Меж двух огней

Ибрагим паша, великий визирь Османской империи, вместе со своим верным другом Матракчи, решил прогуляться по рынку и разузнать о последних новостях в народе. На улице было очень шумно. С обоих сторон узкой дороги располагались бесчисленные шатры, где торговцы пытались выгоднее продать свой товар. Прилавки были заполнены дорогими тканями из Венеции, роскошными коврами из Персии, многочисленными турецкими сладостями и многим многим другим. Ибрагиму тут очень нравилось. Здесь он ярче всего чувствовал жизнь: это палящее солнце с его ослепляющими лучами, это ветер, приносящий пыль с дороги прямо в лицо, это голоса людей, яро спорящих, в надежде договориться. На этом месте можно было позволить себе быть обычным человеком. — Матракчи, посмотри какая красивая ткань, — остановившись у одного из ларьков, сказал паша, — надо бы для Хатидже купить. Ей подойдёт этот цвет. — Вы правы, паша. — И вон ту тоже, — Ибрагим показал на зелёную ткань и обратился к продавцу, — да, вот его. — А вот насчёт этого я сомневаюсь, паша. Разве наша госпожа любит яркие цвета? Паргали не ответил. Но замечание друга имело место быть. Хатидже султан в действительности предпочитает спокойные оттенки. Тогда для кого эта ткань? «Ничего, пусть будет», — подумал Ибрагим и, получив покупку, отправился вперед. — Матракчи, даже если Хатидже и не наденет платье такого цвета, мне будет приятно видеть его в нашем шкафу, — спустя пару минут, когда они уже были далеко от того ларька, паша ответил на вопрос друга. Потом он неожиданно остановился. Отобрал мешок из рук слуги и, достав ткань, приблизил к Насух эфенди. — Ты только посмотри! — воодушевленно, словно в руках у него драгоценный камень, воскликнул визирь. — Ты когда-нибудь видел что-то подобное?! Прелесть! Глаз не отор… Его отвлек оглушительный крик какой-то женщины. Когда визирь повернул голову, перед ним возникла душераздирающая картина: шестеро мужчин с хлыстами в руках безжалостно били десятки женщин, связанных тугими веревками друг за другом. — Матракчи! Стража! — Ибрагим обратился к своим людям. — Немедленно остановите это! Вся стража паши моментально откинула свои плащи и подбежала к карателям. Они схватили их за руки и повалили на землю. Главаря же потащили к визирю. — Пустите меня! Пустите шайтаны! Как вы смеете?! — Замолчи, — громко, но спокойно сказал Ибрагим. — Да кто ты такой, чтобы мне приказывать?! — Перед тобой великий визирь Ибрагим паша! — вмешался Насух эфенди и пригрозил мужчине рукой. — П…паша, — тот испугался и замямлил, — я не знал паша, простите…я… — Замолчи, — повторил Ибрагим, но уже потише, — кто позволил тебе так скверно обращаться с этими женщинами? — Паша, это обычные рабыни, они не слушаются и мне приходится их сдерживать. — Силенок хватает только на женщин? — с презрением спросил Ибрагим и, не дожидаясь ответа, обратился к Матракчи, — эфенди, предложи этому господину столько золота, сколько захочет за этих женщин. — Слушаюсь, паша! — Матракчи поклонился и подошел к мужчине, дабы договориться. Ибрагим же в это время стал разглядывать рабынь. Он прошёлся вдоль строя и остановился по середине. Его внимание привлекла девушка, весьма отличающаяся от других. Он пристально осмотрел ее: у девушки были длинные кудрявые волосы; хоть пыль и грязь покрывали ее голову и лицо, цвет ее шевелюры ярко выделялся; на солнце он переливался всеми оттенками рыжего — от ярко-красного до золотисто-белого. Ибрагим протянул руку и приподнял ее голову, держа за подбородок. Девушка посмотрела ему прямо в глаза, ни капли не боясь его предстоящих действий или слов. Паша был удивлён такому жесту. Однако еще сильнее его поразили ее очи: светло-зелёные зрачки бесстрашно смотрели на него, словно готовые сейчас же испепелить его. Ибрагиму стало не по себе: он проглотил комок в горле и отстранился. — Как тебя зовут? — не показывая своих чувств, безразлично спросил паргали. — Александра! — с явным акцентом с гордо поднятой головой ответила девушка. — Александра… — прошептав про себя ее имя, Ибрагим отошел в сторону. К этому моменту Матракчи закончил переговоры и подошел к визирю. — Все сделано, паша. — Отлично! Вот этих отправь во дворец султана, — он показал на девушек, стоящих справа, — а вот этих, — теперь на остальных, — ко мне во дворец. — Как прикажете, паша.

***

Солнце уже садилось, когда карета с девушками подъехала во двор паши. Хатидже султан со своей подругой Гюльфем султан сидели в беседке в компании Валиде султан и радостно беседовали. Стол был накрыт различными сладостями и напитками. Из всех своих невесток Хафса султан больше всего любила Гюльфем. Она была умна, порядочна и, что самое главное, никогда не перечила. Ее сын, старший шехзаде, к сожалению, был болен, поэтому о престоле он не мечтал, в основном занимался чтением, математикой и был для султана словно огромной энциклопедией, мог говорить на всевозможные темы. Недавно он отправился в санджак: повелитель, как бы там ни было, хотел, чтобы каждый его шехзаде умел управлять государством. Гюльфем с дочкой осталась в столице. — Валиде, вас что-то беспокоит? Почему вы ничего не едите? — видя отстраненность матери, спросила Хатидже. — Ох, дочка. И не спрашивай. Я так устала от проделок этих наложниц. Мой сын пренебрежительно относится к поступкам своей жены. Все ей прощает. — И что же на этот раз натворила Фирузе? Валиде вздохнула, всем своим видом показав, что не хочет вспоминать произошедшее: — Эта женщина настолько обнаглела, что посмела ударить Айше прямо посреди гарема! — Айше султан?! Мать шехзаде?! — воскликнула Гюльфем. Валиде подтверждающи кивнула. — О, Всевышний, когда же эти женщины успокоятся, — вставила Хатидже. Через пару секунд госпожа заметила, как к ним подбегает Нигяр калфа. — Валиде, госпожи, — она поклонилась всем и обратилась к Хатидже, — по приказу Ибрагима паши только что были привезены рабыни вам в служение. — Рабыни? — Хатидже вопросительно посмотрела на калфу, — у меня и так много служанок, отправьте их в главный дворец. — Госпожа, туда уже отправили большинство девушек. — Откуда они взялись? — в разговор вмешалась Валиде. — Мне сказали, что Ибрагим паша выкупил их у одного жестокого человека. Паше стало жаль бедняжек. Валиде недоверчиво посмотрела на Хатидже. Та, уже зная о мыслях матери, быстро ответила: — Ибрагим очень великодушно поступил, — султанша пыталась оправдать мужа в глазах матери, у которой было явно не лучшее впечатление о зяте.

***

Нигяр калфа повела девушек во дворец, осмотрела их и направила в хамам. Пока измученные рабыни тщательно отмывали со своей кожи следы пребывания в кошмарных условиях и наслаждались теплой водой, калфа рассказывала им об их новом положении и жизни во дворце великого визиря. Когда как все смиренно слушали наставления женщины, рыжеволосая девица бесцельно смотрела в одну точку, сидя в самом дальнем углу. Нигяр калфа заметила ее равнодушие и, как только закончила рассказ, подошла к ней и села рядом. Та не обратила на калфу внимания. — Александра? — Откуда ты знаешь мое имя? — с недоверчивым лицом спросила девушка. — Паша сообщил. Он описал тебя предельно точно: рыжая, бесстрашная, таинственная. — Твой паша ничего не знает обо мне, — колко проронила Александра. — За языком следи! — пригрозила Нигяр, — тот, о ком ты говоришь, является вторым человеком в империи после самого султана! Девушка скривилась. Она не хотела подавать вида, но только что полученная информация действительно заинтересовала ее, и даже можно сказать заинтриговала. — А ты можешь мне помочь кое в чём? — неожиданно спросила она. — Ой, как мы заговорили! Ты сначала заслужи мою помощь, а потом поговорим. Девушка нахмурила брови, но четко для себя уяснила: никто здесь тебе просто так не будет оказывать помощь за красивые глазки. Поэтому она с самого первого дня стала прилежно учиться, никому не перечила, и всегда лучше всех выполняла работу.

***

Спустя неделю паша наконец соизволил вернуться домой. Хоть в этом его вины и не было — повелитель нагрузил визиря государственными делами — Хатидже султан снова устроила истерику. — Тебя постоянно нет рядом, Ибрагим! Я каждый вечер засыпаю одна, каждое утро просыпаюсь одна! Мне тебя не хватает! — Хатидже, ты же знаешь, у меня много дел! — Хватит! Ты каждый раз оправдываешься, но я не хочу больше об этом слышать! Госпожа в очередной истерике покинула зал. Паша вздохнул и, стиснув зубы, опустился на диван. Выходки жены не новость для него. Он уже привык к ним, но нервы все же иногда сдавали. — Истеричка. Уловив еле слышное слово, паша поднял голову. Он и забыл, что служанки находятся в комнате. Двое судорожно убирали посуду, а третья медленно, словно это не ее обязанность, а развлечение, задувала свечи и поправляла скатерть. — Что ты сказала? — низким голосом грозно спросил паша. В зале воцарилась кромешная тишина. Двое наложниц опустили головы, боясь даже дышать. Третья же от неожиданности выпучила глаза на Ибрагима. Она впрямь была поражена тем, насколько у паши острый слух. — Александра… — прошептав про себя ее имя, визирь встал и молниеносно подошел к рабыне. Александра сглотнула. Только сейчас до нее дошло, какую оплошность она допустила. — П…паша я, — вспомнив о правилах, девушка опомнилась и быстро опустила взгляд. Теперь ее глаза бегали по полу, а сердце стучало как при виде хладнокровного зверя. — Выйдите вон, — Ибрагим обратился к другим рабыням, и те мгновенно повиновались. Паша не отводя глаз медленно повел руку к волосам девушки. Его пальцы проникли вглубь ее локонов и резко схватили несколько прядей. Девушка вздрогнула. По телу пробежали мурашки. Но еще страшнее ей стало, когда Ибрагим потянул ее кудри, а свободной рукой схватил за щеки. — Ты понимаешь, что за одну лишь такую дерзкую мысль о сестре султана, тебя могут лишить головы? — с зловещей улыбкой спросил паргали. — Простите меня, — дрожащим голосом промолвила девушка. Ибрагим отпустил ее так же резко и присел на ближайший стул. Он положил руки на стол и, не смотря на нее, произнес: — Присаживайся. Александра не осмелилась сразу же кинуться на стул. Она решила немного помедлить. — Ну, чего ждёшь? — спустя пару секунд устало произнёс паша. — Как же я посмею, паша. Мне нельзя садиться с вами за один стол. Ибрагим рассмеялся. Его забавляло поведение этой девушки: то она ведёт себя как прилежная служанка, то поступает как самый последний бунтарь. — Да присядь ты уже?! — Ибрагим сам задвинул соседний стул и показал на него рукой. Александра медленно подошла к столу и тихонько опустилась на стул. Ибрагима снова удивил ее жест. Она смотрела прямо ему в глаза, да так, будто перед ней сидит равный ее положению человек. — Расскажи мне о себе, — закинув ногу на другую и сложив руки в замок, визирь застыл в ожидании. — О чем вы хотели бы узнать, паша? — О твоём прошлом: откуда ты, чем занималась, кто твои родные? — заинтересованным тоном спросил паша. — Мою семью убили, а меня силком потащили сюда. Я дала себе слово, что забуду обо всем, что со мной было до, — девушка замолкла и отвернула голову, — вы смеётесь надо мной, паша? Ее неожиданный вопрос ввёл Ибрагима в ступор. — С чего ты это взяла? — серьезно спросил он. — Вы думаете, я настолько глупа, что посмею предположить, будто великому визирю Османской империи интересна жизнь какой-то рабыни? — девушка ответила с некоторой досадой, словно считая этот вопрос еще глупее, чем предыдущий. Ибрагим ничего не ответил. Доля правды в ее ответе была. Хоть он и хотел узнать о ее прошлом, и задал вопрос с искренними намерениями, со стороны это выглядело именно так, как она сказала. — Я могу идти? Ибрагим молчал слишком долго. Пять минут уж точно. Александра же конечно не выдержала. Паша поднял голову и с задумчивым лицом показал девушке рукой на выход. Та вышла, и захлопнула дверь гораздо громче, чем обычно. Ибрагим пол ночи так и сидел на стуле и пытался выкинуть ее образ из головы.