной дачи показаний. По словам Александра Цихова Назар на данный момент все еще находится в нестабильном состоянии после нападения на Центр развития магов (об этом мы также писали в одном из наших предыдущих выпусков), однако мы убеждены, что это было сделано, потому что Старейшины считают Вотякова ненадежным свидетелем, так как он является супругом обвиняемого. Вот только справедливость суда в таком случае под сомнением — если Назару не дали возможности рассказать правду только из-за того, что он в браке Маркулом, то Старейшины определенно не следуют заветам Фемиды. Несмотря на то, что на заседании отсутствовали и другие важнейшие свидетели, такие как Кирилл Незборецкий, Адиль Жалелов и Федор Логвинов, который чуть не погиб от рук Коновалова, в Зале Правосудия находились Независимые маги Константин Молахов и Андрей Цымляков, входящие в состав последнего боевого отряда Дарио Виейры, ставшего жертвой предательства Савченко (об этом можно прочитать в нашем предыдущем выпуске номер 72). Константин и Андрей рассказали суду обо всех обстоятельствах смерти члена клана Империя, подтвердив тот факт, что на их отряд было совершено внезапное нападение. Это стало очередным доказательством вины Савченко и Коновалова. И, казалось бы, все говорит о предательстве Олега и Андрея, то же убийство плененного Федоровича Андрея Игоревича, являющегося Незаконным магом, участвовающим в штурме лагеря Дарио, но Старейшины уже неделю продолжают допрашивать Маркула и отказываются от любых комментариев, либо говорят сухими, заученными формулировками. Более того, Александр Цихов настаивает на десятилетнем заключении в тюрьме, невзирая на факт того, что действия Марка можно и нужно воспринимать, как самозащиту. Каковы причины подобной суровости? Не потому ли, что Цихов точит зуб на Мирона? Возможно, об этом мы не узнаем никогда. Но зато нам известно, что Марк спас Федора Логвинова от верной смерти. Вы спросите, каким образом? Оказалось, что прибыв к Евгении Муродшоевой, Независимой целительнице, Марк обнаружил в ее доме защитника Газгольдера и, не раздумывая, предоставил имеющуюся у него активированную магическую бирюзу. Зелье, приготовленное Евгенией на основании минерала, стабилизировало состояние Федора после всех ужасов, что ему пришлось пережить. Безусловно, это крайне благородный поступок, который наталкивает на вполне логичный вывод — Марк не является предателем, убийцей и преступником. Во всей этой запутанной истории он как минимум герой. Во время перерыва судебного заседания нам, увы, не удалось пообщаться с Марком из-за запрета Цихова Александра, но мы взяли несколько комментариев Фёдорова Мирона. Предводитель Империи поделился, что они рассчитывают на положительный исход, а также на справедливый приговор для Коновалова. Также Мирон считает, что у Старейшин, безусловно, есть основания для расследования, но ни с обвинением, ни с предварительным приговором он не согласен. Старейшины в свою очередь отказались от любых комментариев. После перерыва они настаивали на повторном заседании через неделю, чтобы в указанные сроки получить больше информации, но присяжные отказали в предоставлении длительной отсрочки. В ходе переговоров было решено подвести итог на завтрашнем заседании в 10:00 утра. Мы искренне считаем, что победа в этих судебных тяжбах будет за Марком и его кланом. И, скажем вам честно, в случае, если этого не произойдет, вряд ли магическое сообщество, руководствующееся справедливостью и честностью, закроет на подобное глаза. Старейшины были, есть и будут главным законодательным органом, но если они не проявят беспристрастность, мы сделаем это вместо них. Следите за дальнейшими новостями вместе с нашим изданием. Мы за свободу слова и истину.» Дочитав, Назар откладывает газету в сторону и устало накрывает лицо ладонями, откидывая голову назад. Неделя прошла с момента задержания Марка, проведено было уже два заседания, а результата так и не было. Единственное, что приносило успокоение — реакция общества. Илья, будучи уже наученным в закулисных играх, придал делу огласки для вызова резонанса. Это возымело определеный успех — маги и чародейки начали подписывать петиции, требуя освобождения Марка и казни Коновалова. Надежда на успех в подобных условиях возрастала, но вместе с этим усиливалась и тоска — Назару ни разу не позволили увидеть мужа или как-либо связаться с ним, и это удручало. Зато ему разрешили увидеться с Федей. Конечно, не вживую, только через зеркальный телепорт, ведь защитник ещё был слишком слаб после всех событий, но зато абсолютно жизнерадостен и настроен на положительный результат разбирательств. От него Назар и узнал обо всех деталях той ночи: про целительницу, про прибытие в ее дом Кирилла и Адиля, про использование магической бирюзы. Уже сам он пораскинул мозгами и сделал вывод, что Марк скорее всего отправился к Жене в поисках исцеления от тьмы, но нашел Федю. А после и вовсе отдал свой камень, чтобы спасти Логвинова. Мирон эти догадки подтвердил, отметив, что Марк не просто предоставил бирюзу, а сделал выбор не в свою пользу. По его словам минерал мог как помочь стабилизировать магическую ауру, так и улучшить состояние Феди. Марк выбрал не себя. В очередной раз, и Назар был безумно благодарен ему за такое решение. Тяжело вздохнув, он отнимает ладони от лица и обращается к Лие. — Что будет с Циховым, мне плевать, — говорит он, переводя взгляд на собеседницу, — Лишь бы Марка оправдали и освободили завтра. — Видит Создатель, так и будет, — улыбается она, качая ногой, закинутой на другую ногу, — Учитывая тот факт, что Олег признан двойным агентом, убил Незаконного и чуть не прикончил вас с Марком, его вина определенно больше. Марику светит максимум увольнение из Центра Происшествий. — Неплохой вариант, — хмыкает Назар, поднимаясь с кровати, — Вернётся к архитектуре, и мы забудем о проблемах. — А вот это уже маловероятно. Назар усмехается себе под нос, потягивается на месте и предлагает идти обедать. — Давай, — принимает приглашение Лия, вставая следом, — Только за Ваней зайдём сначала. Он не простит, если мы пойдем в столовую без него. — Он не простит, если ты пойдешь в столовую без него, — поправляет ее Назар, направляясь к двери, — Знаешь, можно уже прекращать делать вид, что у вас крепкая, долгая дружба. Выглядит глупо. — Ещё слово — и ты получишь по голове. Лия проходит мимо, толкая Назара в плечо, и выходит в коридор. И он бы обязательно решил, что задел ее своим выпадом, но замечает смущенную улыбку на ее лице и снова усмехается себе под нос. Покидая свою спальню, он думает о том, что скоро все обязательно будет в порядке. Назар все равно готов ждать целую вечность. Сутки уж точно продержится.

***

Первое, что видит Марк, когда оказывается заброшенным телепортом на родное тренировочное поле — это снег. Огромное белое полотно, накрывшее землю за ту неделю, что он сидел в камере во Дворце Старейшин. Настолько яркое, что первые несколько минут он стоит не в силах пошевелиться и пытается привыкнуть к излишнему свету. В этом проглядывается некоторый символизм — время тьмы подошло к концу, теперь впереди чистый, правильный и честный путь. Такой, каковым он должен был быть изначально, но у судьбы свои коррективы, и спорить с нею очевидно бесполезно. Однако есть шанс что-то изменить. И Марку стоит его не потерять. — Ты чего? — спрашивает Дима, подходя сзади. — Завис? — Все в порядке, — невнятно бормочет Марк, выходя из оцепенения, — Не ожидал увидеть столько снега. Дима хмыкает себе под нос, ничего не отвечая, и проходит мимо, направляясь к выходу с поля. Марк смотрит ему вслед, затем откидывает голову назад и шумно втягивает морозный воздух. Долго побыть в одиночестве не выходит, спустя мгновение из телепорта вываливается Мирон, спешащий завести разговор. — Ты как? — интересуется он, осматривая Марка с ног до головы. — Все хорошо? Марк отчего-то не находится с ответом. Виновных в смерти Порчи и других магов нашли, одного из них вскоре казнят, второго погубила случайность. Тьма внутри никуда не делась, но ослабила свою хватку, Федор пришел в себя, самого Марка оправдали и не посадили в тюрьму. И с одной стороны, можно сказать, что все действительно хорошо, но для подобного осознания понадобится время. Неизвестно, сколько именно, но отчего-то верится, что теперь все должно наладиться. Разумеется, впереди немало всего, начиная от честного и непростого разговора с Мироном, заканчивая попытками спрятаться от журналистов, сующих свой нос во все дела, но это вполне решаемо. Самое страшное позади. Марк, наконец, оставил войну в прошлом. — Все хорошо, — устало подтверждает он, ступая по заснеженному полю к тропе, ведущей к особняку, — Я просто заебался. Хочу пару дней отсидеться дома и никуда не выходить, если это возможно. — Организуем, — усмехается Мирон, следуя за ним к дому, — Дудю, конечно, нужно будет дать небольшое интервью, он все же нехило так помог нам устроить бунт в обществе. Но от всего остального я тебя освобождаю настолько, насколько ты попросишь. Если хочешь, то можешь съездить куда-нибудь. Только не один. И без передряг. — Никуда я не хочу, — качает головой Марк, пряча в карманы куртки замёрзшие ладони, — Просто отдохнуть вдали от всей этой хуйни. — Без проблем. Мирон улыбается ему, и до самого входа в особняк они идут молча. Оказавшись в холле на первом этаже, Марк было собирается пойти к лестнице, ведущей в восточное крыло, но друг останавливает его и указывает в противоположном направлении. — Назар уже вышел из изолятора, — сообщает он, не пряча очередной улыбки, — Так что иди к себе. Вечером соберёмся все вместе в Главном Зале, нужно отметить твое освобождение. — Хорошо, — соглашается Марк, отступая к лестнице. Он задерживается на мгновение, опустив руку на перила, и, обернувшись через плечо, просит. — Расскажешь мне про Хинтера? — Расскажу, — вздыхает Мирон, отводя взгляд в сторону взгляд, — Но не сегодня. Иди, Назар уже заждался тебя. Кивнув, Марк уносится вверх по ступеням, вываливается в коридор и, преодолев расстояние до спальни, входит в нее без предварительного стука. Однако, оказавшись внутри, он замирает на пороге, обнаружив комнату пустой. Звук бегущей воды, доносящийся из ванны, свидетельствует о том, что Назар сейчас там, потому, недолго думая, Марк направляется туда, по пути накладывая запирающие чары и снимая через голову худак. Вслед за ним на пол летят футболка, амулет Назара и ботинки. Стараясь не шуметь, Марк проскальзывает в ванную и прикрывает за собой дверь, оборачивается и в очередной раз застывает. Назар его не замечает, он стоит с закрытыми глазами в душе, оперевшись одной рукой о стену. По спине и плечам стекает вода, в неярком освещении кожа кажется бронзовой, с золотистым отливом от лампочки. Справившись с замешательством, Марк скидывает с себя остатки одежды и все так же бесшумно входит в кабинку, обнимая Назара со спины. Тот мгновенно распахивает глаза, протирает веки ладонью, стараясь проморгаться, и поворачивается лицом. — Что ты тут… Договорить он не успевает, Марк, не сдержавшись, целует его, притягивая за талию к себе, и отступает назад, чтобы опереться спиной о стену, боясь свалиться на мокрой плитке. Ответ поступает моментально, Назар прижимается всем телом, оплетает руками шею и толкается языком в рот, заставляя разомкнуть зубы. Вода заливает лицо, и дышать довольно трудно, но Марк готов поклясться, что, если отстранится, то умрет в ту же секунду. Вместо него это делает Назар, он в последний раз оставляет короткий поцелуй в угол рта и отодвигается назад, смотря прямо в глаза. — Тебя уже отпустили? — спрашивает он с придыханием, — Разве суд не должен был начаться полчаса назад? — Заседание перенесли на восемь утра, — отвечает Марк, пересиливая желание снова поцеловать Назара, — Меня оправдали. Я свободен. — Почему перенесли? — удивляется Назар, убирая со лба Марка прилипшую мокрую прядь, — Снова из-за Цихова? — Я не знаю. И, если честно, мне плевать. — А с Андреем что? — Наз, мы можем немного отложить этот разговор? — насмешливо уточняет Марк, целуя мужа в шею, и едва слышно шепчет, — Я сейчас меньше всего хочу болтовни и больше всего хочу тебя. — Вечно ты, блять, вот так, — усмехается Назар, но осекается на полуслове, когда Марк прикусывает мочку уха, — Пиздуй в спальню. Я уже наплескался, хватит. Договорив, он выходит из кабинки, хватает с вешалки полотенце и идёт в комнату, пока Марк, не удосужившись вытереться, следует за ним. Оказавшись в спальне, он, не давая Назару обсохнуть после душа, валит его на кровать. Он скучал, он все эти дни переживал, что мужа сделают соучастником убийства или осудят за методы проведения допроса, он боялся, что если окажется в тюрьме, то больше никогда не увидит его. Назар за столь короткий срок стал его самой настоящей слабостью, уязвимым местом. И там, во Дворце Старейшин, когда Олег пытался убить его, Марк чувствовал, как внутри него зрел ужас. Потерять Назара было куда страшнее, чем умереть самому. Потерять Назара означало потерять часть себя. Губами Марк сползает ниже, целует в ключицу, оставляя на ней яркий засос, ловит зубами правый сосок. Он знает — хоть всего оближет, ему будет мало. Эта почти болезненная недостаточность не пройдет, наверное, никогда, как не пытайся утолить этот голод, никак не связанный с физической близостью. Это что-то более глубинное, что-то более важное. Сама суть связи. Самое ее сердце. — Не тяни, пожалуйста, — просит Назар, оттягивая голову Марка от себя за волосы на затылке, — Смазка под кроватью должна быть. — Скучал по тебе пиздец, — не сдержав эмоций, признается Марк. Он оставляет поцелуй на шраме на животе и полузадушенно шепчет. — Думал, что могу больше не увидеть тебя. Назар награждает его нечитаемым взглядом, облизывает пересохшие губы и тянет за плечи обратно наверх. Марк подчиняется, ползет выше и прижимается лбом к его лбу. Слабость. Самая настоящая слабость. — Все хорошо, — заверяет его Назар, — Все закончилось. Слышишь? Кивнув, Марк торопливо целует его в губы, затем отстраняется и усаживается на кровати. Перевесившись за край, он нашаривает на полу флакон и раздвигает ноги Назара в стороны, заставляя того согнуть их в коленях. Во рту начинает сушить, отгоняя наваждение, Марк выдавливает смазку, растирая ее по пальцам, а после осторожно поглаживает вход. В голове вновь возникает мысль, как бы не сделать Назару больно, и руководствуясь ею, он не спешит, позволяя и себе, и мужу немного растянуть момент. Впрочем, тот как всегда не выдерживает, пихает коленом в плечо, намекая не сильно медлить, и кидает пристальный взгляд, говорящий о недовольстве. Усмехнувшись себе под нос, Марк в очередной раз поддается и толкается одним пальцем внутрь, вгоняя его по самые костяшки. Понимание, что это было сделано зря, приходит вместе с болезненным стоном Назара. — Черт, прости, — сбивчиво тараторит Марк, отводя руку, — Сейчас, потерпи немного. Он сползает чуть ниже, оставляет поцелуй на выпирающей тазовой кости Назара и насаживается ртом на его член. Во рту тут же начинает вязать, но Марк лишь заглатывает глубже и облегчённо выдыхает, слыша, как Назар пропускает тихий, но абсолютно довольный стон. Он вздрагивает всем телом, когда Марк снова вставляет один палец, но не отпихивает и не просит остановиться. Напротив, просяще двигает бедрами навстречу, запуская ладонь в волосы, и откидывает голову назад. Марк поднимает взгляд, наблюдая за его вздымающейся грудой клеткой с длинным, кривым шрамом и гуляющим под кожей кадыком, постанывает, запуская вибрацию. Назара подрывает на кровати, он шумно втягивает воздух и сжимает между пальцами светлые пряди, закусывая губу. — Можешь не медлить, — заявляет он, вздрагивая, когда Марк высовывает его член изо рта и проводит языком по головке, — Я не хрустальный. Вот это «я не хрустальный» — словно флэшбек, заброска в недавние события. Перед глазами невольно пролетают воспоминания: нападение на Центр развития, ранения Назара, его абсолютная слабость не только тела, но и души, потребность в близости, страх за то, что будет дальше. Тогда Марку казалось, что все это всего лишь отходняк после штурма Незаконных и постоянной боли, но сейчас он понимает, что дело было в другом. В непокидающем чувстве вины за ложь, за смерть невинных магов, оказавшихся в Центре в тот день, за пропажу Федора. Назар тащил это в одиночку, тащил и не жаловался, держал в себе, не рискуя взваливать весь этот груз на других. Было ли это действительно необходимо, сейчас уже неважно. Самое главное, что все действительно осталось позади. В очередной раз идя на поводу у него, Марк добавляет второй палец и прокручивает кисть. Зная тело Назара наизусть, он без проблем отыскивает простату и с нажимом трёт ее, выпуская член изо рта. Доводить до оргазма рано, растянуть удовольствие сейчас просто необходимо, чтобы хоть немного компенсировать приятными ощущениями все негативные события. И Назар, кажется, разделяет подобную точку зрения, крупно вздрагивает и накрывает лицо ладонями, разводя ноги ещё шире. Абсолютно уязвимый, он едва слышно всхлипывает и срывается на стон, когда Марк вгоняет третий палец. — Блять, ну какой же ты узкий, — вздыхает тот, чувствуя, насколько сильно Назар сжимается вокруг пальцев. Назар ему не отвечает, поворачивает голову к окну и сипло вдыхает, отнимая руки от лица и сжимая ими простынь. Комкая в ладонях ткань, он закусывает губу до такой степени, что та начинает кровоточить. Поддаваясь порыву, Марк вынимает пальцы и наклоняется к нему, собирая языком капли крови. — Вампир, блять, — усмехается Назар, оплетая руками его шею, — Вставлять собираешься? — Ты никогда не будешь терпеливым, — вздыхает Марк, касаясь губами его щеки, — Не жалуйся только потом, что жопа болит. Я тебя предупреждал. — Похуй вообще. Растягивая губы в улыбке, Марк снова отодвигается назад, находит флакон в ворохе одеяла и выдавливает смазку в ладонь, растирая ее по головке. Назар сам тянет его обратно, разводит колени в стороны и медленно выдыхает. Марк отсчитывает до трёх, приставляет член ко входу и толкается внутрь, не рискуя вгонять до конца. Останавливается, позволяя Назару свыкнуться с ощущениями, целует его за ухом и спрашивает, все ли в порядке. — Все хорошо, — отзывается Назар, закидывая одну ногу на поясницу Марка, — Можешь продолжать. Вняв просьбе, Марк на пробу толкается глубже и, не получив сопротивления, начинает двигаться. И, Создатель, это определенно самое лучшее, что случалось с ним в жизни. Быть с Назаром, иметь позволение касаться его, владеть им во всех смыслах. Без сомнений, без страхов, без раздумий, так просто и понятно. Правильно. До безумия правильно. Назар подаётся навстречу, прижимает Марка ближе к себе и тычется носом в его шею, царапая короткими ногтями плечи. Он принимает настолько охотно, с таким желанием, что с трудом верится в то, что не так давно он избегал любого сближения, выстраивая стены и баррикады. Марку даже чудится, будто это его измученное войной сознание подкинуло галлюцинацию или Ваня послал пару иллюзий, ведь так быть не могло. Они не могли столько времени не замечать, банально не чувствовать очевидного. Это ведь такая глупость, Создатель. Постепенно наращивая темп, Марк пытается всеми силами наблюдать за Назаром, чтобы остановиться при первой же необходимости, но ничего подобного не происходит. Ведь Назару очевидно не больно, напротив, на лице его выражение абсолютного кайфа, и глаза прикрыты дрожащими веками. Он сдавленно мычит сквозь зубы, явно опасаясь срываться на стоны, прикрывает ладонью рот, но Марк перехватывает его запястье и отводит руку в сторону, переплетая их пальцы. — Не надо, — просит он, с трудом связывая слова, — Я хочу… Хочу тебя слышать. Вздрогнув будто от удара током, Назар глухо стонет и откидывает голову назад. И, блять, какой же он красивый, нереальный, охуительный. Завороженно наблюдая за ним, Марк не сдерживает собственного стона и роняет голову ему на плечо. Слишком много ощущений — горячо, влажно, узко, в башке бардак, в груди отчего-то тоже дико тесно. Словно просидел месяц в одиночной камере, а затем неожиданно вышел в свет, и пусть Марк пробыл под стражей всего неделю, но чувствует он себя так, будто его оторвали от жизни на год. Каких-то семь дней, но за столь короткий срок он успел истосковаться по Назару. По его губам, по родинкам на плечах, по его запаху и голосу. По всему целиком, вместе с упрямством, своенравностью и гордостью. — Быстрее, — неожиданно шепчет он, пытаясь скинуть ногу с поясницы Марка обратно на кровать, — Пожалуйста. Марк не даёт ему сделать задуманного, подхватывает под коленом, второй рукой удобнее упирается в матрас и ускоряется. Он примитивно долбит, целясь головкой члена по простате, в комфортном и привычном для них обоих темпе, и Назар подхватывает каждое движение, подмахивает и сжимает пальцы на плечах у Марка до побеления костяшек. Кровать, благо, не скрипит, но то и дело ударяется изголовьем о стену, и будь у них них хоть какие-то соседи, давно бы уже прокляли их. Слава Создателю, что в северном крыле всего две смежные спальни. Вгоняя член до конца, Марк замирает на пару секунд, хватает ртом воздух, но Назар снизу жалобно всхлипывает, сжимаясь изнутри, и подаётся навстречу, невербально умоляя не останавливаться. Наощупь Марк находит его губы, целует и снова начинает двигаться. Он отпускает ногу Назара, переносит руку на его член и, обхватив его, рвано проводит по всей длине, пытаясь подстроиться под свой темп. Выходит откровенно так себе, но Назар пропускает шумный стон и сам подставляется под касания, разрывая поцелуй, чтобы не задохнуться. Неожиданно для себя Марк доходит до разрядки первый. Отлетает за край, застывает, теряет опору и, прохрипев, наваливается на Назара сверху и кончает. Чувствуя чужие трясущиеся пальцы в своих волосах, он заставляет себя выплыть из морока и отодвигается назад, ускоренно додрачивая. Марк специально не вынимает член, желая почувствовать, как Назар сожмется вокруг него во время оргазма, и чуть не теряет сознание, когда это происходит. В последний раз всхлипнув, Назар спускает себе на живот и прячет лицо в ладонях, подрагивая всем телом. Осторожно Марк выходит из него, убирает его руки и оставляет хаотичные поцелуи по щекам, скулам и губам. Из него прёт чертова нежность, она буквально топит все вокруг, заливает в груди, отчего становится тепло где-то на дне желудка. Назар разлепляет глаза, обнимает за плечи и заставляет лечь рядом, утягивая в объятия. Сколько они лежат, прежде чем раздается стук в дверь, Марк не знает. Он усилием воли садится на кровати, проговаривает очищающее заклинание и громко спрашивает, кто там. — Твоя совесть, — отзывается из коридора Лия насмешливым тоном, — Я, конечно, все понимаю, но, блять, ты мог бы и зайти ко мне хотя бы на пару минут. Между прочим не один Назар чуть не сдох тут, пока ждал твоего освобождения. — Прости, — извиняется Марк, падая обратно на подушку. Он замечает краем глаза, как Назар начинает копошится, и валит его обратно, прижимая к своей груди, а после снова обращается к подруге, не внимая попыткам мужа выпутаться из кольца рук. — Я загляну к тебе через полчаса. Ты же у себя в западном крыле будешь? — Почти, — уклончиво отвечает черодейка, — Но ты заходи в западное, я буду ждать. С тобой хотела связаться Эдда. — В каком смысле почти? — хумрится Марк, не обращая внимания на последние слова. О том, что Эдда хотела поговорить, он знает, Мирон сказал об этом ещё пару часов назад. — Ты поменяла комнату? Назар щелкает его по носу, и когда он кидает на него взгляд, шепчет одними губами «Ваня». Несколько секунд Марк смотрит на него, не понимая, что это значит, пока Лия за дверью тоже не спешит пуститься в объяснения, а затем в голове что-то щелкает. — Ты переехала к Ване? — удивляется он вслух, за что чуть не получает оплеуху от Назара. — Вы чё вместе тепе… — Создателя ради, заткнись, — перебивает его Лия, — Я ничего не буду с тобой обсуждать, пока ты не явишься ко мне. Имей ввиду, у меня запущен таймер. Если через оговоренные полчаса ты не придешь, пеняй на себя. Я ушла. За последней фразой следуют шаги по коридору, спустя пару мгновений все стихает. Какое-то время Марк задумчиво пялится в потолок, на автомате поглаживая Назара по голой спине, и усмехается себе под нос. Пока он бегал, ища Женю и пытаясь вытащить из себя тьму, пока они искал виновных в нападении на Центр и в убийстве Порчи, жизнь, оказывается, шла своим чередом. Кто-то умирал, кто-то рождался, кто-то терял навсегда свое счастье, а кто-то, напротив, находил его. Судя по всему, Лия не стала исключением и в неспокойный для всех период решила, наконец, найти свою тихую гавань. Выходит, они все всё-таки вышли с войны. Окончательно. — Ты верх тактичности, — хмыкает Назар, прерывая затянувшееся молчание, — Знаешь, можно было как-то поаккуратнее. Разговор все же не о погоде. — Знаю, — кивает Марк, зарываясь носом в его макушку, — Но с Лией я имею право говорить как угодно. Так что вряд ли я ее этим задел. Назар беззвучно усмехается, считая рукой шрамы на груди у Марка, выводит какие-то символы. Пальцем он рисует овал, перечёркивает его двумя горизонтальными линиями, закругляя концы, в центре выводит завиток. Когда он добавляет ещё одну линию сбоку, до Марка доходит, что это руна. Руна жизненного покоя и созидания. — Дорисуй кружок сверху, — предлагает он, целуя Назара в лоб, — И будет две руны в одной. — Это не так работает, — фыркает Назар, подставляя лицо под неспешные поцелуи, — Ты обещал мне рассказать все. Выкладывай. Марк устало вздыхает, не имея ни малейшего желания говорить сейчас о судах, казнях и преступниках. Он заебался, его через день дёргали посреди ночи для очередной дачи показаний из-за приказов Цихова, решившего, судя по всему, довести всех до нервного срыва, его жизнь буквально разложили по атомам журналисты, чтобы потом написать очередную статью. Все, чего он хочет сейчас, просто немного отдохнуть, приняв тот факт, что теперь все будет в порядке. Но Марк понимает, что отказать Назару не может, потому вновь подаёт голос. — Нападение на Центр развития магов дело рук Савченко и Коновалова, — начинает он, отводя взгляд к двери, — Они узнали от Федора, что вы с Ваней вскоре проводите допрос и решили таким образом отвлечь внимание, а заодно убрать вас с пути. Был рассчет на то, что вы оба погибнете, а когда этот план провалился, они надеялись, что отходняк будет долгий, и им хватит этой отсрочки, чтобы найти пленного. На сплетни Ильи, они, разумеется, не повелись, у них слишком хорошая чуйка. И на подставного Незаконного, которого вы посадили вместо того стихийника Андрея, тоже. Так что по факту все ваши действия не возымели результата. — Коновалов хотел встретиться, — неожиданно заявляет Назар, — До нападения на Центр и похищения Федора. Он хотел увидеться, но я почему-то отказал. Вроде ты не захотел меня отпускать. — Как в воду глядел, — ухмыляется Марк и возвращается к рассказу, — В конечном итоге вы провели допрос, и в этот же день Олег вернулся во Дворец с Севера, нашел пленного и убил его незадолго до моего прихода. Он не успел ничего сказать Коновалову, поэтому маги Басты схватили его, пока он не сбежал. Я не знаю всех деталей, но вроде как он сознался в убийстве сестры и отца, и в том, что работал двойным агентом. Вряд ли когда-то Старейшины узнают число его жертв, но скоро будет суд, и ему светит казнь. — А что будет с тобой? — спрашивает Назар, переворачиваясь на живот. Он укладывает подбородок на груди у Марка и глядя ему в глаза, уточняет. — Ты полностью оправдан? Или у тебя теперь есть какие-то ограничения? — Я не виновен. — Я спросил не это. — Я полностью оправдан, — поправляется Марк, проводя пальцем по сережке в носу у Назара, — Но в ближайшую неделю из особняка я не выйду, даже если случится конец света. В городе чёртовы журналисты, мне не дадут спокойной жизни. Поэтому я отсижу эту бурю дома. И ты тоже. — Пиздец, — обречённо вздыхает Назар, морща нос, — Ладно, дома так дома. Только мне в Газ надо будет сгонять, я хочу увидеть Федю. И Мишу. — Без проблем, — пожимает плечами Марк, — Только пользуйся телепортом и предупреждай, когда уходишь. — Хорошо, мам. Назар посмеивается, уворачивается, когда Марк пытается его подмять его под себя, и швыряет в него подушку. Он было пытается встать с кровати, но Марк успевает перехватить его за запястье и утянуть обратно в постель. Его не беспокоит ожидание Лии, разговор с Мироном и разбор полетов тоже могут подождать, ведь все это пусть и имеет определенную важность, абсолютно точно не является главным на данный момент. Мир становится хоть чуточку ценным только тогда, когда Назар рядом. — На завтрак надо идти, — причитающе цокает языком он, все же ложась обратно, — И на улицу бы сходить. Хотя бы до озера прогуляться, не сидеть же тут весь день. — Потом, — отмахивается Марк, широко зевая. Спать хочется кошмарно. — На улице холодно, а завтрак не убежит. Лежи спокойно. — Ты разленился. — Я устал. Назар поджимает губы, награждая его понимающим взглядом, вновь прижимается сбоку, переплетая свои замерзшие ноги с ногами Марка, и прикрывает глаза. Они лежат в молчании, вслушиваясь в тиканье настенных часов, пока время будто бы замирает, оставляя их навечно в этом моменте. Думая о том, сколько всего ещё впереди, Марк начинает проваливаться в сон, но выныривает из полудрёмы, когда Назар что-то тихо говорит. — Спасибо, — шепчет он, не поднимая век. — За что? — За все, — просто отвечает Назар, — За Федю и за то, что остановил Олега. Что не убил его намеренно. Не взял на себя клеймо убийцы. — Если бы надо было, я бы убил его намеренно, — мягко возражает Марк, — И ты прекрасно понимаешь это. — Понимаю. Но я рад, что этого не понадобилось. Кивнув самому себе, Марк ненадолго задумывается и озвучивает вслух пришедшую к нему не так давно мысль. — Наз, — тихо зовёт он, — Может, это прозвучит абсурдно, но ты буквально вытащил меня из дерьма. — Правда? — Назар все же распахивает глаза и вопросительно изгибает бровь, — Каким это образом? — Ты вывел меня к свету. Улыбнувшись, Марк целует его в угол рта, укладывает подбородок на его макушке и бросает взгляд на окно. Из-за тяжёлых, серых туч медленно пробивается солнце, уже не столь горячее, но все такое же яркое. Свет заливает пространство, грея обледеневшие ступни, и внутри тоже разливается тепло. И все невзгоды и сложности кажутся такими ничтожными и глупыми, что Марк облегчённо выдыхает, чувствуя, как, наконец, мертвая хватка ужаса войны отпустила его, позволив жить. Жить, точно зная, что завтра наступит, жить, веря в то, что новый день будет лучше прежнего. Ведь вся боль позади, все страхи. Тьма, наконец, рассеилась.