Другая женщина

      Мучаясь головной болью после весёлой праздничной ночи, Каори улыбалась, сидя на полу в мастерской, вспоминая забавные шутки уже знакомых мужчин. Её поразила галантность кавалеров, которые ухаживали за ней весь вечер по высшему разряду. В особенности понравился не по годам рассудительный Ацуши, пленивший девушку своей обходительностью и беспокойством: «Вам, Каори-сан, точно ничего не будет за нашу компанию? Вы смотрите, а то у нас в Камне за это головы лишают». Вот где нужно было мужа искать! Вот в какой деревне прячутся, как сестра их называет, «нормальные мужики»!       Молча расшивая оби, девушка время от времени хихикала от всплывающих в голове эпизодов прошлого вечера, где красноречивый Сэтору, обладатель веснушек и рыжих, взлохмаченных волос, пародировал на берегу реки Каге, даймё, представителей сёгуната и прочих знаменитых личностей. В особенности Каори хохотала над пародией на Мадару, будучи к тому времени уже основательно захмелевшей. Но несмотря на впечатления от счастливого вечера, проведенного в кругу интересных и воспитанных людей, Каори ещё мучилась беспокойством, с тревогой ожидая тот момент, когда за ней придут. Пальцы дрожали от волнения и не слушались, а время тянулось невероятно долго. Наконец-то издалека, где находились входные створки, послышались те самые быстрые, громкие шаги, обладатель которых никогда не спрашивал разрешения на вход. Белая панель в мастерской с грохотом распахнулась и чуть не выпала от силы удара из своей планки. На пороге стоял Мадара. Он гневно раздувал ноздри, его грудь вздымалась от учащённого дыхания, а губы были плотно сжаты. Сердито сдвинув брови, молча сверля багровым взглядом Каори, которая не подала и виду, что кто-то пришёл в её дом, а спокойно продолжила заниматься своим делом, Мадара проговорил ледяным тоном: — Мне донесли, что вчера, во время торжества, ты в компании незнакомых мужчин праздно распивала алкоголь, и в какой-то момент потерялась из виду, поэтому одним только богам известно, чем ты там ещё с ними занималась. Это так?       Каори даже не шелохнулась, чтобы Мадара не видел её испуга. Лишь проглотила ком в горле и спокойно проговорила, смотря на свои пальцы: — Ух… Какой гнев… — она вздохнула, чтобы унять дрожь в голосе. — Кстати, как вам на вкус незрелая слива? Слишком твёрдой оказалась?       После этих слов она подняла на мужчину свои глаза. Каори надеялась невозмутимо посмотреть на Мадару, но тот уже оказался в привычно близкой дистанции от неё. Схватив девушку за подбородок, он сдавил его так, что внутренняя сторона женских щек покрылась порезами от её зубов. — Совсем ума лишилась? Как Тецуо? — мужчина начал повышать свой тон. — Ты вообще отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь?! — тряс он её челюсть.       Отодрав руку Мадары от своего подбородка, Каори с гневом выпалила: — Я — свободная женщина, и вольна проводить свой досуг так, как мне заблагорассудится!       Секунду спустя мужская ладонь, замахнувшись, с особой грубостью прошлась по щеке Каори. Девушка, тихо вскрикнув, не сумев сдержать равновесия, завалилась на циновки, схватившись рукой за ушибленное место. Мадара встал с пола и, выравнивая дыхание, обретая вновь своё знаменитое хладнокровие, со вздохом протянул: — Учитывая то, что все и так знают о нашей связи, считаю разумным заявить о твоём сумасшествии на почве ревности. Это спасёт твою шкуру от обвинений в предательстве.       Он уничижительно посмотрел на Каори, которая со слезами обиды на глазах уже сидела подле его ног, держась за покрасневшую щеку. Смотря исподлобья ненавистным взглядом на своего мучителя, Каори молчала, не смея ни заговорить, ни пошевелиться, дабы не напороться на ещё одно клеймо, которое Мадара с удовольствием к ней приклеит. — Не смей реветь. Я предупреждал тебя, — бросил он напоследок и поспешил к выходу.       Растирая припухшую скулу, девушка послушно сдерживала подкатывающую истерику. «Сошла с ума. На почве ревности» — крутилась мысль в голове Каори, словно заведённая шестерёнка. Паника вдруг стала незваной гостьей в её доме: такие громкие заявления имеют необратимые последствия!       Покрываясь тревожными, мелкими мурашками, Каори схватилась за голову, ведь благодаря Мадаре, теперь её неминуемо ожидало то, чего она так боялась — публичное отвержение. И вскоре её догадки подтвердились, а события начали разворачиваться с невероятной скоростью.       Первыми от её общества отказались девочки-подмастерья. Их родители передали вежливую записку, в которой значилось, что ученицы больше не придут. Второй звоночек последовал на следующий день, когда Масаи хохотал ей вслед, выкрикивая глумливую фразу: «Чокнутая проститутка!». Затем Наоми без каких-либо объяснений причин начала избегать свою младшую сестру, передавая свои слова и поручения через Минами, которая не подозревала, что происходит. Но главный удар пришёлся к концу недели, когда Каори вышла в свет, чтобы пополнить запасы продовольствия в местных лавках. Она стояла в очереди, когда четырёхлетняя кроха вцепилась в подол её кимоно, заинтересовавшись объемной, пёстрой вышивкой. Каори улыбнулась интересу малышки и уже было нагнулась, чтобы потрепать её по белокурой макушке, однако к ребёнку подоспела женщина. Не глядя в сторону Каори, она дёрнула руку крохи и спешно увела её со словами: «Пойдем, Акари. Тётя больна, не нужно к ней подходить». В этот миг Каори ахнула от осознания размаха последствий. В смятении оглянувшись по сторонам, она наконец-то увидела, как окружающие шептались и отступали от неё, словно боялись заразиться…       По истечению двух недель Каори стала тенью, которую никто не слышал, никто не видел и не хотел знать. Жители деревни словно позабыли о её существовании, игнорируя присутствие девушки на улицах Конохи. И, как назло, виновник её положения всё это время не объявлялся на пороге. Будто молча бросил, оставив напоследок подарок в виде изоляции от всего мира. Хотя Каори всем сердцем желала схватить его за горло и в слезах проорать: «За что?!»       Сумасшедшая. Больная. Прокажённая.       Глотая из глиняного кувшина сакэ, Каори сидела на пыльном полу в ночном сумраке, прислонившись к опорной балке. Огонь в ирори освещал угол дома, в котором затаилась девушка и молча смотрела в одну точку перед собой, напиваясь алкогольным ядом, чтобы забыться хотя бы поверхностным, хмельным сном. Она не знала, когда ела в последний раз… Спала ли она за последние пару дней? Жива ли она? Некогда красочный мир сузился до пределов стен её дома, где можно было спрятать все ещё тлеющую душу. Здесь никто не увидит. Здесь можно реветь, орать и бесноваться — всё равно никто не придёт на помощь. Ведь это так соответствует поведению умалишённой…       Давясь противным напитком, Каори билась затылком о балку, пытаясь унять мигрень, что за последние пару дней уже так осточертела. В какой-то момент она взвыла от приступа головной боли и, замахнувшись, бросила кувшин в огонь. Затем растёрла виски и, закрыв глаза, запрокинула голову, прислонив её к деревянной опоре. — И впрямь рехнулась, — прозвучал голос Мадары где-то в темноте.       Каори медленно открыла глаза и, смотря куда-то перед собой, еле слышно проговорила: — Мне молча раздеться или молча покончить жизнь самоубийством?       Послышался смешок среди сумрака. Мадара вышел на свет, медленно подошёл к девушке и безмолвно сел напротив неё. На его лице играла загадочная, едва уловимая ухмылка. Тёмные глаза Мадары поблёскивали самодовольством в свете огня. Он прикоснулся к её бледному, исхудавшему лицу с отсутствующим взглядом и ссохшимися губами. Затем мужчина неторопливо провёл пальцами по светлым прядям, что были заправлены за ухо. Он словно любовался результатом своей работы… Его прикосновения жалили кожу, но Каори было всё равно: пусть делает что хочет. Ведь она и так уже превратилась в каменный мемориал памяти собственной жизни. — Вы жакет свой забыли… Он возле футона, заберите его, — тихо, полушёпотом проговорила девушка и вздохнула, закрыв глаза.       Снова прозвучал тихий смешок. Мужские пальцы коснулись женских, потрескавшихся губ. — Урок усвоен? Больше играть со спичками не будем? — издевательски протянул Мадара.       Каори молчала, еле слышно втягивая воздух внутрь себя. И не имела никаких сил ответить на очередную издевку. Есть ли разница, в какую сторону идти по самому дну? — Молчишь? Что ж, «лечение» от твоих выходок превосходит мои ожидания, — Мадара самодовольно хмыкнул в конце фразы. — Наконец-то ты стала сговор… — оборвав реплику на полуслове, он обернулся, сощурив глаза.       Где-то вдали от входных створок дома Каори послышалась суета, наполненная шёпотом, шорканьем и еле слышным хихиканьем. Внезапно входные сёдзе тряхнуло от внешних воздействий, а затем шум за их пределами превратился в торопливые, громкие шаги, будто некто удирал от дома, боясь быть уличённым. Каори резко открыла глаза. Подорвавшись с пола, она стремглав направилась к входным панелям, а затем распахнула их.       Увиденное поразило её до ужаса: чёрная субстанция покрывала деревянный порог, створки, брусчатку перед домом, словно гниющая плесень тотчас напала на её обитель. В голове Каори резко прояснилось. Туман, что усердно обволакивал её разум последние дни, исчез, а головная боль мигом испарилась. Она словно прозрела в окружавшей её тьме. Осматривая запятнанный кем-то порог, Каори вновь заполнилась позабытым мужеством: нужно бежать. Сейчас!       Не обращая внимания на Мадару, она зажгла переносной фонарь и поспешила к своим скрытым шкафам, чтобы собрать вещи и немедля покинуть деревню. Мадара наблюдал, как девушка снует впопыхах, собирая чемодан, и безмолвно усмехался. — Что ты делаешь? — насмешливо проронил он, когда девушка в очередной раз промчалась мимо него. — Бегу туда, где меня никто не знает, — бросила ему Каори, когда направилась в мастерскую. — Это всего лишь смола. Неужто она так тебя напугала?       Каори не ответила. Только спешно скрылась из глаз, чтобы переодеться в классическое одеяние шиноби, в котором будет удобно управлять лошадью. — С твоими навыками стратега далеко не уйдешь, — оперевшись на центральную балку, скрестив руки на груди, всё с той же усмешкой говорил Мадара. — К тому же, после того, как покинешь деревню, ты — не жилец. Ты же помнишь, что бывает с отступниками?       Каори через пару минут появилась в поле зрения насмешливого шарингана. — Не будем тянуть! — выпалила с яростью Каори и снова скрылась в мастерской.       Через пару мгновений она вышла с оголенной катаной и, подойдя к Мадаре, предложила взять её в руки: — Давайте решим мою судьбу без лишних отлагательств!       Мужчина усмехнулся ещё шире, а затем, выдернув оружие из женских рук, вонзил его в пол со словами: — Оно не заточено.       Каори сдвинула брови, пытаясь понять, что хочет от неё этот человек. Затем, вспомнив о своем занятии, обернулась с целью продолжить сборы, но её вдруг резко схватили за руку. — Прекрати истерику. Это всего лишь смола, — процедил Мадара, вернувшись своё обычно требовательное расположение духа. Он подтянул девушку к себе, а его вторая рука уже оказалась на её затылке. — Твои эмоции мешают тебе жить. Я помогу тебе с этим разобраться… — диктовал он.       Голубые глаза Каори устлались пеленой слёз. Она вцепилась в плечо Мадары, понимая, что сейчас погрузится в гендзюцу, которое принудит её делать то, что вздумается его хозяину. И вновь всё станет так, как прежде…       В полном отчаянии, в последнем моменте, она прокричала: — Сколько боли вы готовы мне доставить ради собственного удовольствия?!       Она судорожно вдохнула, посмотрев Мадаре в глаза, готовясь вновь стать безропотной игрушкой избалованного мальчика. Но, вопреки всем ожиданиям, плотно сжатые мужские губы дрогнули, а алые глаза вновь обрели тёмный оттенок. Мадара отпустил руку Каори и ослабил хватку на её затылке. Его взгляд метнулся на пыльный пол. — Даю тебе фору в два дня, — проговорил он.       Затем, не глядя на девушку, прошёлся к выходу и скрылся из глаз. Не веря своему счастью, Каори отмахнулась от мысли, что всё оказалось слишком просто и, воодушевившись непредвиденным исходом, принялась с ещё бо́льшим рвением за свои сборы.              Наконец, собравшись и прихватив с собой клинок, Каори выскочила наружу, держа в руках фонарь. Манящее чувство свободы щекотало в груди, а счастливая улыбка не сходила с её лица. Она аккуратно обошла тёмные пятна, покрывающие её порог, а затем обернулась: ей захотелось сделать красивый жест на прощание… Окинув взглядом свой дом, она рассмеялась с мыслью: «Мы больше не встретимся, проклятая деревня», а затем бросила переносной фонарь в одну из смоляных луж на пороге. Копоть мигом поднялась над черным пятном, а пламя быстро охватило дощатый порог.       Глядя на то, как её дом начинал тонуть в ярком огне на фоне глубокой ночи, Каори улыбнулась ещё шире, а затем развернулась и быстрым шагом направилась к лошадиной ферме.