Зов моря

Темная гладь моря перед ней волновалась и билась о корабль. Чем дольше она смотрела в эти воды, тем больше ей казалось, что море вокруг них превращается в бездну, готовую поглотить их в любую минуту. Ей было страшно, но она не собиралась сдаваться. Не сейчас, не во время миссии, ради которой она обивала пороги всех чиновников Лондона, которую готовила пять лет. «Гордость Гриффиндора», специальный корабль, снаряжённый для этой миссии, шел в открытом море уже третью неделю. По всем расчетам, до пункта назначения было не более двух недель. Шторм не прекращался уже несколько дней, ветер хлестал по щекам матросов, загонял экипаж миссии в каюты, а туман вселил в их души суеверный ужас. Они окончательно сбились с пути. — Капитан! — прервал мысли Гермионы старпом, Поттер. Она оглянулась на него, отводя подзорную трубу, и вопросительно выгнула бровь. — Тут такое странное дело… Я даже не знаю, что думать. Мы… Мы нашли человека за бортом. Гермиона застыла, посмотрев на него уже более внимательно. Может, он сошел с ума? Далеко ли до безумия в этих безлюдных водах… — Бог его знает, как он туда попал. Может быть, где-то рядом потерпело крушение судно. Он молчит. Весь продрог… И без одежды, совершенно. Что-то в нем странное есть… Он замолчал, сомневаясь, не сказал ли лишнего, не разозлил ли капитана своими суеверными страхами. Но Гермиона резко сложила подзорную трубу. — Я хочу его увидеть. Мужчина был в каюте старпома — судя по всему, ему только что выдали одежду самого Поттера, штаны да рубаху. Он был худ и бледен почти нездоровой бледностью, что Гермиона, впрочем, списала на нахождение в воде. Густые влажные черные волосы падали на лоб, закрывая темные глаза, пристально смотревшие на нее исподлобья. Было в нем что-то такое, что оставляло странное чувство, будто тянущее, смутное. Она понимала, о чем говорил Гарри. В самих красивых чертах незнакомца чудилась какая-то тоска. Но самое главное — глаза. Такие же бездонные, черные и неспокойные, как море за бортом «Гордости». Её вернул в реальность голос одного из матросов: — Ну и что нам с ним делать? Мы сбились с курса и сами не знаем, куда идём и далеко ли до ближайшего порта. У нас не так много припасов. Мы и сами погибнем, и его не спасём. Жестокие, но верные слова то были, но тут мужчина впервые заговорил, удивив всех. — Куда вы направляетесь? Гермиона отреагировала первой. — Наша конечная цель — **. Но мы сбились с курса уже пять дней назад, и не знаем, насколько. Он медленно, растягивая слова повторил название места и улыбнулся. — Я знаю тот край. И знаю, как найти к нему путь отсюда. На самом деле, вы не так уж и сильно сбились с пути. Дайте мне карту. В последних словах прозвучали неожиданные нотки властности. Но положение у них было безвыходное, и что-то внутри подсказывало, будто шептало, что он действительно может помочь. — Принесите карту! Старпом, будто нехотя, принес карты, которые разложил на низком столике у окна каюты. Он все ещё смотрел на их неожиданного нового спутника с подозрением. Гермиона не обратила на это внимание. Она не отрывала взгляд от мужчины. Что-то темное, новое, страшное поднималось в ней. Не плохое, нет. Но прежде неизвестное ей чувство. Темные глаза смотрели на неё в ответ и будто говорили с ней без слов. Не слыша, что говорит Гарри, она жестом дала понять, что он может посмотреть на карты. Он будто уже знал их наизусть. Бросил один только взгляд, и тут же прочертил маршрут тонким указательным пальцем, обводя их нынешние координаты. — Вы должны повернуть направо сейчас, на 20 градусов, и продолжать двигаться в том направлении, если море успокоится, дойдем за четыре дня. Поттер слушал, нахмурившись, и, подойдя к Гермионе, произнес с сомнением в голосе: — И ты собираешься послушать его? Она продолжала смотреть в глаза незнакомцу, когда медленно, спокойно произнесла: — Я верю ему. * * * Удивительно, но шторм стих в тот же день. Туман сгинул, будто его и не было, ветер успокоился, и экипаж удивленно перешептывался, наблюдая столь быструю перемену погоды. Спасённый ими незнакомец лишь улыбался в стороне и почти все время молчал. Он говорил только с капитаном. За два дня пути им удалось только узнать, что зовут его Том. Гермиона будто преображалась, слушая его. Она смотрела ему в глаза, улыбалась — их суровая капитан! — и даже смеялась. О чем они могли говорит — эта обычно строгая женщина и этот странный, молчаливый мужчина — задавались остальные вопросом. Но стоило кому-то приблизиться к ним, как они тотчас замолкали, а Том смотрел тяжёлым взглядом из-под падающих на лоб волос и невольно заставлял отступить. Постепенно к нему привыкли, и лишь старпом продолжал относиться к нему с подозрением, пытаясь разгадать, что тот скрывает. Он не верил тому, что тот забыл, как попал в открытое море и что стало с остальными. Не верил, что он знает путь. Но что он мог сделать с этим странным чувством? Шли дни, и неожиданно минуло уже и пять дней, а они по-прежнему блуждали в открытом море, и не было видно поблизости суши. Люди начинали снова роптать, говорить, что, должно быть, их водит морской дьявол, что не стоило верить Тому. С подозрениями своими шли они к капитану, но та неизменно отвечала: — Я верю ему. И не желала слушать ничего, не обращала внимание будто бы ни на кого вокруг, почти перестала спать и есть, как одержимая, все повторяла цель их миссии и невидящим, затуманенным взглядом смотрела вдаль. Да, быть может, эти воды действительно несли с собой безумие. Все чаще роптали люди, все больше Гермиона отстранялась от команды, проводя время на носу корабля, разговаривая с Томом. Пару раз проходящий мимо матрос видел, что Том смотрит на нее так странно, будто одновременно ласково и жестоко, и прядь волос ее нежно убирает с лица. И быть может, она и сама хотела бы знать, что с ней происходит, но голос Тома — глубокий, красивый, похожий на шум океана — заставлял забывать обо всем. Снова чувствовать себя маленькой девочкой, которая тайком пробиралась в кабинет отца, чтобы читать книги в его шкафу и мечтать о дальних берегах и загадках, что предстоит ещё разгадать. Маленькой девочкой, прикладывавшей ракушку к уху и слушавшую мерный грохот в ушах, биение крови, что ускорялось, стоило ей посмотреть в темные глаза Тома. Она слушала его голос, и ей казалось, что зов моря, что преследовал её всю жизнь, наконец достиг своей цели. Что она нашла того, кто понимал этот зов, кто также искал ответы. Они шли в море уже четвертую неделю. Запасы подходили к концу, зато не было конца вопросам экипажа и ссорам капитана со старпомом. Но ничего не желала слушать Гермиона, по-прежнему следуя курсом, повторяя, что скоро покажется берег, что в конце им воздастся за все тяготы путешествия. Том улыбался, не сводя с нее взгляда. На шестой день с того утра, что они подобрали Тома, вдали наконец показалась земля. Вся команда будто с ума сошла, сбившись у борта корабля и шумно радуясь, благодаря судьбу со слезами на глазах. Даже старпом перестал хмуриться, хоть сердце его все ещё сжимала странная тоска. Капитан опустила трубу, стоя на носу вместе с Томом. Руки её дрожали, глаза горели — она обернулась к Тому, чтобы разделить радость победы. Он улыбнулся ей одними губами, но Гермиона не обратила внимание на то, что глаза его остались холодными. Она обняла его в каком-то лихорадочном порыве, но когда руки его — такие холодные — коснулись её спины в ответ, она почувствовала, что дрожь снова возвращается к ней. И будто что-то в ней обрывается и ухает вниз, как в детстве, когда с горки в парке съезжаешь на санках. — Мы смогли! — шепчет она. Том проводит рукой по ее волосам и также тихо отвечает: — Смогли. И впервые улыбка трогает его глаза, но что-то в ней есть неправильное, чего Гермиона не замечает, утыкаясь в его рубаху и вдыхая неистребимый запах моря, солёный и горький. Такой же, какими на вкус оказываются его губы. Они подходят к берегу на рассвете, и Поттер спешит к капитану, чтобы доложить об этом и получить последние приказания. С берега светит красный — странно, но кто же знает этих чужеземцев — слегка тусклый маяк. Бьётся море о серые скалы, о стены маяка. На берегу не видно ни души, но чуть дальше — огни таверн и простых домов. Над берегом кружат чайки и неожиданно их пронзительный крик заставляет Гермиону вздрогнуть. Над берегом острова туман стоит, густой и белый, словно противный кисель, что варил повар дома у родителей. Холод сковывает все тело, но Гермиона плотнее запахивает плащ и твердо ведёт команду к берегу. Она сжимает руку Тома, прежде чем спуститься на пристань, и ловит себя на том, что ей страшно. Она стремилась к этому так долго, и вот стоит на этом берегу, сжимая руку человека, что помог ей дойти сюда. Прошла через столько преград, но лишь сейчас испытала страх. Но нет времени для праздных раздумий. Команда голодна, измучена, и сама она смертельно устала, хотя только сейчас почувствовала это. На острове спокойно и тихо, и ветер играет волосами Гермионы, когда они идут к таверне. В море шторм бушует снова, ветер в клочья раскидывает волны, но здесь, в таверне, будто и не никаких невзгод и никогда не было. Экипаж рассеивается по зале, шумит, расплескивает эль, клеится к девочкам, разносящим пиво и открыто заигрывающим с моряками. Ей кажется первое мгновение, что хозяин таверны смотрит на Тома, будто выжидая чего-то, будто они знакомы, но это впечатление быстро проходит. Том кружит её в танце, легко касаясь ее тела так, что вскоре она забывает о том, что устала, замёрзла и выбилась из сил. Его взгляд будит в ней дрожь, что бросила в его объятия вчера, пока их не прервали, и Гермиона совершенно теряет голову. Время на острове идет будто иначе, вечер длится безумно, приятно, так странно долго. За окном море бросается на острые скалы, соленые волны лижут отлогий берег. И сердце бросается вниз, срываясь под взглядом темных глаз. Впервые в жизни, несмотря на усталость от всех забот, она не чувствует себя одинокой. Вечер в таверне все не кончается, смех не смолкает, но она ничего не слышит, следуя за ним в комнату наверху, сдаваясь страсти. Оставляет команду кутить в кабаке, щедрой рукой отсыпая моменты, и вскоре ночь бросает её в объятия Тома, и страсть заставляет забыть, что она Капитан, до утра. Наутро она просыпается одна. О прошлой ночи остались жаркие воспоминания, но сегодня пора вспомнить о своих обязанностях. Она спускается вниз и обнаруживает, что таверна пуста. Лишь пара разбитых бутылок на полу да перевёрнутый стол свидетельствуют о том, что ночью здесь царило веселье. Даже хозяин, видимо, ещё спит. И команду непонятно где искать, а дел у них невпроворот. Она толкает дверь и выходит на улицу и свежий морской воздух сразу же заполняет лёгкие. Тишина. Даже криков чаек не слышно. Гермиона оглядывает шумную вчера улицу и вдруг замирает. Вокруг действительно ни души, ни звука, ни единого шороха. Нет ни людей, ни даже какой-нибудь вшивой дворняги. На дверях — доски, окна разбиты, а где-то и крыша осела и провалилась. Гуляет по улице только ветер, гоняя пыль, толстым слоем покрывающую дорогу. Дверь таверны покосилась, нет окон, да и стены одной нет. Всюду разруха и запустение. Живот скручивает в узел, и к горлу подступает темный, тяжелый и горький страх. Ошарашенная Гермиона неверящим взглядом снова и снова обводит улицу. И странная мысль, будто не её вовсе, приходит в голову. Здесь никого и не было уже много лет. Корабль пропал с причала, горизонт затянул туман, и сердце Гермионы уже готово разорваться от отчаяния и непонимания. Вчера здесь кипела жизнь, вчера здесь были люди, играла музыка и выпивка будоражила кровь. Свет горел в целехоньких окнах таверны, и Том, конечно же, тоже не был сном. Стоит только ей подумать о нем, как она слышит шаги за спиной и едва успевает оглянуться, как он уже стоит рядом. На нем уже не поношенные штаны её старпома и рубашка, что велика в плечах. Он одет в расшитый камзол, приталенные брюки и черные туфли с пряжками. На Гермиону он не смотрит, будто ищет взглядом что-то вдали. — Что здесь происходит? Где моя команда? — дрожащим голосом спрашивает она, ища ответы в его лице, которое озаряет улыбка. — Ты уже все поняла сама, Гермиона. И в его темных красивых глазах сверкает красная вспышка, подобная свету маяка, что привел их сюда, прежде чем он продолжает: — Не стоит так переживать. Быть призраком не так уж плохо. И она вспоминает, наконец, одну из страшных сказок, что рассказывал ей дед в детстве. Знаешь, там далёко, на краю света почти, есть остров, что скрыт туманом от глаз простых смертных. На этом острове нет ни единой живой души, там царит нескончаемый шторм. Но он вовсе не пустует — сирены да вурдалаки, вампиры и ведьмы населяют его, скрываясь днём в облике обычных людей. Красный маяк сияет во мраке острова, привлекая заблудшие корабли. Говорят, сам морской дьявол властвует над ними, принимая разный облик и сбивая с пути чистые души. Красны, как кровь, его глаза, и храни Господь того, кого он выберет для черной своей цели.