Своё место

      Невероятно громкий топот и почти безумные крики никогда не были приятным поводом для пробуждения. Такая ругань невероятно необычной для столь тихой местности, даже если и населённой людьми. Уж Дрим-то знал это, проведя почти год вблизи деревни. Пьяные разборки в кабаке между не поделившими мотыгу мужиками — максимум, что могло произойти, да и то не чаще раза в месяц. Таких быстро разнимали, на пальцах объясняя, где чей сарай так, что у всякого отпадало желание повторить подвиг.       Лениво потянувшись, молодой гибрид не спешил проверять, что же случилось — авось подерутся, да сами решат проблему, или кто поможет. Однако шум продолжался, даже казалось, словно бы становился всё громче, приближаясь к давеча облюбованному Дримом месту под корнями огромного дуба. Место было необычным потому, как эти самые корни образовывали небольшую полость-комнатку, в самый раз для ребёнка, но слишком маленькую для взрослого. Найдя такое тайное место, он быстро приватизировал его, для надёжности прикрыв грязью, палками и листьями видимые места, окончательно скрывая от чужих глаз.       Из кустов буквально вывалилась небольшая тушка, распластавшись на земле в паре метров от Дрима. Тот, сложив в голове два плюс два, воровато оглянулся и втащил незнакомца в своё убежище. Гибрид дракона успел только мельком оглянуть вынужденного гостя, которого в данный момент придавил к земле, пусть и не специально, а из-за банальной нехватки места. Ещё совсем мальчишка, не старше самого Дрима, с чёрным нечто на голове, которое можно назвать разве что гнездом. Но наполовину закрытые волосами глаза завораживали. Бездна с огненными всполохами. Или как-то так описал бы это кто-то, кто хотя бы немного смыслит в искусстве.       Мальчишка, как его решил пока называть Дрим, тем временем оклемался и уже собирался задавать вопросы, когда к его рту приложилась рука. Вторая в зеркальном жесте оказалась на маске самого Дрима, призывая молчать. И тот, кому предназначался жест, на удивление действительно понял ситуацию и притих. Темно и тесно, даже жарко от нехватки воздуха. Одним словом неудобно. Необходимость прислушиваться делало всё ещё неудобнее. Чужое тяжёлое от бега дыхание, собственное, едва слышимое, Дрима и удаляющийся топот. Спустя время шум прекратился совсем, а на замену ему пришло тихое чирикание птиц, и только тогда Дрим убрал руки, недовольно пихая мальчишку под рёбра.       — Тесно, — очередной тычок уже в бок и запоздалое осознание, что он Дрим привёл в своё место непонятно кого. — Вылезай, ну же.       С небольшим усилием оба смогли вылезти, успев при этом застрять и чуть не подраться. Вся маскировка оказалась сметена в суматохе и раскидана вокруг. Дрим обижено засопел, отмечая этот досадный факт и понимая необходимость повторного заделывания дыр. А виновник переполоха сейчас с интересом оглядывался, сначала оценивая окружающую обстановку, а затем впиваясь взглядом в своего спасителя. Глаза мазнули сначала по простенькой замызганной одежде, поднимаясь всё выше и останавливаясь на пустой белой маске. Мальчишка мялся и не мог выбрать вопрос, который задать первым, поэтому Дрим решил уточнить кое-что сам:       — Это за тобой гнались? — лучше поздно, чем никогда.       Прежде чем Дрим успел испугаться, что насильно втащил случайного человека в непонятное для него место, да и к тому же, считай, удерживая его на месте, мальчишка кивнул и потупил взгляд.       — Звучало неприятно. За что так? — в сидячем положении Дрим потянул ноги к себе, ожидая интересного рассказа. Однако ничего интересного не последовало.       — Украл, — подняв голову, но за маской не сумки разглядеть реакцию собеседника на такое откровение, мальчик продолжил, — хлеб с прилавка. Всего одну буханку.       — И где же она? — с намёком на пустые руки мальчишки спросил Дрим. Ответом ему было пожатие плечами.       — Выронил, наверное.       Информативный диалог, в котором Дрим узнал, что его случайный знакомый оказался горе-воришкой, сошёл на нет, но оба продолжали сидеть там, куда упали после возни в корнях. В основном в гибриде дракона горело возмущение. Целый год он добывал еду самостоятельно и честным трудом, хотя мысль о воровстве была заманчивой. Юношеский максимализм требовал вступить в перепалку, но осаждался голосом разума, говорящим, что у каждого свои обстоятельства.       — Почему ты воруешь? Это, — Дрим эмоционально крутанул рукой в воздухе, — немного низко, не находишь?       — Мой дом разрушили бандиты, остался только я. А ты… — мальчишка запнулся. — Тоже один?       — Ты не поверишь, но со мной произошло то же самое.       Дрим посмотрел на опущенные плечи, неловкий взгляд и решил больше таких вопросов не задавать. И переспрашивать, соврал ли мальчишка ему, тоже. Они оба недоговаривают друг другу, что сильно ощутимо даже в паре фраз. Кто он такой и почему от него так не по-человечески сильно пахнет серой в принципе не очень-то и важно, когда у самого Дрима не один скелет в шкафу, который он не стал бы показывать первому встречному.       Мальчишку зовут Сапнап, как Дрим узнал позже. С их первой встречи запах серы теперь следует за ним по пятам, вместе со своим обладателем. Первое время он противился компании, пытался сбить мальчишку со своего следа, однако тот был словно приклеенный и отвязывался только вблизи деревни, по понятным причинам. Волей-неволей Дрим привыкал к шуму рядом, но осознание этого пришло к нему гораздо позже. В один из дней он был чрезмерно задумчив: то ли так сказывалась переменчивая погода, то ли усталость. Вынырнув из мыслей перед самодельным скудным ужином, он даже не сразу понял, что не так. А затем, осознав, удивился: вместо одной порции сейчас готовилась еда на двоих. Кинув взгляд на мальчишку рядом, Дрим наконец-то признал его равным.       После этого случая что-то безвозвратно изменилось в их отношениях. Это больше не было преследованием, а походило на дружбу. Каждый из них мало-помалу учился доверять другому. Делёжка еды, уединённых мест и предметов первой необходимости становилась нормой. Дрим избавился от привычки называть Сапнапа мальчишкой, теперь они звали друг друга по именам. Это было странно. Непривычно. Отталкивающе, но, тем не менее, так необходимо для обоих.       Огонь мягко освещал и обогревал небольшую пещеру в скале. Они чудом успели натаскать хворост: дождь вымочил деревья так, что сейчас не было бы никакого смысла даже пытаться разжечь костёр. Ветер неистовствовал снаружи, но, к счастью, совершенно не проникал внутрь, лишь напоминая о себе надоедливыми завываниями. Двое мальчиков сидели совсем рядом, прижавшись плечами друг к другу. Смаргивая пелену сна, Дрим думал, что оба они наблюдают за огненными всполохами. Однако, повернув голову, понял, что ошибался: Сапнап отчего-то смотрел на него, а не на языки пламени, так похожие на него самого.       — Не спится? — Сапнап покачал головой, зачем-то вставая. Затем он порылся в их общих вещах, вытаскивая оттуда кусочек угля. Дрим даже не успел спросить, зачем, как тот тут же вернулся обратно.       — Не двигайся, пожалуйста.       Чужие руки опасно приблизились к маске на лице. Однако, вопреки опасениям, Сапнап не снял её, а лишь начал что-то усердно выводить на гладкой поверхности. Лицо его выглядело в этот момент слишком уморительно, что Дрим невольно расслабился и тихонько засмеялся — наверное, впервые за столь долгое время. В ответ на него шикнули и несильно хлопнули по плечу, чтобы не шевелился. Пришлось замолчать и замереть.       — Готово, — уже задремавший Дрим открыл глаза от чужого голоса. Напротив него было чужое лицо. Уже привычные глаза были прищурены, а рот расплылся в такой радостной улыбке, что невольно хотелось заразиться чужим позитивом. — Так гораздо лучше. Честно говоря, этот твой пустой кусок чего-то там на лице здорово пугал, — фраза сопровождалась зевком.       Дриму было невероятно интересно, что же такое теперь там изображено, но сон оказался сильнее. Да и, если так подумать, то ничего, во что можно было бы посмотреться, у них не было, а снимать маску он ещё не был готов. Да и вряд ли когда-нибудь будет. Поэтому интерес был отложен до следующего дня, а пока они заснули, невольно прижавшись друг к другу.       Наутро их первоочерёдной задачей стало поиск какой-нибудь большой лужи — благо, таких было более чем достаточно после ночного ливня. Сапнап буквально тянул Дрима к выходу, грозясь оторвать в процессе руку. Сердце взволнованно билось быстрее обычного, подгоняемое интересом. Волнение растекалось по телу. А ведь казалось бы — простой рисунок, ну что такого мог нарисовать ребёнок? Отражение на водной глади стало для Дрима шоком: некогда пустая маска теперь улыбалась ему глупой улыбкой. Кривой, немного размазавшейся, но определённо улыбкой.       Непонятные эмоции нахлынули разом. Так много что, казалось, ещё чуть-чуть и он не выдержит — либо зарыдает, либо упадёт. Руки, сжатые в кулаки, подрагивали. Ещё бы он не узнал этот рисунок: он ведь так много лет думал, что придумал его сам.       — Нравится? А если сотрётся, я нарисую новую. Столько раз, сколько понадобится.       Глаза защипало, и он, кажется, всё же заплакал.       Они совершенно случайно нашли ещё одного потерянного. Мальчишка, на этот раз уже не с чёрными волосами и обладающего обычной внешностью, свалился как снег на голову. Измождённый, он лежал в руинах случайно найденного дома на отшибе. Дрим даже порывался отвести Сапнапа подальше, думая, что лежачий уже не жилец. Однако, тот был непреклонен. Несмотря на предостережения, он подошёл почти вплотную и с таким интересом осматривал его, что, казалось, едва сдерживался от того, чтобы потыкать его палкой.       Изначально Дрим остерегался подходить: по своему опыту знал, что трупы очень даже могут ходить. Но не мог не волноваться за друга, поэтому стиснул зубы и сделал несколько небольших шагов в их направлении — и тут же чуть не подпрыгнул от страха, когда Сапнап коротко вскрикнул.       — Дрим! Он пошевелился!       — Не стой слишком близко.       Сапнап понимающе посмотрел на него и отступил. Если шевелится — значит, либо живой, либо агрессивно настроенный. Либо и то и другое, конечно. Ситуация спорная, как на неё не посмотри: с одной стороны стоило бы уйти, а с другой — мальчишка может быть жив. Считается ли убийством бросить умирающего человека на произвол судьбы? Вполне вероятно. Но разве он уже так не делал?       Возможно, именно не уходящий груз вины заставил Дрима остаться в этот раз. Он первым делом убедился, что тело тёплое, и даже этого хватило, чтобы убедится, что парнишка жив. Сапнап принёс флягу с водой, и они начали медленно поить незнакомца, придерживая голову и следя за тем, как размеренно двигается грудная клетка. Вскоре мальчишка негромко закашлял, содрогаясь от боли. Затем медленно приоткрыл глаза. Дрим выдохнул, переводя взгляд на Сапнапа, отмечая, как плечи того тоже расслабленно опустились.       Он умел благодарить, когда это было нужно и не зажимался перед своими спасителями, уже спустя пару минут представившись Джорджем, зачем-то соврав при этом что-то о том, что он простолюдин-беглец из близлежащего королевства. Его интонация, умение держаться статно говорили о том, что это ложь. Если он и бежал, то был как минимум каким-нибудь дворянином, а не простым крестьянином. Но в чужие дела лезть невежливо, Дрим и Сапнап только кивнули и повторили свои чрезвычайно правдоподобные истории.       Так, в их устоявшемся уютном мирке для двоих появился третий. Джордж стал для них якорем в моменты необходимости. Его голос не был таким активным, как у Сапнапа, но и не был так апатичен, как у Дрима, когда тот говорил с жителями, а карие глаза смотрели спокойно в любой ситуации. И даже любовь ко сну не была большим недостатком, а лишь поводом для шуток, основанных на том, что рано или поздно они решат, что он всё-таки умер и уйдут. Но все понимали, что это всего лишь шутки, и ни один уже не сможет спокойно перенести смерть кого-то из них троих.       Дрим, наверное, впервые снова ощутил, что у него есть семья. Держащаяся на недомолвках и отчаянии, но семья. И ему было всё равно на то, кем они были раньше.       =       Дойдя до ветхого домика, мужчина откинул капюшон. Светлые, несильно отросшие волосы мягко покачивались от ветра. Стоило ему отойти от площади, как погода из солнечной испортилась до пасмурной и ветренной, намекая на скорый дождь, иронично совпадая с его настроением. Стучать смысла не было.       — Ты задержался.       Уже на входе его своеобразно поприветствовал знакомый спокойный голос. Дрим посмотрел на Джорджа. С годами тот заметно растерял свои аристократические манеры, но вместо них приобрёл некую ауру уверенности. Расправленные плечи, спокойный голос и прямой взгляд действительно играли значительную роль. Лохматые после сна каштановые пряди, конечно, знатно портили вид.       — Знаю. Отвлёкся на кое-что очень занятное, — Дрим уклончиво ответил, проходя внутрь и высматривая черноволосую макушку.       — Это ты о представлении на площади? — Джордж хмыкнул видя, как он замер. — Все галдят о ней уже какое-то время. Говорят, актёры были подобраны что надо. Как тебе?       — Нормально, — Дрим пожал плечами. Затем, припоминая, что кто-то там действительно ему приглянулся, добавил: — Хотя, знаешь, актёры действительно неплохи.       Джордж присвистнул, кивая туда, где Сапнап сортировал вещи в сундуке, замечая его рысканье взглядом даже через маску. Дрим кивнул и подошёл к тому, кинув больше прихваченных на базаре вещей, чтобы их рассортировали тоже. Ответом ему была короткая благодарность: видимо, из-за нежелания отвлекаться ради диалога.       — Если ты говоришь, что они были «неплохи», — Джордж сделал акцент на последнем слове, — то я уже жалею, что не видел этого.       — Я уже не помню ни лиц, ни голосов, так что забудь. Это просто было забавно.       Больше они не говорили. Джордж отсалютовал, что собирается поспать ещё чуть-чуть, а Дрим присел рядом с Сапнапом. Больше, правда, мешаясь, чем помогая, но пытаясь занять руки. Чтобы не думать.       Сколько же вокруг лжи и злобы.