Станешь моей болью..?

Лёша рот ладонью прикрывает, также посмеиваясь с Вовы до болеющих щёк, ведь не ожидал, что тот вспомнит эту дурацкую шутку. Он до сих пор стыдится её, не понимая совсем, как такое ему могло придти вообще в голову, и уж успел забыть о ней, но сейчас намного смешнее чем тогда. Губанов на Семенюка смотрит сквозь расплывающуюся белую пелену, ощущая приторную сладость от фильтра, и зажимает сигарету меж указательным и средним, делая ещё одну затяжку. — Уже не считается, мы итак целовались, — Лёша шуточно ладонью чужого плеча касается, слегка в сторону толкая парнишку, и полуоткрытые глаза сводит на появившуюся полную луну на небе, что сегодня освещает темень ярче любого фонаря на улице. он, наверное, также светится намного ярче, ведь среди стольких сплошных серых дней – этот оказался резким цветным пятном, что разбавил унылые и грустные будни. Вова посмеивается утыкаясь в чужое плечо. -Как тебе такое вообще в голову пришло, Лёш?- спрашивает Семенюк не поднимая головы, так же утыкаясь в его плечико. Тот начинает поглаживать парня по спине, снова, как бы согревая. Он не хочет, что бы этот день заканчивался. Прикосновения словно обжигающие, но такие приятные, насыщенные.. Младший сжимает и разжимает ткань Лешиной кофты,подобен коту, что мнет одеяло. Парень, другой рукой нащупывает лицо Алексея и начинает легонько гладить по щеке. Этот день у него ассоциируется... Лёша как-будто художник. Ты идёшь, видишь серые цвета вокруг, а он как будто превращает их в разноцветные красивые картинки. Он как-будто яркая палитра среди серых теней. — Без понятия, — Лёша не перестаёт посмеиваться и хихикать, ведь звучит это слишком абсурдно. Притягивает к себе поближе Вову, обнимая за предплечье, и ощущает то, как их бёдра столкнулись. он говорит, параллельно выдыхая едкий дым, и мягко поглаживает парня по руке, — Для меня это показалось тогда... знаешь, тем же самым, что попить из одного горла бутылки. Он забывается и укладывает голову на чужую макушку, что расположилась на его остром плече. Слегка влажные пряди забавно щекочут кожу, а сигарета тлеет в пальцах. И ветерок сдувает пепел, резко обжигая ладонь, заставляя рефлексом дернуть тонкой рукой. Губанов тушит окурок, оставляя в пепельнице, и продолжает улыбаться, даже когда они попросту молчат. Семенюк согревает его в незначительный холод, делясь своим нескончаемым теплом, и делает таким счастливым, ведь появляется чувство нужности и необходимости кому-то. Вова отстраняется от Лёши немного зевая. -Может зайдём?- спрашивает тот смотря ему в глаза и задерживаясь. -Твои глаза цвета неба чем- то напоминают мои радужные мечты… в них тоже есть оттенки голубого… Переживаю только об одном, чтоб твои чувства не растворились в серости моих будней…- проговорил Семенюк восхищаясь. При взгляде, например, на эти глаза: как бы предчувствовался в них какой-то глубокий и таинственный мрак. Этот взгляд глядел — точно задавал загадку… Вове они нравились, как будто два василька. Они создавали комфорт, заставляли погружаться снова и снова. С рассвета до позднего утра дождь и ветер; ветер мчался темными стайками по озеру, шумел, гудел и выл в проводах... А как тени туч летели по земле - неуловимо. К этим грязным дорогам, окруженным низкими темными облаками, сколько запаха идет, сильного, свежего... Но признаться, Братишкин подзамерзает. — Зайдём конечно, раз уж ты замёрз и устал, Вов, — Лёша поднимается, осторожно чужое запястье хватая ладонью, и заботливо ведёт за собой в комнату, внимательно слушая Вову, что говорит сзади него. Старый падает спиной назад на кровать и утягивает за собой младшего, что плюхается рядом. Губанов умалчивает несколько минут, глядя в отражение глянцевого потолка, ведь размышляет над услышанным из уст Семенюка. Кажется, он никогда не устанет копаться в чужих головах, да и в своей тоже. Лишь губы поджимает от осознания сильных чувств к человеку, что сейчас находится так близко. Психолог за последние года ни с кем так не сближался, как с этим парнем. До сих пор даже не верится, как можно было осознать и даже принять свои чувства за эти дни нервной разлуки. — Глазами главного не увидишь, никогда, — Шёпотом проговаривает свои размышления Лёша, почему-то надеясь на то, чтобы вова не услышал. Не хочется давить, ведь они итак оба устали, а подобнее мысли ещё больше утомляют. Он лишь молча лицом к нему поворачивается и находит чужую руку, тонкими пальцами невидимые узоры выводя на бледной коже. Вова усмехается и прикрывает глаза. Рука его устало лежит на кровати, а Лёшина поверх, поглаживая. Лёша грел, даже таким образом. Тепло его это предало, он начал засыпать, от этого спокойствия погружаться в сладкий сон. Буба спала на диване тихо дыша. Дождь барабанил по окнам, совсем не мешая. Немало ненастных дней, но встречаются среди них те, что отличаются каким-то особенно светлым и лиричным настроением. В такие дни обычно с утра начинает потихоньку накрапывать дождик – тихий, неторопливый, порой даже и не дождь вовсе, а морось, дождевая пыль, рассеянная в воздухе. И небо не такое серое и низкое, как обычно в это время года, а лишь немного нахмуренное, как будто небо слегка загрустило, задумалось о чём-то, плачут облака . Сон — как раз единственный отрезок времени, когда мы свободны. Во сне мы позволяем нашим мыслям делать, что им хочется, но ведь иногда сны бывают плохими и мерзкими - это наши страхи и если мы всегда думаем о них, проявляется там же.