Глава 1
1993 год.
— Ты выплатил мой залог? Что касается вступления в диалог, то оно вряд ли было обычным. Джеймс Уилсон, которому едва исполнилось двадцать шесть, был примерно метр восемьдесят сантиметров, но из-за худощавого телосложения, юного лица и такого же роста как у Хауса, Уилсон почему-то казался ниже ростом. Его глаза были ярко-карими, как сладкий чай, а брови были густыми, сдвинутыми в замешательстве. — Почему? Что насчёт обвинений? Документы о разводе были достаточно интересными для Хауса, но дело в том, что Уилсон был слишком милым, привлекая всё внимание. Хаус хотел было пошутить о том, что он мог бы оплатить долг своим телом, но что-то заставило его сдержаться. Он чувствовал нехарактерное желание быть честным, и более характерное желание понравиться. — Мне нужно было с кем-нибудь выпить, — прервал неловкую даже для него тишину Хаус. — Эти конференции, как правило, утомляют меня, а ты казался лучшим кандидатом для интересной компании, учитывая твой незначительный проступок. В приятном удивлении, и пока Уилсон немо таращился на него, Грег добавил: — Об этом не беспокойся. К слову, знающие своё дело люди обо всём позаботились. Я позвонил адвокату. Уилсон чуть-чуть приоткрыл рот, всё так же удивляясь и часто моргая, а его новый спутник изумлённо улыбнулся. Некоторые зубы у него были кривыми (у Грега никогда не было брекетов, но он мог позволить себе учебу в медицинском колледже, а это означало, что он, вероятно, вырос в среднем классе), и взгляд Хауса остановился на родинке в уголке рта Уилсона. Симпатичный… — Тогда, думаю, я позабочусь о счёте уже в баре. Спасибо, доктор…? — Хаус, — добавил он, ожидая очередное удивление, поднятые брови, и ту же глупую, но такую теплую улыбку, когда Грег приносил свою необычную фамилию. Долго Уилсон будет привыкать к этому чудаковатому парню. — Если бы у меня были друзья, они б звали меня Грегом. Это пробудило в Уилсоне неподдельное любопытство или, может быть, беспокойство. Затем он протянул руку для беглого рукопожатия. — Джеймс Уилсон, — улыбнулся он, пожимая руку. Его ладонь была влажной из-за того, что он был заперт в комнате с потолочным вентилятором, у которого была только одна кнопка регулировки. Да ещё и посреди душного и влажного новоорлеанского весеннего вечера. Несмотря на потливость, его рука прекрасно легла на руку Хауса, а хватка была нежной, но твёрдой. По тому, как кто-то пожимает тебе руку, всегда можно понять, что за человек перед тобой. И Хаус понял, что Уилсон крепкий, солидный молодой человек. А срывы, подобные тому, что у него был в баре, могут быть только после конфликтов, или следствием плохого настроения. Хаус думал, что Джеймс всегда мог терпеть и контролировать раздражение в адрес окружающих, но этот срыв поменял мнение Грега о Уилсоне. И Хаус молча поклялся, как неоднократно делал, что к концу выходных придумает, каким образом он снова заставит Уилсона разбивать бутылки. Однако он так и не дошёл до этого из-за того, что так хорошо провёл время, разговаривая с парнем. Как оказалось, Уилсон разделял его чувство юмора или, по крайней мере, был готов пойти ему навстречу. Как и предполагал Хаус, под этим вежливым взглядом бойскаута скрывалось что-то стервозное в Уилсоне. Они держались вместе до конца конференции, и, к счастью, когда Хаус сделал ехидный комментарий по поводу обуви своего спутника, Уилсон перебил его, чтобы указать на что-то нелестное в прическе самого Грега. Позже, когда Хаус рассказал ему о симптомах старого пациента, Уилсон ответил на этот вызов и предложил набор вполне правдоподобных диагнозов, многие из которых предполагал и сам Хаус до того, как получил все факты. Лучше всего то, что Уилсон, похоже, решил платить за каждый их ужин, обед или ланч вместе, пока они были в отеле. — Не могу поверить, что ты изучал медицину в Канаде, — усмехнулся Хаус вскоре после того, как узнал, что Уилсон был выпускником Макгилла. — Неудивительно, что у тебя такие кроткие манеры, они, должно быть, передались тебе чуть ли не по наследству! Уилсон усмехнулся, наблюдая за спектаклем Хауса. — На самом деле, некоторые из самых законченных придурков в моём классе были местными, — ответил Уилсон. — Ну, кто бы мог подумать, что все стереотипы — ложь? — Хаус закатил глаза, затем немного приподнялся. Тут было тесновато, в кабинке, в которой их изолировали от внешнего мира. — Так что же заставило тебя выбрать Массачусетс в качестве резидента? Ты оттуда? — Моя жена — да, — вздохнул Уилсон, но тут же понял свою ошибку. — Моя бывшая жена. — Это, должно быть, очень больно, — Хаус изобразил гримасу понимания и сочувствия. Но на самом деле ему не было жаль, только не бывшую Уилсона. Этот парень достаточно хорош, почему они разводятся? — Мы выбрали разные больницы, так что мы не столкнёмся лоб в лоб здесь. Но, боже, я мог поехать куда угодно! Я мог поехать в Калифорнию. Я хотел поехать в Калифорнию! Но Сэм не… — горящие болью глаза остановились на озадаченном лице Грега. — Извини, я не должен был вываливать это на тебя… — Эй, Калифорния в любом случае переоценена, — дружелюбно сказал Хаус, пытаясь не обращать внимания на супружеские раздоры Уилсона. На самом деле это было странно, это очень сильно его интересовало. И, честно сказать, он жаждал подробностей. — Зона трёх штатов — место, где медицина действительно процветает. — Тебе нравится работать в нью-йоркской пресвитерианской церкви, я так понимаю? — грустно улыбнулся Уилсон. — Она добросовестно служит мне, — пожал плечами Хаус. — Лучше, чем большинство мест, где мне довелось работать. Я что-то вроде плохого парня среди рекрутеров. — Значит, ты вносишь большой вклад в страховые взносы на случай врачебной ошибки? — ответ Хауса, похоже, не удивил Уилсона. Огромные. Уилсон рассмеялся сам себе, и, казалось, не присоединиться было бы большой ошибкой. К концу выходных они обменялись номерами домашних телефонов. Хаус не мог вспомнить, когда в последний раз давал кому-то свой телефон, не страшась мысли о том, что на самом деле ему позвонят. Он даже изо всех сил старался сказать, если тот когда-нибудь будет в Нью-Йорке, пусть найдёт его, и Уилсон согласился. Для обычного человека в этом не было бы ничего невообразимого, но для Хауса всё это казалось невероятным. Во время обратного перелета он прокручивал в уме все разговоры, которые у них были в те выходные, и решил, что Уилсон ему нравится. Он редко находил кого-то более терпеливого к его выходкам, и ещё реже находил кого-то столь же интересного, сколь и симпатичного. Хаус ждал одиннадцать дней, прежде чем позвонил ему. Не хотел показывать своё отчаяние. На той неделе в больнице был довольно интересный случай: простая ушная инфекция с теми же симптомами сыпного тифа. Он взял это дело, ведь оно было идеальным ледоколом для холодной стены между Джеймсом и Грегом. Уилсона, похоже, достаточно заинтересовал этот случай, больше похожий на анекдот. При разговоре он казался довольным, скорее всего тем, что первым позвонил именно Хаус. Он спросил, знает ли тот хороших адвокатов по бракоразводным процессам, и Хаус ответил, что сначала бы ему не помешало жениться, чтобы советовать кого-то. Казалось, тогда Уилсона удивило, что Хаус никогда не был женат. — Знаешь, не все из нас безнадежные романтики, — сказал ему Хаус, а затем поймал себя на том, что неосознанно, пока болтал, вертел пальцем телефонный шнур, и тут же распутал его. — Сомневаюсь, что когда-нибудь снова полюблю, — вздохнул Уилсон. — Поговори со мной об этом после того, как склонишься над одной из тех бостонских медсестер, — сам себе ехидно улыбнулся Хаус, восхищаясь своей язвительности и острому языку. Уилсон не сразу повесил трубку, для начала он от души расхохотался, что не могло не понравиться Хаусу. Этот парень явно его веселил одним своим видом, а уж его чувство юмора и подавно.