You hit me once I hit you back
You gave a kick I gave a slap
You smashed a plate over my head
Then I set fire to our bed
Kiss With A Fist — Florence + the Machine
_
«Она описывает крайне
деструктивные
отношения, но которыми
оба партнёра наслаждаются.
Она метафорична.
Это моё описание хаоса».
Флоренс Уэлч о песне Kiss With A Fist
***
— И всё же сегодня необычайно тепло для февраля, — Ирэн первой нарушает неловкость в их обоюдном молчании, украденном красотой ночного города. Лондон завораживает. Женщина отмечает, как преступно редко она наслаждалась этим видом в последнее время и, в целом, как мало внимания уделяла просто созерцанию чего-то прекрасного вокруг себя. С другой стороны, сложно отрицать, все последние дни — насыщенные, сумбурные, сумасшедшие — вели к этому вечеру, к этой точке. Делить молчание рядом с Холмсом, когда она буквально кожей чувствует его любопытство, смешанное с раздражением, как минимум, интересно. Настроение у мисс Адлер задорное, а присутствие любимого детектива ещё больше её распаляет. — Говорить о погоде, разве, не главное клише светских разговоров? — Всё же после длинной паузы протягивает Шерлок с лёгким укором. Изогнутая бровь вторит её ухмылке. Знакомое поле сарказма. — Оценивать светские разговоры — разве ли не главное клише для знаменитого детектива? — парирует Ирэн, добавляя: — Вам, должно быть, было сегодня очень скучно. — Напротив, провёл весьма занимательные наблюдения. — Что ж, удивите меня, мистер Холмс. Ирэн видит, как на этой фразе взгляд Шерлока загорается. Ещё бы, появился прекрасный повод порисоваться. — Ваш PR-менеджер — выскочка, который набивает себе цену и скрывает от жены роман с кем-то из команды. Он сбежит, как только это вскроется, попытаясь спасти репутацию, ведь у них двое детей и недвижимость в городе. Впрочем, на его место с лёгкостью можно рассмотреть вашего второго специалиста по коммуникациям, Клэр. Она делает всю важную работу. А вот ребята из IT-отдела напротив, чисты как ангелы, — отчеканивает мужчина. — Любопытно, как быстро вы его раскусили. — Ирэн кокетливо пожимает плечами. — У него интрижка с нашим дизайнером, и мне потребовалось провести скучнейший день в офисе, чтобы догадаться. Но, в целом, его можно понять: Лондон бывает слишком прекрасен, чтобы хранить моногамные отношения. — Хотите сказать, что я помешал вам провести более интересный вечер в компании мистера… Хасимото? — и хотя голос детектива пропитан иронией, он сам не уверен, что хочет слышать ответ на этот вопрос. — Ммм, Хасимото, пожалуй нет, — произносит женщина, чуть подумав. — А вот Соко, девушка, которая ушла с ним… Могла бы составить занятную компанию. — Шерлок не видит выражения лица Ирэн, ведь она стоит к нему спиной, но слышит, что она будто улыбается. Эта Женщина сегодня и весь этот вечер — как будто становится живой провокацией, насмешкой над ним. Но он слишком измучен постоянными мыслями о ней, поэтому весь сарказм и её веселье попадают не на благодатную почву: — Смотрю, Вы готовы на многое, чтобы не заскучать. На этой колючей фразе, удивлённая неожиданно серьёзным тоном детектива, Женщина отрывается от созерцания вида, поворачивается и наконец-то, смотрит прямо, не давая отвести взгляд. Она задаёт тот самый вопрос, который весь вечер крутится у неё на языке: — А Вы, напротив, были так заняты, что лишь сейчас удостоили меня своим появлением? — Я пришёл, когда смог, — отрезает Шерлок. Несмотря на то, что Ирэн прекрасно знает, этот ответ — лишь защитная реакция, причём на все её сегодняшние действия, его слова задевают. Экс-доминантка хмыкает, смеривая мужчину скептическим взглядом, и разочарованно отворачивается. Он обижен на её равнодушие сегодня, его терзают сомнения по поводу её честности, и он даже не в силах это скрыть. Жаль. — Ещё одна подобная фраза, и я поверю, что Вы ничем не отличаетесь от среднестатистического… — Неужели ты всерьёз думаешь, что все должны прибегать к тебе по первому зову и быть благодарными только за то, что ты существуешь в их жизни? — Шерлок переходит на неформальный тон, обрывает конец её фразы, протягивает руку и с силой разворачивает женщину к себе. Жест получается порывистым и грубым, пожалуй, слишком. — Я рассчитываю на это, если «кто-то из всех» говорит, что испытывает ко мне определённого рода привязанность, — Ирэн безропотно одёргивает платье, которое он смял своим движением. — Прискорбно, что каждый визит ко мне Вам надо взвешивать на весах морали, собственной совести или чего-то там ещё. — Вы считаете меня излишне правильным для себя, мисс Адлер? — Пожалуй. И дайте мне пройти в комнату, я всё же замёрзла. Шерлок отходит от двери, пропуская Ирэн вперёд. К его разочарованию, внутри всё ещё достаточно людно — апартаменты Этой Женщины атакованы клинерами и персоналом, которые деловито переставляют мебель и переносят посуду в зону кухни. Разговор в такой ситуации, конечно же, не может быть окончен, и детектив останавливается в неуверенности. Тепло комнаты окутывает замёрзшие плечи, и Ирэн пользуется минутным замешательством, чтобы понять, что делать. Она задумчиво смотрит на лестницу, ведущую на этаж выше, и даёт знак Кейт, что идёт туда и чтобы их не беспокоили. — Пойдёмте, договорим, если вам есть, что ещё сказать. Это звучит как вызов, и Шерлоку ничего не остаётся, кроме как последовать за ней наверх. Резкие слова Ирэн недалеки от правды. Чувства к ней, и его ревность, и то, что она, несмотря на всё, никак не отрицает своё желание быть с кем-то другим и смеет говорить ему о том, что его чувства к ней какие-то не такие, не правильные, не те, какие ей нужны, и какие она сама желает; и её уверенность в том, что пресловутую покорность ей может обеспечить кто угодно, даже он, всё это стучит у мужчины в висках, пока они поднимаются по лестнице в просторную, полупустую, заставленную разномастной мебелью комнату, с такими же, как и ниже, панорамными окнами в пол. Ирэн включает небольшой торшер в углу и, скрестив руки на груди, с уязвлённым видом обращает свой взор к Холмсу. Она удивительна и невыразимо прекрасна в этом тусклом свете на фоне красивого вида из окон и беспорядка, который будто вторит беспорядку у Шерлока в голове. — Если Вы хотите получить от меня более развёрнутый ответ по поводу вашей «правильности», то могу пояснить. — Ирэн мягко разворачивается на каблуках. — Вы слишком озабочены тем, что скажут люди, мистер Холмс, если вдруг обнаружат, что у вас есть сердце. Вы — заложник собственного клише о бессердечном детективе. Впрочем, это всё неважно. Вы всегда были вольны выбирать и всё же зачем-то сегодня ко мне вернулись. Так зачем? Ирэн сокращает дистанцию, подходя ближе, чтобы отчётливей видеть лицо Шерлока. Его брови сведены, холодные инопланетные глаза смотрят прямо, будто пытаясь разглядеть в ней что-то особенное. «И правда, зачем?» на этот вопрос у Холмса был прямой ответ всего лишь несколько часов назад, но сейчас от его прошлых размышлений ничего не осталось. И вытянуть из него признание собственной слабости у неё не получится. — Зачем? Хотел узнать, — Он говорит медленно, подбирая каждое слово, будто отсекая сотни других вариантов. И сейчас его выражение лица напоминает Ирэн их сцену у камина. Сейчас в его глазах тоже плещется что-то особенное, глубины чего она, кажется, пока не знает. — Что тебе от меня нужно? В своём вопросе он оставил самое важное. Однако, вопреки серьёзности момента, Ирэн вдруг начинает улыбаться, в её взгляде проскакивают какие-то дьявольские нотки, и она отвечает: — Ничего. Вот так просто, «ничего»! Шерлок подходит к ней, вынуждая прислониться спиной к стене, но вопреки её ожиданиям — она думает, что он хочет её поцеловать — просто смотрит на неё, пригвождая к стене своим взглядом. И да, это первый раз за сегодня, когда они стоят так близко. Она дала ему свободу выбирать. Либо продолжить, либо прекратить то, что их связывает. Ведь всего, абсолютно всего, что ей нужно было от Шерлока Холмса она добилась: она вернулась в Лондон, может жить своей жизнью в любимом городе, она отдала свой давний долг, придя на помощь в невероятно тяжёлой ситуации, спасла его жизнь. И перед Шерлоком, и перед его авторитарным братом все долги стёрты. Ей больше «ничего» не нужно. Но так ли это? Где-то внизу проносится машина с полицейской сиреной, будто торопя к действиям. Близость женского тела, такого тёплого, знакомого, соблазнительного своей непокорностью, сводит с ума. Как и её настроение, как и её обидные слова и её наглая красота, которой она весь вечер бичевала его эго, будто говоря: «Я принадлежу всем и никому, а больше всего — не принадлежу тебе, ведь я сама по себе. Ты лишь трофей, который хочется показать гостям». Эта мысль подстёгивает его, когда он одной рукой выдёргивает вышитый пояс её платья, распахивая его, ломая иллюзию кимоно. Тяжёлая ткань падает с её плеч. Тонкое прозрачное бельё, чулки, подвязки не оставляют простор фантазии, лишь подчёркивают факт её порочности, безраздельной власти, которую даёт совершенство её тела. Она не противится ему, смотря на него с интересом, ожидая, что он будет делать дальше. — Никогда не ставь меня в один ряд с другими, — он снова приближается к ней, его низкий голос звучит глухо, опасно, предупреждающе. Её ресницы подрагивают, а между бровями появляется строптивая морщинка. — Почему же, мистер Холмс? Вы так сомневаетесь в моей верности… — она опять скрещивает руки на груди. Очень в её манере. — Это весьма посредственно. Её спокойный тон и то, как надменно она держится, будто не чувствуя себя раздетой перед ним, распаляет его. Хочется стереть эту неуместную улыбку с её лица. Он закрывает ей рот ладонью. Движение получается грубым, выбивает воздух из её лёгких. Ирэн впервые в жизни не понимает, стоит ли его соблазнять, дразнить и ещё больше распалять? Словесное бичевание открыло в нём что-то новое, что показывалось очень редко. Он двигается ниже, она открывает свою шею, куда он переносит ладонь, сковывая, делая уязвимой, чувствуя, как под пальцами бьётся пульс, и что ей становится труднее дышать. Шерлок видит, как тяжело поднимается и опускается её грудь, как её руки скользят по стене. Эти руки, которые так часто ласкали, окутывали нежностью, в каком бы настроении он ни был. Но сейчас Ирэн ждёт от него действий, ждёт, чтобы понять, как далеко он может зайти. Вторую руку Холмс опускает на её живот. Она чуть вздрагивает от этого движения, выгибает спину, подаётся вперёд, к нему и закрывает глаза, когда он ведёт ладонь ниже, отодвигая тонкую ткань белья. Его пальцы становятся влажными, когда он проводит ими между её ног. На его губах застывает торжествующая ухмылка, которой оказывается достаточно для того, чтобы Ирэн опять изогнулась в его руках и уже более несдержанно, соблазняя его, застонала. Шерлок разворачивает женщину к себе спиной, быстро расстёгивая брюки и рубашку, разводя её ноги шире, входит в неё, сглатывая собственный стон. Ирэн рефлективно дёргается и шипит. Он знает, что причиняет ей дискомфорт. Несмотря на возбуждение ей всегда нужно какое-то время, чтобы к нему привыкнуть. Он заводит её руки за спину, ограничивая движения, чтобы у неё не было соблазна себя ласкать, и снова прижимается к ней, кладя собственную руку на низ её живота, фиксируя удобное ему положение, не давая дёрнуться опять. Он двигается глубоко в ней, задевая чувствительные точки внутри, и наконец-то слышит её стон. Её возбуждение и тот факт, что он сейчас сознательно не даёт себе её поцеловать, просто быть внимательным и нежным, ещё больше подстёгивают его, делая толчки порывистыми и быстрыми. Он знает, что не сможет сейчас продержаться долго, и не сдерживает себя. Он вдыхает аромат её волос, обнажая плечи, стягивает локоны свободной рукой в узел, давая себе ещё больше контроля, срывая с её губ более требовательный звук. Спустя ещё несколько яростных толчков, он разворачивает её к себе лицом, и кончает ей на живот, упираясь ладонью в стену, сдерживая стон, и почти сразу отворачивается к окну, начинает застёгивать брюки, одёргивает рубашку. Крошечная доминантка у стены с разметавшимися по плечам длинными волосами смотрит на него вопросительно и требовательно. Ей не хватает его тепла, не хватает его рук. Ей этого преступно мало. — Вот это, мисс Адлер, называется «посредственно». Он протягивает ей платок, чтобы она вытерла себя. Её взгляд ещё больше разгорается от такой наглости, грязный платок брезгливо отбрасывается на пол, а на лице отражается гнев и беспомощность, пока мужчина застёгивает последнюю пуговицу на рубашке. — Нет, даже не думай уходить! — кричит она возмущённо. — И почему же? Ирэн одним рывком оказывается рядом с ним, и грубо, впиваясь острыми когтями в непослушные кудри, притягивает к себе, целуя в губы. И это окончательно сводит с ума. Всё невысказанное перерастает в рывки и укусы, а их поцелуй становится больше похож на борьбу, чем на демонстрацию любви. Не понимая, сколько прошло времени, отрываясь от её губ, Шерлок заглядывает Ирэн в глаза, зеркаля её движение, чуть оттягивая за волосы: — Хочешь ещё? И Ирэн видит, как в его взгляде плещется всё самое тёмное, что он в себе скрывает. И она понимает, наконец, как эта темнота, эта скрытая порочность её притягивает. Как она это в нём, оказывается, любит, как это её возбуждает. — Да. — Тогда попроси меня. — Я хочу тебя. — Зачем? Я думал, у нас только что был секс, — детектив надменно ухмыляется, приподнимая бровь. — Я хочу ещё. — Мне хватило одного раза. — Мне мало. Я хочу тебя, всего, — произносит женщина. И добавляет тише: — Моего — тебя. Не такого, как сейчас. Фразы о том, что она сама породила монстра, сама пробудила в нём обиду и ярость излишни, но она всё же делает попытку объяснить. Она отстраняется от мужчины, давая ему чуть больше пространства, но всё ещё держит его за плечи, не давая уйти. — Я специально провоцировала тебя. И не приди ты именно сегодня, а вчера, всё было бы иначе. — Она выдыхает это, придавая голосу капризные нотки, будто уличая саму себя в гнусном проступке. Выражение её лица и голос смягчаются. Маски, этот туман образов, за которыми она тщательно скрывается даже от своего мужчины, наконец-то спадает. — Ты мне нужен. Я ждала тебя всё это время. Я рада, что ты поправился. — Ирэн грустно улыбается уголками губ и проводит пальцами по шершавому пластырю под его рубашкой, который закрывает ещё свежие швы после недавнего ранения. Её искренние слова отрезвляют словно пощёчина. Его раздражает, что он до сих пор не научился точно определять, где она лжёт, играет, а когда говорит как чувствует. И все последние события и этот вечер он теперь видит сквозь призму этой игры, этого тумана, которым она защищает себя от всего мира, чувствуя себя за этой оболочкой более неуязвимой и спокойной. И ему знакома её боязнь показаться слабой перед ним. И вот она сейчас, здесь, обнажена и слаба, а он не разочарован. Он ощущает только нежность, бесконечную нежность и любовь такую, которую ни к кому больше на свете не испытывает и больше не сможет испытать. Мужчина сглатывает, его взгляд теряет строгость. Он мягко отстраняет женщину от себя, проходя вперёд, поднимая, и протягивая ей платье. Она накидывает тяжёлую ткань себе на плечи. — Я пришёл извиниться, — говорит он. Они молчат. Внизу громко хлопает дверь. Ирэн прислушивается, поднимая палец: — Это Кейт ушла, пойдём. Он спускается за ней следом, не чувствуя внутри ничего, кроме опустошения. Вероятно, она тоже испытывает нечто подобное, поэтому не говорит не слова, а лишь проходит на теперь уже идеально чистую кухню и протягивает ему стакан воды. — Я видела, у тебя с собой были какие-то бумаги. — Да, твоё досье. В сейфе, — детектив указывает в сторону её гардеробной, устало опускаясь на диван и делая глоток воды. Ирэн возвращается из гардеробной через несколько минут, держа в руках досье, принесённое им в начале вечера. Сейчас Шерлоку кажется, что это было очень давно. Она не упустила шанса переодеться в белый шёлковый халат и снять туфли. Мужчина с ужасом замечает, что на на её шее и запястьях остались красные следы от его пальцев. Но она как будто не придаёт этому значения. Как будто следы от ремешков на лодыжках, следы от бюстгалтера носят почти такой же утилитарный характер, как и отметки после грубого секса на её коже. Она пролистывает несколько страниц досье с улыбкой. — Вот это, самое забавное, — она протягивает ему одну страничку, а остальное комкает, поджигая бытовой зажигалкой, и опуская горящую бумагу в раковину. Чувствительная пожарная сигнализация начинает неистово пищать, но она быстро её отключает, открывает окно и завороженно смотрит на пылающий огонь. До Шерлока опять доходит осознание, что Ирэн, вообще-то шпионка и сжигать бумаги, паспорта и поддельные документы для неё дело абсолютно привычное. И это одна их его любимых личин. Тяга к приключениям, авантюризм, азарт — то, что всегда так привлекало его. Он старается взглянуть на неё с другой стороны, откинуть слепую страсть. Понимает, что готов её прощать только за незаурядный ум и смелость. Как позволяет он себе в ней видеть только женщину, когда в ней скрыто так много, настолько много? Ирэн подходит к нему, кивая на спасённую страничку. — Скажи, ты в юности же тоже там бывал? На странице досье старое отсканированное фото. Самый конец 90-х, судя по одежде. На фото вывеска популярного в ту пору лондонского бара и компания из десяти-двенадцати человек. Холмс вглядывается в лица, и почти сразу находит Ирэн. Чёрные налакированные волосы, густо подведённые глаза, кожаная куртка и короткая юбка с колготками в крупную сетку — униформа самых дерзких девчонок того времени. Рядом с Ирэн девушка-блондинка в не менее провокационном наряде. А с другой стороны — и тут Шерлок подскакивает от неожиданности — его собственный приятель, хорошо знакомый по студенческим годам. — Я там был однажды. А откуда ты знаешь его? — Указывает на парня Холмс. Именно через этого малого самые ушлые студенты Университета, в котором будущему детективу пришлось провести несколько безрадостных лет, закупались запрещёнными веществами, чтобы, собственно, эти безрадостные дни скрашивать. — Мы общались. Даже какое-то время жили вместе. Не как пара, потому что он… — …Бобби был геем, я знаю. И толкал наркоту в моём Универе. — Ого, даже так? Знаю, что он торговал и однажды чуть не умер от передоза. Но тогда мы уже почти не общались, я перебралась в район получше. А на старте он меня очень поддерживал. Через пару лет он избавился от зависимости и ушёл в армию. Попал в Афганистан и повстречался с нашим ещё одним общим знакомым, который имел непосредственное отношение к созданию этого досье. — Себастьян Моран. — Да, Бобби спас ему жизнь в Афгане и сам погиб. И когда Себастьян увидел меня на этой фотографии, у него было много вопросов о том, кем он был и что делал до армии. На этом мы и сошлись. Собственно, у нас был один откровенный разговор о прошлом и вечер вместе об общих друзьях, компаниях. Вот и всё. Он был по уши влюблён в Джима, а я тогда встречалась исключительно с женщинами. Такая вот история дружбы с Мораном. Детектив продолжает вглядываться в старое фото, задумчиво произнеся: — А он как-то приглашал меня к себе в гости. На Арлингтоун роуд, дом сто тридцать… — …Шесть. Забавно, что всё это время мы находились буквально в одном рукопожатии друг от друга. А теперь, имея так мало времени, на излёте собственной молодости, теряем его на ссоры и попытки разобраться в том, кто из нас друг от друга менее зависим. Шерлок смотрит на неё, не скрывая сожаление. Женщина оказывается права, и ему тут совершенно нечего ей возразить. Их отношения изначально построены на одержимости друг другом и сложно рассчитывать на что-то иное, чем постоянные уколы и укусы, если только не смириться, не стать более взрослыми и терпимыми друг к другу. — И да, последнее, что я хотела тебе сказать, — Ирэн хмурится, пряча взгляд где-то в складках шёлкового халата, не смея смотреть на него, потому что знает, что ему больно от её слов: — Мне жаль твою сестру. Я тебе соболезную, но я тогда не могла поступить иначе. Как я могла поступить по-другому, когда видела, что она заставила тебя убить столько людей, видя, как она издевалась над тобой, зная, что ты пришёл её спасти? Она была безумна. И у меня не было выбора. Но мне, правда, очень жаль, что тебе пришлось через всё это пройти и потерять важного человека. Они снова молчат. В комнате становится прохладно из-за открытого окна, которое Ирэн хочет закрыть, поднимаясь с дивана, но детектив её останавливает. — Я тебя никогда… Больше не трону, не обижу… Так. Если ты сама не попросишь, — Шерлок прикасается к её запястью, разворачивая к себе, смотря снизу вверх на её тонкую фигуру. Женщина легко перебирается к нему на колени, прижимая свой лоб к его. Её глаза сейчас близко-близко, его чувства по отношению к ней снова накалены до предела. Детектив набирает в лёгкие побольше воздуха, прижимает её к себе одной рукой, продолжая: — Просто я так сильно тебя… — Тсс… — Ирэн подносит палец к его губам. Она не хочет, чтобы он говорил, что любит. Потому что думает, что её сердце разорвётся в ту же минуту, как она услышит это от него. Пусть это слово будет непроизносимым для них, сакральным, волшебным заклинанием. Она и так всё знает. — Что касается синяков, в целом, мне даже понравилось, — на её губах зарождается осторожная улыбка. — Этот жест с платком! Уфф! Но мы будем совершенствовать этот подход, если ты не против. — Всё для вас, мисс. Он с облегчением вздыхает, улыбается и наконец-то по-настоящему, как хотел с самого начала, нежно целует её.____
Позже, когда он относит её в спальню, всё происходит иначе. Он укладывает её на подушки, раздевает, освобождая от белья, с наслаждением целует шею, проводит пальцами по её груди, запоминая ощущения, обновляя их, запечатывая в уголках своих Чертогов. Это почти всегда бесполезная информация, но приятная и уникальная в своём роде. Ведь только он знает её реакции настолько хорошо. Каждое прикосновение отзывается в её теле, и будто переносится в его собственное с двойной силой. Он любит доставлять ей удовольствие, сам наслаждается длинной прелюдией едва ли не больше самого занятия любовью. Он знает, что если поцеловать или прикусить её мочку уха, она непременно застонет, проведёт руками по его торсу или чувствительной коже на боках или животе. Он знает, что она любит зеркалить его действия, вот как сейчас, пока он большим пальцем ласкает её клитор, она повторяет этот рисунок на его спине, дразня остротой своих ногтей и наводя на идеальный ритм. Он снова целует её в губы, приоткрывая глаза, любуясь влажными завитками на её висках, дрожащими ресницами и румянцем на коже, видном даже в приглушённом свете спальни. Поцелуй получается глубоким, требовательным, лишь для того, чтобы украсть её стон в тот момент, когда он проскальзывает пальцами внутрь неё. И сейчас Ирэн, уже абсолютно точно, получает всё, что хочет: его пальцы, его член, который она сжимает так, чтобы продлить собственное удовольствие и закончить одновременно. Их особый ритм, их особая и самая излюбленная вещь — держать друг друга на пике до тех пор, пока не станет невыносимо хорошо. Она насаживается на его пальцы ещё глубже и в тот момент, когда уже почти готова кончить, отпускает его член, направляя в себя, зажмуриваясь от удовольствия. Шерлок снова целует её, но даёт им ещё несколько секунд, чтобы лениво насладиться их любимым моментом контроля над собственными идеальными телами. Она приоткрывает глаза, видя его тёмные, неестественно расширенные зрачки. Никто никогда не смотрел и не будет смотреть на неё так, как он, восхищаясь красотой её тела, готовый растопить их обоих в наслаждении, находясь на грани. Он всегда смотрит на неё, и видит в ней не просто красивую женщину, а видит в ней её ум, видит в ней человека и дарит ей своё восхищение, которое заслуживают лишь редкие люди в его жизни. Она готова отдать за это всё на свете. Он снова начинает двигаться, сначала медленно, потом быстрее и нетерпеливее, крепко обнимая Женщину, напитываясь и своим, и её собственным стоном, криком, дрожанием бедер, долгожданной разрядкой. Растягивая в памяти и запечатлевая этот момент навечно. Позже, не стремясь оторваться друг от друга, переплетаясь телами в ночной темноте, влажные, пропитанные запахами, они проваливаются в сон. Не говоря ни слова, потому что на сегодня слов уже достаточно. Отчаянные и неугомонные. Нечестивые. Сгорающие в пламени. Её свергнутый с небес, всезнающий то ли ангел, то ли человек, вечно мучимый страстями и она, его вечно кающаяся Мария Магдалина, которую он за всё прощает. Пират и сирена.Шерлок Холмс и Ирэн Адлер.
К о н е ц
А нечестивые — как море взволнованное,
которое не может успокоиться
и которого воды выбрасывают ил и грязь.
Нет мира нечестивым, говорит Бог мой
Исаия 57:20—57:21