Ты знаешь, мне Такие снятся вещи, Что если они вещие, Нам гореть в огне. Ты знаешь, мне Порою снится поле, Где я сдаюсь без боя, Я погибну на войне.
I.I. — Если ты так хотел меня видеть, то мог просто позвонить, а не присылать своих головорезов, — в кабинет плавно вошла Абэ в кимоно цвета чайной розы с вышитыми зимородками. — Какое же срочное дело вынудило лидера Бонтен обратиться к бедной, неконфликтной женщине? Не спросив разрешения, она изящно опустилась в кресло для гостей. За спиной по обе стороны от неё застыли Хайтани с ничего не выражающими лицами. — Я настоятельно просил их привести тебя в целости и сохранности, — силуэт невысокого парня на фоне панорамного окна выглядел до смешного безобидным. Пока не начинаешь всматриваться духовным зрением. Шаманка напрягла глаза, до боли впиваясь ногтями в ладони — с их последней встречи тень ещё больше разрослась. Её мазутные щупальца липли ко всему в радиусе пяти метров, извращая суть. Майки был поглощён с ног до головы, от нитей дружбы, заражённых одержимостью, сладковато пахло трупным разложением. — Разденьте её, — раздался тихий, пугающий приказ. «Нет», — вздрогнула Икари. — Мы её обыскали, — сглотнув, проинформировал Риндо, бросая на брата обеспокоенный взгляд. — Подслушивающих устройств не обнаружили. — Вы меня не слышали? — тень выбросила десятки тонких игл, которые не смогли задеть одну лишь Абэ. — Прости, — еле слышно шепнул младший Хайтани и, с не присущей ему осторожностью, поднял молодую женщину за локоть. Гробовую тишину нарушал лишь шелест развязываемого оби. — Я сама, — отмерла Икари, стараясь не смотреть на Рана, оголёнными нервами чувствуя его беспокойство, что вызывало в её разбитом сердце беспомощную ярость. Она аккуратно сложила верхнее кимоно и отдала его Риндо. — Ран, помоги. От унизительной команды шаманка покачнулась, но удержала равновесие, вцепившись ледяными пальцами в спинку кресла. У Хайтани подрагивали руки, когда он, с напускным безразличием, снимал с шаманки нагадзюбан. В памяти промелькнули все счастливые моменты их с Абэ коротких встреч — как мужчина с удовольствием раздевал Икари, желая как можно быстрее согреться о её разгорячённую возбуждением кожу. В один миг их воспоминания были опорочены безвозвратно. Оставшись в одной короткой сорочке, достававшей едва ли до середины бедра и не скрывавшей отсутствие нижнего белья, шаманка с трудом сдерживала рвущиеся с языка проклятия — она не позволит Сано обезобразить свою духовную силу… — Обыщите одежду, — Майки словно влепил Икари звонкую пощёчину, ведь с изнанки её туалета были пришиты талисманы-обереги. «Бороться против тени одной освящённой шпилькой? Без шансов», — горько выдохнула женщина. — Теперь мы можем продолжить разговор, — Сано обошёл стол, приседая на его край напротив шаманки. — Ты должна провести ритуал над теми, на кого укажу. — Я не проклятийница, — Абэ устроилась поудобнее в кресле, готовясь к длительной словесной баталии. — Обратись к кому другому. — Ты сильнейшая из всех. — В Канто. Но есть ведь шаманы в Кансае, Тохоку и Йокогаме, — Икари, наверное, впервые в своей жизни пожалела о репутации могущественной наследницы токийской ветви клана Абэ. Но как об этом узнал Майки?.. — Я не стану лезть в ту сферу, которой не принадлежу. Как художник не может оперировать на сердце, так и я не имею права вмешиваться в карму человека. Конечно, это неправда. Но об этом лучше молчать… вранье Ками ещё в состоянии ей простить, вот только не стоит испытывать границы их терпения. — Ты не поняла, — мужчина наклонился вперёд, гипнотизируя омутами чёрных глаз. — Это не просьба. Не надо меня злить. Здесь шаманка была полностью согласна — страшно балансировать на краю ножа. Вот только она не пришла бы на дружескую встречу без подготовки. Остаётся протянуть время. — Объясни почему тебе так необходима моя помощь? Ты же прекрасно справлялся с врагами и своими силами. Что изменилось? — Икари, насколько было возможно в данной щекотливой ситуации, безмятежно вздёрнула бровь. — Разве во все переломные моменты истории за спинами правителей не стояли шаманы твоего клана? — Правителя? — хохотнула Абэ. — Неразумно примерять на себя чужую личину. Твой удел — копошиться в грязи вместе с себе подобными, дожидаясь закономерной расплаты. В загробном мире законы живых лишь пепел сожжённых страхов и эгоизма. Посмотри вглубь себя, иначе никогда не встретишь вновь тех, кто остался солью в ночи. Хрясь! Голова шаманки резко качнулась в сторону, рот наполнился кровью из рассечённой о зубы щеки. Хайтани дёрнулись к женщине, но были остановлены кивком головы Сано. Икари зажмурилась, смаргивая слёзы — она ожидала боли, но и предположить не могла, что та настолько сильна: «И это далеко не тысячная доля того, что ощущает Манджиро. Тень окончательно забрала все его чувства. Как бы это смешно не звучало, но у меня получилось вызвать эмоции. На этом моя роль окончена». Майки и сам не понимал, почему его разозлили слова шаманки. Защитная маска дала трещину. Сжав кулак, он прикрыл глаза: — У тебя день на размышления. Если мне не понравится твой ответ… — Я поняла, — Икари поправила причёску. — Проводите нашу гостью в её комнату. — Да, Майки, — одновременно кивнули братья, старательно игнорируя безобразный синяк, разливающийся на лице Абэ. I.II. Ран замер перед комнатой. Прижавшись лбом к двери, он ненавидел себя за нерешительность. Что мешало ему зайти внутрь и попытаться если не извиниться, то хотя бы донести до Икари мысль, что Майки обошёлся с ней довольно мягко? За счёт их прошлой дружбы. «Она никогда не простит мне этого унижения. Не забудет, что я просто стоял и смотрел, как Риндо снимал с неё одежду», — Хайтани сжал кулаки. Всё его нутро кричало, что нужно объясниться. Но здравый смысл твердил: Сано придётся не по душе проявление слабости у одного из своих приближённых. Мужчина потерял счёт времени, когда до его слуха донёсся приглушённый голос Абэ: — Ты всё слышала?.. Что ж, мои страхи подтвердились… В такие моменты я ненавижу быть правой. А что она? Будет следовать плану. Ты же знаешь, что делать? «Майки приказал забрать у неё все средства связи…» — Ран поспешил открыть дверь электронным ключом. Он выдохнул, увидев, что в комнате Икари одна и нет никаких признаков мобильного или гарнитуры. Шаманка запнулась босыми ногами о ковёр и отчаянно протянула руку в пустоту: — Морико! Быстрее! «Морико?» — но не успел Хайтани додумать, как женщина захрипела, схватилась обеими руками за грудь, заваливаясь на пол. — Икари! — раненным зверем взвыл мужчина, подхватывая обмякшее тело Абэ. — Что с тобой? — Ран? — в дверях застыл Риндо, переводя озабоченный взгляд с брата на шаманку. — У неё сердечный приступ! Врача! — не своим голосом орал Хайтани. — Я сейчас! — Подожди немного, помощь скоро будет, — баюкая Икари на руках, шептал Ран, прильнув щекой к её лбу. — Что?.. Что ты сказала?.. Мужчина оробел, не веря своим ушам, на что Абэ лишь криво оскалилась и прикрыла глаза. Стиснув до хруста эфемерную фигурку женщины, Хайтани осыпавшимся от боли и горя сердцем чувствовал, как душа покидает её тело. За окном прогрохотал гром, сотрясая окна. Хлынувший ливень заглушил хриплые рыдания и лишь полыхнувшие кривые молний озаряли мертвенно-голубым светом бьющегося в агонии Рана. На похоронах не присутствовали ни клан Абэ, ни близкие друзья — они знали, что гроб пуст. Знали и то, что забрать тело для погребения в семейной могиле на территории храма будет затруднительно, если и невозможно. Поэтому Инари вылепила из глины фигуру сестры, обожгла в молитвенном огне и поставила на алтарь между фотографиями родителей. Всё время, пока проходил погребальный обряд, Ран прижимал к себе урну с прахом Икари. Риндо пытался повлиять на брата, вывести на эмоции, поговорить, но не получалось. Дождь, не прекращавшийся со дня смерти шаманки, выстуживал комнату, где закрылся Хайтани-старший, но мужчина не обращал на это внимания, пытаясь отогреть холодный фарфор своим дыханием. — Может, уже хватит? — не выдержал Риндо, присаживаясь перед ним на корточки. Ран поднял голову с колен: — Знаешь какими были её последние слова? — мужчина безучастно посмотрел на брата. — «В следующей жизни я просто пройду мимо». Я не верю в эту чепуху с реинкарнацией, кармой, богами… Но почему тогда моя рука так болит?.. Он протянул левое запястье к Риндо — на бледной коже краснел воспалённый ожог в виде непрерывающейся линии. II.I. Коричневые старомодные туфли звонко цокали по асфальту. Мужчины оборачивались вслед привлекательной девушке, мечтая оказаться на месте счастливчика, к которому так спешит очаровательная прелестница. Её рыжие волосы горели на солнце, серые глаза лучились от счастья. Остановившись перед кафе, она поправила причёску и принялась копошиться в сумочке: — Привет, дорогой, — она вытащила пистолет. Оглушительный выстрел прогремел на всю улицу. — Стоп! Снято! — прокричал режиссёр, подзывая к себе сценариста. — Габи, дорогая, ты была на высоте! — Спасибо, мсье Руан. Я отлучусь на двадцать минут? — Конечно. Мы пока подготовимся к следующей сцене. Сотрудники забегали по съёмочной площадке, переставляя декорации. Закрывшись в уборной, Ренуар устало оперлась на раковину, мрачно взирая на своё отражение в зеркале. Хэйтеры злословили на счёт актрисы, гоняющейся за ролями юных дев. Четвёртый десяток никак не сказывался на внешности Габриель, что, тем не менее, не мешало ненавистникам поливать женщину грязью. Но она не была готова распрощаться с самыми счастливыми годами своей юности, даже играя хладнокровных убийц. Розел Буланже, героиня исторического фильма, была такой — наивная девушка, мечтающая о любви и готовая ради неё на всё. Что впоследствии стоило жизни и самой девушки, и её возлюбленному. Съёмочный день закончился в половине второго ночи. Менеджер Габриель отвёз актрису домой, напоминая о предстоящем интервью в журнале «Vogue». Ренуар покивала, устало вваливаясь в квартиру в центре Парижа. Просторный лофт встретил её запустением и застоявшимся воздухом. Не снимая обуви, женщина прошла к окнам и открыла их, впуская прохладный воздух ночного города. Приняв душ, Габриель высыпала на ладонь две таблетки снотворного, запивая их бокалом белого сухого вина. Рухнув на неразобранную постель, француженка уставилась в потолок, гипнотизируя взглядом танцующие тени от фар проезжающих машин. Смежив веки, Ренуар повернулась на бок, свернувшись в позу эмбриона. Сжав ледяные пальцы в кулак, она уткнулась лицом в подушку. Из-за таблеток она не видела снов, но и кошмары ей не досаждали. Утром Габриель разбудил аромат свежесваренного кофе. Встав с кровати, женщина накинула на себя чёрный шёлковый халат и прошлёпала в ванную. Когда она зашла на кухню, её уже ждал завтрак, состоявший из чашки эспрессо и вишнёвого круассана. Менеджер накладывал в блюдце фисташковое мороженое: — Доброе утро, милая. — Угу, — актриса села за стол, подложив под себя ногу. — Ты не рано, Марсель? Мужчина кивком головы указал на настенные часы — половина девятого утра: — У тебя три часа до интервью, — он подошёл к Ренуар со спины и принялся мягко массировать её плечи. — Нам надо выходить, чтобы не застрять в пробке. Одежду предоставят в издательстве. — Ты предупредил о запретной теме? — женщина дёрнула шеей, вынуждая Бертрана отойти. — Конечно. Допивай кофе и собирайся. Они вышли из дома через полчаса. В салоне автомобиля Габи разлеглась на заднем сиденье и, вытащив из кармана брюк смартфон, решила убить время за мобильными играми. Проезжая по набережной Сены, Ренуар села у окна в ожидании Собора Парижской Богоматери. Когда актриса видела это монументальное здание, то ощущала в душе небывалый подъём. Правда, впечатление быстро проходило, стоило машине проехать дальше. На лице скука, в глазах невыразимая тоска. Сколько Марсель себя помнил, Габриель всегда была такой — замкнутой, холодной, даже высокомерной. Но на людях полностью преображалась: жизнерадостная улыбка не сходила с губ, лёгкая воздушная походка, а блеск в глазах мог посоперничать с яркостью звёзд. «Правильно говорил отец, что нет страшнее женщины, чем актриса, потому что никогда не узнаешь играет она или нет», — Бертран посмотрел на отражение Ренуар в зеркале заднего вида. В редакции их ждали. Миловидная коротковолосая брюнетка, поздоровавшись, сопроводила актрису с менеджером в студию. Переодевшись в предоставленную одежду, Габриель села в кресло напротив женщины-интервьюера. Поначалу вопросы касались лишь профессиональной деятельности, съёмок исторического фильма, впечатлений от игры с другими известными актерами и взаимоотношений со съёмочной группой. Расслабившись, Ренуар получала удовольствие от беседы, пока следующие слова не выбили почву из-под ног: — Мадмуазель Ренуар, многих ваших фанатов волнует вопрос, почему такая красивая и успешная актриса до сих пор одинока. За всю карьеру у вас не было ни одного скандала, связанного с отношениями, — и милая улыбка, которую так хотелось стереть кулаком. — Я не собираюсь отвечать на личные вопросы, — актриса оскалилась, яростно сверкнув глазами. — Мой менеджер ведь предупредил вас о запретной теме? Вы не уважаете моё право на конфиденциальность? — О, нет-нет! — замахала руками интервьюер. — Простите. Дальше интервью прошло в напряжённой атмосфере. Подобное случалось не единожды. «Какое их дело: встречаюсь я с кем-то или нет?» — бесилась Габриель. В начале своей карьеры она мягко обходила подводные камни, в этом походя на отца-атташе, но её терпение не было безграничным. В интернете часто всплывали фотографии Ренуар и мужчин, а заголовки пестрели компрометирующими названиями. На людях женщина делала вид, что это её не волнует, но, когда оставалась дома в одиночестве, топила горе и отчаяние в алкоголе. Естественно, она ходила на свидания и занималась сексом, вот только спутники были совершенно не теми. Марсель молчал всю дорогу до дома Габи, понимая, что скажи он хоть слово, на него выльется целое ведро дерьма: какой Бертран ужасный менеджер, человек, мужчина… но разозлиться при всём желании не смог бы. Однажды, когда Ренуар перебрала с выпивкой, то рассказала трагическую историю своей любви. Она встретила его в Японии на последнем году учёбы в старшей школе и влюбилась как кошка. Габриель смеялась, говоря, что в юности была натурой увлекающейся, а он не походил ни на одного парня, с кем девушка когда-либо встречалась. Юноша ворвался в её в жизнь стремительно, как ветер, раскрасил в яркие цвета, но счастье было недолгим… он умер в бандитской разборке, не успев ответить на признание Ренуар. Отец, переживая за дочь, после выпускного отправил девушку во Францию к матери. Прошло уже больше десяти лет, но шрамы на её сердце так и не зажили. Приехав домой, женщина отпустила менеджера, дав обещание как следует отдохнуть перед предстоящими съёмками. До вечера она учила сценарий, повторяла реплики и репетировала с зеркалом. Но когда на Париж опустилась ночь, тоска сжала сердце и, дабы не скатиться в истерику, Габриель выпила снотворное, укладываясь в кровать. Что ей снилось Ренуар не помнила, но проснулась посреди ночи задыхаясь от рыданий. — Что такое, милая? — голос, полный тревоги, разбавил тишину. — Ни-ничего, просто кошмар приснился, — женщина вытерла слёзы, слабо улыбаясь. — Извини, что разбудила. — Всё в порядке, иди ко мне… Прижавшись к груди мужчины, Габриель рисовала кончиками пальцев на его коже незамысловатые фигуры, успокаиваясь под звуки чужого дыхания. «Всё в порядке… всё в порядке…» — повторяла она про себя, качаясь на волнах спокойного сна. — Доброе утро, Кей, — зевнула Ренуар, водя рукой по постели. — Кей, где ты? Тут же проснувшись, она собралась пойти на поиски любимого, как на глаза попалась фотография в траурной рамке, стоявшая на тумбочке около кровати. Полуночный разговор оказался жестокой издёвкой растерзанного отчаянием разума. Задыхаясь от охватившей тело панической атаки, женщина вцепилась в фото до хруста в пальцах. II.II. — Спасибо, что позволили увидеть её, Абэ-сама. Шаманка обмахивалась веером, любуясь сидевшим перед ней длинноволосым подростком. Он был всё таким же, как в день их знакомства, а вот она постарела. — Рада помочь. Ты искупил свою вину за самоубийство и теперь можешь отправляться на перерождение. — Я же ещё встречу Габи? — Баджи склонил голову, пряча лицо за волосами. — Если на то будет воля Ками. Но лишь после её смерти, — Икари на миг зажмурилась. — Прощай, Кейске, и не проворонь следующую жизнь. — Постараюсь, — парень усмехнулся, демонстрируя клыки. — Ничему тебя смерть не учит, — улыбнулась в ответ шаманка. — Иди давай, ты не единственный страждущий дух, нуждающийся в моей помощи. — Прощайте, — он низко поклонился и растворился. — Сион, помоги мне встать, — позвала женщина помощника. Выйдя из-за ширмы, мужчина приобнял её за талию, со всей осторожностью поднимая на ноги: — Дорогая, может не стоило проводить обряд? — Сион нежно погладил округлый живот супруги. — Всё в порядке, — Абэ поцеловала мужа в щёку. Она хотела что-то сказать, но внезапно пошатнулась. — Дорогая! — испугался мужчина, не давая ей упасть. — Что с тобой? — Нить… моя нить… Габи! В это время в далёкой Франции шёл экстренный выпуск новостей: — Этим утром на трассе ведущей из Парижа в Ле-Бурже произошла масштабная автомобильная авария. Ведётся подсчёт раненных и погибших. Среди последних, как сообщают источники, известная французская актриса — Габриель Ренуар, которая ехала со своим менеджером на съёмки…Потому что Есть такие вершины, До которых мне и вовсе не дотянуться. И если завтра мне не суждено проснуться Или я попаду под машину, Похорони меня на цветочном поле, Не прикрывая иссохших век, Чтоб проросло из них хоть что-то, коли Из меня не вырос счастливый человек.