Учиться жить заново

      А потом наступил девятнадцатый день джема. Ну или варенья-рождения. Вообщем кому как нравится.       И это было ахуенно! Как оказалось.       Хотя и до этого всё в принципе было супер. Я спокойно занимался своим творческим самоистязанием, не без помощи Ками. Ездил к своему новому товарищу — блять, никогда не подумал, что моим первым домашним любимцем будет тигр. В этом был какой-то особый кайф, лежать, опираясь на этого огромного кошака и сочинять. Записывать главы или просто тонуть во вдохновении. Конечно, Марку пришлось немного отшлифовать Войсика, потому что Шерон периодически отвлекал от работы. Да и сама встреча родителей и моего «питомца» была явно аххиррррреной! По словам той же Ками.       А тут меня разбудили! Суки, в семь утра… а я же до двух промаялся стараясь вышлифовать все сюжетные дыры.       Ками влетела так громко, что я думал оглохну, а затем думал, что убью ее… Да даже всех, кто помешает мне доспать ещё хотя-бы час-полтора. Но девушка была непреклонна, как и обычно, и я в какой-то мере ей был даже благодарен. Из-за её… даже не знаю каким словом это назвать — обезбашенного шила в заднице, да, пусть будет так, я — не забывайте, будучи не зрячим — катался на роликах, катался на велике, она даже где-то нашла лошадь и я вспомнил детство… Она заставляла меня жить, а я даже боялся представить какие бабосы на это уходят.       И вот, она развалилась рядом со мной и крепко-крепко обняла. Бррр, резкий сладкий запах её духов моментально забил ноздри. — Ками, задушишь! — я аккуратно постарался выбраться из её объятий, на что получил лёгкий толчок под ребра.       Я бы даже прошипел что-то типо 'ауч/ой/ая-яй', но почувствовав её дыхание на своей коже — замер. После того как мир потерял цвет — близкий контакт с кем-то был почти ненависным. Раздражали объятия, похлопывания по плечу и даже рукопожатия. А Ками — я ей нравился. Нет, не идиот и отрицать очевидное не стал бы, но… — Ками, полушай…       И её пальчик опустился на мои губы. Я знал, что ничего не будет, но испортить отношения какие уже были не хотел. А затем почувствовал на щеке её поцелуй — невесомый и нежный, он так сильно отличался от поцелуев Дианы, но я не понимал чем. А затем ещё один — у подбородка, далее шея, укус в кадык и она выпорхнула с моей постели: — Ты мне нравишься, — она говорила это с гордостью, — ты не видишь как плохо я могу выглядеть, но всегда ко мне добр. Я — твой друг, но ты мне нравишься.       В этих словах было столько тепла и ни капельки грусти — от меня не требовалась взаимность, впрочем, я и не мог её дать. Даже в моих вселенных и рассказах тема любви была слишком абстрактной и далеко не на первых ролях. — Можешь ненавидеть меня за то, что я тебя разбудила, но я хотела поздравить тебя самой первой. Остальные начнут доставать тебя к девяти. Завтрак и всё такое…       Испарилась. А я уже не мог уснуть. Мозг отчаянно продолжил пребывать в состоянии полувключения, а на коже всё ещё горели места её поцелуев и запах. Сладкий, словно гречаный мёд из детства. Пришлось просыпаться. Бодрящий душ немного собрал меня в единого человека, а получасовая пробежка на дорожке, под любимые хити Linkin Park, System of a Down, Anthrax — это было резко, бодряще и оживляюще. Затем, уже смывая с себя пот, под горячими водами я размышлял о том, что же изменилось за последний год. Как изменился я…       Прокрастинировать и залипать в пространство стало первом привычкой после потери зрения, но углубляясь в себя я успокаивался. Было два варианта этого спокойствия — тонуть во вдохновении, или лежать на воде дожидаясь монстра который потащит меня под воду.       Ну, а что? Я — слепой… Все-таки мерзкое слово. Незрячий — ещё хуже, блайнд, мать вашу на английском. Изначально специально коверкал на все варианты, эта помесь бляйнда и блин-да вызывала желание выйти в окно… но… Я могу сочинять. Даже эта мерзкая темнота не смогла отнять этого, а значит…       Я пропадал в творческом запределии часов 10-12 в сутки, уплывал туда, где я — властелин/король/бог/владыка/дьвол/судьба и т.д. А затем возвращался и был никем. Одним из авторов fica, один из многих, со своей группой фанатов, блять — группа поддержки меня слепого-бедняжки, может им даже и рассказы не нравились, а нравилось чувствовать себя полноценными. Вот и… Я знал, их было до двухста человек, для кого-то я был в избранном, у кого-то в подписках. Некоторые индивиды писали мне сообщения — мы с Ками даже не знали как отвечать. Серьёзно, они разве думали о том, как слепой должен отвечать?       Писать и читать по Брайлю было не сложно, но осознавать, что ты не такой как все… а в детстве мне хотелось быть не таким. Сука. Мечты, блять, сбываются. А иногда я мечтал, что осмелюсь провести что-то типо встречи со своими фанатами. Мы будем баловаться плюшками, общаться, обсуждать шаблоны и клише, может сюжетные дыры и несостыковки. И я не буду их бояться, не так как остальных. Они будут теми, кто смотрит на то, что внутри, а не снаружи… МЕЧТА…       А потом был завтрак — боже насколько же омерзительно-приятно пахнет свежесваренный кофе. А хлеб, а круассаны… Естественно завтрак был сладким, настолько сладким, что мне бы провести следующие часов шесть на беговой дорожке. И мы разговаривали, как-то подозрительно гладко и прекрасно всё проходило.       Мать подарила серьги, небольшие гвоздики о которых я втайне мечтал, но как говориться, Ками меня безбожно спалила — оставалось только проколоть уши. Но оказалось то и серёжки с приветом (об этом позже). Разрешение на татушку было ещё одним маленьким сердечным приступом. — Ну вот зачем оно тебе, ты же не увидишь! — со злостью шипела мать, когда впервые услышала. — И что? — Я понимал, что у меня едет крыша, что хочу выпендриться перед собой и даже не увижу, что на мне нарисуют, но вот это бунтарское: — «Просто хочу! Хочу и всё тут!»       А теперь было можно. И мне даже сказали в каком салоне лучше сделать. И денег дадут. И вообще всё все что захочу… в этот момент я подумал, что умираю? Ну а почему бы и нет, с чего это столько любви и добра? Нет, мои меня всегда любили, даже когда я чуть не суиц… не важно. Но сейчас словно что-то изменилось, что-то должно было случиться и, наверняка, плохое. — А мой подарок тебе точно понравится, — Марк словно светился изнутри, — Ты у меня, сын, самым счастливым на свете сейчас станешь.       В этот миг остановилось всё. Кажется, такого бешеного пульса у меня ещё не было.       Я понимал, что это «что-то» явно связанное с его работой, и Ками тоже намекала очень-очень много раз, но все-таки, что могло бы осчастливить меня? Какая цифровая хреновина?       А Марк и не планировал вскрывать карты вот так сразу. Начал много и интересно рассказывать, а я из всего понимал процентов пятнадцать от силы. Что технологии это наше всё и как хорошо, что он может творить, что ему захочется. Что он придумал не что-то новое, а то как это использовать и начал разбираться со всеми нюансами. Что это скорее не технический кусок металла, а программа, код, который можно потом настолько креативно использовать…       А у меня тряслись руки, коленки сводило, дышать было тяжело — я так подарков и на Рождество в детстве не ждал. Вот умел он заинтриговать. Я там только слюной не истекал, хотя мог бы. — Только тебе надо придумать название или имя. Что-то типо Алисы, Джарвиса или так…       Я помнил намёки Ками и понимал, что это «Что-то» будет мне очень помогать, по словам Марка — станет чем-то незаменимым. А потом он рассказал.       «Джарви» как его, хотя программа это она, уже назвала Камилла, — программа для работы через голосовой интерфейс как с моей стороны, так и со стороны сайтов которые я предпочитаю. То есть это не просто ~ я — сказал, оно — нашло. Это полное взаимодействие на платформе (сайте) которая является отдельным кодом. Ну в принципе звучит круто, мне нравится, и отсылка к Старку и вопрос-ответ системе порадовала, но дальше — больше. Естественно, подключение к глобальным Гугл и Яндекс и Бинг (там я не совсем понял, что Марк имеет в виду, но…) — Учитывая, что нужно было выбрать сайт, с которым бы взаимодействовал Джарви и учился сопоставить необходимые данные под или из своего кода… а я брал тебя как пример и, конечно, сайт на котором ты сидишь больше всего… — Ficbook… — на выдохе вырвалось из меня. Теперь пальцы неловко скреблись и барабанили по столу. — Правильно, то есть все те команды которые он должен уметь выполнять не ограничиваются вставить, копировать, удалить и т.д. Это 'умная' программа, которая работает со всеми структурами платформы/сайта и полностью обеспечивает твою с ним работу. А это значит, — Марк явно следил за моей реакции и видел ступор, — проще говоря, это и твои глаза и руки, тебе не нужна будет помощница. Вернее этой помощницей будет Джарви…       А я хватал воздух. Как гребаная рыбка на суше — меня выбросило в какую-то совсем абсурдную реальность. То есть я сам смогу шариться на фике, без помощи Ками, мамы или Марка? Сам редактировать публикации и отвечать? Каким образом вообще работает такая схема, как я смогу выбирать необходимый… — Вернись к нам, именинник, — смеялся Марк. — Ну я понял, что ты удивлён. — Идея, конечно, классная… — Это было идеей раньше — сейчас это уже программа, рабочая, по крайней мере умеющая работать с таким сайтом. — Да. — Я дышал. Настолько вкусным воздух ещё не был никогда. — Мне нужно будет чтобы ты разобрался, придумал ему/ей имя и потом ты поможешь показать эту работу инвесторам.       Кровь отлила от лица. — Что? — В горле образовался ком размером с Эверест, а горло стало иссохшей Сахарой. — На твоём примере я покажу как можно использовать этот код и расскажу с какими сайтами и сервисами стоит совместить, чтобы люди с повышенными специальными потребностями чувствовали себя увереннее. — Я не… не смогу…       Меня до чёртиков пугала вероятность скопления людей. А умных и продвинутых тем более. Людей, которые будут за мной наблюдать и что-то оценивать. Инвесторам с огромными кошельками… на кону с репутацией Марка. Нет, точно нет! Я ведь всё испорчу и это будет пиздец. Конец. И вообще катастрофа.       Из комнаты словно все звуки пропали, мне казалось, что теперь я ещё и оглох — не мог сосредоточиться, сориентироваться. Я ощущал как всё крутится вокруг. А затем громкие голоса родителей — они были взволнованными, казалось, мама сейчас расплачется…       Я слышал тихие голоса и мягкое прикосновение матери, осознавая, что лежу и явно в своей комнате — мне стало стыдно.       Блядские приступы паники.       Сука…       А родители и ещё какой-то мужчина обсуждали — меня. Хорошо ли я сплю, как ем, сняться ли мне кошмары и т.д. А я просто лежал. Не хотел просыпаться и опять обдумывал всё, что сказал Марк. — Может не нужно? — тихо спрашивала мама, нежно гладя мою руку. — Нужно, — Твёрдо отвечал Марк. — Ты помнишь как он светился от радости когда вновь смог писать. — Специальное ударение на последнее слово и я невольно открываю глаза. На меня не обращают внимания — и пусть: — Эта программа ему нужна как воздух. Да, не Павлу, которого мы знаем, а тому автору историй — для него она и создавалась.       Было странно слышать как обо мне говорят при мне же, да ещё ещё разделяя меня на кусочки, но Марк был прав. В повседневной жизни меня такая программа не интересовала бы, но в ключе всего моего творческого мира — она была радужным мостом через мир повседневности, чёрной повседневности... — Захотел посреди ночи придумать что-то — придумалось и ему не нужно ждать кого-то из нас чтобы выложить или ещё что. С вдохновением так и работает, а ни тебя ни меня он посреди ночи не позовёт.       Я слышал тихий вздох матери. — Мы оба это знаем, а я ещё и понимаю. Он когда на прошлой неделе посреди ночи что-то бубнел — я испугался, а вслушавшись понял — он работает. Тогда было пол четвёртого, я сам ещё сидел у себя. Я понимаю КАК ему это нужно. Даже если его это пугает.       Во-первых, я не думал, что кто-то может слышать меня ночью, я — не заметил. Хотя из-за слепоты слух и должен был обостриться, так и было, но когда я уходил уходил свой мир грёз — внешний мир просто переставал существовать. А то, что Марк понимал… это было до блядских слёз неловко приятно. Он не так часто проводил время именно со мной — у себя в кабинете или лаборатории ему было интереснее, но я понимал почему. Потому что слышал КАК он рассказывал над чем он работал, потому что так же я говорил о своих рассказах. Мы оба жили на границах каких-то паралельных вселенных и могли уходить в них почти на сутки, а потом возвращаться как ни в чем ни бывало. — Родная, — мне безумно нравилось, когда он так называл маму. «Родная» — звучало как домашний уют, — я свалил из Америки потому что выдохся. Потерял вдохновение и не хотел работать над тем, что мне не интересно. Благо, могу себе это позволить. Но встретив вас — оно вернулось.       Я почувствовал как он сел с другой стороны кровати и начал гладить мои волосы — в детстве это казалось мне чем-то противно-неловким, а сейчас… — Сначала я просто возвращался к тому, что начинал, заканчивал несложные проекты. Вспоминал насколько мне это нравилось, вспоминал, что мои идеи всегда обгоняли остальных и я не боялся конкурентов. А потом… — Рука на моей голове дрогнула и я начал ворочаться. Кажется, перехватил взгляд Марка и улыбнулся: — А потом начал размышлять как тебе помочь.       Его рука крепко сжимала моё плечо и я слышал как мама плакала, лежать было неудобно и я нормально расположился садясь по-привычному. Оказался между самыми дорогими людьми. — Знал, видел, что тебя этот желанный мотоцикл лишил не будущего, как сказали бы все, а — любви к жизни. Поэтому и начал разбираться как тебя вернуть к нам. Потом и закрутилось, VoiceIc, и дальше, мне этого было мало, Паш. Мало, понимаешь?       И я понимал, это удивляло, наверное, сильнее всего, но сейчас я чётко понимал, что хотел донести мне Марк. — И я полез в свои старые проекты, доработки и прочее, вспомнил про умный дом и потом решил, что сама программа не обязательно должна быть связана с техникой дома. Мучался, разбирая как её навести на лад интересующих живых платформ нашей всемирной сети. А потом ты со своими рассказами — и на следующий день я у одного из своих обезбашенных друзей, а он мне парочку людей как инвесторов. Представил, поговорили — им понравилось и дали немного на разработку. И опять пошло-поехало.       Я слышал в родном голосе столько восторга и вдохновения и купался в этом чувстве, что я не больной слепой никчёма, а даже вдохновитель изобретателя. Он был властелином технологий, а я? Всего лишь немного известным в мааааленьких кругах писакой, но мы понимали друг друга. — И я опять зарылся во всех кодах и прочем чтобы разобраться как это всё вообще сладить в одну систему. — Глубокий выдох и я понимаю, что это охуеть как сложно, судя по всему. — Ну и потом Ками помогала, ну по крайней мере в самом сайте, который ты боготворишь и т.д. Если ты думаешь, что это всё только ради тебя — то ошибёшься. Это ж нереальный кайф пытаться кодить систему и интегрировать информацию в том порядке на который мой, пока глупый код, способен отвечать и реагировать. Ах, ты не представляешь какие у меня планы и…       Мне нравилось это ощущение — странно будоражащее и волнующее. — Такие деньги можно на всем этом срубить. Если получиться, конечно… — Получиться. — Мы с мамой ответили одновременно. А потом все трое засмеялись. — А ты у меня будешь самостоятельным, — я не сразу понял, что он имеет в виду, — сможешь и в магазин сам ходить, и бегать не на дорожке, а в лесу или парке. Сам передвигаться… Хочу помочь тебе преодолеть много препятствий.       А я представил как бегу по парку или как хожу по магазину не с кем-то из родных, а сам — самостоятельно. Но это разве ж возможно? На глазах начало неприятно пощипывать. Мерзко, колюче — совсем как после той злополучной аварии. А потом потекли горячие, солёные капельки, щекотно соскальзывали с подбородка на шею, а я думал… Думал о слове, которое поклялся себе больше не произносить. Потому что оно было болью. Всегда ей было, но сейчас именно оно хотело сорваться с языка. И тихим выдохом полушепотом я все-таки смог: — Спасибо, папа…       И на душе стало так… тепло и легко. Да, я был в темноте… и боялся, но… У меня были мама и… папа…