История другой семьи: хроники Снейпа (продолжение)

Среда, 1 сентября 1976 года (Луна в первой четверти) Северусу не хотелось ни с кем встречаться, поэтому он заранее приехал на вокзал и сел в экспресс. Беллы с Родольфусом, естественно, в поезде не было, они окончили семь курсов и навсегда покинули школу. Он устроился в хвосте и наблюдал за пейзажем. Оказавшись в Хогвартсе, избегать других было невозможно. Северус немного переживал, как к нему отнесутся сокурсники по факультету после постыдной сцены с участием Джеймса и Сириуса, но оказалось, что все запомнили только драку, и его встретили почти как вернувшегося героя. Во время Распределения и приветственного пира Северус старался не разговаривать с соседями. Он гадал, заметит ли это Лили. На следующий день, в четверг, был их первый урок зельеварения в новом учебном году. В этот раз записку в учебнике Лили оставил Северус: «Озеро. После ужина. Пожалуйста». Он так нервничал, что не мог ничего есть, и рано покинул зал, чтобы подождать у воды. Он прождал два часа, но Лили не пришла. Вторую попытку с запиской Северус предпринял в пятницу на травологии, и снова Лили его проигнорировала. Он хотел поговорить с ней в выходные, но она почти все время проводила в гостиной Гриффиндора, а когда выходила в школу, ее всегда окружали друзья. Между тем, с собственными соседями по общежитию Северус разговаривал односложно, если разговаривал вообще, и всем, как правило, демонстрировал отчужденность. Воскресным вечером, наплевав на комендантский час и обидчиков из Гриффиндора, Северус поднялся на седьмой этаж и уселся в коридоре напротив картины с Полной Дамой. Было настолько поздно, что его поступок почти не имел смысла, но по счастью соседки Лили, Дирборн и Макдональд, тоже задержались допоздна. — Что ты тут делаешь, слизеринец? — с насмешкой спросила его Дирборн. — Можешь сказать Эванс, что я здесь? Мне нужно с ней поговорить. — А почему бы мне не сказать о тебе кому-нибудь еще, и пускай они обойдутся с тобой, как в июне? — фыркнула Дирборн. — Нюниус, — для верности добавила она. — Вперед, действуй, — сказал Северус. — Может, это выманит ее посмотреть на веселье. Двое на одного. Так гриффиндорцы представляют себе «веселье», правда? — И он добавил, обращаясь к Макдональд: — Скажи ей, что если понадобится, я останусь здесь на всю ночь. Девушки прошептали пароль Полной Даме и прошествовали мимо него в общежитие Гриффиндора, но дело, по-видимому, сдвинулось с мертвой точки, потому что через несколько минут в коридор явилась Лили в халате, накинутом поверх пижамы. Северус вскочил на ноги. — Лили, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. Я хочу сказать, прости меня… — Отвяжись. — Прости меня! Лили скрестила руки на груди, словно отгородившись от него. — Можешь не трудиться. Я пришла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозишься проторчать здесь всю ночь… — Да. Я бы так и сделал, — Северус частил, понимая, что долго стоять Лили не намерена. — Я вовсе не хотел обзывать тебя грязнокровкой, это у меня просто… Она не дала ему объясниться. — Сорвалось с языка? Слишком поздно. Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю. Ты и твои дружки — Пожиратели Смерти… Северус открыл рот, но она прервала его. — Ага, ты этого даже не отрицаешь. Ты даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же. Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да? Северус снова открыл было рот, но он был слишком потрясен, чтобы найти нужные слова. Она уже приняла решение, и не собиралась его выслушивать. — Я больше не могу закрывать глаза, — она снова набросилась на него. — Ты выбрал свою дорогу, я — свою. Отставка была бесповоротной. — Нет… — запинаясь, пробормотал Северус. — Послушай, я не хотел… -… называть меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовешь, Северус. Почему же я должна быть исключением? — и она скрылась в проходе за портретом. Стоя перед портретом, Северус почувствовал, как внутри него поднимается раскаленная добела ярость. Она не дала ему договорить ни одной фразы, не позволила ничего толком объяснить. Нет чтобы выслушать, но она раз за разом прерывала его и вставляла свои дурацкие, предвзятые ответы. И как у типичной гриффиндорки, вероятно, у нее хватало глупости считать, что ее собственные выдумки были именно тем, что он собирался сказать ей, когда пришел сюда. Он не мог понять, почему когда-то считал симпатичной настолько злобную, тщеславную, жестокую, иррациональную, предвзятую особу. В понедельник состоялась новая битва. Северус не планировал ее, но они с Розье стояли в вестибюле, когда Лили с подругами спустились к завтраку. Поддавшись внезапному порыву, Северус повысил голос: — Знаешь, как попадают на Гриффиндор, Эван? Распределяющая Шляпа проводит тест на интеллект. Если значение твоего IQ ниже количества твоих полных лет, ты гриффиндорец. Розье фыркнул, затем осознал происходящее и пошел ва-банк: — Я думал, твоя подружка — гриффиндорка. — Лишь потому что родители не разрешили мне завести домашнего питомца. Будь у меня золотая рыбка или черепаха, мне бы не понадобилась гриффиндорка. Черепахи - приятели намного лучше. Лили с подругами прошли мимо, словно ничего не слыша, и Северус не стал настаивать. Однако тем же утром на травологии он заметил, что за стол рядом с Лили села Олдертон. Северус подошел и демонстративно обогнул ее место, пробираясь к дальнему от Лили краю стола. — Будь осторожна, Мина, — сказал он. — Если оставлять вещи без присмотра, их могут спереть. Он не смотрел на Лили, но когда взглянул на нее позже, то увидел, что ее лицо пылает, а сама она шинкует корни с дикой целеустремленностью. Третья возможность представилась возле кабинета, где проходили уроки заклинаний. На этот раз Северус обратился к Мальсиберу. — Ал, как отличить гриффиндорку от кобры? — спросил он чуть громче, чем необходимо. Мальсибер рассмеялся. — Без понятия, Сев. Как? — Легко. Дай им укусить друг друга. Та, что сдохнет первой, будет коброй. По дороге на ужин Северус столкнулся лицом к лицу с Макдональд. — Она хочет с тобой увидеться. Она говорит, ты знаешь где. Северус почти не собирался идти, но в конце концов любопытство победило. Лили уже сидела на своем камне, глядя на воду. — Я здесь, — решительно объявил Северус. Лили не обернулась. — Я хочу знать, почему ты так подло себя ведешь. — Я думал, что был удивительно сдержан. — Ты весь день говоришь мерзости. — Прошлой ночью ты довольно мерзко со мной обошлась. — Ты просто пришел, чтобы оправдаться. — Откуда ты знаешь, если сама не дала мне вставить и слова? — У меня были основания. Я рассердилась. Я и сейчас сердита. Летом ты назвал меня… ты знаешь. — Учитывая, как я мог бы тебя назвать, я все еще думаю, что был удивительно сдержан. — Я пыталась тебе помочь! — Почему? Совесть проснулась? — О чем ты говоришь? — теперь Лили смотрела на него. — Я подумал, может, научив его моим заклинаниям, ты могла почувствовать себя виноватой, когда он начал использовать их на мне! — Я же сказала тебе. И повторяю еще раз. Я никогда не учила его твоему заклинанию. — А Поттер говорит иначе. Лили побледнела и замолчала. Когда она заговорила снова, ее голос был похож на шепот: — Что он рассказал? — Как ты пыталась научить его Левикорпусу, но выговаривала слово неправильно, так что тебе пришлось свериться со мной, чтобы выяснить, где ошибка. Он даже рассказал мне, как именно ты его произносила. — Это неправда. — Тогда откуда он узнал? На это у Лили не было ответа, но она твердо решила его найти. — Привет, Эванс! Лили не замедлила шаг, и Джеймс поспешил ее догнать. — Я хотел спросить, не хочешь ли ты сходить со мной в Хогсмид? Я в курсе, что прогулка туда через несколько недель, но мне хотелось предложить тебе это первым. — Я не встречаюсь с лжецами. — Я не лжец, — нахмурился Джеймс. — Уверен? Так ты говорил или нет моему другу, что я передала тебе его заклинания? — Нюниусу? Ты переживаешь за старину Нюнчика? — Говорил, правда? Видишь. Лжец. — Знаешь, я не должен с этим мириться. Есть и другие девчонки, которые будут счастливы сходить со мной на свидание. — Хорошо. Тогда можешь прекратить меня доставать. — Что ж, скатертью дорога, — проворчал Сириус, когда вечером они сидели в спальне. — Пригласи кого-нибудь еще. Она не заслуживает тебя. — Я не хочу приглашать кого-нибудь еще. Мне хотелось, чтобы они расстались, а теперь она меня ненавидит. И вообще, что она в нем нашла? — Можешь вообразить, как она с ним целуется? А ему мешают его патлы. Джеймс запустил ботинком Сириусу в голову. — Ну ты и пошляк! — Я знаю, как завоевать ее любовь. Возьми телескоп. Я слышал, что с телескопом можно делать действительно странные вещи. Джеймс ринулся из спальни, миновал гостиную и прошел мимо Полной Дамы, кипя от злости и себе под нос на чем свет стоит костеря Сириуса. Ему хотелось начать отношения с Лили с чистого листа, но вместо этого он начисто их запорол. Вероятно, Сириус был прав, ему следовало сдаться и встречаться с другими девушками. Проблема была в том, что он не хотел встречаться с другими девушками. Он хотел встречаться с Лили. В последнюю субботу сентября, с Картой Мародеров в руках, Джеймс отправился на поиски Северуса. Ему потребовалось некоторое время, чтобы найти Северуса в стороне от других учеников. Маленькая точка с надписью «Северус Снейп» обнаружилась в библиотеке на четвертом этаже, где провела битые три часа, пока Джеймс ждал в одном из коридоров. К счастью, большинство студентов наслаждались листопадом, так что когда Северус наконец вышел из библиотеки, на четвертом этаже почти никого не было. — Привет, Снейп! — окликнул Джеймс, быстро шагнув вперед. Северус мгновенно выхватил палочку и прижался спиной к стене, озираясь в поисках Сириуса, Ремуса и Питера. Месяцем раньше эта реакция позабавила бы Джеймса, но сейчас он лишь еще сильней разозлился на себя за то, что был таким просчитавшимся болваном. — Мне надо с тобой поговорить. — А где твоя группа поддержки? — Мне не нужна группа поддержки. Я сам могу с тобой справиться. — Уверен? Раньше ты никогда не пробовал. Джеймс поднял руки перед собой, раскрыв ладони. — Ни палочки. Ни группы поддержки. Я просто хочу поговорить. — В пустом коридоре четвертого этажа без свидетелей. — Ты не делаешь это простой задачей! — Ладно. Я должен облегчить твою жизнь. Джеймс сделал глубокий вдох. — Я просто хотел сказать тебе, что солгал. Насчет Эванс. — Это Лили тебя подослала? — сощурился Северус. — Она ничего об этом не знает. Но она не хочет со мной разговаривать, — Джеймс остановился. Он и так сказал больше, чем хотел, особенно Северусу. — Для меня это звучит как свидетельство здравого смысла. — Стой, я случайно подслушал, как ты с ней разговаривал о своих заклинаниях, а потом притворился, что она сама мне о них рассказала. Я хотел, чтобы вы рассорились. — А вот сейчас ты врешь. Ты не мог нас подслушать. Если б ты подобрался к нам настолько близко, я бы тебя увидел. Тебя подослала Лили. Может, ты мне ответишь, зачем. — Нет. Она не знает. — Ясно. Ты будешь придерживаться этой версии, — Северус медленно отодвинулся от стены и попятился по коридору с палочкой наперевес, готовый драться, если Джеймс сделает малейшее движение. Джеймсу захотелось удариться головой об стену. Вскоре после встречи с Джеймсом Северус вспомнил, что привлекло его внимание на экзамене по Защите от Темных Искусств в минувшем июне. Это был десятый вопрос: «Назовите пять отличительных признаков оборотня». Тогда он подумал о полнолунии, и о том, как с ним связана таинственная болезнь Люпина, которая обострялась каждый месяц ровно на три дня. Всегда примерно во время полнолуния. Конечно, даже думать о том, что Ремус Люпин — оборотень, было нелепо. Если б на протяжении прошедших пяти лет в Хогвартсе учился оборотень, об этом знал бы каждый. Люпина выдали бы нападения и смерти. Нет, ответ крылся в чем-то другом, но он был связан с луной. Северус решил выяснить, чем. Вдобавок Северус подумал, что мог бы повнимательней приглядывать за Джеймсом и Лили. Его беспокоило, что Лили заставила Джеймса признаться во лжи, когда признание было настолько очевидно ложным. Это нервировало еще больше, чем последовавшие притворные извинения. За этим должно было что-то стоять — что-то, в чем, зная Джеймса, он не видел для себя ничего хорошего. Ему хотелось лишь одного — чтобы Лили не была в этом замешана. Четверг, 7 октября 1976 года (полнолуние) Ремус отсутствовал на зельеварении, но Северус и не ожидал, что он там появится. Весь день он старался держать в поле зрения хотя бы одного из троицы, полагая, что в какой-то момент они захотят навестить своего заболевшего друга. — Снова он, — прорычал Сириус, глядя на Карту Мародеров. — Прямо там, возле окон первого этажа. Просто стоит и смотрит во двор. Джеймс сменил позу, так что теперь он видел и Сириуса, и замок. Действительно, из одного окна за ними наблюдал Северус. Затем он исчез. — Сейчас он спускается по лестнице. Через несколько секунд будет в вестибюле, — Сириус спрятал карту в карман мантии. Не годится, чтобы другие на нее пялились. — Мы должны его отвлечь, — сказал Джеймс, — отослать его куда-нибудь еще. Нужно отделаться от него, прежде чем мы присоединимся к Ремусу. — Думаю, можно взять его с собой. Тогда он никогда нас больше не побеспокоит. — Кончай идиотничать, — и тут Джеймса осенило: — У меня идея. Дай карту. Когда увидишь, что он пошел за мной, иди к Иве. У фонтана во внутреннем дворике он заметил маленькую точку с надписью «Лили Эванс». Джеймс зашагал через лужайку к озеру, планируя вернуться и присоединиться к ней. Если все пойдет хорошо, он одним махом убьет двух зайцев. И вправду, через минуту точка с надписью «Северус Снейп» последовала за ним, в то время как Сириус и Питер продолжили путь в сторону Ивы. Лили сидела на скамейке и читала «Курс продвинутого зельеварения». Джеймс сделал глубокий вдох и направился к ней. — Приветик, Эванс. Можно к тебе присоединиться? На ее лице было написано отвращение. — Я занимаюсь, — сказала она. Джеймс уселся на стену напротив скамьи. Краем глаза он мельком уловил черное и зеленое, движущееся по закрытой аллее, и понял, что там был Северус. — Я просто хочу, чтоб ты знала, что я пытался. — Пытался что? — Помириться со стариной Нюнчиком. — Ну ты и гад! Почему ты его так зовешь? У него есть имя. — Ты сама его так назвала. — Я была рассержена. — Ладно. Ладно. Снейп. Я пытался помириться со Снейпом. Не сработало. — Что ты делал? Снова лгал ему и оскорблял его? — Нет! Я пытался рассказать ему правду… что я вас подслушал. Он мне не поверил. Он подумал, что я не смог бы подойти так близко. — Если подумать, то я тебе тоже не верю. Мы были в лесу и вокруг никого не было. Как ты нас услышал? — Есть заклинание, которое улучшает слух, — быстро сообразил Джеймс. — Все равно что иметь слуховой аппарат или микрофон. — Я тебе не верю. — Ну и не верь. Но я пытался. Можешь сама его спросить. — Он со мной не разговаривает, и это твоя вина. Я тебя ненавижу. Убирайся. Джеймс встал и ушел. Оказавшись на лужайке, он достал карту. Северус больше за ним не следовал, он направлялся к озеру. Лили по-прежнему сидела во дворике. Джеймс ухмыльнулся. Его план сработал лучше, чем он надеялся. Чувствуя облегчение, он отправился к Иве, чтобы присоединиться к друзьям. Северус пробыл у озера долго: пускал по воде «блинчики» и размышлял над услышанным. Какая-то ерунда. Он обдумывал варианты развития событий. Сначала он сосредоточился на предположении, что оба, Джеймс и Лили, говорили правду. Это означало бы, что Джеймс подслушал их разговор, а Лили об этом ничего не знала. Самое удобное объяснение, но у него был один серьезный недостаток. Заклинания, описанного Джеймсом, не существовало. Не то чтобы люди не пытались его создать. Существуй такое заклинание, никто бы не смог хранить свои секреты, поскольку расстояние, на котором, по его словам, их подслушал Джеймс, составляло по меньшей мере сто ярдов. Такое заклинание было бы самым желанным, востребованным и, следовательно, самым известным в волшебном мире. Также была возможность, что лгали и Джеймс, и Лили, и что Лили научила Джеймса заклинанию. С учетом, что Лили заглядывалась на Джеймса, такое объяснение было простым и крайне неприятным ему лично. Однако это означало, что сцена, свидетелем которой он только что стал, была придумана обоими с целью ввести его в заблуждение. Северусу совершенно не понравился этот сценарий, и не только потому, что он сомневался в актерских способностях Лили. Если Джеймс лгал и Лили говорила правду, по-прежнему оставалось неясным, каким образом Джеймс подслушал их разговор с такого отдаленного расстояния, а утверждение, что Джеймс говорил правду и Лили лгала, вообще не имело смысла. На крайний случай оставалась версия с объяснением Лили — что она разговаривала во сне, но тогда зачем Джеймс сочинил историю с несуществующим заклинанием? С какой стороны ни смотреть, Северус не мог разглядеть ничего, кроме головоломки, опутанной противоречиями. Ее решение и учебные занятия отняли у него всю вторую ночь полнолуния, а потом не оставалось ничего, как ждать еще месяц. Семикурсники обращались к нему по поводу подготовки к П, А.У.К., пятикурсники — к С.О.В. Робкие перво- и второгодки так одолевали его просьбами, что он фактически организовал для них небольшой семинар, где они могли повторять и практиковать материал, пройденный на неделе. Все слизеринцы очень хорошо успевали по зельеварению. А Северус очень хорошо делал деньги, единственная проблема заключалась в том, что все это были галеоны, сикли и кнаты. Затем ему пришла в голову идея взимать только две трети гонорара при оплате маггловскими деньгами. Студенты-полукровки были вне себя от радости, а чистокровные пришли в такое отчаяние, что на захудалом черном рынке Хогвартса вскоре взлетели в цене фунты и пенсы. По крайней мере, в Слизерине. Затем был продан дом Ба, и Нана послала сову с известием, что в лондонском Баркли на имя Северуса открыт банковский счет. Ему пришлось отправиться с ней, чтобы подписать пачку бумаг, зато чудо обладания номером счета и сберкнижкой на несколько дней окутало его пушистым облаком довольства. Суббота, 6 ноября 1976 года (полнолуние) Следующее полнолуние выпало на субботу. К великому счастью или несчастью, именно в эту субботу школьникам разрешили посетить Хогсмид. На этот раз пойти решил и Северус. На этот раз у него были деньги. Хотя большинство школьников говорили о «Сладком королевстве», тавернах и кофейнях, Северус знал, что Хогсмид также может похвастаться книжным магазином. Солнце клонилось к раннему закату, но полная луна еще не взошла в темнеющем послеполуденном небе. От погружения в книги Северуса отвлекли крики и вопли: — Хижина! Хижина визжит! Северус выбежал вместе с остальными. Не один раз, но дважды стать свидетелем феномена самого посещаемого места Британии было возможностью, которую нельзя упускать. Зажатый в толпе на почтительном расстоянии от Хижины, он снова слушал доносящиеся оттуда крики и стоны, перемежаемые завываниями, которые невозможно описать. Школьники содрогались и аплодировали потусторонним звукам, и вернулись в Хогвартс, полностью удовлетворенные тем, как провели день. Чуть позже Северус стоял на лужайке напротив замка и смотрел в небо, на яркий шар луны. Луна была полной, Люпин болел и Хижина визжала. «Кроме того единственного раза, раньше я никогда не ходил в Хогсмид, поэтому никогда об этом не задумывался. Хижина визжит только в полнолуние? И какое отношение это имеет к Ремусу Люпину?». Декабрьское полнолуние совпало с окончанием семестровых экзаменов, и рождественские каникулы заполнили семинары и занятия по зельеварению. Январское полнолуние ознаменовалось началом курсовых работ. Еще никогда его распорядок дня не был настолько плотным, и он начал сомневаться, стоили ли того зарабатываемые деньги. У него почти не хватало времени даже на мысли о своих проблемах с Лили. Они, вероятно, не успевали бы поговорить, даже если бы разговаривали друг с другом в течение семестра. Затем январь кончился, начался семестр, и у Северуса наконец появилась возможность свободно вздохнуть. Начался февраль: во-первых, по старинному обычаю, наступил Имболк (1), во-вторых, по христианскому календарю, Сретение Господне, а в третьих, по счастливому совпадению, приблизилась первая ночь полнолуния. Северус снова задумался о таинственной болезни Ремуса Люпина и решил провести расследование еще раз. Тем временем Джеймс продолжал неустанную погоню за Лили. Он встречал ее, советовался с ней, смешил ее, смущался ради ее удовольствия и позволял ей любые выпады. Иначе говоря, он стал бы для нее идеальным парнем, если б хоть немного ей нравился. Как бы то ни было, он терпел постоянные разочарования — блестящая цель оставалась для него недосягаемой. На рождественские каникулы семья Поттеров приняла Сириуса, но Сириус ничем не помог, так как он никогда не смотрел дальше толпы квиддичных болельщиц. Джеймс тосковал по тем дням, когда Лили попирала его сердце, и с нетерпением ждал начала нового семестра. Четверг, 3 февраля 1977 года (один день до полнолуния) — Нюниус снова следит за нами, — Сириус с отвращением уставился на Карту Мародеров. — Почему он не может не совать в наши дела свой сальный нос? — Отстань от него, — Джеймс смотрел на спиральную лестницу, ведущую из гриффиндорской гостиной в спальни девочек, где только что скрылась Лили. Дело было после ужина, и они ждали, пока комната очистится, чтобы незаметно улизнуть. — Кроме того, как он может следить за нами, когда мы здесь? — Он снаружи, у лестницы. Думаю, он хочет узнать о Ремусе. Думаю, он хочет, чтобы Ремуса исключили. — Ты параноик. Он ничего не знает о Ремусе. — Нет? Тогда почему он следит за нами только раз в месяц? Ответь на это, мистер Всезнайка. А я собираюсь выйти и поговорить с ним. Джеймс в одно мгновение вскочил на ноги. — Ты не станешь с ним связываться. — Почему? Потому что он любимчик твоей подружки? Что она сделает, поколотит тебя? — Я серьезно. Ты не причинишь ему вреда. — Я тоже серьезно (2). И обещаю, что и пальцем его не трону. Сириус возвратился через двадцать минут, и выглядел он словно кот, налакавшийся сливок. — Вот и все, — сказал он. — Больше никаких проблем. Джеймс взглянул на Сириуса. — Как ты от него избавился? — Рассказал ему, что он хотел узнать. — Что?.. В комнате внезапно стало холодно. - Я рассказал ему, как найти Ремуса, но он думает, что охотится еще и за тобой, — Сириус рассмеялся. — Я сказал, что меня тошнило от того, как ты крутился вокруг Лили, и что у вас с Ремусом есть потайное убежище снаружи Хогвартса. Я рассказал ему об Иве и о наросте. И что было бы хорошо, если он застал вас вдвоем, потому что вас тогда исключили бы за выход со школьной территории. Тогда ты бы больше не смог доставать Лили. — И он тебе поверил? — Нет. Нет, конечно. Он обозвал меня идиотом. Я был так близок к тому, чтоб его придушить. Но думаю, что он не выдержит и сунется под Иву, а мы избавимся от этого надоеды. У Джеймса замерло сердце. — Ты послал его в туннель, не рассказав ему, что его там встретит? — Ну и что? Поделом, раз он всюду сует свой нос. — Нет. За любопытство нельзя приговаривать к смерти. Ты должен это остановить. — Черта с два. Если б у меня было место в первом ряду, я бы занял его. Нельзя было терять время, и раньше чем Сириус договорил, Джеймс вскочил на ноги и выбежал за дверь. Как только Сириус вернулся в замок, Северус начал спускаться с холма в сторону Ивы. Он уже удивлялся насчет этого дерева. Старшие школьники помнили, когда его, уже подросшее, привезли и посадили. Это произошло за год до того, как Северус впервые попал в Хогвартс. Оставалось загадкой, зачем кому-то понадобилась рядом со школой дракучая ива. И все же каким-то образом ключом к этой загадке обладал Сириус Блэк, и в это дело также были замешаны Ремус с Джеймсом. Если только никакая кнопка не существовала, и Сириус наблюдал с холма в ожидании, когда Ива разделается с Северусом. «Выбрать момент. Главное, выбрать момент. Если я смогу метнуться внутрь и вернуться обратно, прежде чем у дерева появится шанс меня ударить…» Северус глубоко вдохнул и ринулся к большому корню, который выгибался дугой словно вход в пещеру, прежде чем погрузиться в землю. Ива в ярости поднялась на дыбы, но Северус уже нашел нарост, нажал на него, и дерево замерло. «Невероятно. Сириус Блэк говорил правду». Под корнем открылся низкий, неровный туннель, ведущий в сторону Хогсмида. Позади Северуса школьную территорию освещала ярким серебряным светом полная луна, но в туннеле царила кромешная тьма. Северус вытянул палочку. — Люмос, — сказал он и вошел в туннель. Джеймс прибежал к месту, откуда мог видеть Дракучую иву. Она была неподвижна. «Пожалуйста, пусть я успею». Он помчался вниз по склону и нырнул в туннель. «Я даже не могу превратиться. Я должен предупредить его, и мне, возможно, придется использовать магию. Я должен встретить Ремуса в человеческом обличье». Джеймс засветил Люмосом собственную палочку и со всей возможной скоростью поспешил по низкому, неровному туннелю, рассудив, что раз знает дорогу, то нагонит Северуса. И все же впереди не возникал ни школьник в черной мантии, ни огонек на кончике его волшебной палочки. Джеймс настолько боялся того, что может найти в конце туннеля, что его стало подташнивать. Затем туннель повел вверх, и Джеймс выбрался в комнату на первом этаже Визжащей Хижины. Дверь в коридор была приоткрыта. За ней послышались тихие шаги, и скрипнула доска. Затем раздался ужасный треск раздираемого дерева, и грохот, от которого затрясся весь дом. Джеймс ворвался в дверь и обнаружил Северуса; тот в шоке замер у подножия лестницы, уставившись в желтые глаза огромного разъяренного оборотня. Зверь прыгнул. — Отойди! — заорал Джеймс. Он бросился к Северусу, схватил его за руку и стащил вниз, подальше от волчьих когтей. Затем, развернувшись, выставил вперед палочку и крикнул: — Импедимента! Ошеломленный волк отшатнулся, и Джеймс вскочил на ноги, потянув за собой Северуса. — Вставай! Вставай! Надо убираться отсюда! Северус послушался, но волк был уже на полпути между двумя подростками и дверью в комнату. Действие Импедименты слабело. Северус с решительным выражением на лице направил на оборотня собственную палочку, и Джеймс, сообразив, что тот собирается сделать, вцепился ему в руку: — Не убивай его! Это Ремус! Волк ринулся в атаку, и мальчики бросились на пол. Дверь была прямо перед Джеймсом. Он развернулся и послал в волка другое заклинание, давая Северусу время убраться подальше, но эффект от второго заклинания был еще слабее, чем от первого. Мгновение поколебавшись, волк повернулся к ним мордой, оскалил зубы и с рычанием двинулся по коридору. — На счет три! Раз, два, тр… В оборотня ударила двойная Импедимента, и Джеймс с Северусом выскочили за дверь и захлопнули ее за собой. — Спускайся в туннель! Быстро! Он не сможет пролезть за нами. Он для этого слишком большой. — А ты? — выдохнул Северус. Волк скребся в дверь, и было ясно, что долго она не продержится. — Я сразу за тобой. Шевелись! Северус проскользнул в дыру, Джеймс навалился на него сверху, и в то же самое мгновение оборотень прорвался за дверь и вслед за ними сунул морду в туннель. Они побежали, согнувшись, спотыкаясь на неровном полу, и не останавливались, пока не убедились, что волк их не преследует. Тогда они засветили свои палочки и продолжили путь к основанию Ивы, купаясь в тусклом зеленом свете. Там. под Ивой, они сели, чтобы перевести дыхание. Северуса трясло, и Джеймс понял, что он тоже дрожит. Они посмотрели друг на друга, затем Северус сказал жестким, безжалостным голосом: — Он пытался меня убить. — Он ничего не может с этим поделать, когда оборачивается. Он не знает, что делает. — Не он. Блэк. Блэк пытался меня убить. Я до него доберусь. Клянусь, что я до него доберусь. — Разве мы не можем остановить боевые действия? — Не я их начал. — Отлично. Но мы не должны сражаться сегодня вечером. Давай убираться отсюда. Джеймс первым вылез под Иву и нажал на узловатый нарост, чтобы они смогли пройти. Двое взошли на холм в молчании. Перед тем как расстаться, когда одному нужно было спускаться в слизеринское общежитие, а другому — подниматься в гриффиндорское, Северус повернулся к Джеймсу: — Кстати, — сказал он, — спасибо. За то, что спас мне жизнь. — Не стоит благодарности. В ту ночь оба они спали плохо. После полнолуния Сириус встретил Ремуса словно героя-завоевателя. — Ты заставил старину Нюниуса наложить в штаны. Эх, мне бы на это взглянуть. Боже, что за зрелище. Ремус покачал головой. — Не понимаю, о чем ты говоришь. — Сядь, — сказал ему Джеймс. — Такое непросто выслушать. А ты, Бродяга, держи рот на замке. Снейп следил за нами. Он понял, что что-то не так, но не понял, что именно. Сириус решил, что будет забавно сообщить ему, как попасть в туннель под Дракучей Ивой. Он рассказал ему, что мы с тобой будто бы ходили в Хогсмид без разрешения. — Но он так не сделал. Ты не дал ему это сделать. — Когда я туда добрался, вы со Снейпом стояли лицом к лицу на разных концах лестницы. Опоздай я хотя бы на десять секунд, ты бы его убил. У него тоже был шанс тебя прикончить, но когда я попросил его этого не делать, он меня послушал. Ремус побледнел; казалось, его тошнит. — Я никогда никого не убивал. Все эти годы мне так везло, и я никогда никого не убивал. А потом ты! — он повернулся к Сириусу с таким гневом, какого раньше они никогда не видели. — Ты посылаешь кого-то прямо туда, где я его убью, и тебе это прекрасно известно. — Ну и что? Это был всего лишь старина Нюнчик. — Заткнись! — в унисон оборвали его Джеймс с Ремусом. За ужином Северус сидел на дальнем конце слизеринского стола и не сводил глаз с гриффиндорской четверки. Он еще никому не рассказывал о своей встрече с Ремусом, хоть и взвешивал все за и против. Закончив с едой, он встал и отправился в общежитие Слизерина. Четверо тоже встали и последовали за ним. Северус знал, что они шли за ним. На полпути через вестибюль он повернулся к ним лицом: — Разве здесь не слегка многолюдно? — спросил он. — Но я забыл. Вам нравятся многолюдные места. Джеймс преградил дорогу Сириусу. — Это не имеет к нам никакого отношения, — сказал он. — Мы остаемся здесь. Это касается только тебя и Ремуса. Ремус отделился от остальных. — Мне нужно с тобой поговорить. Мы можем выйти на улицу? Они вышли на лужайку, где на востоке поднималась луна. Ремус с тоской посмотрел на нее, затем сказал: — Я хочу перед тобой извиниться. — За что? — За случившееся. — Когда именно? Ремус был озадачен. — А сколько раз ты ходил в Хижину? — А, за вчерашнее. Вчерашний случай — единственный, за который тебе нечего извиняться. В нем не было твоей вины. — Я мог тебя убить. — Нет. Меня мог убить оборотень. У меня все-таки стоит «Превосходно» по Темным Искусствам. — Тогда о каком другом случае ты говоришь? — О случаях. Множественное число. Первый: ты держал меня за руки, когда они забрали мою палочку, затащили меня в пустую комнату и заставили глотать зелье из слизняков. — Меня не было в комнате. — Ты помог оттащить меня к общежитию Слизерина и оставил там парализованным. Последний случай — когда староста Гриффиндора тихонько сидел на траве, пока я тонул в мыльной пене. Между этими случаями были и другие, но эти два стоят особняком. — Ты не облегчаешь мне задачу. — Почему все ждут от меня, что я им что-то облегчу, когда сами, наоборот, все усложняют? Честно говоря, если бы мне пришлось выбирать между извинениями и рвотой слизняками, я бы предпочел извиниться. — Ты на нас тоже нападал. — Никогда вчетвером на одного. И даже вдвоем на одного. Ремус не нашелся с ответом. Он вдруг почувствовал сильную усталость. — Слушай, — сказал он. — Я прошу прощения. Я прошу прощения за все. Ты прав. Я слаб, и я с этим смирился. Я отдал бы все, чтобы вернуться назад и все исправить, но не выйдет. Знаю, что мы никогда не станем друзьями, но мы можем хотя бы перестать быть врагами? — Ты говоришь только за себя? — За себя. — Ладно. Мы не враги. Повинуясь импульсу, Ремус протянул руку. — Мир? — спросил он. Северус колебался, его холодные глаза поблескивали в лунном свете. Затем он очень коротко ответил на рукопожатие. — Мир. — Давай прогуляемся, — сказал Джеймс, когда Ремус снова присоединился к ним и четверка двинулась в общежитие Гриффиндора. — Только мы. Он позвал Сириуса, который был уже на втором этаже. — Мы с Ремусом собираемся пройтись. Встретимся позже в гостиной. Вдвоем они вернулись обратно на лужайку, залитую лунным светом. — Как прошло? — Лучше, чем я заслужил, — после секундного раздумья ответил Ремус. — Он жутко ожесточен. И я его не виню. Но он согласился больше не враждовать. — Так что у нас с ним теперь нейтралитет? — Не у нас. Только у меня. Не думаю, что ты сможешь примириться с ним так же легко. — Да, пожалуй. Но он ведь согласился прекратить с тобой вражду? Это обнадеживает. — Удачи. — Мне она понадобится. Джеймс сидел в гостиной, притворяясь, что читает книгу, в которой была спрятана Карта Мародеров; рядом на полу лежала необычно легкая школьная сумка. Когда точка с надписью «Северус Снейп» начала двигаться через слизеринскую гостиную, он вскочил и с сумкой в руке побежал по ступенькам вниз из башни Гриффиндора. Они встретились в вестибюле. — Мне нужно с тобой поговорить, — Джеймс с трудом переводил дыхание. — Что, если здесь? И он показал на комнату, куда перед Распределением заводили первокурсников. — Мне не нравится эта комната, — сказал Северус. — Я тебя не виню, — кивнул Джеймс. Затем, поддавшись импульсу, он сунул руку под мантию, вытащил палочку, взял ее за кончик и протянул Северусу. — Знак добрых намерений. Северус взял палочку. — Ты первый? Они вошли в комнату, сначала Джеймс, а потом Северус. Джеймс обернулся, преисполненный решимости довести дело до конца. — Выкладываю карты на стол, — сказал он. — Я не играю в карты, — откликнулся Северус. — Знаешь, ты не… — Давай упростим. Да, знаю. Джеймс сделал глубокий вдох. — Мне нравится Эванс. Думаю, и я бы ей понравился, но она, похоже, считает меня заносчивым придурком. Северус поднял брови. — Ладно! Я заносчивый придурок. Но она злится, что ты с ней не разговариваешь, и думает, что это моя вина. А это и правда моя вина. Так что я собираюсь во всем признаться. — Джеймс залез в сумку и вытащил оттуда длинное мерцающее, переливающееся полотно. — Я получил это в подарок на прошлогоднее Рождество. Он накинул полотно на плечи, и большая часть его тела тотчас исчезла. Северус не ахнул, но его рот оставался разинутым целых пять секунд. — У тебя плащ-невидимка. — Не совсем. Это просто старая тряпка, благодаря которой ты по совпадению исчезаешь. Северус закашлялся, чтобы скрыть смешок. Медленно, осторожно он протянул руку и дотронулся до ткани плаща. — Знаешь, какая это редкость? — Не то чтобы. Мне его дали родители. Фамильная ценность или что-то вроде. Слушай, как думаешь, ты сможешь помириться с Лили? Знаю, тебе не очень-то приятно думать, что мы будем вместе, но это всего лишь выравнивание шансов. Если она все еще против свиданий со мной, я погорю. — Я поговорю с Лили, — сказал Северус. В этот раз в учебнике Лили появилась записка со словами: «Озеро — после ужина». Лили пришла заранее, Северус — точно вовремя. — Что ты хотел? — Лили сразу перешла к главному. — Сегодня я разговаривал с Поттером. — О. Что он сказал? — Оказывается, у него есть плащ-невидимка. Он получил его на Рождество год назад. — Они существуют? — Этот точно. Он показал его мне. Он думает, такие есть у каждого мальчишки из богатой семьи. В его словаре «редкий» и «дорогой» — синонимы. Наступило неловкое молчание: Лили не хотела задавать вопрос, а Северус — добровольно вызываться с ответом. Северус уступил первым. — В тот вечер, когда он подслушал наш разговор, он был в плаще-невидимке. — Так что я ему ничего не рассказывала. — Думаю, нет. Они снова помолчали, пока Северус взвешивал относительный дискомфорт от выташнивания слизней. — Я… э… был неправ. Я… должен был тебе доверять. Прости меня. — Все в порядке. Плащ-невидимка. Ого. Кто бы мог подумать. — Как твои занятия? — Как обычно. Зельеварение становится трудным. Зелья легко варить, но намного сложней анализировать. Я до сих пор не понимаю закон Голпалотта. — Что ж, если тебе понадобится помощь… Возле озера они пробыли недолго. Стояла холодная погода и час был поздний. У обоих рано начинались уроки, и им действительно больше не о чем было говорить. На следующий день Джеймс подошел к Лили и робко попытался ее рассмешить. Она улыбнулась ему, и он ухмыльнулся в ответ. Зельеварение было для Лили большим кошмаром, чем она признавала. Она всегда успевала по этому предмету, и работа вместе с Северусом сделала ее лучшей среди гриффиндорцев, но между приготовлением зелий и их анализом существовала огромная разница, не говоря уже об академических теориях, и теперь Лили откровенно плавала. На последнем февральском уроке Слагхорн дал им самое сложное задание, которое заключалось в практическом применении третьего закона Голпалотта. Студенты получили разные многосоставные яды, каждый — отдельный; в течение сдвоенного урока требовалось проанализировать яд и придумать противоядие, которое противодействовало бы каждому компоненту одновременно. Северус не волновался. Работа была сложной и кропотливой, но в высшей степени выполнимой. Он спокойно и методично принялся раскрывать секреты своего яда. У Лили возникли проблемы. Она провалила первый тест, и ей пришлось начинать все с начала. Затем она неправильно измерила жизненно важный катализатор и в итоге получила искаженные результаты. Время поджимало, а Лили было еще далеко до завершения. Погруженный в свою работу, Северус не замечал ее паники, пока урок почти не закончился, а Лили не хотела его спрашивать. Их отношения все еще были непрочными. Он выполнил свое задание и посмотрел на нее, расстроенную и измотанную. Их глаза встретились; осознав происходящее, Северус склонил голову к учебнику по зельеварению, затем пригнулся и нацарапал в нем несколько слов. Когда Слагхорн не смотрел в их сторону, Лили подкралась к столу Северуса под предлогом, что ей понадобились дополнительные ингредиенты. Взглянув на страницу учебника, она увидела, что прямо поверх списка антидотов написаны слова: «Просто пихай им в глотку безоар». Почти смеясь от облегчения, она проскользнула через комнату к шкафу для хранения ингредиентов и через мгновение вернулась, что-то крепко сжимая в руке. Когда Слагхорн подошел проверить ее результаты и посмотреть на антидот, она протянула ему безоар. Слагхорн разразился смехом. — Не совсем то решение, которого я ожидал, Эванс, но я должен начислить вам пять баллов за креативность! Северус и Лили подмигнули друг другу с противоположных концов класса. В этот краткий миг они снова были одной командой. В марте объявили, что в ближайшие недели начнутся курсы по аппарированию. К занятиям допускались все студенты, уже достигшие совершеннолетия, а также те, кому семнадцать лет должно было исполниться до 1 апреля. Оба, Северус и Лили, записались в первый же день. Хагрид оторвал взгляд от вскопанной и приготовленной под посадку грядки, на которой к осени вырастут тыквы: — Ба! Давненько тебя не видел. Выглядишь довольно справно. Сколько тебе сейчас, семнадцать? — Довольно справно, — сказал Северус. — Полагаю, что это лучше чем «на пороге смерти», хотя есть оттенок какой-то недостаточности. И да, мне удалось дожить до семнадцати. Как у тебя дела, Хагрид? — Да как всегда. В моей работенке не больно-то много разноообразия. Новые школьники, новые лица, одни и те же проблемы. — Все по-старому, все по-старому, знаю. Что ж, Дамблдор сказал, что теперь я должен проходить осмотр раз в год. Может, как раз сейчас, если ты не слишком занят? — Минут через пятнадцать. Присядь, парень. Слыхал, ты учишься аппарировать, — Хагрид склонился над посевом. — Ну да. Чудесная штука — аппарация. Больше никаких билетов на поезд и ночевок в Лондоне. И теперь я могу использовать дома магию без оглядки на Министерство. — Чего сделать-то хочешь в доме? — Мелочи. Есть что улучшить. Поставлю охранные чары. Знаешь, что прошлым летом я смастерил книжные стеллажи? Молотком и гвоздями. А ведь я не плотник. Хагрид хмыкнул. — Не у всех у нас золотые руки, парень. Они ушли в хижину, и Хагрид измерил рост, вес, проверил зубы и рефлексы. Северус терпеливо переносил все эти манипуляции. — Одна из твоих обязанностей — следить за лесом, правда? — спросил Северус, когда Хагрид всматривался в его правое ухо. — Ага. И это сама по себе работа на полный день. Участок большой. — То есть, ты заметишь, если что-то в лесу пойдет не так, например, появятся странные животные. — Уверен. Они нарушат равновесие. — А если бы в лесу поселился крупный хищник, скажем, волк, именно тебе первому пришлось бы с ним разбираться? — Тогда — да. Хоть у нас не было такой напасти с зимы пятьдесят четвертого. — Вообще никаких волков? Хагрид помолчал. Его лицо сморщилось в раздумье. — Не могу сказать, что их вообще не было. Не могу сказать, так как я ни одного не видел. — Конечно. Вокруг Хогвартса не было бы никаких волков. В тот же день, когда Северус давно ушел, Хагрид явился к Дамблдору. — Он расспрашивает, есть ли волки на территории. — Вот тебе на! Мы должны об этом позаботиться, — был ответ Дамблдора. Дамблдор смотрел на серьезного школьника с некоторой симпатией: — Итак, как видишь, вся ситуация уже несколько лет находится под контролем. — И вы гарантируете, что за все это время он ни разу не покидал ту хижину? И даже никогда не пытался? — Есть ли какая-то причина, мастер Снейп, по которой вы чувствуете, что более пригодны по сравнению со мной для правильной оценки этой ситуации? Если это так, я был бы признателен, если б вы ее озвучили, поскольку мне бы не хотелось ошибиться в столь деликатном вопросе. — Нет, сэр. — И есть ли у вас конкретные доказательства того, что другие студенты каким-либо образом подвергаются опасности? — Нет, сэр. — А. Тогда я вынужден попросить, чтобы вы держали свои подозрения при себе. До тех пор, пока вы не сможете или не захотите подкрепить их фактическими доказательствами, я должен настаивать на сохранении статус-кво. Вы меня поняли? — Да, сэр. На следующий день, когда Северус спускался из библиотеки, на третьем этаже его остановил Сириус Блэк. — Ты бегал к Дамблдору, верно? — Ну, Блэк. О чем ты говоришь? — Он потребовал, чтобы мы поднялись к нему через полчаса. Я наказан. Ты маленький подлый доносчик, и я этого не забуду. — Знаешь, Блэк, ты снова торопишься с выводами, и однажды в такой спешке ты спрыгнешь прямиком со скалы. — Я не забуду. Я присматриваю за тобой. — Ой, боюсь, боюсь. Смотри, как я дрожу. Сириус ушел прочь, а Северус дождался следующего урока зельеварения, чтобы поговорить с Лили. Им пришлось перешептываться, но даже так в ее словах звучало открытое раздражение. — Подло с твоей стороны вести такие разговоры о Ремусе. Подумай, что произойдет, если по школе пойдут слухи. С ним больше никто не станет дружить И вообще, ты не прав. Он просто часто болеет. — Болеет лишь в полнолуние, и спорим, ты не найдешь его в больничном крыле. И он не потеряет друзей, потому что его друзья уже обо всем в курсе. Я не хочу слухов, Лили, но я так же не хочу, чтобы ты пострадала. Тебе нужно быть осторожней. — Он здесь уже почти шесть лет. Ничего не случилось, не было даже слухов о том, что что-то случилось. Сев, я думаю, ты ошибаешься. Больше чем за год их глаза впервые встретились, и Северус почувствовал, как в его мозгу плавятся барьеры и распахиваются двери. На секунду, всего на секунду, он позволил этому происходить и затем отвел взгляд. — Почему мы не можем снова стать друзьями, какими были раньше? — спросил он тихо. Лили внезапно сосредоточилась на зелье, которое варила. — Не знаю. Сможем ли мы обо всем забыть? Ты изменился, — должно быть, Лили заметила, как напряглись его спина и плечи, потому что она добавила: — Мы оба изменились. Мы больше не дети. Теперь мы другие люди, чем были тогда. У тебя есть другие… друзья, как и у меня. — Они мне не друзья. Они меня терпят. Я их использую. У меня есть только один… — На этот раз Северус нашел необычайно увлекательным зрелище зелья в своем котле. Спустя минуту он прошептал: — Разве мы не могли бы попробовать? Однажды мы уже были лучшими друзьями. — Не знаю. Дай мне об этом подумать. На семнадцатый день рожденья Мальсибера Эйвери притащил в спальню шестикурсников бутылку огневиски. Теперь семнадцатилетними стали все пятеро — Северус, Уилкс, Розье, Эдисон и Мальсибер, но распивать огневиски в спальнях по-прежнему не разрешалось, к тому же к ним присоединился несовершеннолетний Регулус Блэк, так что вся вечеринка была фактически незаконной. — За именинника! — Эйвери вручил Северусу стакан огневиски. Северус взглянул на блестящую янтарную жидкость и подумал об отце. Сам он еще никогда не пробовал алкоголь и теперь задавался вопросом, не произойдет ли с ним то же самое, что с папой, когда тот выпивал джин. Он попытался вернуть стакан. — Я не знаю… — Ой, да брось! Один маленький глоток тебе точно не навредит. Ты должен произнести тост за именинника. Так принято. Северус оставил себе выпивку. Единственным, кто твердо придерживался тыквенного сока, был Эдисон, которого теперь все равно считали гордостью общежития. Эйвери поднял свой стакан: — Джентльмены, давайте выпьем за Алоиза Мальсибера! Остальные пятеро тоже подняли стаканы, повторили «За Алоиза Мальсибера!» и залпом опрокинули в себя огневиски (Эдисон выпил тыквенный сок). Осушив свой стакан, Северус успел подумать, что Регулус, похоже, пьет не впервые, прежде чем его внезапно и полностью поглотило ощущение жжения в горле и желудке. Он безудержно закашлялся. — Всегда бывает первый раз, — Уилкс со смехом постучал Северуса по спине. — Вот, выпей еще. Сразу перестанешь кашлять. Уилкс оказался прав. Еще одна порция огневиски остановила кашель. На самом деле, после выпивки все развеселились; Северус поймал себя на том, что смеется почти над любыми словами Мальсибера, и пришел к выводу, что у того отменное чувство юмора. Парни затеяли шуточную потасовку, пытаясь заклятьями оставить отметины на лицах друг друга. — Придумал! — крикнул Эйвери. — Давайте пойдем в замок и посмотрим, что там отыщем! Эдисон отказался и убедил Северуса тоже остаться, чтобы уложить Регулуса в постель. Если бы Регулуса застукали вне слизеринского общежития явно навеселе, у них у всех были бы серьезные неприятности. Регулус спал и был уложен в постель (в таком порядке) задолго до наступления комендантского часа и возвращения остальной троицы. Северус все еще пребывал в крайне смешливом настроении, однако Эдисон постепенно возвращал его на землю. Затем в гостиную с таким шумом, словно они убегали от чьих-то криков, ворвались Эйвери и остальные; оказавшись в безопасности в стенах Слизерина, они успокоились и, наконец, смеясь, неторопливо вошли в спальню. — Ты видел ее выражение лица? — злорадствовал Эйвери. — Я думал, умру на месте! Откуда ты вообще взял это заклинание, Ал? — Ту пустяковину я подцепил в Зонко, хотя сомневаюсь, что ее изобретатель предполагал, что представление окажется таким… откровенным. Уилкс хихикал как маньяк. — Когда она поняла, что эта штука попала к ней под одежду, у нее, кажется, чуть не случился припадок, но раздевающие чары… Вот бы расстегнулась еще хотя б одна пуговица!.. Какое удовольствие! — О чем вы говорите? — спросил Эдисон. — Девчонки! — взвизгнули хором Уилкс и Розье. Розье продолжил: — Мы поднялись на пятый этаж, и там нам попались несколько гриффиндорок и равенкловок, в основном дворняги и грязнокровки, в том числе Фергюсон, — движением рук над грудью он изобразил, насколько щедро природа одарила Фергюсон, и с усмешкой добавил: — У Ала есть эти раздевающие чары… — Клянусь, — простонал Уилкс, — мы успели спуститься сюда, прежде чем она поняла, что ее мантия расстегнута. — И проклятие щекотки! Она так прыгала, словно ей под мантию залетела пчела! — Я не хотел, чтобы она прыгала вокруг да около, — засмеялся Мальсибер. — Я хотел, чтобы она сняла мантию. Вроде как подарок на мой день рожденья. — Нам бы всем перепало, — объяснил Розье, — потому что Кен загнал их в угол на лестничной площадке. Он владеет этим пастушьим заклинанием, и оттуда, где они оказались, их никто не мог услышать. Еще бы десять-пятнадцать минут и — блаженство! — Что за гриффиндорки? — Северус все еще посмеивался, но его внимание наконец переключилось с общего хохота на четыре более ранних комментария. — Толстушка, — сказал Эйвери. — Как ее зовут? Макдональд. Вместе с Фергюсон они были самыми старшими. Остальные были младше. Они бы устроили отличное шоу. — Почему же не устроили? — тихо и спокойно спросил Эдисон. Из всей компании он был единственным, кого происшедшее не рассмешило. — Ах, это, — сказал Мальсибер. — Парни из Равенкло проходили мимо и увидели, что мы делаем. Нам пришлось сматываться. В любом случае, было очень весело. Трое продолжили вспоминать этот инцидент, к собственному огромному удовольствию (и к удовольствию Северуса) передразнивая движения девушек, когда те изо всех сил цеплялись за свою одежду, чтобы справиться с раздевающими чарами. Затем Северус внезапно уснул и проснулся только наутро, не испытывая особой уверенности, что он сам добрался до собственной постели. Не прошло и трех дней, как Северус заметил, что что-то идет не так. Большую часть урока заклинаний Лили работала с Ремусом и Поттером, но Северус надеялся поговорить с ней наедине во время большой перемены. Он незаметно последовал за ней вниз по лестнице, и когда она отделилась от остальных, чтобы направиться во внутренний дворик, тихо позвал: — Лили, подожди немного! К его удивлению, она задрала нос и, словно не слыша, зашагала дальше. — Лили! Лили, подожди! — снова позвал Северус, и опять безуспешно. Он догнал ее у входа на уединенную аллею. — Лили, что-то случилось? Лили метнула в него яростный взгляд. — Я не хочу с тобой разговаривать, — твердо заявила она. — Я вас всех ненавижу. — Ненавидишь меня? что я сделал? — Ты такой же, как они. — Как кто? — Одной породы, — твердо сказала Лили и прошла мимо него во внутренний дворик. Северус побежал за ней, уже готовый вспылить. — О чем ты говоришь? Знаешь, Лили, было бы очень здорово, если ты объяснила, чем я так тебя разозлил. Я не умею читать мысли. Лили! Я думал, мы друзья? Лучшие друзья? Лили на ходу повернулась к нему, так что теперь она двигалась боком, почти пятясь. — Мы и есть друзья, Сев, но мне не нравятся люди, с которыми ты связался. Прости, но я не выношу Эйвери и Мальсибера. Мальсибер! Ну что ты в нем нашел, Сев? Он же подонок! Ты знаешь, что он на днях пытался сделать с Мэри Макдональд? Лили остановилась у колонны и прислонилась к ней, глядя в его лицо. В памяти всплыло воспоминание — смутное, но оно было. — Да ерунда это. Он просто хотел посмеяться, вот и все… — история действительно казалась забавной, когда он слушал рассказ Мальсибера. — Это Темная магия, и если ты считаешь, что это смешно… Северус начал закипать, его демон встрепенулся. Это была все так же предвзятость, все те же двойные стандарты, c которыми Лили подходила к нему с тех пор, как Распределяющая шляпа отправила ее в Гриффиндор. Двойные стандарты, которые поощряли Дамблдор и Макгонагалл. Проделка его соседей по общежитию не причинила девушкам реального вреда — они не отправили их в больничное крыло, как Бертрама Обри, не пытались удушить мыльной пеной и не посылали к оборотню почти на верную смерть. Что бы ни вытворяли гриффиндорцы, любой их проступок считался мальчишеской выходкой, но когда нечто подобное, обычно менее серьезное, проделывали слизеринцы, это была Темная магия. — Ну а то чем занимаются Поттер и его дружки? — с досадой спросил он, перескочив через логику и перейдя прямо к сути дела. — Причем тут Поттер? «Притом. Особая мерка, по которой ты меряешь Поттера, имеет к этому самое непосредственное отношение». Однако у него вырвались совсем другие слова, и он обнаружил, что снова начал заикаться, когда перечислял уже известные ей причины. — Они… где-то шляются по ночам. И с Люпином этим… что-то странное творится. — «О таких, как он, написано на странице 394 в учебнике по Защите от Темных Искусств за третий курс». — Куда это он постоянно уходит? «Думай, Лили, думай». — Он болен, — ответила Лили, словно она декламировала заученный отрывок. — Говорят, он очень болен. «Говорят! Наверняка Поттер с Блэком». — Заболевает каждый месяц в день полнолуния? «Вспомни, что я тебе говорил!» — Я знаю твою теорию, — Лили вдруг стала холодной как лед, отстраненной, чужой. — Но почему это тебя так волнует? Тебе-то какое дело, чем они занимаются по ночам? «Потому что ты простила бы им даже убийство. Потому что Дамблдор и Макгонагалл простили бы им убийство. Потому что если ты богат, привлекателен и в правильной лиге, убийство простит тебе целый мир». — Я просто хочу… показать тебе, что не такие уж они… замечательные, какими их, похоже, все… считают. — По крайней мере они не применяют Темную магию, — возразила Лили и, прежде чем на нее успел обрушиться его ответ, понизила голос: — А ты просто неблагодарный. Я знаю, что случилось той ночью. Ты полез в туннель под Гремучей ивой, и Джеймс Поттер спас тебя от того, что там подстерегало… Северус отпрянул в яростном потрясении. Дамблдор запретил ему рассказывать об этом инциденте, но он, по-видимому, не установил таких ограничений для Поттера, Блэка и Люпина. — Спас? — он захлебывался словами. — Спас? Думаешь, он разыгрывал героя? Он спасал свою шею и своих друзей! Ему не удавалось понять, как она могла быть настолько несправедливой. — Ты ведь не… — он снова заикался. — Я тебе не позволю… Теперь от ярости вспыхнула Лили. — Не позволишь? Мне? — закричала она на него. Они уставились друг на друга, и Северус почувствовал, как поднимаются ворота шлюза, и все, копившееся в нем, хлынуло наружу. Никогда не было никаких сомнений в том, кто кого контролирует в их отношениях, и он никогда по-настоящему не сомневался, что так и должно быть. - Я не имел в виду… Я не то хотел сказать… Просто я не желаю, чтобы тебя дурачили… — Северус остановился. «Карты на стол. Так сказал Поттер». — Он за тобой увивается, Джеймс Поттер за тобой увивается! А он вовсе не то… что все думают… чемпион по квиддичу… На лице Лили появилось выражение удивления, а затем — понимания. Она воспользовалась своим преимуществом и удержала его. — Я знаю, что Джеймс Поттер — безмозглый задавака. Можешь не трудиться мне это объяснять. Но юмор Мальсибера и Эйвери — это безобразие. Безобразие, Сев. Не понимаю, как ты можешь с ними дружить! Северус расслабился в ощущении легкости и покоя, которое всегда дарили ему ее глаза. Он так долго по нему скучал. Лили разговаривала с ним, позволяла ему смотреть себе в глаза и больше того — она еще не поддалась Поттеру. В мире до сих пор теплилась надежда. Лили отошла от колонны, Северус с ней рядом. — Ты перестанешь с ними встречаться, Сев? Ты сможешь это сделать? — Это не так-то просто, Лил. Мы вместе живем. Мы ночуем в одной и той же спальне. Смогла бы ты перестать общаться со своими соседками? — Мои соседки ведут себя прилично. — Как и мои соседи. По крайней мере, почти всегда. Лил, тогда у Мальсибера был день рожденья, и Эйвери принес в спальню огневиски. Все они слегка подвыпили… — Это не просто один раз. Они всегда вытворяют подобные вещи. Обещай, что постараешься держаться от них на расстоянии. Пожалуйста. Северус обещал. Странно, но его соседи по комнате даже не заметили, что он, поглощенный репетиторством к приближающимся экзаменам, теперь уходил спозаранку и возвращался лишь после отбоя. Никто не задавал ему вопросов, и никому до него не было дела. 1) Имболк - один из четырех основных праздников ирландского календаря, отмечаемый среди гэльских народов 1 или 2 февраля. Первоначально был посвящен богине Бригите. 2) Игра слов, основанная на созвучии между прилагательным serious и именем Sirius. На фразу Джеймса: “I am serious” Сириус отвечает: “I am a Sirius,too”.