Санкт-Петербург.
59.584272, 30.396267 — метро Купчино.
С балкона пятиэтажки
дядя Валера наблюдает за удаляющейся троицей.
Солнечные дни не так типичны для Санкт-Петербурга, но они все же бывают, хотя и не так часто. В такой теплый день люди водят своих вторых половинок на свидания, а другие просто наслаждаются погодой, прогуливаясь около набережной. Заброшка уже стала домом. В нем тепло и уютно, рядом с разбитым окном, на втором этаже, стоит новенький стул, который троица благополучно забрала с помойки. Кресло, конечно, не ахти. Пружины так скрепят, что режут уши, а подлокотники все подраны. Рядом с ним стоит импровизированный стол. Вместо ножек были хорошо прикреплены четыре шлакоблока, они были прикрыты куском битого бетона, в некоторых местах из которого торчала арматура, но, как сказал Антон: можно смело вешать сумку! Старый, изношенный матрас, из которого торчат пружины, заменил кровать или диван. Он столько пережил, что рвота перестала вытираться даже отбеливателем, а кровь приходилось отдирать уже засохшей, иначе в нем можно было протереть другие дырки, что нехорошо. В тайниках шлакоблоков ребята всегда ждут сюрпризы. Пара бутылок светлого, специально оставленных бомжом Валентином, которому троица по доброте душевной дала закурить. Лучи солнца пробивались сквозь импровизированные занавески, сделанные из наволочек, троица пробралась через дыру в стене, чтобы попасть в свое убежище. Леша, будучи самым маленьким и резвым, пробрался первым и с разбегу плюхнулся на кресло, положив ноги на бетонный стол. — Ты не прихуел? — медленно и уверенно поднимался по лестнице Воха, украдкой поглядывая на уютно устроившегося друга. — Не, — сказал блондин с нескрываемым превосходством. Вслед за брюнетом, спотыкаясь чуть ли не о каждый камень, шел Антон, как всегда держа в руках старый фотоаппарат мгновенной печатки. Они были здесь не в первый раз, но фотографий делается много, если, конечно, троица еще не нанюхалась (культурно отдохнула). Черные спортивные штаны Вохи были изношены на коленях, а белая футболка приобрела серый оттенок. Рядом со своими товарищами он выглядел как черная ворона. Тоха, как ботаник, всегда в рубашке и любимых брюках, а Леха, просто идиот, в джинсах-скинни и дешевой толстовке от «глории джинс». Несмотря на это, ребята делили между собой одежду, буквально всю, Вова пошутил, мол, они даже трусы одни на всех носят. Шатен подошел к стулу, на котором сидел Алексей, постепенно угрожающе закатывая рукава. — Воха! Подожди, подожди, дай я вас щелкну! — Взлетев на второй этаж, предварительно споткнувшись о ступеньку, крикнул молодой человек, выставляя свою камеру на всеобщее обозрение. — О-о-о, давай! — Он придержал идею Лехи, усевшись так, что его ноги свисали с подлокотника, а сам юноша оперся головой на руку. Владимир тихонько угукнул и засунул руки в карманы спортивных штанов, приподнимая жиганку, потому что она полностью упала на глаза. Антоша подбежал ближе и перевернул камеру, сделав селфи. Веселое «сы-ы-ыр!» молниеносно разнеслось по заброшенному зданию, заставив задрожать хрупкие стены. — Эй! Показывай скорее! — воскликнул Леха, сидя на коленях и выглядывая из-за спины своего друга. Тоша посмотрел на фотик, который старательно печатал фотографию. Его пальцы дрожали от нетерпения, и рыжий уже подбирал ракурс, под которым он заберёт снимок из сильных ручонок камеры. Наконец, пыхтя, зловещая машина отдала фотографию в руки нетерпеливого владельца, а тот, в свою очередь, как ребенок, получивший желанную игрушку, улыбнулся во все тридцать два и, преодолевая торчащую арматуру, подбежал к своим друзьям. Теперь даже мрачный Воха не смог сдержать улыбки и расхохотался. Алексей, чуть не свалившись с кресла, уткнулся носом в фотографию. И на фото он получился довольно забавным: спутанная белокурая челка, голубые глаза, будто выражающие испуг, и забавная улыбка. — Эй, что я как чебурашка! — возмутился блондин, театрально закатывая глаза. — Да, ты и так чебурашка, — подметил шатен, подмигивая Леше, — Не так ли, Тох? — Хе-хе, точно, — сказал Антон, вешая камеру на шею. — Ах, да вы! Вы! — Размахивая руками, выплескивал блондин под смех товарищей, однако, позже сам и рассмеялся. Успокоившись, Алексей нагнулся за баночкой пива в шлакоблоке. Не сумев занять место, Воха спокойно сел с ногами на бетонный стол. Антон, напротив, присел на ветхий подоконник и, достав из кармана рубашки маркер, подписал получившуюся фотографию. — Что строчишь? — произнес Вова. — А? — блондин вынул крышку изо рта, — да вот, подписал фотографию «друзья навсегда». — Анто-он, ты что, баба? — доставая напиток, протянул Леша. — Вообще-то… — Да помолчите, лучше бы посмотрели, что я принес, — шатен старательно рылся в кармане своих спортивных штанов, — во, — молодой человек достал пачку сигарет и с усмешкой открыл ее. — Сигареты как сигареты, поэтому они тоже дешевые, — сказал рыжик, однако, все еще подходя ближе. Леша, с другой стороны, получил весь обзор и уже видел, что друг вытаскивал своими мозолистыми пальцами. Наконец, перестав тянуть, Вова достал неровно скрученную палочку уже пожелтевшей бумаги, в которой были видны зеленые и черные крупинки. — Нихуя, ты где его достал? — блондин крутился около друга, внимательно смотря на косяк меж указательного и среднего пальца. — Дядя Валера подкинул, говорит, сам когда-то крутил, — ударив товарища полбу, выговорил юноша, — Тох, сфоткай нас, а? — С удовольствием! Чур я первый затягиваю! — Да без проблем, — сообщил шатен, доставая зажигалку, — валяй. Маленький огонек погас так же быстро, как и появился. Он послал трубке свой пламенный поцелуй. От сигареты шел густой дым. Небрежно выхватив косяк из рук товарища, Антон прижался губами к трубке, втягивая в себя ее дым. Затяжка было настолько глубокая, что парень пошатнулся, выдохнув половину через нос. Его ноги подкосились, и рыжеволосый не смог открыть глаза. Камера на его шее звякнула, заставив его закрыть глаза, трава внутри обострила все чувства, что было слышно даже безудержное дыхание друзей, а в нос ударил запах гари. Чтобы не упасть, Тоха оперся руками о подоконник сзади. — Ебать как тебя вштырило, ну что, нормально? — Интересовался Вова, забирая косяк из пальцев товарища. — Ух-х, — парнишка приоткрыл глаза и глянул в пол, — мощно. Дайте я вас сфоткаю, а то еще пару тяг и я всё, — Антон взял фотоаппарат в руки, — ну-ну, позу давайте! — Фоткай! — Привстав на кресле, Лёха прыгнул вперед, на стоящего впереди Владимира, — Е-е-е! — Пока Леша летел, рыжий сделал пару фотографий. С улыбкой в тридцать два Лёха приземлился на спину Вохи, а тот лишь взял его покрепче. Три щелчка фотика, и Тоха выбирает фотку на печатку и, конечно, выбор пал на фотку, где Алексей был в полете, было смешно и мило одновременно: у обоих открыты рты, у Вохи от удивления и неожиданности, а у Лёхи от небольшого крика-предупреждения, однако оба улыбаются, а глаза будто светятся. — Дай, дай, — блондин протянул свои маленькие ручки к дымящемуся косяку. Владимир передал косяк другу, и тот с удовольствием затянулся, откинувшись на спинку кресла. На секунду даже потемнело в глазах, — о черт, из чего это сделано? — Крек, кажется, — минута молчания и недоумения со стороны друзей, — ну, камень типа. — Вот, я пока поищу вену, хорошо? — Передавая косяк другу, сказал блондин. Молодой человек слез с кресла и подошел к Тохе, чтобы попросить шприц. Закатав рукав своей толстовки, парень нащупал синюю вену. — Что сегодня? — спросил Леха, — героин, эфедрин? — Первое, — открывая маленькую бутылочку, сказал рыжеволосый. Распечатав новый шприц, парень набрал в него вещество, выпустив воздух, Антоша украдкой посмотрел на своего друга, — готов? — Вполне, коли скорее. Поправив очки, Антон подошел к своему другу и указал на шприц. Леха убрал палец с вены, показывая, где она находится, выдохнув, рыжий воткнул шприц и медленно ввел наркотик. Леха закрыл глаза, но тут же открыл их. Зрачки были размером с булавочную головку. Резкая сонливость ударила в голову, и парень упал на пол, дыхание стало тяжелым. Давление повысилось, а пульс упал до сорока ударов в минуту. Антон отодвинулся от своего друга и выбросил шприц, распаковывая новый. — Ты будешь это? — спросил Антон, но, получив отрицательный ответ, улыбнулся, — тогда я сделаю себе двойную инъекцию, ты уверен, что не сделаешь этого? — Нет, я не буду твой героин. — Как знаешь, — парень закатал рукав рубашки и нашел вену, их почти не видно, то ли старость, то ли вечный кайф. Молодой человек проделал те же действия, что и он ранее его другу, и решительно ввел героин с водой. Слегка пошатываясь, рыжий набрал в шприц еще одну дозу и немедленно ввел ее. В голову ударило в двойне, и Тоха упал на колени. Вдохнув, мальчик уткнулся лицом в бетонный пол. — Дай затянусь, — кое-как соображая, Тоха перекатился на матрас. Получив желаемое, рыжий сделал первую тягу, вторую, — Вох, обещаешь, что сожжешь мое тело к херам и, конечно, позаботишься о Лёхе? — голова не соображала и пробелы меж словами становились длиннее, а речь более невнятной, веки падали и не было сил их открыть, а в руке кололо, будто вкалывают наркоз, — обеща…— выдох дыма, — обещаешь, да? — Рука упала, а из пальцев выпал почти докуренный косяк. Хриплые вздохи и полустоны прервались пеной изо рта и мгновенной рвотой, мокрая дорожка оповестила единственного более-менее трезвого друга. — Тох, ты че? — Молчание, — Тоха, твою мать! — Шатен подбежал к другу и перевернул его на бок, пену изо рта он видел впервые и не знал что делать. Сердце бешено забилось, и Воха схватил банку светлого с подлокотника кресла, — рот открой! — Парень надавил на подбородок друга, и тот разжал челюсти. Залив в рот немного пива, Вова снял очки с рыжего, но Антон выплевывал светлое вместе с рвотой и кровью, — Лёха! Лёха! — Кричал шатен приятелю, но тот уже был в отрубе от наркотического вещества и мог лишь тихо угукать, — Твою мать, сука, — парнишка стал тормошить друга, но чуда не произошло. Взяв его руку в свою, шатен начал искать пульс, однако на него не было даже намека, — Антон? — интонация из крика сменилась на тихий шепот. Солёные хрусталики потекли из глаз парня, Воха прислонился головой к телу друга, — Тоха… — Владимир взглянул на Леху, а потом и на Тошу, но даже после этих действий пульс не вернулся обратно, — я обещаю, правда…***
Санкт-петербург.
59°55'20'', 30°16'44'- Река Пряжка.
Металлическая вазочка
хранит в себе не только прах.
Запах дешевых сигарет уже распространился по всей местности, глаза слезятся, но молодые люди не имеют права уходить. Это река, здесь троица купалась в теплые дни, а зимой бегала по тонкому льду, надеясь не упасть. И каждое их воспоминание сопровождал Антон, он всегда был с ними, он всегда брал свой советский фотоаппарат, всегда делал идиотские фотографии, но тогда почему сейчас эта парочка хочет, чтобы её окликнули и сказали: «Воха, Леха! Давайте я вас щелкну?». Оказывается, для счастья много не нужно, потому что только сейчас они поняли, что их счастье — это не деньги, наркотики и алкоголь, а их дружба. Это было настоящее счастье, жаль, что они поняли это слишком поздно, жаль, что они не смогли рассказать ему об этом раньше. — Прощай, Тоха, увидимся на другой стороне, хорошо? — Вытирая слезы с глаз, хрипло сказал Алексей, — ты ведь дождешься нас там, правда? — Я держу свои обещания, правда, Антон… — металлическая ваза открылась, и Воха бросил туда свою докуренную сигарету, а Леша повторил за ним: — Надеюсь, там будут нормальные сигареты, — Владимир перевернул вазу, и пыль вылетела из нее, как ураган, прямо в излюбленную реку. Та самая фотография «друзья навсегда» выглядывала из кармашка треников. Он ведь обещал. Там он обязательно купит сигареты и новый фотоаппарат.