disease

Подвыпивший Бомгю вымотал Субина. Ещё Бомгю становился невыносимо прилипчивым, когда выпивал, из-за чего всегда страдали окружающие, особенно Субин. Весь переобнянный Субин убедился, что друг уснул и поспешил выйти из квартиры, захлопнув дверь. Было довольно темно, поэтому он решил вызвать такси, чтобы случайно не встретить хулиганов по пути, хоть и путь был близок. Да и хулиганов тут нет, но безопасность превыше всего – это было основным принципом Субина.   Поблагодарив таксиста и выйдя из машины, Субин направился к подъезду. Краем глаза он заметил знакомую «Вольво», припаркованную возле подъезда. Сначала он подумал, что это просто похожая машина, но видит освещённый холодным светом от дисплея телефона знакомый профиль и сомнений не остаётся, что это брат Евон. Подойдя к машине, он постучал по стеклу со стороны водителя. Ёнджун испугался от неожиданного звука, оглянул Субина, убирая телефон в задний карман, и опустил стекло.   – Ты что, сталкеришь меня? – спрашивает Субин, скрещивая руки на груди, даже не поздоровавшись.   – Это не в моём стиле, на самом деле, – ответил парень, лениво улыбаясь и рассматривая настороженного студента. – Я сам не знаю, зачем сюда приехал. Нет, это не совсем правда. Я хотел увидеть тебя.   Субин переводит взгляд в сторону, не понимая, как правильно отреагировать на это. Всё это немного странно и одновременно мило. – Мог бы написать или позвонить, а не ждать, когда я появлюсь на горизонте.   – Извини, Субин, если пугаю тебя, – Ёнджун потёр переносицу потирает переносицу, зажмурившись. – Хочешь чизбургер? Я тут сижу с шести вечера и проголодался до ужаса. – Я не ем после шести, Ёнджун, – Субин хмыкает. – Что ж ты такой правильный то? – бормочет себе под нос Ёнджун. – Что ты сказал? – Я говорю садись давай уже. Будешь смотреть, как я уплетаю большую картошку фри, запивая большой колой. Субин прыскает, придумав про себя шутку, на что Ёнджун спрашивает:   – Что такое? Субин отмахивается и садится на переднее сиденье, не решаясь озвучить в слух то, что пришло в голову: «Понятно, какие у него комплексы». Вспомнилась великая цитата из Шрэка, которую поймут только взрослые. Ёнджун косо посмотрел на ухмыляющегося над собственной шуткой Субина и завёл двигатель.   Как только машина тронулась, Субин задался вопросом: почему он согласился сесть в машину и дать этому «сталкеру» отвезти себя в Макдоналдс? Ответа он не знал, но ему просто захотелось это сделать. Без задних мыслей. Он немного опустил окно, чтобы впустить прохладный воздух в салон. Ветер трепал юноше чёлку, закрывающую лоб, ласкал бледное лицо и целовал шею, немного проникая за шиворот, от чего Субин ёжился и покрывался гусиной кожей. Он прислонился к стеклу, рассматривая ночной расплывчатый город и подмечая, что в это время суток город выглядит романтично и чарует своей красотой.   Ёнджун краем глаза наблюдал за Субином, рассматривающим внимательно и с таким восторгом в глазах освещённый ночной город, что почувствовал, как сердце забилось быстрее. Ёнджуну нравилось наблюдать за смущающимся юношей, но такой мечтательный и заворожённый простыми вещами Субин нравился не меньше, а даже больше. Ёнджун прикусил губу, когда осознал, что он подумал про «нравился» и громко выдохнул. У юноши прекрасный характер, доброе сердце и ангельские ямочки на щеках, но разве только по этим признакам может быть симпатичен человек? Он плохо знает его, а сколько раз виделись – можно по пальцам пересчитать... Но какие это были встречи: очень и очень неловкие, скорее для Субина, и приятные и успокаивающие для Ёнджуна. Если бы он получил мукой по лицу от другого человека, то обязательно бы уже высказал всё, что думает, но это был Субин и у Ёнджуна просто его каменное сердце чуть растаяло при виде растерянного юноши, который так искренне извинялся. Не каждый в этом мире остался верен искренности и доброте.   – Почему ты смеялся надо мной в университете? – спрашивает Субин, отрываясь от созерзания ночного города и возвращая Ёнджуна с небес на землю, при этом вводя его в ступор. – Я понимаю, что тебе было не обязательно сразу же пытаться мне понравится, но смеяться над моими лосинами было жестоко.   Ёнджун вспоминает их первую встречу и протягивает:   – А, ты об этом? – он начинает смеяться, поворачивая голову к серьёзному юноше, и тут же смыкает губы, видя, что парень слишком уж выглядит серьёзным, ожидающего ответа. – Тебе было неприятно? На самом деле это была всего лишь шутка.   – Да, мне было неприятно, – произносит Субин, опустив голову.   – Прости, Бини, я не подумал, что это тебя заденет, – Ёнджун сворачивает к пустой парковке ресторана быстрого питания.   – Я тебя прощаю, – тут же улыбается Субин, – и давай забудем об этом.   Ёнджун не может удержать улыбку, глядя на Субина. Этот парень, похожий на зайчика, заставляет Чхве возвратиться в пубертат, когда от каждого милого или дерзкого взгляда того, кто нравился, голова становилась пустой, а дыхание перехватывало.   В такое позднее время в «Маке» сидели только несколько человек и ели свою ароматную картошечку фри. Ёнджун быстро тыкает по экрану, делая заказ, и спрашивает, хочет ли что-то Субин. Субин закатывает глаза и снова отвечает, что не ест после шести. Ёнджун передразнивает его, за что получает тычок длинным пальцем в бок. Они садятся подальше от остальных. У Субина слюнки текут от аромата исходящего от еды, но он держится и делает вид, будто еда ему безразлична. Хотя живот начинает издавать тихий скулёж. Он втягивает живот, когда чувствует, что вот-вот до Ёнджуна дойдут эти звуки и снова расслабляет. Так он повторяет несколько раз, затем живот перестаёт его беспокоить полностью.   После ночной трапезы Ёнджуна, Субин подумал, что его подвезут обратно, но у Ёнджуна были другие планы. Субин начал жаловаться, что не выспится и синяки под глазами будут больше, чем обычно, на что Ёнджун ответил, что юноша на парах выспится. Субин обычно этим и занимается на парах, поэтому не стал больше спорить и сел в машину, не забыв пристегнуться. Водитель включил какую-то незнакомую для Субина песню и подпевал себе под нос.   Они двигались в неизвестном для Субина направлении, но юноша не ощущал того самого тягучего и закрадывающегося чувства тревоги в груди как тогда, когда, например, таксист поворачивает не на нужную улицу. Он просто ехал и доверял водителю, внимательно наблюдающим за дорогой, потому что водитель чувствовал ответственность за такого ценного пассажира. Субин слушал его мелодичное мурлыканье, качал головой в такт и мило улыбался. Ему всё ещё было неловко находится рядом со старшим, особенно после последнего инцидента, и Субин был честен перед с собой: ему понравился тот жест. В голове он ещё несколько раз прокручивал ту сцену и чувства, которые возникли, когда Ёнджун дотянулся до его кончика носа. Как же Ёнджун наслаждался этим моментом, и Субину это даже понравилось.   У юноши никогда не было отношений ни с девушками, ни с парнями. Влюблённость как-то его обходила стороной и во время пубертатного возраста, и после него. Поэтому он не мог сравнить свои нынешние ощущения и чувства, с чем-либо другим, не имея опыта в таких вещах. Он чертовски смущался даже думать об этом, но в то же время ему были интересны новые ощущения. А то, что именно парень заставил испытать волнение в тот вечер, для Субина это не важно. Если бы это была девушка – тоже не имело бы значение.   Ещё одной причиной того, что он не интересовался самой концепцией любви к другому человеку в романтическом плане, заключалась в банальной неуверенности в себе и заниженной самооценке. Он не считал, что мог бы понравится кому-нибудь. Шуточные подколы Ёнджуна ковырнули старые раны и Субин порой просыпался в холодном поту после их первой встречи. Ему снилось, что он всё ещё учится в средней школе, а те самые одноклассники и крутые дети из старших классов снимают с него брюки на переменах, задирают свитер и хлопают своими худыми ручками по пухлому животу мальчика, называя «Хрюносвином». В садике и начальной школе все его считали довольно милым пухлым мальчиком, тискали за щёки, а соседские мамочки на детских площадках называли «Сладким» и одаривали шоколадками.   Всё изменилось в средней школе. Тогда Субин испытал на собственной шкуре, что значит фраза «дети жестоки». По началу, Субин считал такие высказывания, как «жирный», «толстый» и «пузан» всего лишь шуткой и даже смеялся вместе с другими ребятами. Но это были вовсе не шутки, а злобные насмешки, полные агрессии и злобы. Субин это осознал лишь тогда, когда с него сняли штаны во время большого перерыва в столовой. Ни один учитель или персонал не был на стороне толстого мальчика, которому в последствии они же сказали, что он сам виноват и нужно бы ему худеть, иначе ни одна девочка не захочет связываться с ним.   Это был настоящий ад.   И этот ад продолжался почти год, пока летом мама не записала его на танцевальную летнюю секцию, где он впервые увидел, что такое настоящий балет. Он завистливыми глазами разглядывал девочек и мальчиков, которые были хорошо сложены и умели управлять своим телом. Он решил, что и он хочет стать таким же. В студии балета над ним не смеялись, не издевались, а поддерживали. Учительница хвалила его старания, даже восхитилась его природной гибкостью, а ученики громко поддерживали, аплодируя, после очередного этюда. Субин был счастлив оказаться в месте, где его принимали таким, какой он есть. Пока опять не наступил новый учебный год в средней школе.   Не опять, а снова.   До Нового года Субин плакал каждую ночь, скрывая синяки от родителей, а утром становился лучшим сыном на свете, который целует маму на прощанье и натягивает фальшивую улыбку, делая вид, что он счастлив. После новогодних каникул он решился на ужасный шаг – сесть на диету, точнее, начать голодать. Тогда он ещё не знал, что существует правильное питание, учитывающее баланс жиров, белков и углеводов. К лету Субин похудел, но всё ещё был недоволен своим внешним видом. По окончании средней школы Субин потерял не только вес, но и важные микро- и макроэлементы, что привело к низкому гемоглобину, гастриту, почечной недостаточности и дефициту кальция в организме. Он прошёл долгий путь лечения, но до конца не смог избавиться от ощущения, что лишние килограммы с ним не распрощались и никуда не ушли. Теперь он тайно избавляется от лишней пищи через рвоту. И пока это остаётся секретом, и никому неизвестно, когда это закончится и закончится ли вообще.   – Приехали, – до слуха Субина доносится голос Ёнджуна.   Чхве выключает музыку, отстёгивается, и Субин делает то же самое. Субин осматривает улицу, куда они приехали. Это был современный парк, которого Субин ни разу не посещал. Но это был не просто парк – это был обустроенный скейтпарк с загорождениями, кафе даже собственным административным зданием. Субин даже не думал, что такие места существуют. Под освещённым светом фонарей можно было увидеть разообразные рампы и закрытые сувенирные лавки. – Следуй за мной, – произносит Ёнджун с той самой хитрой улыбкой, которая всегда смущает Субина, но покорно следует за старшим. Субин замечает закрытые ворота.   – Ты уверен, что нам сюда? – немного не понимает Субин, что именно хочет сделать Ёнджун. – Просто доверься мне, – отвечает Ёнджун, и Субин неуверенно кивает.   Ёнджун встаёт у решетчатого забора спиной, нагибается и произносит: – Вставай на мою спину, я подниму тебя. – Что? – тянет Субин, прикрывая рот ладонью, находясь в лёгком шоке.   – Камон, Бини, спина у меня не вечная.   Субин делает неуверенный шаг, ступает на влажную траву в своих кедах, затем ещё один, Ёнджун наклоняется ниже, чтобы Субину было удобнее на него залезть.   – Ты уверен? – Моя поясница сейчас отвалится. – Понял. Субин кряхтит, пытаясь забраться на спину Ёнджуна, мысленно извиняясь за чужую испачканную майку, затем без труда перебирается через забор и оказывается на той стороне, внутри закрытого и безлюдного парка. Пока он осматривает с любопытством и интересом ранее неизведанное место, Ёнджун также перебирается через забор и зовёт за собой Субина. Субин не хотел оставаться один на один с огромным парком, поэтому поспешил за Ёнджуном. Субин сделал предположение, что Ёнджун наверняка бывал или бывает здесь, так как его движения слишком уж уверенные. Он впадает в небольшой ступор, когда Ёнджун берёт две доски с одной из площадок и одну из них всучивает парню. – А, мне это не надо, – произносит он и кладёт доску на место. – Кататься вдвоём на одной доске не очень удобно, знаешь ли, – ухмыляется Ёнджун, и Субин почти седеет, когда это слышит.   Кататься? Он? Нет, нет, нет.   – Давай, будет весело, – дует губы Ёнджун, будто это сработает. Субин отрицательно мотает головой и кажется уже готов был сбежать. Ёнджун поджимает губы, но принимает то, что не каждый готов делать то, что он хочет. Он выбирает не самую высокую рампу и мгновенно скатывается вниз. У Субина сердце ухнуло, когда Ёнджун перевернул в воздухе доску на краю рампы. Субин подумал, что тот упадёт, но Ёнджун удерживается и делает то же самое с другой стороны. Субину было довольно захватывающе наблюдать за юношей, выполняющим различные трюки в воздухе.   Субин думал, что Ёнджун легко выполнял все эти трюки, но понятия не имел, сколько времени потребовалось Ёнджуну, чтобы научиться всем этим трюкам. Сколько раз он падал и разбивал коленные чашечки и сколько раз приходил домой в дырявых джинсах. Субин решается подняться, захватив с собой чужую доску, и встаёт на краю рампы, потому что это выглядит довольно весело и не так уж опасно, как ему показалось на первый взгляд. Он встаёт на доску и спускается вниз. Сердце так сильно бьётся, когда он летит с огромной (как ему показалось) скоростью на середину пологого трамплина и чувствует, как страх перемешивается вместе с адреналином и попросту падает на бок, не удерживая равновесие. Он подставляет руку и поворачивается лицом к бетону. Ёнджун тормозит рядом с валяющимся парнем и опускается на корточки, чтобы проверить, что с ним. Тело младшего мелко дрожит, из-за чего Ёнджун пугается и осторожно прикасается к его спине.   Ёнджун ругает себя за то, что привёл бедного Субина сюда, ведь такое с лёгкостью могло произойти с человеком, который ни разу не вставал на доску. Он поворачивает парня, думая, что тот плачет от боли, возможно, сломав руку. Но остаётся в ступоре глядеть на младшего сверху вниз. Субин тихо и истерично смеялся.   – С тобой всё хорошо? – еле слышно спрашивает Ёнджун, видимо, обеспокоенный тем, что Субин ещё и приложился головой. Ещё сильнее впадает в ступор, когда Субин кивает, продолжая смеяться. – Субин, не пугай меня. – Это был лучший момент в моей жизни, – смеётся юноша, судорожно переводя дыхание.   Ёнджун хватается за сердце, плюхается задницей на бетон и зарывается руками в волосы, начиная так же истерично смеяться, заражаясь от Субина.   – Я уже подумал, что ты головой ударился. Фух, – выдыхает юноша, ложась на рампу рядом с юношей.   Холодный бетон соприкасается с разгорячённым телом после трюков и начинает расслабляться. Ёнджун перестаёт слышать смех Субина, смотрит перед собой на звёзды, что раскинулись по бескрайнему бархатному и ночному небу. Он готов был взорваться (в этот раз от положительных эмоций): он обожает скейтборд, ночь, где даже самые обычные вещи становятся до одури интимными. Например, лежащий и смотрящий в такое же ночное небо, что и он, юноша с прелестными ямочками на бледных щеках.   – Вставай, Субин, а то ещё простудишься, – произносит Ёнджун, всё ещё глядя на звёзды. – Ты первый. «Что б тебя, заяц», – недовольно приподнимается на локтях юноша, переводя взгляд теперь на спокойного и даже умиротворённого юношу. – Эй, о чём думаешь? – интересуется Ёнджун, снова ложась, но на бок, облокотившись, чтобы он мог видеть юношу. Субин качает головой, словно говоря, что ни о чём. – Хочешь прийти сюда в пятницу, но по нормальному? Я бы научил тебя кататься. Субин усмехается от последнего слова и отвечает: – Я бы с радостью, но меня уже пригласил друг на вечеринку, –Ёнджун немного напрягается, что не остаётся незамеченным от Субина. Субин про себя почти пищит, но спешит добавить: – Бомгю – мой лучший друг, у которого сейчас кризис ориентации и ему нужно найти парня. Мы решили, что будем искать ему парня на вечеринке. – Оу, – задумчиво произносит Ёнджун, его брови взметнулись вверх, ведь имя Бомгю, вроде как, не женское. Субин захихикал, видя его выражение лица. – Приходи, если захочешь. Там будет много выпивки и горячих студентов, – Субин сладко улыбается, глядя на парня, что Ёнджун думает, что не выдержит и поцелует его прямо здесь, потому что атмосфера располагает и Субин очаровательный. – Горячих? – переспрашивает Ёнджун, получая в ответ энергичные кивки. – Много выпивки? – опять кивки. – Как жаль, что я не пью. Субин удивляется такому заявлению, ведь он тоже предпочитает не пить, но иногда может себе позволить выпить пиво, но только лишь иногда. – А почему, если не секрет? – Давай ты для начала встанешь, а потом я может быть и расскажу. Субин закатывает глаза и встаёт на ноги. Ёнджун следом. Они поднимаются на вершину рампы и садятся так, что их ноги свешиваются вниз. – В своё время просто перебрал с выпивкой, – стыдливо опускает голову Ёнджун с неловкой улыбкой, будто он только что сказал, что у него каждое утро встаёт член, а ему тринадцать. Субин внимательно слушает и не комментирует, надеясь на продолжение. Ёнджун пока молчит и смотрит на свои потёртые джинсы. – Если тебе неудобно об этом говорить, то не стоит, – мягко произносит Субин и кладёт руку на его плечо в качестве поддержки. – Да тут рассказывать особо нечего, – произносит Ёнджун, чувствуя, как его кожа начинает гореть под рукой Субина, и он находит это приятным. – Когда отца не стало, я был нужен своей семье, как никогда, но я выбрал иной путь, – он делает глубокий вдох. Субин видит, как ему тяжело говорить об этом и сильнее сжимает плечо парня. – Я начал общаться с ребятами постарше, с не самыми добросовестными и честными людьми, скажем так. Я проводил с ними всё своё время, начал пить и курить. Так продолжалось около трёх лет. Я понял, что мне нужна помощь лишь тогда, когда одним днём я проснулся в незнакомой квартире, с незнакомыми людьми, абсолютно голый и весь в мужской семенной жидкости. Субин убирает руку с плеча Ёнджуна, как будто ошпарился, но не из-за отвращения или неприязни, а из-за шока. Он прикрыл обеими руками рот. Ёнджун считает, что не стоило говорить об этом юноше, который слишком всё близко принимает к сердцу и такому невинному, но возможно это даже лучше – пусть знает с кем связался, и пусть решает стоит ли им общаться или нет. – И что стало с теми, кто это сделал? -–под «это», Субин имел ввиду «надругался». – Ты же понимаешь, что ты не виноват? – Всё гораздо сложнее, Бини. Гораздо сложнее, – повторяет он, зарываясь пятерней в свои тёмные волосы. – Эй, шпана, я сейчас полицию вызову! Ёнджун и Субином одновременно поворачивают головы в сторону источника голоса и моментально жмурятся от яркого света фонарика сторожа, который светит им прямо в лицо. Ёнджун вскакивает на ноги, схватывает Субина под мышки и бросается в сторону выхода, точнее к забора, через который они перелезли. Субин бежит следом за Ёнджуном, сердце колотится, как сумасшедшее, но внутри ощущает лёгкость, а сам заливается смехом на всю округу, будто ему рассказали смешной анекдот. «Ну точно головой приложился», – смеётся про себя Ёнджун. Ему этот смех, как музыка Джимми Хэндрикса, ещё бы видеть суженные глаза-полумесяцы и целовательные ямочки, так вообще, можно считать, что день, нет, жизнь удалась. Субин легко взбирается на спину Ёнджуна, затем на забор и спрыгивает на землю, бежит к машине, убедившись, что Ёнджун успел перепрыгнуть прежде, чем его схватил сторож. Ёнджун заводит машину, быстро уезжает с «места преступления», оставляя на асфальте следы от резины и клубы пыли. Субин улыбается водителю, а Ёнджун тоже улыбается, глядя на пассажира. – Безумие! – восклицает Субин и откидывается на сиденье, хватаясь за грудь, будто его сердце собирается выпрыгнуть. «Тебя что, всё это время взаперти держали, зая?», – думает Ёнджун, умиляясь реакции парня. Они доезжают до подъезда Субина максимально быстро, чтобы студент выглядел завтра не совсем, как ходячий труп. Но всё равно не поможет, он будет выглядеть именно как зомби на ранних стадиях. – Ко мне будет столько вопросов от родителей... – стонет Субин. – Скажи правду. Скажи, что был... с... э-э-э... другом. Да, точно, с другом. – Кроме Бомгю и Евон у меня нет друзей и тогда вопросов станет ещё больше, – он смеётся. – До пятницы, Джуни! У Ёнджуна тёплая патока разливается в груди, когда он слышит такое милое обращение. Потом он тут же мрачнеет, спрашивая: – Тебе не противно? – От чего? – искренне недоумевает Субин. – Ну, после того, что я тебе рассказал сегодня... Не противно от меня? – Ёнджун выглядел, как нашкодивший кот, но повода совсем не было для такого поведения. – Не говори глупостей! – восклицает Субин, беря холодные ладони в свои тёплые руки. Ёнджун не верит своим глазам, чувствуя, как сердце сильнее начинает биться, и принимает прикосновения парня. – Мне противно лишь от тех, кто это сделал с тобой. А знаешь, я считал тебя грубым, по началу, а ты оказался таким живым и настоящим, что я очень ценю то, что ты поделился со мной этим. Хоть, мы и мало знакомы. Может, это начало хорошей дружбы, как считаешь?   – Дружбы..? – Ёнджун сглатывает ком в горле. – Я согласен, – тянет фальшивую улыбку, затем смотрит в добрые глаза напротив и решается спросить, прекрасно осознавая, что это разрушит всю романтическую атмосферу. – Не больно было падать? И я не про скейтборд сейчас говорю. – А про что? – Субин аж выпячивает нижнюю губу, напрягая извилины, где он мог ещё упасть. – Не больно было падать с небес? – у Субина перед глазами формулы выскакивают, будто, ведь он ни черта не понимает о чём сейчас идёт речь. Ёнджун приглушённо смеётся. – Забей, Бини. Не бери в голову.   Они прощаются.   Субин заходит домой окрылённый и с бабочками в животе. Он видел выражение лица Ёнджуна, когда сказал про друзей и это его позабавило. Неужели только старшему постоянно издеваться над Субином? Чхве ложится под одеяло, закусывает губу и закрывает глаза. Ему всю ночь снились сверкающие звёзды, скейтпарк, темноволосый парень с холодными руками, но с тёплой улыбкой и беготня от сторожа. Ёнджун долго ещё стоял под окнами многоэтажки, курил сигарету за сигаретой, вспоминая сладкую улыбку, и представляя, что на вкус может быть губы юноши такие же сладкие, как и улыбка, или даже ещё слаще. Не терпится попробовать, конечно, но друзья? Черт, Ёнджун на такое не согласен. Уж слишком сильно Бини запал в заросшую камнями и сорняком душу парня. Брюнет садится в «Вольво» и едет домой, окутанный пьянящим романтическим вечером с щепоткой острого адреналина.