История другой семьи: хроники Снейпа (продолжение)

***

На следующий день возле туалета для мальчиков на четвертом этаже были подвешены вверх ногами трое слизеринцев, мантии и рубашки задрались им до пояса; обнаружил их Розье, который примчался за Северусом в библиотеку. «Не может быть. Не может быть, чтоб это оказалось мое заклинание. Его знаем лишь мы с Лили». Северус закрыл глаза в предчувствии беды, затем распорядился, чтобы Розье и другие ребята приготовились ловить первую жертву, прежде чем та упадет. Он сделал глубокий вдох и мысленно произнес «Либеракорпус»; контрзаклинание сработало и мальчишка рухнул на пол. Вскоре за ним последовали остальные. — Вау! Проклинатель (1)! — воскликнул Розье. — Откуда ты это знаешь? — Материал первого курса, — пробормотал Северус, выходя из туалета. Ему надо было подумать. Как выяснилось, у него было не так уж много времени. На слизеринских студентов нападали и подвешивали их головой вниз во всех уголках школы, куда вряд ли зашли бы учителя. Пока что жертвами были только мальчишки, но нельзя было игнорировать вероятность, что скоро это распространится и на девочек. В гостиной собрался военный совет Руководили совещанием Белла и Родольфус. Разговор крутился вокруг Северуса. — Как ты определил заклинание? — требовательно спросила Белла. — Я не определил. Просто я… сталкивался раньше с чем-то подобным и решил применить контрзаклинание, чтобы посмотреть, сработает ли оно. Оказалось, сработало. — Нам повезло. А мы сможем все выучить это заклинание? Самое лучшее, как говорится, отплатить им той же монетой. Какой у него уровень? — Родольфус явно стремился к реваншу, хоть и не был одной из жертв. — Большинство не справится. Это невербальное заклинание. Знать его еще не значит, что вы сможете его применить. — Так научи нас. На том и порешили. Шести- и семикурсники уже умели колдовать невербально, и Северус научил их заклинаниям Левикорпус и Либеракорпус в этот же вечер. А на следующий день он начал обучать невербальной технике школьников младшего звена. Хотя блистали не все, было похоже, что скоро гриффиндорцев станут подвешивать вверх ногами в самых неожиданных местах. Заклинание Левикорпус оставалось в моде на протяжении всего года. — Как они ему научились, если ты им ничего не рассказывала? — Северус даже дрожал, он очень расстроился. — Я определенно им не говорил. Они мои враги! - То есть, ты автоматически предположил, что виновата я. Чудесно. Ты мне не доверяешь, — Лили в гневе поджала губы. — А кто тогда? Думаешь, я демонстрирую свои заклинания всей школе? Или думаешь, у меня целая компания «друзей» на выбор? — Меня удивляет, что у тебя вообще есть друзья! Северус побелел. У него словно перехватило дыхание. Когда он снова заговорил, его голос был холодным, контролируемым: — Правда, не понимаешь? Ты единственная, кого я учил этим заклинаниям. Единственная. Я догадываюсь, что у меня нет других друзей. Но я знаю, кто твои друзья. — Что это должно означать? — Ты точно ничего не скрываешь. При каждом разговоре с ним ты хлопаешь ресницами. Довольно показательно. — О ком ты говоришь? — О Задаваке (2) Поттере. Ты от него тащишься. Тебе хочется, чтобы он тебя заметил. Поэтому ты научила его моему заклинанию? — Я никогда не учила его твоему заклинанию. Но может быть, зря. Парень он вроде приятный. Не то, что некоторые. — Довольно трудно быть приятным, когда тебя предали. — Может быть, я попытаю счастья с Поттером. Меня обрадует такая замена. — Вместе со всеми остальными девчонками. Узнаешь, каково это — быть частью гарема. — По крайней мере, он никогда не поднимет на меня руку! В ледяном молчании и смертельном спокойствии, Северус повернулся и ушел прочь. Без общения с Лили ему оставалось сосредоточиться на трех сферах: уроки и подготовка к СОВ, репетиторство и рост его небольших сбережений в довольно внушительную сумму, а также Темные Искусства, которые он продолжал изучать с неистовой увлеченностью. Одним из новых заклинаний Северуса была Фусалида. Оно создавало вокруг него защитную сферу, чтобы помочь в отражении его собственного Левикорпуса. Что толку в том, что школьная мантия скрывала его бедность, если он оставался уязвимым для разоблачающей атаки? Целыми днями он держался в местах, куда часто заходили учителя, так как школьники отваживались применять заклинание подвешивания только в тайных уголках. К счастью, точно зная, как работает Левикорпус, Северус сумел сделать заклинание Фусалида специфичным для наложения. Оно защищало его от переворачивания вверх ногами, но в противном случае не обнаруживалось. Проблема с проклятьями, однако, заключалась в том, что можно было изобрести новые. Кто знает, какие мастера заклинаний создавали сглазы и порчи точь-в-точь, как он в Хогвартсе? Темные Искусства были невероятно изменчивы, опасная трясина, требующая постоянной бдительности и способности к адаптации. Вот почему он так полюбил их. Четверг, 12 февраля 1976 года (три дня до полнолуния) Несмотря на занятость, Северусу становилось все более одиноко. Затем, перед Днем святого Валентина, ситуация начала меняться. Он спускался из библиотеки в подземелья на урок зельеварения, когда услышал топот бегущих ног и развернулся, чтобы встретить вероятную атаку. Это оказались Уилкс и Мальсибер, и они бежали словно в панике за исключением того, что оба смеялись. Они бы повернули и помчались вниз по лестнице, но Мальсибер увидел Северуса. — Снейп! — прошипел Мальсибер, задержавшись на верхней ступеньке. — Идем с нами! Быстро! Уилкс дергал его за мантию, пытаясь заставить двигаться. — Зачем? — с подозрением спросил Северус. — Неважно. Просто делай… Шум за спиной напомнил Мальсиберу о преследователях, он оглянулся и быстро принял решение. Оставив безопасный путь отступления по лестнице, он подбежал и схватил Северуса за мантию. — Беги, быстро. Ты же не хочешь, чтобы они тебя увидели. — Но… — На тебе слизеринская форма. Их не волнует, что это был не ты. С последними словами Мальсибер втолкнул Северуса в коридор и затем в пустую классную комнату, Уилкс заскочил сразу за ними. — Мы должны спрятаться, — Мальсибер с трудом переводил дыхание. — Если они нас здесь поймают… — В угол, быстро, — сказал Северус. Когда все трое сгрудились возле окон, он взмахнул палочкой и произнес: — Контего! Хотя, казалось, ничего не изменилось, другие мальчики доверяли ему и остались сидеть на корточках. Из коридора до них доносились голоса. — Они не стали подниматься по лестнице, иначе мы бы их увидали. Они должны быть где-то здесь. Ты посмотри туда, а я проверю этот класс, — это был голос Сириуса Блэка. — Верно, Бродяга. Кричи, если я тебе понадоблюсь. Дверь распахнулась, и в класс вошел Блэк. По крайней мере, так Северус предположил по голосу. Иначе он бы не догадался, поскольку лицо Блэка было покрыто длинной густой бородой того же цвета, что и его имя. Из ушей и ноздрей у него торчали волосы, а брови вытянулись в длину примерно на шесть дюймов. Северус зажал себе рот, чтобы удержаться от слишком громкого смеха. Блэк вгляделся в помещение, ничего не увидел и продолжил идти по коридору, отворяя двери и обыскивая классные комнаты. Через несколько минут троица смогла сказать по звукам, что Блэк и Поттер двинулись дальше. Мальсибер встал и протянул руку, чтобы помочь Северусу подняться на ноги. — Контего, — сказал он. — Надо запомнить. Спасибо. Он положил руку Северусу на плечо. — Нам лучше спуститься на зелья. Мы почти опоздали. Уилкс рассмеялся. — Поскорей бы увидать, как Блэк будет мешать в котле с такой-то шевелюрой. — Вы могли уже быть в классе, — заметил Северус. — Вам не стоило задерживаться ради меня. — И дать им тебя поймать! — воскликнул Мальсибер. — Никогда в жизни. Ни один гриффиндорец не нападет на слизеринца, пока рядом стоит и смотрит другой слизеринец. -Я думал, с «дворнягами» и «грязнокровками» дела обстоят по-другому. Мальсибер наклонил голову, дерзкий и высокомерный. — Пускай ты дворняга, но ты слизеринская дворняга, а значит — один из нас. Давай же, идем на зелья. В кабинет зельеварения трое вошли вместе. Поттер и Блэк туда еще не явились, но Лили уже пришла, и она окинула их встревоженным взглядом. Суббота, 14 февраля 1976 года (за день до полнолуния) Субботним утром во время завтрака все говорили о Хогсмиде. Такие разговоры случались хотя бы раз в семестр, и обычно Северус пропускал их мимо ушей. Однако на этот раз у него не осталось выбора, так как Мальсибер задал прямой вопрос. — Куда ты любишь ходить в Хогсмиде? — спросил он. — Никуда, — ответил Северус. — Я вообще туда не хожу. — Значит, ты никогда там не был? — Один раз, на третьем курсе. Мне показалось, там не очень-то интересно. — Он решил, что Мальсиберу лучше не знать, что в прошлый раз он ходил туда с Лили. Мальсибер усмехнулся. — Спорим, сейчас ты обнаружишь там больше интересного. Северус пожал плечами и мотнул головой. — На Валентинов день? Сомневаюсь. А ты идешь с Вильгельминой? — Показательно, настолько изменило их отношения то, что они вместе прятались от Сириуса Блэка и Джеймса Поттера, раз теперь Северус мог так разговаривать с Мальсибером. — Нет, с ней покончено. Я договорился встретиться с Дорис у Мадам Паддифут. Пойдем со мной. — Ты никогда не слыхал о третьем лишнем? Мальсибер рассмеялся. — Что мне в тебе нравится, Дворняга, ты говоришь вещи, какие больше никто не скажет. Что-то было в том, как он сказал «дворняга»: теперь это словечко звучало не как оскорбление, а выглядело скорее дружеским прозвищем. Северус слышал, как отец с приятелями называли друг друга подобными кличками, и это означало, что они товарищи. Он не обиделся. — Так как, — продолжил Мальсибер, — собираешься в Хогсмид? — А что там есть хотя бы отдаленно интересного? — Может, Хижина завизжит. — Какая хижина? — нет ничего плохого в том, чтобы притворяться тупым, если ты специально скрываешь свою осведомленность. — Никогда не слыхал о Визжащей Хижине? О ней начали говорить, когда мы были на первом курсе. Это старая развалюха на окраине Хогсмида, и в ней где-то четыре года назад поселилось привидение или что-то вроде. По ночам она часто кричит и воет, по крайней мере, так говорят. Надеюсь, услышать это хотя бы раз, прежде чем уеду из Хогвартса. Это звучало более интересно, поскольку начали соединяться вместе ранее незамеченные временные последовательности. — Когда она визжит? — спросил Северус, изображая лишь слабый интерес. — Ночью. Вот почему февраль — лучшее время для прогулки. Солнце садится около пяти, так что когда стемнеет, мы все еще будем в Хогсмиде. У нас есть шанс ее услышать. В тот день, когда солнце опустилось за гряду холмов вокруг Хогвартса и над той же грядой показался край луны в начале полнолуния, Северус спустился с холма к главным воротам со статуями вепрей по бокам. Навстречу ему не поднимался ни один школьник, что было ожидаемо: как и Северус, остальные воспользовались ранним заходом солнца, чтобы услышать визг. Действительно, чтобы найти Хижину, пришлось всего лишь последовать за студентами. Казалось, туда шел каждый. У небольшого холма сразу за окраиной деревни собралось уже довольно много любопытных. Северус увидел Мальсибера и Доркас Гэмп и пошел к ним. Мальсибер заметил его и помахал ему рукой. Вокруг было так много студентов, что невозможно было подобраться даже к забору, который отгораживал людей от самой Хижины. Вдруг ледяной воздух прорезал низкий, пронзительный стон, и все вокруг замолчали. Северус почувствовал, как волосы на его затылке встали дыбом; толпа качнулась и вздохнула в предвкушении. Затем Хижина начала визжать. Северус никогда не слышал — никто никогда не слышал — ничего подобного. Утробное ворчание переросло в пронзительный крик. Хижина вибрировала от дикого завывания, затем разразилась лаем и призрачным воем. Она верещала и ревела, стонала и рыдала, и хохотала демоническим смехом. Уже через несколько секунд большинство студентов зажали уши, чтобы заглушить худшее из стенаний, и когда пришли профессора, чтобы загнать всех в замок, никто не сопротивлялся. Северус вернулся с остальными, размышляя над демоническими звуками и наблюдая, как на западной стороне неба поднимается сверкающий лунный шар. Небольшая компания, принявшая Северуса, расширилась еще раз — в нее вошла Белла Блэк, а с ней Родольфус Лестрейндж, Кеннет Эйвери и третьекурсник Регулус Блэк, которого Северус встречал на вечеринке в честь Руки Славы и о котором теперь знал, что тот — брат Сириуса Блэка. Но за это Северус не держал на него зла, сам Регулус был в целом парнем нормальным. В собственной спальне Северус никогда бы не подставил спину ни Уилксу, ни Розье, но Эдисон и Мальсибер, никогда обходившиеся с ним настолько жестоко, быстро становились для него самыми близкими друзьями-мальчишками, каких он когда-либо знал. Впервые ему дали приобщиться к ранее неизвестной атмосфере доверия и беззлобного подшучивания. — Эй! — однажды в понедельник, в начале марта, по пути на обед воскликнул Мальсибер. — По правому борту магловский корабль! Я уже готов переменить мнение о грязнокровках! «Магловским кораблем» была Патиенс Фергюсон из Равенкло, своей расцветающей женственностью напоминающая скульптуру на носу старого торгового корабля; юноши, как правило, глядели ей вслед с бьющимся сердцем, высунув языки. Северус наблюдал за Патиенс с новообретенным эстетическим чувством и при удобном случае мог пихнуть приятеля в знак выражения своей высокой оценки, хотя понимал, что никогда не сможет перейти к практике. Никогда, если он хочет остаться свободным от Демона. Оказывается, Мальсибер был веселым, в каком-то сумасшедшем смысле. Он посещал маггловедение из принципа, что врага нужно знать в лицо, и теперь часто просил, чтобы Северус разъяснил ему те или иные таинственные моменты. Узнав об электричестве и электрическом свете, он принялся бомбардировать Северуса серией анекдотов. — Сколько чистокровных потребуется, чтобы заменить лампочку? — Ни одного. Им даже в голову не придет, что такая возможность существует. — Сколько дворняг потребуется, чтобы заменить лампочку? — Двое. Один, чтобы поменять лампочку, а другой — чтобы отгонять чистокровных. — Сколько грязнокровок потребуется, чтобы заменить лампочку? — Один, если он будет действовать самостоятельно, но если к нему присоединится товарищ, им сначала придется опросить соседей, провести собрание и проголосовать. — Как различить чистокровного, дворнягу и грязнокровку? Устрой проверку, когда им будет одиннадцать. Шнурки на ботинках не сможет завязать чистокровный. Разменять галеон не сумеет грязнокровка. А дворняга помрет со смеху над бестолковостью двух других. Похорони дворнягу. Больше никогда не проводи этот тест. Северусу в целом нравились анекдоты Мальсибера, потому что полукровки в них никогда не выглядели тупее чистокровных или грязнокровок. Он совершенно забывал, что его самого называли дворнягой, по крайней мере тогда, когда так выражался Мальсибер. Другое дело — Уилкс. Когда эти же слова использовал Уилкс, уже одна его интонация делала их оскорбительными. А у Мальсибера они звучали забавно и дружелюбно. Северус остерегался использовать эти слова, так как не был уверен, что сможет произнести их, как Мальсибер. — Эй, Макдональд! — однажды утром в середине марта позвал Мальсибер через лужайку, пока пятикурсники-слизеринцы шли к теплицам, когда как гриффиндорцы возвращались в замок с предыдущего урока. — Это правда, что девчонки-грязнокровки?.. — и он в научных терминах намекнул на определенные анатомические особенности. Макдональд вспыхнула и в слезах убежала к подружкам по факультету. В компанию мальчишек, перед которыми выпендривался Мальсибер, входили все четверо его соседей по комнате, а также Эйвери и Регулус Блэк. Северус нашел комментарий прикольным и был разочарован, что Макдональд не ответила Мальсиберу чем-нибудь столь же язвительным. — Это не твоя подружка, Сев? — Розье указал на стайку гриффиндорских девочек, окруживших Лили. — Что ты имеешь в виду? — Северус сразу насторожился, не зная, куда он клонит. — Твоя знакомая. Та самая, с которой ты еще на первом курсе встречался в коридоре на третьем этаже. Та, с которой ты встречался… — Точно! — вмешался Блэк. — И на Астрономической башне! — Вы об этом знали? — спросил Северус, недоумевая почему, если это было правдой, никто из них ничего не сказал. — Конечно, — ответил Эйвери. — Было нетрудно догадаться, когда мы специально за вами следили. Но Белла сказала оставить тебя в покое. Она считала, ты в итоге сам поймешь, что эта девчонка — плохой выбор. В смысле, зачем ей цепляться за тебя, когда у нее целая конюшня гриффиндорцев? Лили обернулась и испепелила их компанию презрительным взглядом. Северус наблюдал за ней равнодушно, с закрытым и запечатанным разумом. Он думал об ее встречах с Люпином, и об ее флирте с Поттером, и пытался понять, не был ли Эйвери прав. В конце концов, они виделись лишь изредка и их встречи длились недолго. Он понятия не имел, что она делала в остальное время, хотя, похоже, прочие слизеринцы были в курсе. И она поделилась с гриффиндорскими парнями его заклинанием… Тем не менее, даже в этот момент Северус отдал бы все, что угодно, лишь бы вернуться к прошлому, чтобы у него снова был хотя бы один человек, которому он мог бы полностью доверять, хотя бы один человек, которому он мог бы открыться. Часть его хотела верить в честность и искренность Лили, даже несмотря на доказательства, подтверждающие правоту Эйвери. Два дня спустя Лили выловила Северуса возле фонтана во дворе, схватила его за руку и отвела в пустой коридор по другую сторону крытой аркады. — Совсем слетел с катушек — так подло вести себя с Мэри? — требовательно спросила она. — Я ничего не говорил Макдональд, — ответил Северус. — Если хочешь кого-то поставить на место, ставь на место Мальсибера. А еще лучше начни с этого Несерьезуса (3) Блэка. Он сказал примерно такую же гадость Олдертон. Не вижу, чтоб вы в этом плане были праведниками… — Меня не заботит, что говорит и делает Сириус Блэк. Меня заботит, что говоришь и делаешь ты. Все гриффиндорцы знают, что мы встречались много лет, и… — Ага! Беспокоишься о своей репутации, не так ли? — Ты прекрасно знаешь, что дело не в моей репутации! — А зачем мне это знать? Ты годами пряталась, скрывала нашу дружбу, а теперь… — Я? Я скрывала нашу дружбу? Кажется, это ты боялся, что о ней узнают твои дружки со Слизерина… — Они и так знали и после первого курса никогда меня не трогали. Ко мне вязались только гриффиндорцы. А теперь выясняется, что из-за тебя! — Из-за меня? Я хочу, чтобы ты был в курсе… Лили не договорила, и Северус знал, знал, словно мог видеть образ, плавающий в коре ее головного мозга, что ей вспомнились времена, когда Поттер предупредил ее насчет их дружбы. Она сменила тактику. — Северус, они используют темную магию. В ответ Северус громко рассмеялся, испуг на лице Лили действительно доставил ему удовольствие. — Надо больше стараться, если хочешь сдать С.О.В. по Темным Искусствам, — упрекнул он ее. — Бывают темные артефакты, но из заклинаний к темным безоговорочно отнесены только три. С остальными все зависит от намерений заклинателя. Даже с простейшими заклинаниями. Экскуро — очищающее заклинание, если я использую его, чтобы помочь тебе почистить совятню. А если использовать его в гневе, чтобы навредить другому человеку, это темная магия. Такое должны знать даже… кто-то вроде тебя. — Конечно, я это знаю! Но твои дружки вроде Эйвери и эта Белла Блэк не пытаются помогать людям своей магией. Она темная. — Думаешь, Задавака Поттер пытался помочь Бертраму Обри, когда раздул его голову? Он использует любые чары, сглазы и проклятия, чтобы заставить других выполнять свои прихоти или просто чтоб порисоваться, и все это темная магия, потому что его намерения подлые и эгоистичные. — О чем ты говоришь? — То заклинание я придумал для самозащиты. Я собирался использовать его, только если на меня нападут. Это светлая магия. Затем до него добрался старик Задавака и теперь применяет его, чтобы накидываться на людей и выставлять их в дурацком свете. Это темная магия. — Северус огляделся, как будто искал Поттера. — Вижу, ты постоянно твердишь ему об этом? Нет. Сначала приструни своих гриффиндорцев. Если б на нас не нападали, нам не приходилось бы защищаться. — Позавчерашний случай не был самозащитой. — Позавчерашний случай не имел отношения к магии. Парень высмеял девчонку, причем тут магия? Скажи Макдональд, чтоб обзавелась шкурой потолще. Отплати она ему той же монетой, он сам превратился бы в посмешище. — Это было подло. Тебе не стоит с ним путаться. — Полагаю, я должен путаться с теми, кто крадет заклинания. Больше мне, кажется, ничего не остается. — Я не учила твоему заклинанию Поттера! — Правда? Может, ты научила ему Люпина, а он научил Поттера. Весь Гриффиндор — одна большая счастливая семья, не так ли? Лили топнула ногой, ее трясло от отчаянной ярости. — Из-за тебя мне ужасно трудно тебя любить! — Поверь, когда я захочу, чтоб ты меня полюбила, ты об этом узнаешь! Молчание затянулось, затем Лили повернулась, выпрямила спину и, изо всех сил стремясь сохранять достоинство, ушла в замок. Северус проводил ее взглядом, его охватило чувство странной пустоты и обделенности. Потом он тоже покинул коридор и спустился в общежитие Слизерина. Одним из обрядов посвящения для пятикурсников были обязательные апрельские встречи с профессором Слизнортом, посвященные подготовке к будущему и карьере. Поскольку в его социальном положении ничего не изменилось, Северус ожидал, что беседа с ним окажется короткой. — Ну что, Снейп, кажется, у вас хорошие отметки по всем предметам. Непохоже, что у вас будет много проблем со сдачей С.О.В. Вы уже думали, чем хотите заниматься после окончания Хогвартса? — Я разрываюсь между желанием стать нумизматом и спелеологом. -Хм, да. Ну… м-м… у вас, безусловно, высокие оценки для выбора любой из этих профессий, но я… хм… не уверен, что это были бы лучшие карьерные маршруты для кого-то на вашем… хм… месте. — Думаете, мои оценки по травологии слишком низкие для занятий спелеологией? Впрочем, у меня отличные отметки по астрономии и зельеварению, так что я также рассматриваю палеоантропологию. — Ну, кажется, вы много думали об этом. Думаю, мы можем оставить все, как есть, пока вам не придется выбирать предметы, которые вы будете изучать на шестом курсе. — Спасибо, профессор. — А теперь идите на занятия. — Разве ты, Снейп, никогда не ходишь в Хогсмид? — Белла поджидала Родольфуса, чтобы пойти с ним на первую весеннюю прогулку в деревню. — Там столько всего. — Изредка, но это весело лишь, если ты с кем-то или у тебя есть деньги. — Ты мог бы быть с нами, и у тебя есть деньги. Северус поднял глаза на Беллу, уловил ее предостерегающий взгляд и повернулся к подошедшему Родольфусу. Не вызывало сомнений, какое выражение появилось на его лице при мысли, что Северус станет третьим в их междусобойчике. Северус не возражал. Он почти сочувствовал бедняге Родольфусу, потому что его протест не имел никакого отношения к деньгам или статусу, а был вызван желанием побыть наедине с Беллой. — Недостаточно, — сказал он. — После смерти отца с деньгами было туго, и летом, когда я вернусь домой, мне предстоит позаботиться о собственности. Ее нужно привести в порядок. — Не совсем ложь, но сформулировано так, чтобы Белла могла сама вообразить себе, что именно было его «собственностью». — Как хочешь. Просто помни, что мы были бы тебе рады. И они ушли с большинством слизеринцев, кроме первого и второго курса. Северус остался в спальне со старым учебником по продвинутому зельеварению, доставшимся ему от матери. К нынешнему времени почти каждая страница в книге была исписана его мелким неразборчивым почерком, там были не только сглазы и порчи, но и защитные и атакующие заклинания, а также примечания практически ко всем изучавшимся в книге зельям. К шестому курсу он собирался идти на зельеварение, зная больше, чем старый Слизнорт узнал за всю жизнь. Хагрид заметил Лили, которая сидела на низкой каменной стене, ограждавшей озелененную территорию во дворике с фонтаном. — Доброго утречка, Лили. Надеюсь, у тебя все хорошо. — Доброе утро, Хагрид. У меня все отлично, спасибо. — Я искал Северуса. Не видала его случайно? У Лили потемнело лицо. — Мастер Снейп не делится со мной своим расписанием. — Просто подумал, что хотел бы спросить. А теперь хорошего тебе дня. — Спасибо, Хагрид. На обратном пути к хижине рядом с лесной опушкой Хагрид увидел знакомую худенькую фигурку. Он неуклюже подошел к Северусу, чего тот, казалось, не заметил. — Вот ты где. Пора на осмотр, сам знаешь. — Не думаешь, что я для этого уже немного вырос? — Может и так, но ты-ка скажи это профессору Дамблдору. — Может, мне стоит поговорить с профессором Дамблдором. — Может и стоит. А пока что у меня распоряжение. Ну, пошли. Северус выпрямился во весь рост, который был все еще недостаточен, чтобы достать Хагриду до груди. — Я тебе не слуга, так что не командуй. Хагриду вдруг вспомнилось, как профессор Макгонагалл когда-то сравнила Северуса с кинжалом. С острым, как бритва, клинком из обсидиана. — Как хочешь, — сказал он небрежно, но когда он вернулся к себе в хижину, его лицо было обеспокоенным. Сначала Лили, теперь Северус. Что-то произошло, и Хагрид хотел бы знать, что именно. Больше всего его встревожило в мальчике ощущение неприступной ожесточенности, ледяной изоляции, словно вся их с Дамблдором тяжелая работа оказалась напрасной. — Привет, Эванс. Чего такая грустная? Лили подняла голову. В то утро именно Джеймса ей хотелось видеть меньше всего. — Ерунда, — сказала она. — Уроки. С.О.В. — Зря переживаешь об экзаменах. Ты отличница почти по всем предметам. Держу пари, ты сдашь их на лету и превзойдешь всех. Лили пожала плечами. — Послушай, Эванс. Я как раз собирался с тобой поговорить. Нет, не об этом; не злись, пока не дослушаешь. Ты лучше меня разбираешься в зельеварении, и мне интересно, не могла бы ты объяснить мне пару вещей, в которых я плаваю. Их не так уж много, но по этому предмету я реально хочу получить «Превосходно». Знаю, ты сможешь. — Не знаю. Никогда никого не подтягивала. — Я был бы очень признателен. — Дай мне подумать. Джеймс настаивал, что ему нужно беречь репутацию и поэтому с ним нельзя заниматься в гостиной Гриффиндора. Взамен он выбирал отдаленные места, например, за стадионом для квиддича, или Большой зал, когда тот пустовал между завтраком и обедом. Он был очень осторожен, чтобы не форсировать события, сводя свои встречи с Лили исключительно к занятиям. Когда она по-настоящему заинтересовалась работой над зельями, то стала держаться с ним чуть теплее. Весна продвигалась, и экзамены приближались. Наступила середина мая, прежде чем Лили сделала следующий шаг. Как много раз прежде, она сунула в один из учебников Северуса записку со словами «Лес. Обед. Пожалуйста». После урока она добралась туда так быстро, как только смогла, и ждала, спрятавшись за кустами на опушке. Северус пришел только через полчаса. Он огляделся, никого не увидел и уже собирался уйти, когда совсем рядом услышал: «Тссс». Лили встала и поманила его к себе. — Я действительно хочу с тобой поговорить, — сказала она, когда он приблизился. — Так говори. — Ладно. Во-первых, я действительно сожалею, что напомнила, как ты меня ударил. Это было несправедливо. Это не имело никакого отношения к нашему спору и это давно в прошлом. И я не должна обвинять тебя в том, что сделал кто-то другой. Словом, я сожалею и прошу прощения. — Это во-первых. Что во-вторых? — Северус немедленно раскаялся в своих словах, потому что казалось, Лили вот-вот расплачется. — Прости. Мне не следовало это говорить. Думаю, мы оба несем дичь, когда злимся. Конечно, я прощаю тебя. А ты простишь меня? — Конечно. Было и прошло. Пару минут они неловко стояли, не зная, что делать дальше. Первой нервы не выдержали у Лили. — Я беспокоюсь за тебя. Другие слизеринцы… они когда-нибудь говорили с тобой о Пожирателях Смерти? — Зачем? — Разве ты не читал в «Ежедневном Пророке», как на людей нападают, иногда убивают, потому что этот темный волшебник, этот Лорд… ты знаешь. — Мы на самом деле в опасности, но на волшебников нападают, в основном, гр… магглы, а Министерство по этому поводу даже не шевелится. Кто-то должен нас защищать. — О, Северус! — в ее голосе было смятение. — Ты даже говоришь, как они. Разве ты не знаешь, они как раз добиваются, чтобы ты так думал, чтобы завербовать тебя. Разве ты не знаешь, что на него работают все твои друзья со Слизерина? Сириус говорит, их отцы — Пожиратели Смерти: Лестрейндж, Эйвери, Мальсибер, Розье… Они ведь тебя еще не завербовали? — Никто меня не вербовал, поэтому если твой любимый Сириус говорит тебе, что это так, значит, он тебе лжет. Лили вздохнула. — Рада слышать. Я бы чувствовала себя лучше, если б ты вокруг них не болтался. И я бы хотела, чтоб мы не ссорились. Что касается заклинания… Северус только смотрел на нее, не помогая ей и не прерывая. — Я действительно не представляю, как кто-нибудь узнал о заклинании, — продолжала Лили. — Уже голову сломала. Ясно. что это был не ты, так как его использовали гриффиндорцы. Ты говоришь, что никому больше не говорил. Я знаю, что тоже никому не говорила. Но все началось с Гриффиндора. Даже интересно, может, я разговариваю во сне или что-то вроде. Это единственное, что приходит в голову. Ты ведь мне веришь, правда? — Да. Я тебе верю, — сказал Северус. — В любом случае, уже без разницы. Заклинание разошлось. Его теперь знает каждый. Было и прошло. Мир? — Мир. Как думаешь, мы сможем снова собраться? «Викинг» приближается к Марсу. — Трудно сказать. Я сейчас страшно занят с репетиторством и прочим. Не знаю, сколько свободного времени у меня будет до сдачи С.О.В. Может, потом. — Ладно. Может, потом. Их прервал крик. — Привет, Эванс! Что это ты здесь делаешь? Оба оглянулись в сторону замка и увидели, что к ним идет Джеймс, а от него не сильно отстает Сириус. — Мне казалось, сегодня после обеда у нас назначена встреча. Я замучался тебя ждать. Северус взглянул на Лили. — Репетиторство, — произнесла она одними губами и направилась к замку, прежде чем Джеймс смог до них добраться. — Привет, Снейп. — Джеймс остановился и подождал Лили. — Приятного дня. Мой точно будет приятным. Пока троица поднималась обратно на холм к замку, Северус начал тренироваться на кустах в применении Сектумсемпры. — Что ты в нем нашла? Он странный, он нелепый, он угрюмый, он по уши влюблен в Темные Искусства… Зачем он тебе сдался? — Это тебя не касается. Твое дело — учить зельеварение. — Слушай, Эванс, я знаю, что ты сама знаешь: я занимаюсь не только для сдачи экзамена. Уверен, тебе приходило в голову, что между нами есть нечто большее. — Вот и все. Урок окончен. — Нет, ну же. Я бы очень хотел с тобой чем-нибудь заняться. Пойдем в Хогсмид, пообедаем вместе. Я уже месяц умираю от желания пригласить тебя на свидание. — Я бы не стала встречаться с тобой, даже если б ты был последним мужчиной на земле. — Лили захлопнула книги и направилась к спальням. — А с ним бы ты стала встречаться, если он был последним мужчиной на земле, — сказал Джеймс в пространство. — Стал бы он с тобой встречаться, если бы знал… — Он улыбался. Северус остановился, когда Сириус шагнул ему навстречу из открытой двери туалета для мальчиков. Коридор четвертого этажа был пуст, поскольку большинство наслаждалось чудесным июньским деньком, возможно, последним перед экзаменами. — Кое-кто хочет поговорить с тобой, Нюниус. Северус обернулся и увидел, что сзади путь к отступлению заблокировали Питер и Ремус. «Как им всегда удается застигать меня врасплох?». — Что вам надо? — Не им. Мне, — справа из ниши со статуями появился Джеймс. — Я просто хотел поделиться с тобой кое-какой информацией. — Итак, — Северус медленно отодвинулся влево и прижался спиной к стене. — Это ты придумал заклинание, которое переворачивает людей? Я всех ему научил. Просто хотел, чтоб ты знал. — Врешь. — Нет, не вру. Хочешь знать, где я его взял? Мне о нем рассказала Эванс. Северус почувствовал, как внутри у него стало пусто. — Ложь. — Так считаешь? У нее с ним были кое-какие проблемы. Она произносила его неправильно. Говорила: «Ливикорпус». Как только она это исправила, все получилось. Это все, что я хотел сказать. Под хохот Джеймса с Сириусом четверо ушли. Северус остался один в коридоре четвертого этажа с чувством, что его мир закончился. 6 июня — 12 июня 1976 года (растущая Луна) Больше не было времени ни на дружбу или вражду, ни на доверие или предательство, и даже на конец мира. Северусу оставалось только одно: отвергнуть все и сосредоточиться на экзаменах. Он знал, что делать. На второй неделе июня в его жизни были только С.О.В. Теория утром и практика после обеда. Заклинания в понедельник он сдал хорошо, но это было вполне естественно. Половине приемов с палочкой и каждому приему без нее Северус был обязан матери. Еще малышом Эйлин завлекла его детскими играми, мальчишке преподала элементарную магию, в девять лет развила его способность к концентрации, научив сражаться на дуэлях, а также подарила ему дисциплинированность и могущество, недоступные сверстникам. Северус не узнал в Хогвартсе ничего нового, кроме нескольких заклинаний. На вторник был поставлен экзамен по трансфигурации, и он оказался труднее. Тоби Снейп провел почти всю свою взрослую жизнь в стремлении получить из свинца повседневного бытия золото идеальной семьи. Он слишком рано научился использовать Философский Камень алкоголя, но в этом, пожалуй, была не только его вина. В результате Северус унаследовал определенную неспособность превращать существующее в желаемое. В среду экзамен по травологии Северус посвятил Нане. Имевшая дело с особенностями живых организмов, травология не была его любимым предметом, однако он обладал необходимыми знаниями и навыками, а еще знал, что Нана никогда не откажется от попыток сделать из него целителя — из всех волшебных профессий целительство до сих пор оставалось для Северуса самым интригующим. Все это время Северус не поднимал головы, отводил взгляд, блокируя все отвлекающие факторы, и он ни разу не посмотрел на Лили и старался о ней не думать. В четверг утренний экзамен по Защите от Темных Искусств проходил в Большом зале. Длинные обеденные столы убрали и заменили отдельными партами. Сквозь высокие окна струился июньский солнечный свет, окрашивая все вокруг в каштановые, медные и золотые оттенки. При тестировании не разрешалось держать палочку под рукой, поэтому Северус спрятал ее в складках своей мантии. Он подумывал сделать подвеску из высушенной головы, доставшейся от прадедушки Венсли Снейпа, и надеть ее на шею как талисман, но решил, что слишком многие будут шокированы. Кроме того, на этом экзамене он не нуждался в удаче. Северус нашел свое место, затем осторожно поднял и осмотрел чернильницу, перо и свиток пергамента. Он знал, что они были заколдованы антисписывающими чарами, но не был ли на них наложен сглаз против успеха — другой вопрос. Казалось, все в порядке. Профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, помогал инспектору проводить тестирование. Листы с вопросами взлетели над головами студентов, одновременно легли на парты, и экзамен начался. Просмотрев вопросы, Северус понял, что сложней всего будет уложиться в отведенное время. «Как мне записать все, что я знаю по предмету, за какие-то несколько часов? Придется писать быстро и пропустить некоторые интересные вещи». Он взял перо и принялся строчить своим мелким, неразборчивым почерком. Северус склонил голову близко к пергаменту, так что мог легко прочитать слова. Едва он закончил, как профессор Флитвик проскрипел: -Отложите перья! Это и к вам относится, Стеббинс! Пожалуйста, оставайтесь на местах, пока я не соберу ваши работы. Акцио! Пергамент Северуса свернулся в рулон и вместе с остальными ринулся к крошечному профессору. Раздался смех, когда свитки сбили его с ног, и нескольким ученикам с передних парт пришлось встать, чтобы помочь ему подняться. Затем Флитвик объявил: — Очень хорошо. Теперь все свободны! Северус забрал билет, но не сунул его в сумку, а вновь принялся просматривать. Пока он писал ответы, в его голове появились кое-какие неясные мысли, и он теперь пытался их восстановить. Где-то в середине, между вопросами 10 и 15. Школьники выплеснулись из Большого зала на солнечный свет. Большинство слизеринцев быстро рассеялись, либо вернулись в свои спальни или ушли в другие части замка. Равенкловцы и хаффлпаффцы в любом конфликте, как правило, склонялись на сторону Гриффиндора, и слизеринские студенты стали опасаться численного превосходства. Северус ничего не заметил. Было нереально представить, что здесь, на газоне, на глазах у всего замка и у преподавателей, может что-то произойти. Ему не хотелось прогуливаться или читать, поэтому он спустился с поросшего травой холма к местечку недалеко от озера, чтобы устроиться в тени от кустов. Там он продолжил изучать вопросы в попытках вспомнить, что заставило его насторожиться. Наконец, пока что отложив это безнадежное дело, Северус встал, сложил билет и сунул его в сумку. Когда он спускался по лужайке, голос за спиной громко спросил его: -Как дела, Нюниус? Северус повернулся навстречу угрозе, но в его руке не было палочки, и за считанные секунды, пока он вытаскивал ее из кармана мантии, Джеймс крикнул: «Экспеллиармус!», — и палочка Северуса отлетела на дюжину футов и шлепнулась на траву позади него. Северус рванулся за ней, но «Импедимента!», брошенная Сириусом, повалила его землю и вышибла из него дух. «Двое на одного. Устроить засаду на глазах у половины школы и двое на одного». Северус чувствовал себя так, словно его прижимали к земле тяжелые гири. Сражаясь за то, чтобы набрать воздуха в легкие, сосредоточиться и подняться одновременно, он услышал, как к нему приблизились двое других. Он отчаянно пытался вспомнить любое известное ему беспалочковое заклинание, способное оказаться полезным на дуэли. — Как прошел экзамен, Нюнчик? — Я смотрел на него — он возил носом по пергаменту. Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберешь! Вокруг себя Северус слышал хихиканье и смех. Гриффиндорцы, равенкловцы, хаффлпафцы — вероятно, здесь не было ни одного слизеринца. Ему удалось побороть заклинание настолько, чтобы повернуть голову и взглянуть Джеймсу в лицо. — Вы у меня… дождетесь, — выдохнул он. — Дождетесь. — Дождемся чего? — раздался сбоку хладнокровный голос Сириуса. — Что ты собираешься сделать, Нюнчик, — вытереть о нас свой сопливый нос? -Ступе…фай. Петри… фикус То… талус. — Слова не произносились правильно из-за магических полос, сжимающих его грудь. — Вы трус… ливые уб…людки. Можете… катиться… в ад. Джеймс был спокоен как лед. — Вымой свой рот. Эскуро! Это заклинание предназначалось для мытья полов и грязной посуды, а не для использования против другого человека. Внезапно Северус почувствовал, что полость его рта точно скребут щетки с жесткой щетиной, а в горло и носовые проходы полезла мыльная пена. Он кашлял, давился, поперхивался, задыхался… Пытаясь в панике справиться с действием заклинания, над собой он слышал крик, доносящийся словно издалека: — Оставьте его в покое! На сцену в неистовой ярости ворвалась Лили. — Оставьте его в покое! — Что, Эванс? — Невероятно, но посреди всего происходящего Джеймс флиртовал, сам тембр его голоса стал более глубоким и мелодичным, более взрослым. На Лили это никак не подействовало. — Оставьте его в покое. Что он вам сделал? Джеймс обдумал вопрос. — Ну, пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я… — Считаешь себя остроумным. А на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое. — Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс. Давай… пойдем со мной на прогулку, и я больше никогда не направлю на Нюнчика свою палочку. — Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — сказала Лили. — Не повезло, Сохатый, — засмеялся Сириус. Чары помех слабели, и Северус наконец смог двигаться. Его тошнило от мыла и недостатка воздуха, и он начал блевать; рвота наполнила его нос пеной и желчью, но во всяком случае горло прочистилось и он снова смог дышать. Осознавая сквозь ментальный туман, что Джеймс с Сириусом отвлеклись, Северус пополз к своей палочке; он отчаянно продвигался вперед, все еще отплевываясь от мыльной пены. Нащупав ее, он развернул руку и указал на Джеймса с невербальной Сектумсемпрой; заклинание оставило у того на щеке глубокий порез и забрызгало его одежду кровью. Взбешенный Джеймс взмахнул палочкой и ударил Северуса Левикорпусом; Северус почувствовал, как его ноги взлетели в воздух, мантия свесилась ему на голову. Он слышал смех в толпе студентов и голос, в котором он наконец узнал голос Лили, почти смеющийся, смеющийся над ним: — Опусти его. — Пожалуйста. Северус шлепнулся на землю, точно груда тряпья, и быстро вскочил на ноги с палочкой наготове, только для того, чтобы с другой стороны его ударил Сириус. Петрификус Тоталус сбил его с ног, словно он был твердым как доска. Битва была безнадежной: с кем бы из них он не столкнулся лицом к лицу, другой нападал сзади. В беспомощном ожидании, что с ним сделают дальше, все у него внутри скрутило в узел от страха и отчаяния. Сквозь туман паники он слышал, как Лили разговаривает с Джеймсом. Лили, которая предала его, продала его, отдала его в руки врагам на позор, унижение и издевательства. Демон почуял волю, бушуя внутри, и он ненавидел ее всеми фибрами своего существа. Затем его снова освободили, и снова Джеймс насмехался над ним. Снисходительный богатый мальчик, соизволивший заметить нищее отребье у своих ног. — Ну вот, — Джеймс ухмыльнулся, когда Северус попытался встать на ноги, — тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус… Демон в ярости вырвался наружу, и он заорал на них обоих: — Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! Лили застыла в шоке. — Прекрасно. В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоем месте я бы постирала подштанники, Нюниус. — Извинись перед Эванс! — Джеймс явно торжествовал, угрожая Северусу, в то время как Сириус прикрывал его сзади. Лили зашипела, как разъяренная кошка: — Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться! Ты ничем не лучше его! — Что? Да я НИКОГДА не называл тебя… Северус услышал только часть последовавшего разговора — все силы уходили на то, чтобы оставаться закрытым и отрешенным. Он дрожал от напряжения, пытаясь взять себя в руки, подавить гнев, вспоминая прошлый раз, когда его пришлось удерживать Хагриду. — Меня от тебя ТОШНИТ! — заорала Лили на Джеймса, круто развернулась и быстро зашагала прочь. — Эванс! Погоди, Эванс! Какая муха ее укусила? — Сдается мне, она считает тебя немножко зазнайкой, дружище, — сказал Сириус. — Ну ладно, — сказал Джеймс, ища на ком бы выместить крушение своих надежд. — Ладно же… И Северус вновь был перевернут вверх ногами, поднятый собственным заклинанием. — Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюнчика подштанники? — Тронь его еще раз, Поттер, и я превращу твой язык в доску. Джеймс повернулся к разъяренной Белле Блэк, которая стояла выше него на травянистом склоне холма и направляла палочку прямо ему в лицо с подкреплением из десятка студентов со Слизерина. — Глядите-ка, — протянул он, — Злая Ведьма Запада хочет вернуть свою маленькую собачку. Небрежным движением он позволил Северусу снова рухнуть на землю. — Я был бы рад бросить тебе вызов, Беллатрикс. Как мужчина мужчине. Толпа отступала с линии огня, а некоторые гриффиндорцы обходили ее вокруг, чтобы поддержать Джеймса и Сириуса. Несколько студентов поспешили к замку в поисках учителей. Из увлекательного шоу превратилось в опасное. — Правда, забавно, что драться один на один ты хочешь теперь, когда оказался в меньшинстве? Забавно, что когда ты одерживал верх, тебя не волновала эта маленькая проблема справедливости. Ты действительно булли, Поттер, не так ли? Белла двинулась вниз по склону, по-прежнему направляя палочку на Джеймса. Поддержать ее спускались все больше студентов со Слизерина. — Акцио палочки! Проталкиваясь сквозь толпу с профессорами Флитвиком и Слизнортом за спиной, профессор Макгонагалл двинулась к центру кольца студентов. Волшебные палочки вылетели из рук противостоящих групп и огромной стаей упали к ее ногам. Она проигнорировала их и обратилась к толпе: — Каждый студент, вовлеченный в эту демонстрацию враждебности и насилия, подлежит наказанию. Каждый студент, поднявший палочку против другого, будет исключен из этой школы. Как вы посмели здесь драться! Вы и вы, — она указала на Джеймса и Сириуса, — немедленно отправляйтесь в мой кабинет. Учащиеся со Слизерина, вы пойдете в кабинет профессора Слизнорта. Остальные будут присутствовать в качестве свидетелей… Она не закончила. Северус, сброшенный на траву совершенно обессиленным, с трудом поднялся на ноги. Напряжение, которое копилось внутри него весь семестр, теперь взорвалось. Снова оставшись без палочки, он бросился на Джеймса, силой удара сбил его с ног, и оба мальчика покатились по траве, пинаясь и молотя друг друга кулаками. Остальные взвыли от восторга и сгрудились вокруг сражающихся. Из замка и его окрестностей сбегалось все больше школьников, своим безошибочным радаром подростки чуяли, что драка продолжается. Трое профессоров боролись с давлением толпы, но у них не получалось подобраться достаточно близко, чтобы обездвижить Джеймса или Северуса. Хотя благодаря тренировкам Джеймс получил преимущество в мышцах, они были примерно одинакового телосложения, а целеустремленная ярость Северуса уравняла шансы. Каждый удар кулаком или коленом, который наносился с другой стороны, встречался возгласами и приветствиями нетерпеливых зрителей. Когда Сириус попытался вмешаться в драку на стороне Джеймса, на него набросились и удержали полдюжины студентов с трех факультетов. Из своей хижины неподалеку Хагрид увидел толпу и понял, что происходит. Он, кряхтя, побежал к озеру, отбросил с пути студентов и, расталкивая толпу, пробился в эпицентр. Он схватил обоих мальчишек за воротники и так и держал их на расстоянии вытянутой руки. Оба вертелись и отбивались, пытаясь продолжить драку, поэтому он сильно их встряхнул, когда к ним наконец добрались трое профессоров. Хагрид обернулся, чтобы заговорить с профессором Макгонагалл, и его хватка ослабла. Северус бросился на Джеймса как дикая кошка. — Старосты! — крикнула профессор Макгонагалл. Ремус, староста Гриффиндора, вместе со старостой Хаффлпаффа помог сдержать Джеймса. Северус оказался в руках старост Слизерина и Равенкло. Они вызывающе глядели друг на друга через кольцо учеников, пока профессор Макгонагалл не заставила их подняться по ступенькам обратно в замок. Сказать, что Дамблдор рассердился, было бы то же самое, как заявить, что небоскреб Сирс Тауэр в Чикаго (4) был высоким: насколько это было правдой, настолько не передавало представления о том, какой порядок величин был задействован. Пока Дамблдор опрашивал студентов со всех факультетов, Джеймса и Северуса изолировали в противоположных углах кабинета по защите от Темных Искусств, каждого под персональной охраной. Затем двоих привели к директору, сначала Джеймса, а затем Северуса, чтобы не дать им сцепиться на винтовой лестнице. -Мастер Поттер, мастер Снейп, садитесь, пожалуйста, — Дамблдор указал на стулья в разных концах стола. Хагрид занял место ближе к центру. — Я опросил всех студентов, наблюдавших вашу ссору, и получается, что первым начали драку вы, мистер Снейп, когда физически напали на мистера Поттера. Вы оба воздержитесь от комментариев, мастер Снейп. Похоже, однако, что вы были спровоцированы на это нападение серией заклятий, которые наслали на вас мастер Поттер и мастер Блэк, с кем я побеседую позже. Мастер Поттер, не могли бы вы объяснить, зачем закляли мастера Снейпа? — Я повстречал его после экзаменов. Он нацелил на меня палочку. Мне пришлось защищаться. — Мастер Снейп? — Он уже вытащил свою палочку. Он заклял меня прежде, чем я смог повернуться. — Экспеллиармусом. Затем мастер Блэк использовал Импедименту. — Верно. — Позвольте прояснить один момент, прежде чем вы начнете защищать себя, мастер Поттер. Мастер Снейп уже был обездвижен Импедиментой. Чем вы обоснуете применение Эскуро против школьного товарища? — Он оскорбил нас. — Итак, вы использовали против беспомощного противника заклинание, которое используется для чистки совиных клеток? — Да, сэр. — Понимаю. Мастер Снейп, вы намеренно напали на другого студента и начали мордобой. Вы получите двухдневное наказание. Хагрид, не могли бы вы забрать мастера Снейпа к себе, осмотреть его и провести с ним беседу о серьезности его проступка. Мистер Поттер, вы подвергли угрозе жизнь и здоровье другого студента своим легкомысленным и злонамеренным применением опасных чар. Вы останетесь здесь, пока мы будем обсуждать тяжесть вашего проступка и наказание, которое он повлечет. Вам грозит исключение из школы. Если вы готовы, Хагрид. Хагрид жестом подозвал Северуса и они вдвоем покинули кабинет Дамблдора. — Ну что, значит, ты врезал Джеймсу хорошенько. — Кажется. — У тебя будет ужасный синяк под глазом. Хочешь, чтоб я его убрал? — Не знаю. Раньше у меня не бывало таких синяков. Им можно гордиться. Жаль, что я не сломал ему нос. Его нос заслуживает быть сломанным. — Позволь уж тут мне судить. В конце концов, ты не должен был драться. — Как думаешь, его выгонят из школы? — Сомневаюсь. Но ему придется убирать кучу классных комнат. — Хорошо. Той ночью начался один из трех дней полнолуния, но Северус не сумел вспомнить, что насторожило его на экзамене по Защите от Темных Искусств. С.О.В. сдавали продолжалась всю следующую неделю. На второй неделе в пятницу «Викинг-1» достиг Марса, но Северус был не в достаточно хорошем настроении, чтобы это заметить. Затем наступила последняя неделя и подготовка к концу года и летним каникулам. Все это время Северус и Лили ни разу не заговорили друг с другом. Северус полагал, что в последний раз возвращается домой с билетом на поезд на следующий день и ночевкой в церкви Святого Панкратия. До окончания шестого курса ему исполнится семнадцать, и тогда он сможет аппарировать. Еще раз. Еще раз в начале шестого курса, и он навсегда покончит с этой практикой. В этом году, однако, он решил разнообразить распорядок дня. Северус раньше не бывал в Косом переулке, но знал, где тот находится и как туда попасть. Метро довезло его до Чаринг-Кросс-роуд и маленького грязного паба под названием «Дырявый котел». Пройдя сквозь стену, он оказался на переполненной рыночной площади волшебного мира. Единственным местом, куда он хотел пойти, был книжный магазин «Флориш и Блоттс». Северус провел пару приятных часов за просмотром десятков книг и, наконец, выбрал пять, которые, как полагал, мог себе позволить. На вокзале Кингс-Кросс четыре книги он убрал к остальным вещам, а пятую, «Охоту на ведьм в семнадцатом столетии», оставил с собой, чтобы читать ночью и в поезде. В Колне Северуса встретила Нана, и они проскользнули в переулок рядом с железнодорожной станцией, где она могла аппарировать, никем незамеченная. За чаем он объяснил ей, почему под глазом у него все еще остались следы от синяка. — Молодец, — была реакция Наны. — Можешь за себя постоять. Неделей позже Северус вернулся в родительский дом с корзиной, полной еды, которую приготовила для него Нана. Он планировал остаться на несколько дней и, может быть, сделать какую-нибудь работу. Распаковав вещи, он принялся за уборку. Электричество и газ были отключены, но вода все еще текла, поначалу ржавая от долгого застоя в трубах. Северус нашел небольшой запас свечей и решил, что с углем и свечами ему не понадобится электричество. На самом деле он не нуждался и в свечах, если вставал и ложился спать с солнцем. После смерти Эйлин и Тоби прошло около двух лет, и теперь Северус готов был встретиться лицом к лицу с пятном на ковре у подножия лестницы. Он оттирал его полчаса, и оно стало бледнее, но он не смог вывести всю кровь. Когда вечерние сумерки отбросили по всему дому длинные тени, он съел запоздалый ужин и поднялся по лестнице в свою крошечную спальню. Она и все остальное в доме выглядели намного меньше, чем он помнил. Возвращайся в постель, Тоби. Ты слишком много выпил. Ты все еще пьян. Проспись, прежде чем снова выйдешь из дому. — Оставь меня в покое, женщина! Мужчина имеет право идти куда захочет, и ни одна женщина ему не указ! — Я тебе не позволю! Ты не в том состоянии, чтобы находиться на улице! — Прочь с дороги! Раздался крик и звук падения на лестницу чего-то тяжелого. Северус тотчас проснулся, готовый помочь матери. Он ворвался на лестничную площадку, но там ничего не было. «Сон. Мне снился сон». Он вернулся в постель и остаток ночи пролежал без сна, но звуки больше не повторялись. На второй день Северус принялся расчищать кладовку и сортировать все на две группы. Вещи, которые могли пригодиться, он перенес вниз. Вещи, которые, как он знал, ему не понадобятся, он сложил в родительской спальне. Он подумывал о том, чтобы переоборудовать кладовку в мастерскую или лабораторию. Он не мог ни под что использовать первую спальню, но его не тревожило хранение там вещей. В ту ночь Северусу приснился тот же сон, как его мать упала с лестницы. На этот раз, после шока от внезапного пробуждения, он лежал в постели и прислушивался. В доме царила тишина. Северус встал и вышел на лестничную площадку, но там ничего не было. «Сон. Всего лишь сон». На третий день Северус был в гостиной и разбирал книги. Он пытался придумать, как изготовить стеллажи, чтобы разместить их вдоль стен. Если он продолжит зарабатывать репетиторством, то сможет покупать много книг и их надо будет где-нибудь хранить. Раздался знакомый хлопок: кто-то аппарировал прямо на кухню. Озадаченный, Северус направился в заднюю часть дома посмотреть, кто бы это мог быть, только чтобы столкнуться с Наной, которая явно искала его. — Вот ты где, дитя. Рада, что ты прилично выглядишь. Нам нужно уйти прямо сейчас. — Что случилось, Нана? — Твоя бабушка. У нее инсульт. Северус и Нана вместе аппарировали в дом Ба. Все кончилось раньше, чем они туда добрались. Инсульт был обширным, и после него Ба прожила меньше часа. Северус и Нана сначала отправились в больницу в Кольне, затем в дом Ба, где оставались, пока Северус улаживал административные детали похорон, налогов и наследования. Панихида прошла в маленькой приходской церкви. На кладбище был участок, где уже лежал дедушка Северуса, и Ба положили с ним рядом. Тоби и Эйлин тоже были там. Нана взяла один из трех костюмов Эдварда Снейпа и перешила его для Северуса, так что в качестве главного плакальщика тот выглядел вполне респектабельно. Северус был поражен количеством людей, пришедших отдать последние почести. После похорон Нана устроила поминки в доме Ба, и весь день к Северусу шли люди с рассказами об его бабушке: как в годы Войны она работала механиком, и носила подносы с бутербродами участникам манифестации, проходившей во время забастовки на фабрике, и помогла появиться на свет ребенку Андерсонов, когда акушерка заболела гриппом. Северуса печалило, как мало он о ней знал. В течение следующих недель Северус и Нана разбирали вещи. Их делили по трем основным категориям — сохранить, продать и отдать на благотворительность. Большинство продали. Северус сохранил книги и другие вещи, которые больше всего напоминали ему о бабушке, и все, что выглядело так, будто могло принадлежать Венсли. Затем дом был заперт и выставлен на продажу. Северус провел несколько дней у Наны, и наконец вернулся к работе у себя в родительском доме. Той ночью Северусу вновь приснилось, как Эйлин упала с лестницы. На следующее утро Северус перенес все остававшиеся наверху вещи, какие только могли ему понадобиться, в нижнюю часть дома. Он просмотрел скудные инструменты своего отца и выбрал тяжелый молоток и лом. Первый удар молотка сокрушил лестничные перила, и щепки разлетелись по комнате. Осторожно, методично Северус снес все перила. Затем, начав с верха, он использовал лом, чтобы приподнять каждую ступеньку и подступенок, и под конец с помощью обоих инструментов вынул лестничную тетиву (5). Тяжелыми ножницами он отрезал кусок ковра у подножия ныне демонтированной лестницы и сжег его во дворе. После этого Северус спал без сновидений. Из обломков лестницы Северус изготовил первый стеллаж. Это заняло у него шесть дней, потому что работу приходилось постоянно переделывать, но в конце концов у него появилось место для большинства книг из кладовки на втором этаже. Он решил, что сможет перебрать книги Ба следующим летом, когда боль утраты немного стихнет. Именно тогда Северус опять начал бродить по окрестностям. Он проводил целые дни на вересковых пустошах, заново открывая старые убежища и ровные площадки, где они с мамой сражались на дуэлях. Он перелез через забор вокруг полуразрушенной фабрики и обошел огромные цеха с их пыльными, безмолвными станками. Когда он понял, что три дня ни разу не открывал рта, чтобы произнести хотя бы одно слово, он решил зайти к миссис Хансон, но обнаружил, что она гостит у сестры в Манчестере. От дома миссис Хансон он перешел мост, миновал школу и направился прямо к детской площадке, где он впервые сказал Лили, что она ведьма. Затем он возвратился в пустой дом в пустом городе, где ни один человек не знал, кем он был, и никто о нем не заботился. На следующий день он вернулся к Нане. Остаток августа Северус провел с Наной, работал в ее саду и варил лекарственные зелья. Было странно осознавать, что Нана теперь осталась единственным членом его семьи, а потом до него дошло, что уже два года он сам был единственным, кто остался от ее семьи. Он начал вытягивать из нее рассказы, рассказы об ее родителях, бабушках и дедушках, а также все, что она знала о роде Принцев. Он купил блокнот и записывал туда каждую деталь, тревожась, что если Нана внезапно умрет, вся эта информация будет потеряна. Внезапная смерть была константой в жизни, всегда подстерегающей в потенциальной засаде. А еще Нана помогла Северусу вновь разобраться что к чему. В конце концов, именно Нана думала, что «маггл» — отвратительное слово, и напомнила ему, что все они люди. В сельской тиши Восточного Ланкашира было легче увидеть связи, объединявшие местных жителей, общие тяготы, которые сделали соседей настолько значимыми. Школьное соперничество между факультетами казалось отсюда далеким, а шепотки о «Ты знаешь…» были еще дальше. Северус рассудил, что слово «маггл» действительно отвратительно, и поэтому «грязнокровка» еще отвратительней. Он решил попытаться снова заговорить с Лили. Был конец августа — время возвращаться в Хогвартс. 1) Curcemaster. Пришлось изменить перевод с Заклинателя, чтобы отличить от нейтрального spell maker. 2) Stuck-Up 3) Игра слов: Less-Than-Serious 4) Небоскрёб Сирс-Тауэр в Чикаго, США, имеет высоту 442,1 м и насчитывает 108 этажей; до 2009 года являлся самым высоким зданием в мире.  5) Основной несущий элемент конструкции лестницы: наклонная балка, формирующая каркас строения, к которому крепятся ступени.