Весна 1893 г.
Банда Ван Дер Линде сейчас не сильно многочисленна, но это лишь пока. Недавно в рядах было пополнение, Датч пару недель назад повстречал бывшего солдата, который пытался ограбить его. Билл Уильямсон появился в банде неожиданно, но приняли его на удивление спокойно, даже учитывая его характер, который он начал проявлять сразу. Дядюшка тоже был не так давно в этой банде и считался местным шутом. По сути, оставили старика лишь потому, что он вроде как послушный и забавный. И вот как раз он вернулся из города. На крупе Нелла I сидит девушка, совсем юная. Она чем-то явно опечалена, лицо заплаканное и глаза опухли от слез. Старик слезает с лошади и зовет Датча. — Что случилось? Кто эта юная леди? — Спокойно спрашивает Датч, — Мэм, не волнуйтесь, вы в безопасности. — Ну, ей было некуда идти и я подумал, может, возьмем ее к себе? Бедняжке пришлось несладко, — Дядюшка приобнял леди за худые плечи и та молча кивнула. Датч вздохнул и без лишних слов кивнул, жестом подзывая девчушку пойти за собой. Подвел ее к костру и усадил. — Как вас зовут, мисс? — Все, кто сидел у костра, встрепенулись и уставились на новую девушку в банде. У костра сидели Пирсон, Хозия, Артур и Джон. — Эбигейл Робертс, — Уверенным и твердым голосом сказала девушка, взглянув Датчу в глаза бесстрашно. Ее не пугает такое скопление мужчин. Главное, что к бандалетке на ее правом бедре привязан нож. Она может постоять за себя. — Все хорошо, мисс Робертс, вас здесь никто не тронет, — Мужчина пригладил черные смоляные волосы и представился, — Датч Ван Дер Линде, — А затем указал на каждого, представляя ей людей у костра, — Это Артур. Хозия. Джон. Мистер Пирсон. Но Эбигейл лишь кивнула, как-то ей было неуютно. Голодно и холодно. Она сжалась, обнимая себя за плечи. — Вам нужна помощь? — Мне? Что вы, бывало хуже. Я просто замерзла и… Кажется, теперь мне идти совсем некуда. Уж не знаю, что теперь делать. — Вы можете остаться здесь, пока не решите, куда вам идти. — Спасибо большое, мистер Ван Дер Линде. — Ох, зовите меня Датчем. Все в порядке. Мистер Пирсон, может, вы соизволите подняться и подать даме хотя бы чаю? — Хмуро глянул Датч на Саймона. Тот тут же подорвался с места и пошел быстрым шагом к лагерному костру. Принес ей похлебку и горячего кофе. — Прошу! Кушайте-кушайте! — Спасибо, — Эбигейл очаровательно улыбнулась ему, наморщив забавно нос, и начала есть. Какая она красивая, какая юная и уже потеряна в этом большом и жестоком мире. Джон сидит рядом с Артуром и курит, рассматривая нежданную гостью. Морган улыбается слабо и склоняется к Джону, шепча ему на ухо. — А она ничего, красавица, да? — Она тебе что, лошадь? Что ты так говоришь? — Шепотом сипло отвечает ему Марстон, — Она леди, черт тебя дери. Красивая, но глянь… она же совсем напугана и потеряна. Не надо так. — Да брось ты, Джон. По ее декольте сразу видно, где Дядюшка нашел ее. — И что, она теперь не человек что ли? — Марстон затягивается сигаретой и выдыхает едкий дым через ноздри, щурясь. Артур отмахивается от некровного брата, поднимаясь с коробки, на которой сидел и уходит. Датч поднялся и погладил слегка Эбигейл по плечу в утешающем жесте. — Джон, проследи, чтобы все было хорошо. Я пойду на боковую. — Хорошо, — Джон улыбается Датчу, кивая несколько раз и смотрит на сидящую напротив девушку. Та доела все, отставила тарелку и принялась пить горячий кофе. К ней никто так не относился еще. Без лишних вопросов накормили, напоили, посадили у костра. Она была так тронута теплым и поистине человечным приемом, что поняла — она отсюда никуда не уйдет. — Привет, — Сипло сказал Джон и когда девушка подняла глаза на него, улыбнулся мягко. — Здравствуйте. Мистер… — Да зови меня просто Джон, — Отмахнулся тот, — Джон Марстон. — Хорошо, — Эбигейл сначала он не понравился. Какой-то он… странный. Худющий, не сильно-то красивый. Голос прокуренный и не мелодичный. Харизмы нет, как у того здоровяка, что сидел рядом с ним, у Артура. Джон посидел, подумал, а затем присел поближе к ней. — Ну… Что у тебя случилось? — Да так, — Она отвела смущенно глаза и Джон заметил красный след на ее худой скуле. — Кто тебя обидел? — Один… кхм. Один мужчина просто не был доволен ценой. И ударил меня по лицу. Я пнула его между ног, а Дядюшка спас меня от него. Боже, ну и денек, — Эбигейл обняла себя за плечи и Джон заметил, что она дрожит. Конечно, уже холодает к ночи, а у нее такое легкое платье. — Ты… Ты что, проститутка? — Да. А кем еще мне быть? У меня ничего нет, я зарабатываю как могу, — Эбигейл вздохнула и еще раз вытерла мокрые ресницы, — Ненавижу себя за это. Отвратительно. — Я понимаю, — Марстон снимает свою куртку и накидывает ей на плечи, прикуривая уже вторую сигарету подряд. Мисс Робертс слабо кивает ему в благодарность и смотрит на сигарету в чужих руках, задумавшись о том, что вообще происходит вокруг нее. Кто это вообще? Бандиты что ли? Вдруг Джон протягивает ей сигарету, предлагая угоститься. И та принимает предложение, затягиваясь. Сразу такое расслабление от воздействия никотина, — Так… Кхм. Где бы тебе лечь, — Марстон неловко поднимается и окидывает лагерь взором, — Может… Ляжешь с девочками, там? — Можно? — Эбигейл поднимается и протягивает Джону его куртку. Тот помялся, но затем покачал головой. — Да… Завтра отдашь. Иди, ложись спать, — И отправляется в свою палатку. Эбигейл докуривает сигарету и бросает окурок в костер, подходя к еще не спавшим девушкам. Мери-Бэт, Карен и Тилли взглянули на нее. Такую юную и немного шокированную всем происходящим. — Привет. — Привет. Джон сказал, что я могу здесь лечь. — Ложись, конечно, — Тилли и Карен принесли ей одеяло, уложили рядом. Без лишних вопросов. Как и Датч. Как и все. Это было настолько приятно, что Эбигейл отбросила остатки сомнений, улеглась спать и без проблем уснула в месте, где буквально за десять минут ощутила себя своей, ощутила себя в безопасности. Утром Эбигейл разбудила Сьюзан. — Мисс, проснитесь! — Девушка сразу подскочила и поправила куртку Джона на своих плечах, уставившись изумленно на женщину перед собой. Мисс Гримшо поговорила с Эбигейл, расспросила, кто она и что тут, делает и сказала, что ей абсолютно точно можно остаться здесь, но при условии, что она будет работать так же, как работают все в лагере. Конечно, Эбигейл согласилась на честный труд за кров и заботу со стороны банды. Дни летели быстро. Днем Эбигейл работала вместе с другими женщинами — стирала, мыла посуду, помогала с готовкой, убиралась. Ночами нередко проводила ночь в компании кого-нибудь из лагеря. Так вышло, она не могла отказывать. Датч, Артур, Шон, Мак, Дейви… Пришлось с ними всеми делить ложе. Пришлось, потому что Эбигейл не сильно-то хотела этого. Но ни на кого она так не глядела теперь, как на Джона. Со временем он стал казаться ей все более обаятельным и привлекательным. Ее умиляла его манера речи, жестикуляция, привычки, тело, профиль, черные внимательные глаза, вечно хмурые брови и щетина. От него всегда пахло так по-родному. Эбигейл была в восторге от этого природного запаха тела Джона. Речь не про запах пота или сигарет. А именно то, как пахнет от его шеи или запястий. Какой-то особый запах, сводящий ее с ума. Со временем она поняла, почему так происходит. Он нравится ей. Она влюбилась по уши в Джона Марстона и краснела неловко каждый раз, когда он проходил мимо. Его холодный нрав и слабо развитый эмоциональный интеллект не мешали ему быть обаятельным. Каждый раз, когда она ловила его взгляд на себе, сразу забывала обо всем и смущалась. И Джон замечал это, улыбался и отводил глаза неловко. Джон сидит у костра один, а большая часть банды уже разбрелась по постелям. И никого не было вокруг. Эбигейл тихо подошла и села рядом на бревно, где сидел Марстон. — Привет, Джон. — Привет, — Тихо просипел тот, потягивая горячий чай и уже докуривая сигарету. Он выпрямился и взглянул на нее, — Ну, как дела? — Все хорошо, — Эбигейл улыбнулась ему, морща нос. Это так умиляет Марстона, что его оттопыренные уши тут же розовеют. Они долго болтали о том, о сем. Нашли общий язык и разговорились. А после реально смешной шутки Джона мисс Робертс расхохоталась в голос. И этот смех был просто невероятно красив для него. Она звонко, пискляво смеялась, хрюкая носом и жмурила глаза забавно. В один момент они замолкли и встретились взглядами. Джон мило улыбался ей, а Эбигейл глядела в его черные глаза своими, широко раскрытыми голубыми и краснела с каждым мгновением все больше. Марстон же чувствовал трепет в душе от ее взгляда. Но не знал, как сказать о своих чувствах. Да и вообще, уверен в них особо не был. Но Эбигейл была уверена в своих. И так вышло… что они переспали. Как-то все быстро случилось, оба даже особо не поняли, что это было. Как-то сумбурно и быстро. И ни слова о чувствах. Это произошло неожиданно и от того только больше возбуждало. Они зашли в палатку Джона и он опустил полог, закрыв его. Эбигейл села на скрипящей раскладушке, удивившись, что у Джона, по сути, кровать, а не просто матрац. Промолчала, наблюдая за ним. Марстон неторопливо развернулся к ней и, слегка помявшись, улыбнулся. Сел рядом, уверенно положив руку на ее бедро, огладив под тканью юбки, заглядывая в глаза. Он вдруг притормозил Эбигейл, которая потянулась к нему за новым поцелуем. — Вы точно хотите этого? — Насколько неожиданный вопрос, что Эбигейл даже опешила, раскраснелась и отвела глаза, которые тут же слегка увлажнились от чувств. — Что за вопрос? — Усмехнулась девушка, поднимая взгляд снова на Джона, — Хочу, конечно! — Но глядя прямо ему в глаза, та уже почти шепотом добавила, оглаживая рукой линию чужой челюсти, — Честно-честно. — Хорошо, — Марстон тут же обхватил ее талию крепче, прижал к себе и уверенно поцеловал, потянув ладони к линии пуговиц рубашки дамы. Когда с одеждой было покончено, в уже достаточно разогревшейся обстановке, они переместились в горизонтальное положение. Джон заметил ее пассивное поведение. Она словно чего-то ждала. Просто лежит и ждет, пока он сам сделает все. Конечно, он не остановил свои губы на лебединой женской шее, на нежной груди, он опускался все ниже и ниже и вдруг она встрепенулась, отмечая, куда тянется лицом Марстон. Девушка внимательно наблюдала за ним и он заметил это. — Вы не хотите этого, да? — Да нет же! Хочу, — Эбигейл нахмурила тонкие брови в непонимании, — Просто… Зачем туда лезть лицом? Никогда никто так не делал. Обычно всех мужчин… Отвращает это? — Хм, — Джон опустил глаза на влажную от возбуждения вульву, обрамленную густыми и грубыми лобковыми волосами. Почесал задумчиво щеку с треском щетины, — А что тут отвратительного? Вагина как вагина. Это поведение Джона как обухом по голове дало Эбигейл. Она вдруг села на постели и заглянула ему в глаза очень пронзительно. Улыбнулась искренне счастливо, наморщив нос. — Правда? — Но Джон только угукнул в ответ на это и подтянул ее к себе за бедра рывком, от чего девушка игриво засмеялась и упала лопатками на скрипнувший матрац. Марстон принял более удобное положение и, прикрыв глаза, опустился к чужой промежности, раскрывая рот и нежно проходясь языком по всей вульве. От новых ощущений Эбигейл захлестнуло снова волной восторга, а его отношение к ней… Такое уважительное и трепетное! Девушка была готова даже разрыдаться от счастья прямо сейчас, но возбуждение препятствовало этому. Джон совсем не умел этого делать и, если честно, даже не понимал технику. Но он старался и Эбигейл ценила это. После подарка в виде куннилингуса, Марстон позволил ей самой выбрать позу. Она совсем не ожидала, что ее кто-то спросит хоть когда-нибудь о том, что ей нравится в сексе. По сути — не очень и не нравится он ей. Но этот… Этот особенный. Этот с ДЖОНОМ. И она выбрала не совсем привычную ей позу на боку. Зато так она могла легко целовать Джона в процессе и позволяла трогать себя где он захочет. Она так никогда и ни с кем не стонала, как с Джоном. Эбигейл была так счастлива быть рядом с любимым мужчиной, что позабыла о том, что в лагере вообще-то люди спят и стонала в полный голос, с наслаждением и восторгом. Что до Артура, который спал недалеко от Марстона, их палатки находились рядом, то он не спал. Рисовал допоздна и заслышав не только их тихий разговор, но и громкие стоны, ревниво нахмурился, тут же начиная что-то писать в дневнике торопливо. Утром они не говорили об этом. И вообще, поговорить не удалось, потому что Джон с остальными отправился на ограбление. Эбигейл начала немного волноваться за него, все ли будет хорошо с ним. Но уже вечером в банде праздновали удачно провернутое дело в местном банке. По стаканам разливался виски, звенели бутылки пива друг о друга, звучали тосты, все веселились и играл граммофон. Пока Эбигейл сидела в компании Мери-Бэт и Тилли, заиграла медленная мелодичная песня. Идеально для медленного танца. Мери-Бэт пригласила на танец Артура, тот с радостью согласился, зачем-то обернувшись на Джона и пихнув его в плечо. Тилли отказала Шону в танце и продолжила пить пиво в компании Эбигейл. А Карен таки согласилась на танец, потому что иначе Шон бы не отстал от нее. — Как думаешь, если грохнуть Сьюзан, Датч сильно будет ругаться? — Тилли улыбнулась мило, а Эбигейл покивала, отпивая пива. — Думаю да. Хотя меня она уже успела достать за это время. Так что, твое желание я поддерживаю. — Ой-ой, гляди кто идет, — Тилли закинула ногу на ногу и кивнула в сторону. Эбигейл глянула туда и ее сердце затрепетало. Джон подошел к ней и с улыбкой протянул ей руку. — Мисс Робертс, станцуете со мной? — С удовольствием, — Эбигейл взяла его за руку, поднимаясь со стула и думала, что сейчас будет какой-нибудь деревянный, не особо умелый танец со стороны Джона, но тот на удивление ловко и пластично двигался под музыку, направляя и ее, кружа в легком вальсе. — Мисс Робертс, могу я сказать кое-что? — Обернув ее за руку кругом, спросил Джон, тут же вновь подтягиваясь ближе к девушке и прижимая к себе за талию, покачиваясь в ритме вальса. — Что? — Я должен признаться, — Марстон улыбнулся ей и снова выполнил танцевальную фигуру, — Я люблю вас. Правда, люблю! — Неужели? — Смеясь, ответила Эбигейл, следуя движениям Джона, с восторгом в душе и с улыбкой на лице танцуя, — Это после той ночи, проведенной вместе? Так может, вы любите не меня, а мое тело? — Бросьте. Я люблю вас и только вас, леди! — Джон наклонил ее, держа на весу за талию и лопатки, а затем снова выпрямил, кружась в танце. И тут Эбигейл отпустила его руку, обняла обеими руками за шею и поцеловала. Искренне, чувственно, глубоко и нежно. Они целовались на виду у всех, покачиваясь в танце и Джон нежно прижимал ее к себе за талию, прикрыв глаза в поцелуе. Он ощутил такое облегчение, когда она поцеловала его. Без лишних слов ясно, что чувства взаимны. Но вдруг к ним подошла Сьюзан и бахнула Джона метлой по голове. Они расцепились и Марстон придержал шляпу на голове. — Ай! — Я тебе щас дам! Чего к девкам пристаешь? — Мисс Гримш- — Чтоб я больше не видела такого! Будет лапать — скажи, — Обратилась та к Эбигейл, которая звонко рассмеялась. Джон поднял брови и едва хотел все пояснить, но Сьюзан резко развернулась и ушла. Взглянул на хохочущую Эбигейл и тоже засмеялся. До чего же нелепая ситуация вышла!Лето 1894 г.
Прошел уже год, как Эбигейл и Джон были вместе. Ох, как она была рада оставить прежний образ жизни. Джон был романтичным по-своему, они много гуляли в свободное время, смеялись, целовались, а их ночи… Ох, как быстро пролетали их совместные ночи. Каждый их секс был лучше предыдущего. И секса было много. Жаркий, страстный, будоражащий. Эбигейл каждую ночь была с Джоном, они начали спать в одной палатке. И сейчас вот, опять, она взяла его за руку и повела за собой в палатку. Артур проводил их взглядом и покачал головой. Чувствует укол ревности где-то между ребрами. Эбигейл ему нравится, они даже похожи, но она влюбилась в этого придурка Марстона. И Артур на это злится. Что она нашла в нем? И вот опять. Опять эти стоны на весь лагерь. — Чья собака скулит? — Оглядываясь по сторонам, спросил Билл, а Артур рассмеялся. — Это Эбигейл. — О боже, — Билл покраснел и покачал головой, сморщившись. Эбигейл в этот момент перестала постанывать сдержанно и разразилась громкими стонами в унисон с сиплым кряхтением Джона. — Господи, что Марстон там с ней делает? — Артур потер шею и стыдливо посмеялся, а Билл сидел недовольный. И ведь никуда не деться, их слышно за милю. — Судя по звукам, ничего святого, — Рассмеялся Хозия, похлопав Артура по плечу. Морган только усмехнулся с ноткой горечи и отпил кофе. — Мда, — Подытожил Артур, — Как бы он ей ребенка не сделал там. — Брось, Артур. Дети это счастье. Думаю, ничего плохого не будет в этом, — Отвечает Хозия, прикуривая, — А ты что, ревнуешь чтоль? — С прищуром говорит тот. Артур лишь отмахивается от Хозии и смеется. — Еще чего. Сдалась она мне. Такая дура, раз влюбилась в Марстона. — Такая же дура, как Мэри? — Колко подметила Мери-Бэт. Артур вздохнул. — Ну да. Такая же. Влюбилась в бандита.Лето 1895 г.
Артур был прав. Как знал, что Эбигейл забеременнеет. Так оно и случилось. Марстон, конечно, сначала не понимал, что такое ребенок. Но чем ближе были роды, тем больше он осознавал, во что ввязался. И испугался, не хотел брать на себя ответственность. Однако виду не подавал. Когда малыш родился спустя почти двенадцать часов схваток, его первым делом дали Джону, чтобы было больше свободных рук, которые могут помочь Эбигейл отмыться от крови, переодеться и лечь отдохнуть. Джон стоял, как истукан, испугано глядя на ребенка в своих руках. Он был сморщенный, маленький и такой хрупенький… Пусть уже не плакал, но он шевелился. Глаза его опухшие были закрыты, он периодически открывал и закрывал рот и часто дышал. Марстон таращился на него и от чего-то на его глазах проступили скупые слезы. — Поздравляю, папаша, — Хлопнул его по плечу Морган, — Как назовешь? — Я… Я… — Джон в ступоре стоял и глядел на сына, потом на Артура, — Я не знаю. Надо назвать его? — Джон, ты что тупой? Ну да. — Прямо сейчас? — Да. — Ну… Пусть… Будет… — Он задумался и посмотрел на малыша, — Дж-ж......ек. Джек. — Джек? — Артур закурил. — Джек. — А что, звучит, — Артур похлопал Марстона по плечу, улыбаясь, — Джек Марстон. — Ооо, Нет-нет… Джек Робертс. — Что? Нет. Это твой сын, что ты начал-то? — Откуда я знаю, что он от меня? — Джон, — Артур нахмурился серьезно, — Не говори чепухи. Это твой сын. Вот увидишь. Дай только подрастет и будет твоя копия. Помяни мое слово, Марстон. — Ну конечно, — Джон обнаружил поблизости Хозию и протянул ему Джека, — Это… Возьми, а?.. — Давай сюда, — Хозия тепло улыбнулся малышу, взял его осторожно на руки и тот захныкал тихонько. А Хозия, прямо как родной дедушка, ласково начал утешать ребенка, — Как назовете? — Джек, — Отрешено сказал Джон и закурил. Хозия кивнул, улыбаясь. — Поздравляю, Джон! Ты папа! — Ну да, — Марстон вышел на улицу и вздохнул. Все кругом поздравляют его, а в груди нет радости. От чего-то этот комочек по имени Джек не вызывает в нем восторга, только страх. Ведь это большая ответственность. Он боится навредить ребенку. И считает, что будет отвратительным отцом. Не легче ли отказаться от этого? Сразу бросить отцовство, даже не начиная? Может, уехать и все… Никто не будет вспоминать. Но Джон пока не уезжал. Спустя пару дней привык к наличию малыша рядом. Даже брал его на руки иногда. Но надолго его не хватило. Через год Джон в один момент просто исчез. Уехал якобы по делам. И не вернулся. Спустя неделю Эбигейл начала рыдать по нему. Плакала постоянно и никто не мог успокоить ее. Она так любит Джона, а он так поступил. И глядя на ее слезы, Артур злился все сильнее. Какой же он козел, этот Марстон.Осень 1897 г.
Джон вернулся в банду спустя год отсутствия. Эбигейл без раздумий бросилась ему на шею, плакала, целовала его. Датч и Хозия тепло приняли его, вся банда радовалась возвращению Джона. Кроме Артура. Он стоял, не шелохнувшись и грозно смотрел на Джона. Сам он не движется, только сигарета дымится во рту. И от его взгляда Марстону не по себе. Спустя какое-то время они с Эбигейл снова начали спать. И она снова забеременнела. Опять от Джона. Ему в сущности было наплевать. Один или двое — уже неважно. Но девочка, едва родившись, не прожила и года. Начала кашлять и часто чихать, это было ненормально для малышки. И вскоре она умерла. Эбигейл много плакала. Снова. Но сейчас с ней был Джон. И он, на удивление, старался быть рядом, обнимал, успокаивал. И самому было дурно… Скверное дело — смерть ребенка.Зима 1899 г.
Джон и Эбигейл часто ругались. Постоянно. Постоянно препирались, орали друг на друга. И даже при всем этом, при поведении Джона, Эбигейл любила его. Любила и волновалась. Когда он снова пропал в горах, женщина не находила себе места. А увидев что Хавьер и Артур привезли его, раненого, всего в собственной крови, подбежала к лошади Хавьера, вытягивая к нему руки, но стараясь не мешать мужчинам, что снимали его с коня. Джон болезненно крикнул, когда Билл сильно потянул его на себя, стаскивая с крупа лошади. — Ай, осторожнее, idiotas, его нога! — Крикнул Хавьер, хмурясь. Каждый день Эбигейл сидела рядом с Джоном, помогала промывать раны и терпела его выпады в свою сторону. Неясно с чего он так взъелся на нее. Но это откровенно начало исчерпывать терпение Робертс. Терпение быстро кончилось. Постоянные крики Джона и Эбигейл в лагере стали подобны фоновому шуму вроде пения птиц или шелеста травы. Обыденность, никто уже и не обращает внимания на них. Звонкие пощечины, обзывательства, крики постоянно звучали когда эти двое пересекались. С Джеком Джон тоже не общался. Всем говорил, что это вообще не его сын. Но Артур, глядя на Джека, видел в нем реально копию Джона. — Эй, Джек! Что делаешь? — Привет дядя Артур! — Джек подскочил к нему и обнял за ногу, — Я играю! Смотри, — Малыш протянул Артуру игрушечную деревянную лошадку, — Дядя Шон сделал мне лошадку! — Ах, ух ты, — Улыбаясь, Артур взял в руки игрушку и присел на корточки, — И как зовут твою лошадку? — Это Звездочка! Когда я вырасту, я стану стрелком! Как ты! И у меня будет такая лошадка! Артур тепло улыбнулся ему и потрепал по волосам. — Оох, Джек, не нужно быть таким, как я. Будь собой. — Хорошо, я понял! Пока-пока! — Мальчишка подбежал к Эбигейл и что-то начал взбудораженно ей рассказывать. Славный малыш все-таки. Артур глядит на них и улыбается. Как же он завидует Джону. У него есть то, что Артур потерял. Семья. Жена, сын. А он не ценит! Ох, как бы Артур хотел встряхнуть Марстона. Сбросить его до заводских настроек. Чтобы он взялся за голову и начал ценить то, что имеет. Так и случилось. Когда Джек пропал, Джон перепугался и этот испуг за кроху Джека был вызван любовью, которая давно таилась в его сердце. А тут такое. Джека украли и это как обухом дало. Сердце Джона от этого удара сбросило свои каменные оковы и забилось с новой силой. Злость, вызванная страхом и волнением за жизнь и здоровье Джека, раскрыли любовь Джона к семье. И едва все закончилось, Марстон больше не позволял себе отходить от мальчика. И перестал ругаться с Эбигейл. Все так резко изменилось, он даже сам в шоке. — Джек, что делаешь? — Марстон подошел к нему и мальчик встал с земли, показывая ему мертвую птицу. — Я нашел птичку. Она болеет? Не двигается… — По-моему птичка уже мертвая, — Джон наклонился к трупику воробья и взглянул на Джека. Тот грустно поджал губы. — Почему она умерла? — Не знаю. Может, от старости? А может, увидела Мику и у нее остановилось сердце от испуга, — В ответ на это Джек звонко засмеялся и Джон улыбнулся умиленно. — Мика меня тоже пугает. — Не бойся, сынок. Если что-то случится, скажи мне, — Марстон потрепал мальчишку по голове и у того аж глаза засверкали. Он улыбнулся Джону и радостно запрыгал. Джон даже смутился, не понял к чему это, — Чего ты? — Мне нравится, когда ты меня гладишь, папа! — Вот как, — Смеясь, Джон снова погладил его по голове, уходя по своим делам. Как же он не замечал, какой Джек славный мальчик. Храбрый, умный, любознательный. Не по годам, а по часам растет. С этого момента, вне времени года, началась весна 1899 и продлится она аж до самого 1911 года.Весна 1899
Уже ночь, все разбрелись по местам. Кто куда: кто-то на пост часового, а кто-то — в постель. Джон сидит на кровати рядом с Эбигейл и ест тушенку из тяжелой железной банки, открытой ножом. Джек уже уснул рядом с ними, на кровати. Нужно будет положить его на матрас, где он спит. В целом все спокойно, Миссис Робертс просто расчесывается перед сном и уже готовится лечь, как вдруг слышит чьи-то шаги и напрягается. Джон не придает им значения, пока в комнату не распахивается дверь и не вваливается Налетчик из Лемойна, тут же наставивший на них револьвер. Через окно, которое напротив двери, влезает с балкона еще один, с ножом. И стоят так, окружив их. Джон молча прожевал мясо и взглянул на одного, даже не моргнув глазом. Эбигейл же перепугалась, забралась с ногами на кровать и прижала к себе проснувшегося Джека. — А ну ни с места, приятель, иначе я и твоего щенка не пощажу! — Смеясь, говорит первый налетчик, угрожающе отведя курок револьвера, без слов заявляя о готовности нажать спусковой крючок. Джон перевел взгляд на второго, что стоял молча с ножом. — О как, — Тихо и спокойно сказал Джон, лениво вернув взгляд на первого налетчика, который обратился к своему посреднику. — Чего ты встал? Давай живее! — И тот, что с ножом, сделал шаг вперед. Джон резко выпрямился и посмотрел на него. — Еще один шаг и я твоему дружку хрен отрежу. — Как страшно! — Покачал второй налетчик ножом в руке и сделал еще один шаг. И этот шаг стал как команда. Марстон тут же резко вскочил с места и с силой швырнул банку в того, что был с револьвером. Острые края тяжелой, почти полной, банки с тушенкой врезались в кожу лица, а сама тяжесть брошенного предмета сбила мужчину с ног. Тот закричал, бросив револьвер и схватился за лицо, все измазанное кровью, мясом и жиром. Тот, что был с ножом, сразу подскочил к Джону и замахнулся на него с ножом. Марстон ловко схватил его за руку и за шею, развернул чужую ладонь с ножом и воткнул тому аккурат в глаз. И второй налетчик тоже рухнул на пол с болезненным криком, тряся руками и дергая всем телом от нестерпимой боли, но в один момент он замолчал и просто обмяк на полу. А тот, в которого швырнули банкой, еще живой был, только вот он ничего не видел и все его лицо истекало кровью. На вопли и грохот прибежал Артур, уже доставая револьвер. Застыл в дверях, оглядев сложившуюся картину. Эбигейл молча сидит на кровати, прижав к себе Джека, который от шока даже и не плакал вовсе, а Джон молча, спокойно стоит между двумя телами на полу и закуривает. — Господи, Марстон. Что случилось? — Мне не дали доесть тушенку, — С досадой говорит Джон после выдоха едкого дыма сигареты. Вместе они отнесли тела к болоту и бросили их там, а Эбигейл молча оставила Джека сидеть на кровати и, пока Джона не было, стала вытирать кровь с пола влажной тряпкой. Джек сидел молча, но в один момент, успокоившись, он тихонько сказал: — Правда, папа крутой? — Иногда бывает, — Стараясь сдержать улыбку от сказанного Джеком, ответила Эбигейл, выжимая кровь из тряпки в ведро. Тут уже вернулся Джон и сел на кровати, где и сидел ранее, погладил Джека по волосам. — Вы в порядке? — Просто испугалась, — Тихо сказала Эбигейл, споласкивая руки чистой водой. А Джек залез к отцу на колени, сел и обнял его. Джон спокойно погладил мальчика по спине и улыбнулся. Понятное дело, что тот перепугался, но опасность миновала и можно расслабиться. Правда, вряд ли Эбигейл и Джек спокойно уснут после такого. Джон так точно уснет, ему наплевать. Он даже особо не осознал произошедшего. — А можно я с вами посплю? На кровати… — Тихо спросил Джек и Джон усмехнулся. — Можно, — Эбигейл обернулась на него, но не для того, чтобы злобно посмотреть, а чтобы тяжело вздохнуть и сесть рядом на постели.***
Все идет не так, как должно, все обозлились друг на друга и лагерь стал похож на минное поле: одно неосторожное слово приведет к драке и воплям. Кашель Артура все хуже, Мика все злее, Датч все безумнее. Хозия, Шон, Ленни, Киран… Все они погибли. Джона недавно вызволили из Шишики, где его едва не повесили. Но он только больше внимания уделяет своей семье. Подружился с Чарльзом, Сэди, сблизился снова с Артуром. Эбигейл вечно на нервах, Хавьер вне себя от злости на разлад в лагере, Пирсон снова запил. Куда-то пропал Кейн. Джек окликивал его, искал везде по лагерю. — Эй, Джек, собаки нет, хорош вопить, — Отвлекшись от газеты, ворчит Мика, потягивая папиросу. — Нет, Кейн вернется… — Отвечает тихо Джек и снова зовет собаку по имени, заглядывая в пещеру, куда ему запрещено ходить. Мистер Белл закатывает глаза и оборачивается на стуле. — Джек, подойди, — Малыш испугано смотрит на Мику и мнет руками свою рубашечку, — Я сказал, подойди сюда, — И Джек подходит к нему, слушая мужчину, — Собаки больше нет. Он не вернется. А теперь пошел прочь! — Мальчик испугано ойкает, убегая, что вызывает у Мики сдавленый смех, распирающий из груди. — Что ты сделал с собакой? — Сипло, сдерживая кашель, рычит Артур, чтобы Джек не услышал. А Мика жмет плечами. — Должно быть, собака просто убежала. — Ублюдок, — Поняв, в чем дело и куда на самом деле делась собака, рычит Морган. Эта мразь убила пса. Как можно быть настолько гнилым человеком? Артур помнит, как пес защищал Джека от Мики, рычал и гавкал, за что получал пинки по худым бокам ногами, жалобно скулил и забивался куда-то за палатки, поджав хвост. Артура тошнит от Мики, он готов убить его, но не может. Это не так просто. Джон сдает дозорный пост и идет к своей палатке. Слышит издалека плач ребенка и ускоряет шаг, подходя к Джеку, который сидит за палаткой и плачет. Приседает на корточки рядом и гладит мальчика по спинке. — Джек, что случилось? — Малыш поднимается на ноги, не переставая рыдать взахлеб и обнимает отца за шею, прижимаясь к нему. Марстон берет его на руки, обнимает и гладит по спине, — Джек, ответь, что случилось? Кто тебя обидел? Ты ушибся? — Но прежде чем узнать, в чем дело, ребенка надо успокоить. Взволнованная Эбигейл подбегает к Джону. — В чем дело? — Не знаю, — Джон глядит на Эбигейл, поглаживая сына по спине, а затем сажает его на стул и присаживается на корточки перед ним. Эбигейл стоит рядом с Джоном и гладит Джека по спине, вытирая его слезы с пухлых детских щечек, — Джек, что случилось? — М.м… — Ребенок трет кулачками глаза и всхлипывает, — Мика накричал на меня, — Обижено хнычет тот, продолжая лить слезы. Джон хмурится и гладит сына по плечу. — Почему? — Я… Я… Я потерял Кейна, — Всхлипывая говорит Джек, — А потом… А Мика сказал, что песик не вернется… И накричал на меня! — Малыш потянулся к Джону и тот взял его на руки снова, обнимая. — Ну-ну, Джек. Мика плохой человек. Не плачь, пожалуйста, не плачь, — Эбигейл обняла его в руках Джона и поцеловала в макушку, — Ну чего ты так расстраиваешься? — Песик… Песика жалко, — Бубнит тот в плечо отца, — Я хочу, чтобы Кейн вернулся! — И плачет от того громче, — Кейна нигде нет! Тут до Джона дошло, в чем дело. Мимо проходил рассерженый Артур, затормозил и посмотрел на эту картину. Джон кивнул в его сторону вопросительно. И Артур молча нахмурился, кинув взгляд в сторону Мики. Потом вернул взор на Джона и, поджав губы, покачал головой. Марстон понял его без слов. Собаку… Как можно было убить собаку! Которую так любил Джек. В голове Джона возникла мысль, что этот пес был другом Джека, единственным другом. И в нем вспыхнула такая ярость… Мужчина обнимает сына крепче, покачивая в своих руках слегка, сам прижимается к его голове своей и утыкается носом в детские волосы, чувствуя, как рубашка на плече насквозь пропитывается детскими слезами. Эбигейл глядит на Джона вопросительно и тот поджимает губы. Женщина прикладывает руку ко рту. До нее дошло, когда Джон молчаливо намекнул. Как тошно. Ее сын рыдает из-за такой мрази, как Мика! — Джек, успокаивайся давай. Хочешь чего-нибудь? Пойдем кушать? — Нет, — Джек сжимает в кулачках рубашку Джона, — Я буду с папой, — Он оборачивается на мать, — Чтобы Мика меня не обижал больше! — Джон… — Женщина глядит на Марстона и тот кивает. — Конечно. — Спасибо, — Она подтягивается к Джеку и целует его в щечку, стирая остатки слез с его влажных ресниц нежной рукой.Весна 1911 г.
Джон заходит на кухню, вдыхая вкусный запах готовящейся еды. Эбигейл делает рагу в большой кастрюле. Джон и Джек оба много едят. Очень много. Это у них семейное. Поэтому Эбигейл приходится много готовить. — Что готовишь? — То же, что я готовила последние пятнадцать лет в попытках отравить тебя, — С улыбкой говорит Эбигейл, помешивая рагу и осторожно пробуя горячий кусок картошки, морщится от пресности вкуса и солит, потом перчит. — Не особо-то сработало, — Джон подходит к ней со спины и заглядывает в кастрюлю голодными глазами. Эбигейл смеется. — Пока нет. — Честно, одного вкуса хватит, чтобы убить человека, — Шутит Джон с серьезным лицом, но с добрым и нежным взглядом. Женщина хмурится и пихает его локтем в грудь. — Я никогда не умела хорошо готовить, но я всегда старалась быть хорошей женой. — И ты хорошо справляешься, — Отвечает ей Джон, улыбаясь ласково. — Знаешь, на самом деле… Несмотря на все, что было, мы неплохо справляемся, — Женщина воодушевленно глядит в окно, улыбаясь, пока Джон заглядывает в кастрюлю, чувствуя, как урчит в животе и сосет под ложечкой. Эбигейл продолжает, — Я смотрю на Джека… Я смотрю на него и мне кажется, что мы награждены свыше. — Он хороший парень. Может стать кем захочет. — Да, главное чтоб он не стал непутевым стрелком, который убьет своих бывших посредников, — Женщина смеется, чувствуя, как крепкая мужская рука опускается на ее худое плечо, — И не женится на бывшей проститутке. — Если он встретит такую же как ты, я бы хотел, чтобы он женился на ней, — Джон тянется к жене, обнимая ее левой рукой за талию, а правой — нежно массируя худое плечико. Та смущенно краснеет, смеется. — Ну хватит… Ха, для непутевого стрелка, ты на удивление легко можешь заставить женщину краснеть, — Эбигейл чувствует, как рука супруга с ее талии смещается ниже, оглаживает бедро и ягодицу. Женщина отклоняется чуть назад, прижимаясь сведенными лопатками к мужской груди. Джон тихо усмехается и целует ее в макушку, а затем прижимается ближе, уже обеими руками поглаживая ее бедра и склоняясь к ней еще ниже, чтобы поцеловать в шею. Но был прерван. Вдруг загаркали вороны за окном. — Вот же…! Ебучие вороны! — Восклицает Эбигейл, отстраняясь от Джона и подходит к окну. Марстон времени не теряет, сразу же подходит к кастрюле и прямо рукой начинает доставать оттуда куски мяса и овощей, пока Эбигейл жалуется ему. Что-то там про ворон? Какая разница, он от голода все свое внимание решил уделить только еде, — Джон, разберись с ними, а? — Конечно, ангелочек мой, — Бубнит он, прожевывая горячий кусок говядины. Эбигейл заметила, что тот делает, сняла с плеча полотенце и ударила им супруга по плечу. — Так! Пошел вон! Иди! — Ладно-ладно, — Марстон поднимает ладони, отходя от плиты и смеется, чуть прищуриваясь и готовясь закрыть лицо руками, когда жена снова замахивается на него полотенцем. — Давай, пшел отсюда, кыш-кыш! — Эбигейл гонит его с кухни полотенцем и возвращается к готовке, посмеиваясь себе под нос.