Плата за жизнь

Сказать, что было больно – не сказать ничего. Ныло, скручивало, тянуло и пульсировало все тело. Абсолютно все. Будто она долгое время была затянута ремнями или веревками, а после ее освободили от этого всего. Приходить в себя в совершенно незнакомом месте было странно. И место какое-то странное – одновременно и такое все кукольное и пушистое, будто бы приторное, но пугающее до жути. Кажется, сейчас повернешься резко в другую сторону и увидишь потеки крови внезапные или как что-то прячется в воздушных розовых складках. Бррррр…. Сама Изуку обнаружила себя в тонкой шифоновой сорочке светлого мятного цвета. На голое тело. А, гольфы еще были и какие-то бантики на запястьях. Ни приборов, ни врачей – никого. Прохладно, да и воздух какой-то спертый, хотя чувствуется, что вентиляция работает… Слышен скрежет с другого конца комнаты. Изуку в недоумении оглядывает пространство вокруг и прикрывается одеялом, натягивая его почти до самого носа. - Ну, здравствуй, милая, - слышится громким басом… и у Мидории в ужасе округляются глаза, ведь она узнает в вошедшем отца своего одноклассника – Тодороки Энджи, а также конкурента-партнера Тошинори Яги. Девушку сковал ужас. Она смотрела округлившимися глазами, не веря, ведь репутация человека, обстановка комнаты и то, что Яги назвал его «новым хозяином» никак не вязалось. А репутация у него была отменная: примерный семьянин, с самой школы находящийся в браке со своей единственной (такой хрупкой и нежной) женой, отец четверых детей, каждый из которых либо отлично учится, либо успешно реализовывается в жизни. А еще честный бизнесмен, меценат и вообще общественный деятель. А оно вон как – маленьких девочек любит. В том, что это именно так, и в том, что тут нет никакой неувязки, Изуку поняла, лишь взглянув на него: расширенные зрачки, жадно осматривающие фигуру, едва заметно проглядывающую под одеялом, учащенное дыхание… и прочее. Все эти мысли пролетели за считанные мгновения. Из размышлений выводит немного резкое: - Когда к тебе обращаются, надо отвечать, - цедит, - Давай снимем одеяло. - А, з-з-з-здравствуйте! А давайте ничего не будем делать с одеялом? Оно такое пушистое и уютное. - Ну уж нет. Не заговаривай мне зубы: я слишком долго этого ждал, чтобы перенести хотя бы на несколько минут. Далее следует резкий рывок за уголок того несчастного одеяла, которое было единственной защитой девушки. - Мммм, какая же ты малюсенькая – такой же, как прежде, и осталась, - тянет довольно, когда все же рушит убежище, - Я смотрю, ты уже и сама готова? – еще более довольно. - В-в-вы, о чем? – тянет время она, зная, что все равно обречена, отползая подальше от него к изголовью кровати. - Ну, как же?! Сосочки твои уже торчат! - Это от холода! И страха! – выкрикивает она, вскакивает с кровати, но спотыкается о слишком длинный балдахин, путается. Подскакивает, бежит к двери. Пытается открыть, но не может. Мечется по комнате, но все безрезультатно. А за ней наблюдают со смесью умиления и раздражения. Все же, мужчина не выдерживает и рявкает: - Успокоилась и подошла сюда! Она аж дергается от первого оклика. Оборачивается с дрожью и видит, что он уже снял пиджак, а сейчас расстегивает часы и выправляет рубашку. - Иди. Сюда! Сам Энджи чувствует, как его терпение заканчивается. Нет, конечно, он хотел эту девочку. Безмерно и безумно. Постыдно даже – сам это понимает. Да и ни одна малолетняя пизда никогда у него не вызывала такого буйства чувств, даже прекрасная жена в медовый месяц, которую он действительно любил и чуть ли не боготворил до недавнего времени… пока не увидел дочку Тошинори Яги на одном из приемов. Увидел и пропал. Вот просто замолчал и весь вечер глаз с нее не спускал. Конечно же, это не осталось без внимания «папы». Однако Тодороки не ожидал, что родной отец будет отпускать такие комментарии по отношению к дочери. К слову, девочка выглядела на много младше своего возраста – а ведь была почти такой же, как младший, Шото. Это удивляло, но не долго. Когда Яги предложил интересный вечер, а потом после посиделок с большим количеством алкоголя привел его в одну из комнат своего дома, где на кровати лежала эта девчушка, связанная и ничего не видящая, крышечку сорвало: он был готов делать все, что скажет Всемогущий, лишь бы еще разок прийти вот так «в гости». Да, о том, что дочка неродная, Тошинори сказал сразу. Это дела не меняло, конечно, все еще было мерзким и неправильным… но это все голос разума, который отключается, стоит проснуться похоти. Тодороки смотрел и не мог насмотреться. Гладил, трогал, мял, сжимал соски, облизывал и посасывал – везде, только не в «зоне трусиков». Так было тогда. А сейчас у него не было ограничений. Никаких. Видя, что девочка к нему не подходит, он идет к ней сам. Нависает, как скала, а она дрожит и боится оборачиваться. Энджи просто подхватывает ее на руки и несет к кровати. Кладёт нежно-нежно, несмотря на то даже, что его личный контроллер вот-вот откажет. Он просто гладит ее сквозь тонкую сорочку, которая ничего не скрывает. Неспешно опускается коленями на пол, откидывает мешающую рубашку, оставаясь в дорогих классических брюках и майке. При этом удерживает Изуку за щиколотку, немного подтягивает ее за ногу к себе. Аккуратно проходится пальцами по лодыжке выше, подцепляет гольф и стягивает его. Оглаживает все – хрупкую щиколотку, каждый пальчик, нежную пяточку и маленькие пальчики. Припадает губами, после поцелуями прокладывая дорожку выше, к бедру. Девушка не двигается – замерла. Оцепенела от ужаса. А еще пребывает в шоке, с ней так аккуратно и нежно обращаются, ведь Яги всегда был груб и жесток. Всегда, кроме первого раза. А тут… а тут будто она куколка фарфоровая. Энджи кладет ее ногу себе на плечо, гладит бедра и тянет сорочку вверх, обнажая. Когда открывается доступ ко всему, мужчина шумно сглатывает. Изуку осмеливается поерзать под таким пристальным вожделеющим взглядом, однако понимает, что зря: хватка на бедре мгновенно становится такой сильной, что она вскрикивает от неожиданной боли, а взгляд его меняется в пугающий. Дальше Энджи не медлит: за бедра подтаскивает девушку ближе к краю кровати, перед которой так и продолжает стоять на коленях, а после без всяких намеков на это, слишком внезапно и быстро зарывается носом в промежность Изуку. Она вся гладкая – волосы почти не растут. И это тоже удивляет. Но не важно. Мужчина вдыхает ее естественный запах, и крышу сносит окончательно: язык сразу проталкивается в лоно, массивные пальцы разводят губки в стороны и давят везде понемногу, оттягивают. Иногда отрывается от лона и переключается на клитор. Бедра ее держит крепко, не давая отстраниться, не обращая внимания на просьбы остановиться и прекратить, там ведь «стыдно» и «грязно». А еще ощущения странные. Благодаря обучению от Немури, Изуку знала многое о телах женщин и мужчин, но сама ничего из описываемого не испытывала никогда, поэтому не понимала чужого желания и оргазма. А тут… чувствует, что внутри становится влажно не только от языка – ей приятно. Совсем немного, но приятно. Совсем хорошо становится, когда Энджи полностью переключается на клитор языком, а на лоно пальцами. Нет-нет, он не засовывает их сразу и глубоко, наоборот, двигается внутри медленно и аккуратно, исследуя каждый миллиметр, по дыханию определяя, где нажим должен быть больше. Сам ее вылизывает, а сам кайфует. Себя не трогает – до него еще дойдет очередь, а вот девочку сейчас расслабить надо, постараться бы. Постепенно тело Мидории само начинает дергаться и будто бы подстраиваться под его движения. Дыхание сбитое совсем. Скоро… Наступивший оргазм ошеломляет ее и вызывает довольную улыбку у него. - А теперь моя очередь, - весело говорит он, вставая в полный рост с колен… И девушка понимает, что все ее мысли и ощущения ранее были обманом.