Воздаяние

Клавдия была красивой женщиной. Наверное. В молодости. Теперь ей сорок, но она отчаянно гналась за ускользнувшей весной — и выглядела в целом нормально. Крашенные в блонд волосы пышны и ухожены. Лицо — подтянуто и замаскировано яркой косметикой. Конечно, руки. Выдавали с потрохами. Несмотря даже на кислотно-розовый лак. Рукой она мяла ширинку джинсов Варлама, пытаясь нащупать неопровержимые признаки того, что она, Клавдия, всё еще привлекательна и востребована — даже у таких молодых мужчин. Варлам держал бокал с вином и улыбался женщине. Натянуто, но она не замечала фальши. Слишком были сильны ее надежда и желание. Сам про себя Варлам думал о Клавдии как об эдакой паучихе, заманившей в сеть очередную жертву, из которой надлежит выпить все соки, всю кровь — и омолодиться. Эдакая вампирша. Или ведьма, завлекающая деток в пряничный домик. Варлам слышал много сказок и страшных историй в детстве. Но всегда думал о своей маме как о прекрасной царевне, заточённой злодеем, порабощенной им. Женщина с несчастной судьбой. Как-то так. Реальность оказалась такова, что его мать и есть злодейка. Шлюха, алчная до наслаждения и денег, таящихся в мужских штанах. И неважно, если случится нечаянное пьяное попадание прямо в яйцеклетку — всегда можно избавиться от неприятности в зародыше. Или привлечь больше извращенцев, готовых хорошо потратиться на шлюху с забавно раздутым животом; а потом можно просто выкинуть выблядка, выскользнувшего из утробы прямо во время очередной оргии. Кто знает, сколько у Варлама может быть братьев и сестер? Братьев и сестер, рожденных вследствие извращенного безумия одной аморальной ведьмы. Может ли вообще Варлам заводить близкие отношения без теста на родство? И вот Варлам здесь, рядом с кровососущей паучихой, в ее логове, на ее помятом и протертом диване, давится ее дешевым вином, пока она тянет свои когтистые розовые лапки к члену Варлама. Сначала Варлама чуть не вырвало от вот этого всего. И от приторного запаха, пасующего пред вонью табака. Варлам пришел познакомиться с родившей его женщиной. Узнать, может быть, сколько там таких, как он, у нее было. Может быть, кто папаша?.. Впрочем, Варлам всё понял с первого взгляда. И возможно, ему не стоило тянуть с объяснениями, но было крайне трудно сказать, кто он такой, а еще он подумывал развернуться и просто свалить. Но она отчего-то сделала свои выводы, решила, что он очередной поклонник или клиент, или что-то типа того. Так он оказался на диване. Она прижалась сбоку, противно дыша в ухо перегаром, и нащупывала член, который — уж прости, мамочка, — был очень далек от того, чтобы всерьез заинтересоваться. Какой… радушный прием. Варлам отставил вино на журнальный столик и взял руку, уже начавшую расстегивать ширинку. Поглаживая ладонь Клавдии пальцами, Варлам спросил: — Предпочитаете помоложе? Клавдия кокетливо улыбнулась. — Ну, я и сама не так уж и стара, — посмеялась она, потягивая вьющуюся крупными волнами прядь. Конечно. — Я имею в виду… боюсь, мой опыт не сравнится с вашим, — осторожно заметил Варлам. Клавдия не усмотрела завуалированного оскорбления. — Ой, не переживай, — сладко улыбнулась она, еще сильнее впечатываясь мягкой грудью в плечо Варлама. — Я могу тебя всему научить… И можно на «ты», — прошептала она прямо в ухо, отчего Варлам непроизвольно склонил голову в другую сторону, но Клавдия настигла, коснувшись кончиком языка мочки, лизнула и ткнулась в наружный слуховой проход. Мурашки пробежались по телу Варлама, не удержавшись, он скривился. Клавдия отстранилась и рассмеялась над реакцией. — Тебе неприятно? Или слишком приятно? Он всё еще сжимал ее руку и думал только о том, что эта женщина однажды его родила. И он, возможно, когда-то ожидал и ждал от нее нежности, которой ему так не хватало в детстве. Но поглаживание гениталий и лизание ушей в эти мечты не входили. Варлам всё думал, в какой момент сказать ей. Думал, как изменится ее лицо. И что она сделает, когда узнает. Он думал, как сильно ее ненавидит. — Ах! — вскрикнула Клавдия, сморщилась и зашипела, дернув руку. Варлам, кажется, сжал слишком сильно. Она выдернула руку и затрясла ею, будто прогоняя боль, остужая ожог. — А тебе нравится пожестче? Нравится быть грубым? — с легким раздражением спрашивала она. — Не любишь ласку, да? Ласку. Да, мамочка, благодаря тебе он даже не знал, что это такое. Язык в ушах, что ли? Варлам промолчал. Он решил, что вот оно, подходящее время, чтобы сказать: между ними наконец образовался вакуум — ни слов, ни гнусных домогательств. Варлам вздохнул, собираясь с силами, медленно облизал пересохшие губы и, всё же немного спасовав, избегая зрительного контакта, открыл было рот… В губы впились другие, более крупные, мягкие и влажные — настойчиво, требовательно, уверенно. Варлам растерялся поначалу, но, очухавшись, попытался отпрянуть, однако Клавдия напирала, не замечая сопротивления. Она села Варламу на колени, оседлала его, прижимаясь пышным — невероятно мягким — бюстом к ключицам. Обхватила голову, мешая отстраниться, и напористо продолжала сосать рот, непрестанно атакуя зубы мокрым языком. Варлам плотно стиснул челюсти, категорически не пуская мерзкий язык внутрь, и крепко сжимал талию женщины, слегка оттягивая от себя. Наконец Клавдия, разочарованная, отстранилась. — Ты действительно такой неопытный, — пожаловалась она, поправляя пальцами границы помады и смазывая излишки слюны. — Сколько тебе лет? Ты вроде бы не такой уж юный… Но ничего, — она провела ладонью по его щеке, — ты в надежных руках. — Она подалась вперед, сильнее прижавшись грудью к Варламу, и снова зашептала на ухо, уже не рискуя, правда, лизаться: — Я всё покажу тебе. И расскажу, если хочешь. Ты можешь делать со мной что хочешь. Исследовать, — как бы страстно нашептывала Клавдия. Она нащупала ладонь Варлама и переместила с талии выше, к пышной груди. Отстранилась, чтобы улыбнуться, глядя в глаза напротив. Удерживая ладонь Варлама, Клавдия месила свою грудь. — Нравится? Мягкая? — спросила Клавдия. — Ты можешь сжать грубо, если тебе так угодно. Варлам сжал пальцы на пышной груди, спрятанной лишь под тонким атла́сом пыльно-розовой, ажурной по краям сорочки. Сначала неуверенно, но потом сжал сильно — так, что плоть вздулась, между пальцами высвобождаясь от тесноты. Клавдия зажмурилась, запрокинула голову, сдавила бедрами бедра Варлама и простонала. Варлам сжал так сильно, как только мог. Со всей злостью и ненавистью. Эту грудь, которая не имела к нему ни малейшего отношения в детстве. Грудь, в которой ему этой женщиной было отказано. И речь не только о молоке. Но даже о простом держании его там, рядом с успокаивающим биением сердца матери… Он полагал, женщина наконец одумается, придет в себя, отпрянет… может быть, ударит в ответ. Но она лишь захныкала сильнее, словно получая — или по крайней мере демонстрируя — от этой боли порочное, злое удовольствие. И тем не менее, покачиваясь на коленях, Клавдия снова взяла ту же ладонь и убрала с груди, переместив на ягодицы. На округлую, мягкую, но более упругую, чем грудь, выпуклость. И сжала вместе с удерживаемой ладонью Варлама. — Ты крепкий, — то ли похвалила, то ли растерянно констатировала Клавдия. — Сожми мою попку, — улыбнулась она. — Интересно, как сильно ты можешь меня отшлепать? — кокетничала, пьяно улыбаясь и строя глазки. — Хочешь наказать плохую девочку? — прошептала сорокалетняя женщина, снова немного подавшись вперед, к уху. Наказать мамочку?.. Хм. Только наказание поркой казалось слишком легким. О нет, он хотел бы наказать ее, эту женщину, гораздо суровее. Варлам сжал ягодицу. Сорочка — и без того весьма короткая — задралась еще выше. Сжав ягодицу, Варлам смог предположить, что женщина вообще без нижнего белья. Либо она использовала довольно специфическое белье, которое в домашних условиях обычно не используют, наверное, если только не ждут подходящего зрителя. Но если она была без белья… Варлам опустил взгляд, понимая, что, вероятно, кгхм, место, из которого он родился, сейчас прижималось к грубой ткани ширинки джинсов… Клавдия решила, что Варлам пялится на грудь, и просунула пальцы под тонкие лямки сорочки. — Хочешь увидеть? — самодовольно улыбнулась Клавдия. — Они большие и тяжелые. Хочешь посмотреть? Варлам поднял взгляд, устремив в туманные глаза женщины, и снова опустил — в этот раз на грудь, подмечая торчащие под гладкой тканью соски́. Основываясь на своем недюжинном опыте, женщина решила, что голодный взгляд Варлама означает, что он хочет. Хочет увидеть. А не вцепиться зубами и разорвать в клочья. Как бешеная собака. Медленно — думая, что соблазнительно, — Клавдия стянула лямки — обе одновременно, — обнажая массивную грудь с пухлыми сосками и большими ареолами. После демонстрации своих пышных достоинств, Клавдия внимательно следила за ответной реакцией в ожидании восхищения. У Варлама немного задрожали руки. Он не знал почему. Но пришел к выводу, что из-за злости. Может быть, даже из-за ярости. Чтобы побороть тремор, Варлам положил вторую ладонь на ягодицу — и сильно сжал уже обе двумя руками. Клавдия, виляя задом и наседая прямо на ширинку, поощрительно промычала. Но всё же один вопрос не давал ей покоя. Она схватила грудь обеими руками и приподняла, отчаянно демонстрируя. — Нравится? — спросила Клавдия, сама сминая свою плоть. — Ты видел когда-нибудь такую большую? Натуральная, — гордилась она. Варлам уставился на эту грудь, не скрывая ненависти. Сука, как же он ненавидел. Даже и вторую их встречу Клава умудрилась испоганить. Пошлая, грязная потаскуха. Придорожная шлюха. Варлам вцепился в ее ягодицы со всей яростью. Чуть ли не зарычав в голос, Варлам приподнял тело женщины и толкнул на диван. Со вскриком Клавдия оказалась на спине, а Варлам встал на колени между разведенных ног. У Клавдии действительно не было нижнего белья. Гладко выбритая — впрочем, точности ради, скорее всего, тщательно эпилированная — вагина раскрылась вместе с широко разведенными бедрами, обнажая бережно скрываемые — ну, у обычных женщин, а не у таких шлюх, — места. Варлам уставился туда, как-то теряя запал. Варлам всё-таки не ожидал, что она, эта женщина, действительно без трусов. Какой... Кем вообще надо быть, чтобы встречать гостей в таком виде? Варлам даже представить не мог, насколько нужно быть распущенной и какую разнузданную жизнь надо вести, чтобы докатиться до такого: пьяная, полураздетая, со всеми ценностями наружу, набрасывается на первого случайного незнакомца, затаскивает его в свой дом и без стеснения предлагает себя и свое тело для быстрого и даже любого грубого использования? Что с этой бабой вообще не так?.. Как можно дожить, докатиться до такого? И самый главный вопрос: насколько много в нем, Варламе, от нее, от этой опущенной женщины? Тем временем, пока Варлам мысленно сокрушался, Клавдия устроилась поудобнее, стряхнув с себя страх, вызванный неожиданным маневром, и, видя интерес, проявленный к ее вагине, развела ноги еще шире. — Можешь потрогать, если хочешь, — предложила она, облизывая губы, сглатывая. — И не только потрогать… Варлам поднял взгляд и посмотрел в эти абсолютно бесстыдные жуткие глаза. Просто шлюха. Одна из многих. Он снова посмотрел между ее ног. Что-то в этом месте завораживало Варлама. Возможно, из-за того, что это место, откуда он вылез, а следовательно, имел право видеть лишь один раз в жизни, причем, раз увидев, вынужден был навсегда забыть. Но возможно, это не зависело от того, что за женщина перед ним. Возможно, это место привлекало его независимо от личности обладательницы. Потому что он мужчина. В любом случае Варлам пялился туда, в эти складки, раздумывая, что он собирается делать дальше. Он не знал точно, что хотел сделать, когда опрокинул женщину на спину. Просто ощутил сильный эмоциональный взрыв. Злость, ярость. Хотел отпихнуть. Может быть, ударить. Может быть, избить. Может быть… Может быть, какая-то дикая примитивная часть хотела просто трахнуть это ненавистное тело. Стереотипным, первобытным, инстинктивным способом доказать женщине мужское превосходство. — Ну же, смелее, — соблазнительным полушепотом подначивала дьяволица, самодовольно наблюдая, как Варлам не может оторваться от ее лона. Она потянулась и схватилась пальцами за промежность Варлама — там, где, к слову, действительно уже наливался порочной силой член, что сразу почувствовала Клавдия и не могла не улыбнуться торжественно. Профессионально массируя, она успешно добивалась большего. Помяв другой рукой свою грудь, протянула эту руку вниз. Розовыми ногтями нежно погладив приоткрытые складки, Клавдия надавливала сильнее, играя с ними, но не раздвигая. Особенно много внимания она уделяла верхушке складок — клитору. Терла и рисовала круги, отчего бедра Клавдии подрагивали, соски́ твердели, а сама она дышала заметно тяжелее. Продолжая гладить вагину, ласкать клитор, Клавдия подцепила язычок молнии на ширинке джинсов Варлама и потянула. Расстегнула. Запустила свободную руку в трусы и достала на глазах крепчающий член. — Ты такой большой, — сказала Клавдия соблазнительно и предвкушающе, с придыханием. Варлам чуть не рассмеялся. В нормальных условиях, если бы он смотрел на это со стороны, как какое-то извращенное кино, он бы точно рассмеялся. Рассмеялся, а потом бы расплакался. — Я люблю такие большие… — продолжала говорить она, поглаживая член, двигая кожицу, механически наполняя, наливая член силой. — Подходят для меня… — Со стоном она направила два пальца, гладящих вагину, пониже, углубляя их между складками, опуская кончики пальцев внутрь, демонстрируя, что она имела в виду. Немного сымитировав неглубокие фрикции, она раздвинула два пальца прямо в отверстии, открывая свои внутренности, показывая свою щель, показывая, насколько та широка. Клавдия стонала, прикусывая нижнюю губу. — Потрогай, не смущайся, — приглашала она. — Потрогай, какая я горячая для тебя… Варлам уперся одной рукой у головы женщины, а другой коснулся этих манящих грязных складок. Клавдия не убрала своей руки оттуда. Она снова гладила себя, натыкаясь на пальцы Варлама, которыми он не то чтобы гладил, скорее, просто трогал, находясь в легком ужасе от того, что это вагина женщины, родившей его. А впрочем, какая разница? Разве ему не должно быть всё равно? Это просто незнакомая женщина. Женщина, которая настойчиво помогала его пальцам ласкать ее горячую влажную плоть между ног. Да, она в конечном итоге просто обхватила его пальцы и использовала для самоудовлетворения. Стонала и выгибалась навстречу, явно желая, чтобы он… И Варлам последовал за указкой — надавил и углубил два пальца, окуная их в сильно сочащуюся плоть. Клавдия отпустила, позволяя действовать самостоятельно. И он ввел два пальца максимально глубоко, кулаком, костяшками вжимаясь в складки, в клитор. Будто хотел достать до матки. Не достал. Женщина не только широка, но и довольно глубока. Что ж, Варлам пришел узнать о своем прошлом, об обстоятельствах рождения… Он узнавал понемногу. Варлам со злорадством предположил, что за ширину здесь, возможно, он немного был в ответе. Возможно, вместе с многочисленными братьями и сестрами, но всё же. Варлам надеялся, что хорошенько порвал Клаву, когда появился. Прежде чем она его выкинула. Такие мысли поднимали настроение. Варлам трахал пальцами ее поганую дыру, словно с каждым толчком, точнее даже ударом, надеясь все-таки дотянуться до матки, пока Клавдия изображала наслаждение и продолжала теребить крепкий вставший член. Нависая над ней, Варлам внимательно наблюдал за ее лицом, иногда неизбежно поглядывая на пышную, развалившуюся грудь, и ниже — в то бездонное место, где пропадали, словно в болоте, его пальцы. Клавдия качалась на пальцах и по́шло стонала. Варлам никогда не видел в своей жизни ничего грязнее. Он бил ее туда, в место, из которого появился. Просто бил. Она думала, это такая жесткая игра. Клавдии нравилось. Она поощряла, стонала, извивалась, хныкала… Была отличной шлюхой, делающей то, что от нее ожидается. Но в какой-то момент, когда он уже конкретно вошел в раж в жажде додолбить до матки и выдолбить любой шанс на зарождение жизни, Клавдия схватила запястье, останавливая. Вытащила из себя пальцы, улыбкой предлагая лучшее развлечение. Отпустив запястье Варлама, Клавдия еще немного поигралась с собой, гладя воспаленную от нервных ударов плоть, размазывая вытекшую изнутри влагу. Поменяв руку, Клавдия взяла член той, которой только что гладила себя. Своей мерзкой слизью пачкала член, наглаживая его, потягивая к себе, к вагине. И в конце концов прислонила головку к горячим складкам. — Давай, наполни меня, — шептала Клавдия сквозь стоны. — Я нуждаюсь в тебе внутри… Она нуждается в нем. Внутри. Ха-ха. Варлам усмехнулся, думая о своем. Клавдия улыбнулась в ответ, думая о своем. — Конечно, мамочка, — сказал Варлам сквозь зубы, одновременно пристраивая головку ко входу в эту грязную вокзальную шалаву. — Давай, мамочка, раздвинь ноги пошире и впусти меня, — совсем не соблазнительно, злобно отчеканил он. Но Клавдия не замечала подвоха. Тупая шлюха. Раздвинула ноги и обхватила когтистыми лапами плечи Варлама, легонько притягивая. — Да… — выдохнула она, ища бедрами подходящий угол, чтобы член вошел внутрь как можно плавнее и быстрее. Но пока уткнулась лишь головка, так как Варлам тщательно контролировал процесс введения. — Нравится, когда я называю тебя «мамочкой»? — мило поинтересовался он. — Да… — Нравится чувствовать себя мамочкой? — Да, пожалуйста, трахни свою мамочку!.. — нетерпеливо выдохнула она, ловко включаясь в игру. В «игру». Одним рывком он вогнал до предела, наконец уткнувшись в матку. Туннель растянулся, плотно обжимая член, Клавдия вскричала, дернувшись от неожиданности, резкости и грубости вторжения. Она вцепилась ногтями в плечи Варлама, приподнявшись и одновременно обняв его, расплющив свои сиськи о его грудь. — Ах! — вскричала она, часто задышала и ошалело пробормотала: — Ты действительно довольно груб с мамочкой… Варлам начал выходить, и Клавдия зашипела: — Нет, нет, подожди!.. — упрашивала она, но Варлам неумолимо двигался. — Мне нужна передышка, подож… Так и не вытащив полностью, он толкнул не менее грубо, чем первый раз. — Ди!.. Подожди! — упрашивала она, вдавливая когти в плечи Варлама и сжимая его бедрами. Но он был неумолим, не давая женщине время. Зачем ей? Большая опытная вагина профессионалки своего грязного дела. Ни к чему жеманничать. Варлам грубо трахал ее резкими толчками. Ударами. Как ранее бил рукой. Теперь так же бил бедрами, раздалбливая изнутри членом. — Ах! Ах! — вскрикивала Клавдия с каждым толчком. Она опустилась на спину, и грудь ее подпрыгивала, раскатываясь, раскачиваясь. — Да, да… — всё-таки перешла Клавдия к поощрению. В промежутке между ударами, Варлам достаточно четко и громко проговорил: — Ты спрашивала, сколько мне лет. Мне двадцать четыре. — Хорошо… — пробормотала она между стонами, находясь в экстазе. — Что ты делала двадцать четыре года назад, мамочка?.. Как поживала? — Варлам толкнул член внутрь, ударяя во вход в матку. Клавдия смотрела сквозь полуприкрытые веки. Рот ее был открыт. Она мычала от наслаждения. Варлам замахнулся и ударил бедрами, одновременно схватив одну сиську и сжав, будто кусок тряпки, которую нужно выжать до капли. Клавдия тут же открыла глаза шире и вскричала от боли, без страсти. — Отвечай, чёрт возьми! — гаркнул Варлам. Клавдия непонимающе и немного обиженно посмотрела на него. — Что ты делала двадцать четыре года назад? — повторил он для тупой. — Я… — растерялась она, вспоминая. Варлам замедлился, лишь слегка скользя внутри, и внимательно следил за ее реакцией. Замешательство сменилось осознанием, затем промелькнул легкий испуг, быстро стертый хмурым раздражением. — Какая разница? — спросила она весьма трезво и борзо. — Раз я спрашиваю, значит есть разница! — процедил Варлам, схватив сосок и закрутив его, одновременно еще раз резко толкнув член в мокрую вагину. — Говори! — Я… — дрогнула Клавдия. Немного замешкавшись, она наконец, кажется, приняла решение и попыталась отстраниться, уперев ладони в грудь Варлама. Но его бедра были на ней, а член — в ней, так что попытка не увенчалась успехом. Варлам на всякий случай вошел поглубже, напирая, и остался там, внутри, максимально глубоко, припечатывая нижнюю часть тела Клавдии к дивану, чтобы женщина не вздумала убежать. — Ну же, мамочка, что ты делала, мамочка? — поторопил он ее, два раза произнося «мамочка» с особым интонационным ударением. — Что?.. — всполошилась она. Варлам чувствовал по всем местам, где он соприкасался с ее телом, как забился ее пульс. Впрочем, возможно, это был пульс самого Варлама. Она могла столько нарожать, каждый год щениться, что эти года, эти лета для нее ничего не значили. Скорее всего, так оно и было. И это злило еще больше. В ее глазах мелькнуло что-то, потом всё заполонил страх. — Ты ненормальный! — проговорила она. — Отойди! Отпусти меня! — засуетилась она, задергалась, пытаясь вырваться. Варлам схватил ее запястья и лишь одной рукой прочно прижал у Клавдии над головой. Его поразило, как легко ему удавалось удерживать женщину. Он никогда никого не насиловал раньше и задавался вопросом, неужели изнасиловать женщину — так просто? Или Клавдия — шлюха, которая в принципе не умеет, не может сопротивляться члену? — Ненормальный, да? Может быть, стоило сначала выяснить, кто твой партнер, прежде чем доставать его член и пихать в себя? — Отпусти! — дергалась Клавдия под Варламом, но безрезультатно. Ее лицо краснело, глаза заблестели. Она попыталась ударить ногой по спине, но тоже особо не вышло. Просунуть колено под живот тоже не получалось. Словно трепыхающаяся в безнадежной паутине мушка. Как быстро поменялись их роли. — Не можешь вспомнить, да? Хорошо, я тебе напомню, — злобно, но более спокойно, проговорил Варлам. — Двадцать четыре года назад ты выродила как раз из того места, где я тебя так плотно сейчас наполняю, очередной бессчетный плод. Угадай, кто это был? Кто вернулся к тебе, точнее в тебя, мамочка? — вкрадчиво поинтересовался Варлам, и глаза напротив наполнились настоящим ужасом. — Нет… — будто заледеневшими губами пробормотала женщина. — Нет, нет… Ты врешь! Что за чушь! Что за чушь! — закричала она, с испугом, в истерике. — Это неправда! Клавдия задергалась ретивее, хаотичнее, но и у Варлама подскочил адреналин, сработал инстинкт охотника, и Варлам сильнее впился в запястье, вдавился в мягкое женское тело. — Правда. Я вернулся, мамочка. Ждала меня? Искала? Из уголков глаз Клавдии потекли слезы. После резкого всплеска адреналина она вдруг растеряла силы и, поняв тщетность сопротивления, обмякла, тяжело и шумно дыша. — Отпусти меня, пожалуйста, — взмолилась она. — Если… — она всхлипнула, — если бы это была правда, ты бы не стал… с… с матерью… — Слова давались ей с трудом, она заикалась и икала. Странным образом ее истерика и страх радовали Варлама, немного успокаивая. — А я и не стал, мамочка, — ехидно заметил Варлам. — Это ты трахнула своего сына. Ты вывалила передо мной свои сиськи, раздвинула ноги, достала мой член и ткнула в себя. — Говоря это, он снова начинал злиться: в самом деле, надо же быть такой шалавой! Настолько опуститься, что ненароком трахнуть собственного сына! Не добавляло спокойствия и то, что Варлам прекрасно чувствовал, как сжимается вагина, когда он говорит этой женщине, насколько она опустилась. Ее это возбуждает. — Грязная шлюха! — оскорбил Варлам, в конце концов накрутив самого себя и не выдержав новой волны ярости. Он толкнул бедрами, ударив членом в матку. — Твой отец еще хуже! — вдруг вскричала Клавдия. — Мой отец — тот, кого ты — ты! — впустила в свою грязную пизду, блядь! — в тон крикнул Варлам, снова ударив бедрами, вынуждая колыхнуться эти бесстыдно развалившиеся перед ним сиськи. — Он изнасиловал меня! — возмутилась она, зарыдав. — Меня тоже назовешь насильником, шлюха?! — Я была ребенком! — Ребенком с созревшей маткой? — усмехнулся он. — Ты!.. Ты несправедлив. И жесток, — икнула она. Она еще будет ему впаривать про справедливость и обвинять в жестокости! Он должен был ее пожалеть? Серьезно?! Варлам остановился внутри женщины. Требовалось более-менее ровное дыхание, чтобы сказать то, что он намеревался сказать. — Только грязная старая отчаявшаяся и опущенная шлюха так ведет себя. Раздевшись, приглашает молодого незнакомца приятно скоротать вечерок. Как ты можешь так себя вести, зная, что где-то ходят твои выблядки? Тебе вообще всё равно, что ты можешь наткнуться на член своего… своего сына? Или тебя, наоборот, это возбуждает? Ты хочешь этого, да? Хочешь, чтобы твои выблядки трахали свою мамочку? Ты грязная опущенная извращенка, вот ты кто, шлюха! — Варлам не удержался и, заведенный своими же словами, влепил ей пощечину. Женщина зарыдала, тщетно пытаясь спрятать лицо от беспощадного взора Варлама. — Нет, нет, пожалуйста… — приглушенно бормотала она сквозь рыдания и всхлипы. — Пожалуйста, не надо… Нет, нет… — Гребаная свиноматка! Такие, как ты, сначала народят, а потом исходят соплями, когда их настигает заслуженный бумеранг. Плевать на таких, как ты, шлюха! Но почему из-за таких, как ты, должны страдать ни в чем не повинные люди? Почему, например, я должен вглядываться в лицо каждой понравившейся женщины и задаваться вопросом, не родственница ли она мне, ведь мир, говорят, тесен?.. Какого хера ты существуешь на свете, создавая всем проблемы! Клавдия захныкала. — Нет, нет, не надо… — тряслась она под Варламом. Это было бесполезно. С ней было бесполезно говорить. Она не была человеком. Так, свиноматка. Животное. Варлам, покрепче упершись в ее запястья, наконец начал трахать по-настоящему. Часто и быстро, он толкался в нее, преследуя только свое физиологическое удовольствие. Вскоре женщина уже ревела значительно тише, лишь изредка всхлипывая. Покорно она позволяла иметь ее обмякшее податливое тело. В какой-то момент Клавдия снова сжала бедра, напрягая и внутренние мышцы. Всё еще всхлипывая, она тем не менее тихо похныкивала, постанывала. Варлам уже был готов кончить, наполнить матку до краев спермой, возможно, подарив маме Клаве еще какого-нибудь генетического уродца, но приостановился, снизив скорость до легкого покачивания внутри. — Ты получила удовольствие, зачиная меня? — спросил Варлам, сглотнув, ощущая, как пересохло горло. Клавдия отупело молчала. Варлам грубо похлопал ее по щеке. Она вздрагивала от каждого хлопка. — Ну же, давай, словами через рот: ты получила удовольствие, когда делала меня? — Это было изнасилование, я говорила… — тихо пробормотала она, немного заикаясь. — И что? Ты получила удовольствие? — еще раз спросил он нетерпеливо. Она прикусила губу. Ее глаза наполнились новыми слезами. Она сжала бедра и влагалище. — Пожалуйста… — прошептала она на выдохе. Вспылив, Варлам схватил свободной рукой патлы этой шмары и, накрутив их на кулак, больно натягивая, притянул к себе ее голову. Клавдия тихо шипела, но Варлам спросил четко: — Ты. Получила. Удовольствие? Она всхлипнула и прошептала: — Да… да… пожалуйста… — И задвигала бедрами, чтобы хоть немного потрахаться о член внутри. — Пожалуйста. Варлам отпустил волосы. — Расскажи, как это было, — предложил он уже спокойнее. — Он был один? Двое? Толпа? Знакомый? Незнакомец? Может, тоже родственник? Расскажи мне поподробнее, как тебя насиловали. Я буду думать об этом, представлять всякий раз, когда захочу возбудиться. Клавдия кривилась, смаргивая слезы, и мотала головой, — не забывая при этом двигаться на члене и сжимать влагалище. — Нет, пожалуйста, я не могу… — Он был похож на меня? Мой папочка. Я похож на него? Клавдия всё мотала головой. — Пожалуйста, я не помню… Пожалуйста… Конечно, не помнит. Изнасилование или нет. Сколько членов прошло перед ней, сколько побывало в ней. И что считать изнасилованием, а что — нет. И зачем запоминать лица, когда члены — вот что действительно ее интересует в мужчинах. — Я думаю, должен быть похож… — проговорил Варлам. — Недаром ты так резво набросилась на меня, пытаясь залезть мне в штаны. Явно напрашивалась на очередное… изнасилование. Так понравилось в тот раз, — насмехался Варлам. Клавдия плакала, продолжая качать бедрами туда-обратно. Варлам снова медленно начал двигаться навстречу, пронзая этот уже порядком разработанный туннель. Казалось, будто женщина под Варламом была абсолютно сломлена, морально раздавлена. Его бы это порадовало, но он знал, что всё — притворство. Он не верил ни одной слезе этой женщины. Однако хоть немного, но она была в его власти, под ним, он победил ее, одолел, пусть и отчаяние она изображала. Но всё же эта уже возрастная зрелая женщина подчинялась ему, в каком-то смысле это наполняло его неким порочным восторгом. Рыхлое тело, обвисшая крупная грудь, потрепанная вагина… Всё то, чем во времена расцвета когда-то гордилась эта женщина, теперь блекнет на фоне молодости, силы, крепкости и подтянутости Варлама. Он одолел ее, эту ведьму, паучиху. Сегодня явно не она сосала кровь, а он выжимал из нее последние жизненные соки. Варлам грубо, быстро, агрессивно трахал ее вагину. Клавдия задыхалась, ее слезы начинали высыхать в пылу экстаза. Она кончила раньше. Замерла, позволяя продолжать терзать ее послушное мягкое тело, а потом дернулась со вскриком и задрожала, сотрясаясь с каждым рывком члена. Сразу стало еще влажнее, мягче, просторнее внутри. — Шлюха, — брезгливо констатировал Варлам сквозь зубы. Он вытащил член из ее слишком мокрой и расширенной вагины. Схватив ноги Клавдии, соединил их и задрал над ее головой, отчего зад приподнялся, открывая второе, как надеялся Варлам, более плотное отверстие. Разглядев его, Варлам понял, что оно не девственно, но и не так убито, как можно было бы ожидать от такой шлюхи, как Клава. — Часто даешь анально? — спросил он женщину. Она что-то промычала, но всё-таки ответила: — Нечасто… Конечно, оттуда же дети не появятся. Так неинтересно. — Чистая? Если, конечно, не считать, что она в принципе грязная шлюха. Она кивнула: — Да. — Отлично, тогда давай, раскрой себя для меня там, как раскрывала свою пизду. — У меня есть смазка, я… — попыталась она было встать, но Варлам не позволил. — Нет, — категорически отказал он. Нет, он трахнет ее туда до боли. До крови, если сложится удачно. Клавдия пораженчески вздохнула и протянула руку к анусу, нащупывая его и поглаживая. Затем коснулась вагины, где обильно смочила пальцы, чтобы снова прислонить их к сморщенному входу, поглаживая его, растирая. — Быстрее, — поторопил Варлам, и тогда Клавдия просунула внутрь сразу два пальца. Они вошли легко, без сопротивления. Она потыкала себя там, раскручивая и шевеля пальцами, как бы пытаясь раскрыть дыру, растягивая в разные стороны. Когда Варлам понял, что уже готов кончить только от одного вида, то ударил руку мамочки, отпихивая от анального отверстия. И прислонил головку члена к дыре, тут же надавливая, всовывая. Клавдия зашипела, схватившись пальцами за диван. Но она профессионально терпела, понимая, что рыпаться бесполезно, да и удел шлюхи — ублажать. Всунув где-то на треть, Варлам, покрываясь по́том, вынужден был остановиться. Понял, что еще малейшее движение — и он кончит. Поэтому замер и дышал. Но шлюха не могла замереть, конечно. Когда она в очередной раз сжала анальные мышцы, Варлам не выдержал, и его член просто непроизвольно содрогнулся, сплевывая внутрь мамочки, наполняя ее. Клавдия выгнулась и запрокинула голову, наслаждаясь ощущениями сливания в нее семени родного сына и, вероятно, сожалея, что из задницы нет прохода в матку. Было бы прекрасно. Залететь через анус. Слив до конца, Варлам побыл внутри, в мамином тепле, еще немного, пока член не обмяк. Тогда вынул головку из ануса, откуда сразу потекла струйка бесполезно потраченного семени. Варлам отправился в коридор и, найдя ванную, помыл и вытер член. Приведя себя в порядок, пошел к выходу, по пути кинув взгляд на опущенную и славно поиметую им женщину: та лежала так же, как Варлам ее оставил, — с оголенной грудью и раскуроченными дырами, из которых текло, — и бездумно смотрела в потолок. Варлам, ни о чем не жалея, ушел из этого затхлого места, плотно закрыв за собой дверь.