Глава 13
2005 год.
Стейси вернулась в жизнь Хауса будто ураган. Невольно предала его ностальгии, пропитанной отчаянием, чтобы вернуть на исходную позицию. В ту точку его жизни, где она ещё не сорвалась на Хауса и не сказала ему всё в лицо. Этот коварный план почти осуществился… Всё было гладко, если бы не крохотная деталь: Стейси была замужем за приличным парнем. Парнем, который был способен сделать её счастливой на долгие годы вперёд. Парнем, который ни в какой переломный момент жизни не бросил бы её, даже если б его лучший друг решил, что он хочет ещё раз потерпеть неудачу в отношениях. И хотя он с самого начала был против плана Хауса по разрушению его жизни, зная о грядущих последствиях своего поведения не понаслышке. А когда Уилсон узнал, что Хаус отверг Стейси во второй раз в своей жизни, он, похоже, достаточно сильно обиделся. Джеймс обвинял его в том, что тот выбрал несчастье, что он ценит свой интеллект больше, чем своё благополучие в жизни. Он не ошибся, это была правда. Такая, которая горькая на вкус, когда пробуешь, и запоминаешь этот привкус надолго. Хаус хотел сказать ему правду о том, почему он отпустил Стейси, но он не хотел давать им ещё одну причину для ссоры. Брак Уилсона всё ещё был на волоске от разрыва, и будь он проклят, если Хаус станет причиной расставания. Грег решил, что и без того достаточно вмешивался в личностные и любовные отношения людей, которыми дорожил. Настало время, когда всё должно идти своим чередом, даже если это означает, что ему придётся проводить дни в одиночестве. Как оказалось, его великая жертва была ни к чему, потому что через месяц Уилсон снова развёлся, уныло появившись на пороге его дома с чемоданом. Ему нечего было сказать, чтобы утешить друга, поэтому Хаус предложил ему выпить. Побежденный, Уилсон прошагал в квартиру и, забравшись на диван, укрылся пледом с головой. — Знаешь, тебе не обязательно спать на диване, — сказал ему Хаус, когда они собирались ложиться спать. — В моей постели достаточно места. Уилсон, закутавшись под одно из старых лоскутных одеял Хауса и толстовку Макгилла, которую он наконец-то заправил, ненадолго задумался. Через мгновение он сказал: — Нет нужды. Я в порядке. — Хорошо, — Хаус поднял руку, сдаваясь, и шагнул в сторону своей комнаты. — Предложение остаётся в силе, если передумаешь. Потребовалось четыре дня, прежде чем Уилсон пересмотрел свою позицию. Стянув простыни Хауса, Уилсон в отчаянии щёлкнул зубами, прежде чем лечь на привычную для сна сторону кровати. — Не могу поверить, что ты скорее заставишь меня мочиться на твой диван, чем просто попросишь меня переспать с тобой. Ты невероятен. Довольный, Хаус прополз по матрасу и устроился рядом с Джеймсом. Уилсон не оттолкнул его, когда он зарылся лицом в его волосы и поцеловал в висок. Глубоко вздохнув, он полностью расслабился, а Хаус перекинул руку через него и поцеловал в бок. Они лежали вместе некоторое время, Уилсон пялился в потолок, а Хаус пялился на его губы. В конце концов Хаус устал ждать. — Можем ли мы снова заняться сексом? — бесстыдно спросил он, наблюдая за реакцией. Уилсон повернул голову, раздраженно сдвинув брови. — Слишком рано? — лицо Хауса отражало полное раскаяние. Вздохнув, Уилсон поднял руку и прижал её к щеке Хауса, поглаживая его затылок. Не поцеловал его сразу, он просто продолжал смотреть на него, напряженно и сосредоточенно, как будто пытаясь читать его мысли. — Чего именно ты хочешь? — в конце концов спросил Уилсон, и это был вопрос, который Хаус предположил, и мог бы приготовить ответ… Но не стал. — Секс, — констатировал он очевидное. — И всё что полагается после. — После? — повторил Уилсон, сузив глаза. — Ты имеешь в виду свидания? Например, совместную жизнь? Хаус пожал плечами. — Если хочешь. Уилсон широко улыбнулся, обнажив кривые зубы. — Тебе нужен дословный перевод с примерами? — Хаусу пришлось отвести взгляд от счастливого лица Уилсона, оно было слишком ярким. Ослепляет. Чёрт. — Думаю, если бы меня в чью-то постель затащили, то это было бы вполне очевидным развитием событий. Смех, а затем Уилсон перевернулся на бок, столкнувшись с внимательным взглядом Хауса. Он переместил руку на его шею, большой палец провёл по щетине на подбородке. — Всё равно было бы приятно услышать это от тебя. Сдаваясь, Хаус закрыл глаза и прижал свой лоб ко лбу Уилсона. — Я хочу, чтобы ты остался. Это не три заветных слова, которые жаждал услышать Уилсон, но Хаус был близок к правде. Грег уповал на то, что Уилсон знает его достаточно хорошо, поэтому поймёт и с намёком. Судя по всему, Уилсон понял, потому что следующий ответ он произнёс с явной улыбкой на лице: — Хорошо, — прошептал Уилсон и поцеловал Хауса лишь раз, нежно и быстро. — Я останусь. Было бы странно благодарить его, поэтому Хаус поцеловал ту самую родинку в уголке рта, затем веснушки под глазами, складку между бровями. Он целовал снова и снова, надеясь, что этим скажет всё, что утаивал многие годы. Хаус понял, что сказал именно столько, сколько нужно было Уилсону, потому что он трахал его, будто они были на грани жизни и смерти. Он знал, что Уилсон чувствовал то же самое, потому что, когда Хаус цеплялся за его спину, когда был близок к забытью, Уилсон наклонился и прижался ртом к его уху, чуть не плача от усилий, которые потребовались, чтобы оттянуть момент оргазма подольше. — Я люблю тебя, — выдохнул он, и Хаус чуть не кончил. Его грудь сжалась, а глаза закатились, когда Уилсон входил в него снова и снова. — Я всегда чертовски любил тебя. Может быть, это было жестоко, не то чтобы романтично, как у всех, но таковы эти двое. И после этого — Хаус знал — Уилсон не оставит его утром. Вообще больше никогда. — Ты мой, — сказал он, впиваясь ногтями в кожу Уилсона, держа его так сильно, что вскоре после бурной ночи останутся синяки. — Скажи это! — Я твой, — прохрипел Уилсон. — И ты можешь делать со мной, что пожелаешь! — Чёрт, — прошипел Хаус и неловко обнял Уилсона за плечи, прижимая его ближе, пока темп замедлялся. — Просто разорви меня на грёбаные кусочки, мне уже всё равно. Ты тоже можешь сделать со мной всё, что захочешь. Не знаю, почему ты так хочешь меня, но... — Хаус, заткнись, — Уилсон застонал, и едва успел произнести эти слова, как Хаус вздрогнул. Вскоре к нему присоединился Уилсон, дёрнув бедрами, прежде чем он успел закончить. И, о чёрт, они испоганили новые простыни Хауса. Благо в его доме есть прачечная... Хаус проигнорировал это недоразумение и притянул Уилсона к себе, прижимая к груди, их пропитанная потом кожа слипалась, как пара скользких магнитов. — Эй, — пробормотал Хаус, чувствуя себя измученным и более расслабленным, чем когда-либо. Нога даже не так сильно болела. Он решил, что скажет это сейчас или никогда. — Я тоже тебя люблю. Уилсон рассмеялся ему в губы, покачав головой и при этом уткнувшись носом в его нос. — Хорошо, — сказал он великодушно. — Ты уже знаешь, — пробормотал Хаус, закрывая глаза. — Шустрый. — Честно говоря, отсосать мне за день до моей свадьбы было довольно весомым аргументом! — Уилсон уронил голову на ключицу Хауса, улыбаясь. — Никакой не тонкий намёк. Огромный! — Тогда ты не мог знать. Я даже не знал тогда! — Очевидно, что нет, — зевнул Уилсон, целуя Хауса в шею. — Но, оглядываясь назад, я думаю, что мог бы избежать выплаты еще двух алиментов, если бы просто стоял на своем и поговорил с тобой об этом. Хаус насмешливо фыркнул. Не было смысла размышлять о вещах, которые они уже не могли изменить. — Ну, теперь ты здесь, и только это имеет значение. — Ага, — промурлыкал Уилсон. — И… ты меня любишь! — Не надо, — тихо запротестовал Хаус, чувствуя, что краснеет, пока Уилсон осыпал его новыми поцелуями. — Я беру свои слова обратно… — Слишком поздно, — Уилсон чуть ли не хихикал. — После трёх неудачных браков я решил начать жизнь с чистого листа! — О, нет, — саркастически заскулил Хаус, — ты поймал меня в ловушку! Это был твой план с самого начала, не так ли? Ухмыляясь, Уилсон уселся рядом с ним, лениво и сонно целуя Хауса. — Не скажу! Хаус рассмеялся, потому что любил его, и не имело значения, развалится его счастье через несколько месяцев или менее чем через неделю. Спустя двенадцать лет он наконец сказал, что любит, и даже если секс прекратится, он знал, что Уилсон никуда не денется. Он подумал о том, как Стейси говорила ему, что у него есть собственное гравитационное притяжение, что он центр для всех, а остальные крутятся рядом. Хаус не думал, что это имеет смысл… Если он и был магнитом, притягивающим другие планеты, то Уилсон был скорее звездой, вокруг которой Хаус вращался, — сверхновой, удерживавшей его в равновесии. Он был ей с того момента, как разбил то зеркало в Новом Орлеане. Хаус был невероятно благодарен за то, что попал на его орбиту…