Мы сотканы из ткани наших снов.
Уильям Шекспир
Полутьма приятна для глаз. На периферии он улавливает слабый свет от камина. Его достаточно, чтобы увидеть силуэты мебели и некоторых предметов. Иззи не один, он знает это уже сейчас. Он чувствует это каждым своим напряженным нервом еще до того, как начинаются физические ощущения. Ему даже не нужно поворачивать голову и выискивать взглядом. Иззи сидит в комнате Боннета. Очевидно, на его уютном милом диванчике. Иззи удобно, он осознает это следующим, несмотря на то, что одна нога подогнута под ним и его положение не подразумевает отдыха для спины. Он так чертовски напряжен внутри, но его тело не парализовано, он может двигаться. Если будет нужно. Иззи уже хочет задаться вопросами и уйти далеко в своих размышлениях и логических цепочках, когда слышит мягкие приближающиеся шаги и чувствует, как кто-то медленно садится позади него. Поза идентична. Они складываются как ложки, только вертикально. Чужое тело слишком близко. Иззи спиной ощущает прикосновение грудной клетки и живота. Не слишком мягко, не слишком жестко. Идеально. Незнакомые руки ложатся на плечи Иззи, теплое дыхание на затылке и шее следом вызывает восхитительную дрожь, которую он даже не помнит, когда испытывал последний раз. Легкий цветочный аромат достигает его носа. Он кажется ему очень знакомым… О боже. Это гребаный Стид Боннет. Что за х.? Иззи открывает рот, чтобы сказать это, но замирает и сжимает пальцы на собственных коленях. В поле зрения выступает темная фигура. Иззи не может выдохнуть. Его пробирает еще одна волна дрожи. Черт, черт, черт… Это Эдвард и он движется так же медленно. Прямо к нему. Не сводя взгляда. Выражение его лица в приглушенном свете кажется таким успокаивающим и хищным одновременно. Иззи думает, что никогда не видел такого прежде. Не в свою сторону. Он теряется и совершенно не понимает, что здесь происходит. — Шшш, Иззи, дыши, — Стид шепчет ему на ухо тихо и уверенно, продолжает поглаживать плечи и слегка прижимает к себе. И Иззи слушается: медленно выдыхает открытым ртом. Он определенно не в себе. — Прекрасно, — в голосе Стида слышится улыбка, Иззи вдруг понимает, что с этого момента сделает все, что скажет ему этот голос, — продолжай дышать. Эдвард смотрит ему в глаза, когда ставит одно колено на диван. Продолжает смотреть, когда полностью забирается и садится на пятки. Колено не мучает его сегодня. Его поза такая забавная, как будто он вот-вот возведет руки к небу и начнет молиться, но, честно, Иззи это не волнует. Продолжай дышать. — Все хорошо, Иззи? — голос Эдварда немного охрипший. О, Иззи обожает этот голос. Таким Черная Борода говорит после успешного рейда. Таким отдает приказы. Иззи молчит и старается спокойно вдыхать и выдыхать. — Тебе нужно сказать нам. — Эдвард опирается на руки и наклоняется вперед к лицу Иззи, — я знаю, что ты можешь это сделать. Черт… — Да, — говорит Иззи. Получается беззвучно. Его рот пересох. Он облизывает губы. Это не провокация, но Эдвард прослеживает это движение взглядом, и Иззи понимает, что здесь и сейчас подобное действие как-то влияет на него. Иззи пробует сказать еще раз. — Да, все хорошо. Сквозь бороду трудно различить, улыбается Эдвард или не меняется ровным счетом ничего, и все же Иззи думает, что ему не могла показаться его одобрительная улыбка. Он хорошо научился читать его микромимику. Уроки были отлично усвоены. — Что ж, тогда мы продолжим, — Стид все еще шепчет. Он ведет одну руку от плеча вниз, устраивая ее на боку Иззи. Ох, ощущается хорошо. Стид постепенно перемещает ладонь на его живот и на проверку прижимает к себе снова. Крепко и безумно приятно. Иззи закрывает глаза и прикусывает губу. Черта с два он издаст какой-нибудь неловкий звук. Что-то в нем сладко сжимается внутри от этого прикосновения. Это еще лучше. Даже через все слои одежды. Другая рука Стида уже продвинулась вверх и обхватила его горло, приподнимая лицо. Он не душит Иззи. И Иззи не чувствует никакой угрозы. Стид всего лишь держит и направляет его голову. Нос касается волос, а когда задевает ухо — Иззи дрожит снова. Ему нравится. Иззи просто в восторге. Он думает: эти гребаные идеально подходящие ладони должны были быть на нем всегда. — Вы представляете собой потрясающее зрелище, вы знаете об этом? — Эдвард действительно говорит восхищенно. Иззи дергается, открывает глаза и вспоминает, что все это время Эдвард смотрел на него. На них вместе. Твою мать… Он все еще не до конца понимает, что за херня происходит. Мысли разбегаются, а его руки затекли от крепкой хватки на коленях. Может ли он протянуть их к Эдварду? Или коснуться Стида в ответ? Или ему вообще не надо двигаться? Эдвард видит все по его лицу. — Тихо, тихо, — Эдвард аккуратно кладет свои руки на сжатые кулаки Иззи, удерживая зрительный контакт, — спокойно. Тебе нужно постараться расслабиться. Сделаешь это для меня? Иззи часто моргает. Стид все еще крепко-хорошо удерживает его. Что ж, ему вполне комфортно в этих руках, так что Иззи кивает. Ослабляет хватку на своих коленях, и расслабляясь, откидывается на Стида. Эдвард кивает в ответ и проводит ладонями по его коленям выше к разведенным бедрам. — Мы бы хотели знать: есть что-то, что ты хочешь сегодня? Или предпочтешь оставить выбор за нами? — спрашивает Стид, поглаживая большим пальцем нижнюю челюсть. Иззи кажется, что он сейчас заскулит. — Второе, — Иззи хочет посмотреть на него. Посмотреть на Стида Боннета. Он не верит, что человек, который сейчас шепчет ему на ухо и держит его — это тот же Стид Боннет, которого он знает. Боннет, которого он помнит, не говорит так спокойно и уверенно. Не имеет сильной хватки. Не воспринимается иначе, чем красивая мягкая тряпка. Эдвард падок на такие вещи, Иззи знает теперь. Но он сам? Он не задумывался об этом, потому что… нет. Нежные красивые вещи не для него. Не для пиратской жизни. Ничто никогда не могло пошатнуть эту установку. И где ты сейчас, Иззи? — Прекрасный выбор, — голос Эдварда наполнен этим поощрением, от которого Иззи хочет сойти с ума. Это не то, к чему он привык. Так обычно не происходит. Все идет не по плану. Но Эдвард гладит его бедра, большие пальцы проходятся по внутренней стороне, и Иззи думает, что разберется с этим позже. Иззи тлеет под этими руками, под этой парой рук, от того как Стид говорит с ним, от того как Эдвард смотрит на него прямо сейчас, в эту самую минуту. Пусть это продлится настолько долго, насколько это возможно. Эдвард заставляет Иззи приподняться, вытаскивает согнутую под ним ногу вперед и устраивает на своем бедре. Следом Эдвард подхватывает вторую ногу под коленом и направляет на другое бедро. Иззи точно потерял бы равновесие, если бы не Стид сзади. — Я держу тебя, — говорит Стид. И он остается на месте, когда Иззи полностью опирается на него спиной без помощи рук. Иззи спрашивает себя, сколько же в Боннете неизведанной силы и решает не отвечать на этот вопрос. Вероятно, ему еще предстоит узнать. — Вот так, — хрипло произносит Эдвард. Иззи чувствует себя таким открытым. Они полностью в одежде и все же. Он практически зажат между ними, его ноги разведены перед Эдвардом, его тело сжимается руками Стида. Это так интимно, так ошеломляюще. Вместе накрывают Иззи со всех сторон, словно волны и закрывают от всего, словно стены. Он не настолько меньше их физически, кроме роста, конечно, но ощущает себя маленьким и, черт возьми, воспринимает это как данность. Кажется, они делали это тысячи раз. Эдвард поддерживает Иззи за бедра, когда устраивается удобнее и еще ближе к нему. Ох, Иззи мог бы сесть к нему на колени. Эта мысль весьма привлекательна, но пока он может только обхватить Эдварда ногами, и его устраивает такое положение дел. Иззи снова улавливает этот нежный цветочный запах. Эдвард что-то говорил, вроде… лаванда. Они просто пользуются одним мылом или пользуются одним мылом одновременно в той ванной комнате? Иззи не удивился бы, если бы это был последний вариант. Он хотел бы быть с ними. Хотел бы пахнуть ими. — Скажи мне, как он выглядит, Эд? — Боннету не нужно говорить громко, он знает, что его услышат. И все равно, ну, на всякий случай, отрывается от своего исследования носом волос и шеи Иззи и бросает взгляд на Эдварда. В то же время Стид мягко касается бороды Иззи и скребет подбородок подушечками пальцев. Это невыносимо. Иззи закрывает глаза. Не прекращай. Продолжай дышать. — Очаровательно, — Эдвард говорит завороженно. Он берет Иззи за запястья, медленно снимает черную перчатку с одной руки, наблюдая за выражением его лица (Иззи и не подумал бы останавливать его), и подносит их к лицу. Невесомое прикосновение бороды предупреждает его, а следом он чувствует теплые губы на тыльной стороне ладоней. Громкий вздох снаружи, громкое блядь внутри. Иззи не предполагал, что его руки могут быть такими чувствительными после стольких лет в море. А потом Эдвард сосредоточенно целует каждую костяшку, и Иззи никаким образом не может удержать тихое ах. Его лицо теплеет, он ничего не может с этим сделать. Эдвард с довольными большими глазами смотрит на Стида. Они улыбаются друг другу. Стид его понимает. — Как ты себя чувствуешь, Иззи? — еще одни теплые губы едва касаются уха, пальцы не прекращали свою ласку ни на секунду. Иззи кажется, что его голос на мгновение пропал. Он глубоко вздыхает и облизывает губы, прежде чем ответить. — Очарованно, — Иззи решает пустить всю эту странную ситуацию на самотек и не задумываться о том, что и как он говорит. Он слышит пару теплых усмешек. Эдвард снова целует и несколько раз слегка прикусывает костяшки пальцев Иззи, ловит его прерывистые вдохи, после кладет его руки себе на плечи. Будто им там самое место. На Эдварде нет куртки, так что Иззи может почувствовать только тонкую ткань и горячее тело под ней. Ладони Эда возвращаются к его коленям и начинают медленное поглаживающее движение вверх. Он нежен и по законам логики, плотные кожаные штаны Иззи не должны заставлять его ощущать эти прикосновения так остро. Но он ощущает. И чем дальше движутся руки Эда, тем сильнее Иззи подается вперед. — Какой нетерпеливый, — голос Эдварда все еще хриплый. — Совершенно некуда торопиться, милый. Мы дадим все, что тебе нужно, — шепчет Стид, наклоняет голову Иззи немного в сторону и целует его шею. Прямо в татуировку. И теперь Иззи скулит. Губы Стида такие мягкие, а на лице у него нет даже щетины — это бьет по Иззи сильнее, чем он мог представить. Когда Стид начинает понемногу всасывать губами кожу и водить по ней языком, Иззи готов выпрыгнуть из штанов. Удовольствие закручивается в нем, в его грудной клетке тепло, живот сводит приятными судорогами. Внизу он уже бесстыдно твердый. А руки Эдварда продолжают гладить его бедра, подходя близко к границе, но так и не касаясь Иззи между ног. И что ж, если они просто дразнят его, Иззи абсолютно не против. Продолжай дышать. Он чувствует, как рука Стида, обнимающая его, поднимается и ловкие пальцы расстегивают верхние пуговицы его жилета одну за одной. Эдвард присоединяется и помогает ему с нижними. Иззи крепче сжимает его плечи. Когда жилет полностью расстегнут, и Стид и Эдвард трогают его тело через рубашку — Иззи растворяется в этом. Его разум уплывает. Боннет продолжает ласкать его шею губами и языком. Иззи дышит неглубоко и часто. Эдвард говорит: — Посмотри на меня, Иззи. Иззи открывает глаза и помутненным взглядом фокусируется на Эдварде. Он потрясающе красив. Его волосы наполовину убраны в пучок. Его обнаженные руки с обилием татуировок водят по груди и бокам Иззи. Его темные глаза с такой нежностью и желанием смотрят на него, что Иззи хочется поцеловать его прямо сейчас. — Мы снимем все это, хорошо? — Эдвард аккуратно убирает руки Иззи со своих плеч, Стид отстраняется от шеи Иззи, и вдвоем, помогая друг другу, они избавляют Иззи от жилета и рубашки. Эд развязывает его шейный платок, снимает кольцо, продевая через него один конец, чтобы не потерять и кладет сверху общей кучи одежды. Иззи благодарен ему за это. Ему легче дышать — он и не осознавал, что ему было так жарко. — Ну вот, так ведь намного лучше, правда? — улыбается Стид и касается его обнаженной кожи своими приятными идеальными руками: снова гладит его бока, немного отодвигается и мягко водит ладонями по спине, переходит на предплечья, массируя их, возвращается к его животу и груди — Иззи подрагивает и всхлипывает от того, насколько они добрые и ласковые с ним, уделяют ему столько внимания, так заботятся о нем. Он к этому не привык. Но он примет все, что они ему дадут. — Иди сюда, Иззи, — Эдвард бережно берет его лицо в свои ладони, приближается к Иззи, потирает их кончики носа, закрывает глаза и наконец целует его. Сначала это целомудренное прикосновение губ, просто мягкое прижатие. Иззи тихо стонет даже от этого, обхватывая запястья Эдварда. Затем Эд медленно двигает губами, и Иззи подстраивается под его ритм. Он очень давно хотел этого и теперь наслаждается каждым мгновением этого поцелуя, вкладывая в него всю свою благодарность и щемящую нежность, которую испытывает. Когда Эдвард становится требовательнее, у Иззи кружится голова. Он беспрекословно позволяет языку Эда проникнуть в свой рот и касается в ответ своим. Их поцелуи становятся чувственными, влажными, горячими. Иззи так нравится рот Эдварда на вкус, что он бы целовал его вечность, если было бы позволено. — И ты говорил что-то про потрясающее зрелище? — Стид восхищенно выдыхает за спиной Иззи. Эдвард ненадолго прерывает поцелуй, улыбается, многозначительно смотрит на Стида и протягивает одну руку к нему, нежно поглаживая его щеку. Стид быстро целует внутреннюю сторону ладони Эда, а после наклоняется к Иззи, чтобы прикусить чувствительное место между шеей и плечом, вызывая у него чудесные постанывания и мурашки на голой коже. Стид целует места, которые пометил своими зубами на шее Иззи и поглаживает его живот, пока Эд с упоением ласкает его губами, а потом кончики его пальцев поднимаются выше, проходятся от ключиц до груди, находят его напряженные соски, ощутимо потирая их между подушечками, и Иззи громко стонет прямо в рот Эдварду, выгибаясь вперед. И это прекрасно. Он один огромный оголенный нерв. — Вот так, мой хороший, вот так. Такой чувствительный, такой отзывчивый, обожаю тебя, — Стид говорит одобрительно, продолжая уверенно то гладить соски Иззи подушечками больших пальцев, то пощипывать и немного потягивать их так, как Иззи и не подозревал, что ему понравится. Он думает, еще немного, и к нему уже не надо будет прикасаться в других местах. Но прежде чем он позорно кончит себе в штаны, Иззи хотел бы сделать кое-что еще. Он осторожно отрывается от поцелуя с Эдвардом, чувствует как его губы слегка припухли, а дыхание потяжелело, смотрит в глаза Эду, как будто он должен понять ход его мыслей. И кажется, он понимает. Эд притягивает его лицо для последнего поцелуя, а после отстраняется и опускает свои горячие ладони обратно ему на бедра. Стид замечает и останавливается. Иззи поворачивается к Стиду, насколько это возможно в его положении, чтобы наконец посмотреть на него. Если бы Иззи сказал, что ему никогда не приходила в голову мысль о том, насколько привлекательным он считал Стида Боннета по своим вкусам, он бы соврал. Он думал об этом, и часто, и говорил себе, что просто пытается смотреть с точки зрения Эдварда, потому что Стид привлек его. По сути, так оно и было. Пусть Иззи и встретил его первым. А теперь он видит мягкие черты лица Стида в приглушенном свете, его шикарные волосы, которые сейчас немного в беспорядке, но ему очень к лицу, его ласковую улыбку для него, его потемневшие глаза, в которых Иззи читает то же, что и во взгляде Эда. Стид встречает своими глазами его. Иззи думает, что Стид завораживающе красив. В этот раз он намеренно неторопливо облизывает пересохшие губы и смотрит на рот Стида. Не прошло и пары секунд, как Стид запустил свои пальцы в волосы на затылке Иззи, легонько потянул, другой рукой удерживая его нижнюю челюсть, и вовлек его в глубокий поцелуй. Черт, это хорошо. Стид ненавязчивый, и так сладко и вкусно его целует, что Иззи легко впускает в себя его язык, отвечая ему с тем же пылом. Эдвард очарованно вздыхает и бормочет очень близко к уху Иззи: — Иззи, милый, если бы только мог видеть себя сейчас… горячий, красивый, восхитительный. Такой хороший… Иззи снова постанывает в поцелуй и чувствует, что протекает в своих штанах. Когда ладонь Эда все-таки ложится на его невыносимо ноющий член и плавно сжимает, Иззи так близко, что почти плачет. — Пожалуйста, — хрипло шепчет Иззи с закрытыми глазами, прервавшись на секунду, — пожалуйста, Эд, Стид, пожалуйста… — Сейчас, дорогой, сейчас, — говорит Стид ему в висок, а Эд работает над его штанами. Его пальцы уже не такие шустрые, но он старается. Едва кожаные штаны Иззи были развязаны, а рука Эда или Стида коснулась его, Иззи начал понимать, что его сознание уплывает все дальше и дальше… он почти… Продолжай дышать. Почти… Иззи резко вздрагивает всем телом. Сначала он не осознает, где он. Дезориентированный, в ушах шумит, в горле пульсирует. Иззи промаргивается. Ему кажется, что сердце сейчас сломает ему ребра и выскочит из груди. Иззи безумно жарко и душно, вся его кожа покрыта потом. Он в одном белье, но легче ему не становится. Как и от частого дыхания, в попытках прийти в себя. Потому что он такой твердый, что… Блядь. Все, что ему нужно: собственная рука внизу, пара судорожных движений и три секунды с образами того, что было несколько мгновений назад в его голове, прежде чем он кончит так сильно, что у него сведет ногу, и он увидит искры за зажмуренными глазами, будто слишком долго смотрел на что-то яркое. Вот так. Его рука липкая, его рот открыт, и, Господи, он даже не додумался укусить себя за кулак или что-то в этом роде, и, Господи, он даже не знает, вырвался ли из его рта хоть какой-нибудь звук… Иззи требуется намного больше времени, чтобы действительно прийти в себя, отдышаться, и осознать, что он лежит на койке в своей каюте, и смотрит на свечу, догорающую на столике рядом. Чем дольше Иззи лежит, тем быстрее понимает, что только что произошло. Он вскакивает с койки и думает, что ему срочно нужно на воздух. Иззи почти истерично роется в своих вещах, находит какую-то ткань, очищает себя и принимается натягивать штаны. Едва зашнуровавшись, он хватает рубашку, надевает ее на ходу и вылетает из каюты. Иззи старается двигаться максимально тихо, потому что не уверен точно, сколько сейчас времени и есть ли кто-то наверху. С другой стороны, ему уже наплевать. Его зрение все еще затуманенное, так что он надеется, что и у всех остальных оно будет таким же. И даже если кто-то увидит то, в каком состоянии он сейчас… пускай думают, что Иззи обезумел. Босиком и растрепанный. С безумными глазами. Плевать. Иззи выходит на палубу, там тихо и никого нет. Прекрасно. Он смотрит на небо — до рассвета еще есть время, но ночь ушла. Светает. Иззи глубоко вдыхает, выдыхает и медленно бредет вдоль фальшборта, пока не останавливается где-то посередине, опираясь на край. Утренний прохладный морской воздух ощущается как божественный дар на его разгоряченной коже. Он стоит, впитывая в себя это маленькое облегчение, старается дышать ровно, смотрит на водную гладь и прокручивает в голове все, что было до того, как он проснулся… и после. В мыслях Иззи бардак: все картинки, все ощущения, все слова перемешиваются в одну большую кашу, поверх которой один большой вопрос — что это было? Что это, блядь, вообще было? Иззи думает, что он и правда обезумел. Ладно, Эдвард. У него уже бывали похожие сны с его участием, Иззи мог с этим смириться и спокойно жить дальше. Но гребаный Стид Боннет? Что за хуйня? Если его разум играет с ним такие жестокие шутки, то самое время собирать манатки и сваливать отсюда к чертовой матери, и плевать на уговоры Эдварда, и свои обещания, и вообще все, потому что… Потому что он все еще чувствует их. Обоих. Эдварда и Боннета. Вкус их поцелуев на своих губах, нежность прикосновений их рук на своем теле, в его ушах все еще звучат их голоса со всеми ласковыми словами, и это ощущалось так реально, что… Иззи снова глубоко вздыхает, глядя на светлеющий горизонт, и тихо шепчет: — Пиздец.