***
Погода с каждым днём становилась только мрачнее, легкий ветерок колыхал листья ядовитого плюща, обвивающего стену темницы… Но та была пуста. Подлый Олег Лисьев, а также его друзья — Василий Нигматулин и Илья Веревкин, как это и было понятно, все-таки смогли совершить побег. Петр узнал об этом и был очень зол на стражу, которая не смогла нормально следить за пленниками, и понимал, что было бы лучше, если бы он казнил тех сразу, а не прятал в темницу. — Едва только их найду, сразу на виселицу отправлю! — сурово обещал он сам себе, ударяя кулаком по столу. — О милостивый государь, не думайте о них сейчас… — поспешил успокоить Петра мужчина, при этом слабо покашливая. — Я уверен в том, что их обязательно споймают, и они понесут большое наказание! — Вот именно, Лаврентий! — согласился с правой рукой государь, — Да и охрану мне заменить стоит… Лаврентий кивнул в знак согласия и хотел было что-то сказать, но опять кашлянул пару раз, после чего раскашлялся чуть дольше. Чтобы перестать кашлять, ему даже пришлось похлопать себя по груди пару раз. — Ты чего кашляешь? — удивленно спросил у него Петр, обеспокоенно заглядывая наставнику в лицо, — горло болит? Что случилось? Победоносов ничего не мог сказать своему императору, в его горле плотно засел ком, который мешал нормально глотать и говорить. Несчастный мужчина отчаянно пытался сглотнуть, но от этого кашлял лишь сильнее. — Черт… Что с тобой? — государь забыл обо всем, подбежал к мужчине и взглянул на него еще более обеспокоенно, чем до этого, — тебе похлопать по спине? Не дождавшись ответа, он начал хлопать его по спине, очень тревожась за его самочувствие. Вскоре кашель кое-как прекратился. Горло Лаврентия щипало неимоверно. — Сп… Спасибо… — кое-как выдал он, тяжело дыша, после чего вновь раскашлялся. — Да что ж с тобой такое-то? — с напряжением вопросил царь, хмурясь на Лаврентия. — А ну, быстро попей воды! У тебя, видать, обезвоживание признаки подает. — Петр Алексеевич, не сердитесь на меня. Понимаете, я вообще редко страдал мокрым кашлем, неприятно всё это отхаркивать… Но моя частая проблема — это обезвоживание. — сознался он, выпивая залпом стакан воды. — А сегодня я весь в работе был, совсем позабыл про еду и сон. — Опять?! Так же, как и пару дней назад?! Нельзя так! — строго выдал мужчина, грозя собеседнику пальцем, как маленькому ребенку, — так, вот что — после того, как поешь, иди отдыхай. Освобождаю тебя сегодня от твоих рабочих обязанностей на целый день. Я вижу, в каком ты состоянии, и хочу, чтобы тебе стало лучше. Петр действительно переживал за своего воспитателя, ведь именно этот человек много раз давал государю полезные советы. Умея решить проблему без кровопролития, разговоры по душам, а также определение характера человека только по его манере разговора, Лаврентию всегда были по зубам. — Ну-у-у… Х-хорошо, раз уж вы настаиваете… — согласился немного неловко тот, еще пару раз кашлянув, пусть и тихо и не так надрывно, как до этого, — в любом случае, если… кхе… если моя п-помощь будет чересчур необходима, вы меня разбудите? — Такого не будет. Я сказал, сегодня ты будешь только отдыхать, — твердо и чутка строго уверил Петр, бросая такой же строгий взгляд на собеседника. — Милостивый вы мой, спасибо вам за заботу. — поблагодарил царя Победоносов, — Давайте сначала потрапезничаем, а уж потом я пойду накапливать свежие силы. Мне дедушка молвил, что нет еды — и сил не будет! — Вот и верно! — обрадовался царь-император такому настрою и тому, что Лаврентий наконец согласился поесть и пойти отдохнуть, — завтра тебе уже будет лучше, обещаю. Но на будущее… если вновь станет плохо, обязательно говори мне. — Не стану молчать, мой государь! — как можно живее воскликнул Лаврентий Победоносов, резко ударяя себя кулаком по груди.***
Не было бы печали, если бы так всё хорошо кончалось. Пока император приказал своим слугам состряпать ему утку, кролика да экзотических тварей морских, Лисьев и его прихвостни зря времени не теряли. Дабы их никто не узнал, сумели эти хитрецы раздобыть новые кафтаны и треуголки, что носили военные солдаты, служащие в российской пехоте. Хитроумный Олег мог раздобыть всё что нужно и выйти сухим из воды. Его прекрасно знали на чёрных рынках, с которыми Пётр Первый успешно вёл трёхкратную борьбу, но почему-то этого рыжеволосого негодяя никто так и не осмелился выдать государю… — Цель почти достигнута… — задумчиво говорил бывший боярин Нигматулин, потирая рукой подбородок сквозь свою густую, колючую и спутанную бороду, — теперь остается каким-нибудь образом подмешать яд в еду. — Я, кажись, знаю даже, как это сделать… — после таких слов Олег ехидно улыбнулся и достал большой толстый кошелек, в котором заманчиво звенели монетки, — отдадим это поварам, скажем им за это подмешать яд. — А если на нас тут же царю доложат?! — истерично завопил Верёвкин, чем до смерти перепугал Нигматулина, — Нас же потом опять в темницу посадят! — Не боись, — зло прошипел Лисьев, сощуривая свои очи и лишь сильнее растягивая свою и без того жуткую улыбку, — не доложат… Знаю я, как один повар царский жаловался мне на низкую плату. Есть там такой лысый толстый мужик! Игнат Жуков… Лицемер ещё тот! Перед государем всегда лебезит, а как удобный момент подвернётся, так сразу мне айда на него жаловаться!.. Илья вмиг успокоился и призадумался, после чего тоже улыбнулся, и его улыбка была почти такой же жуткой, как и у рыжеволосого мужчины. — Отлично, — потирая свои сухие широкие ладони, выдал тогда Василий, — значит, его и подкупим, — он улыбнулся вслед за друзьями. — Теперь надо как-то незаметно пробраться на кухню… — уже задумчиво выпалил Лисьев, пытаясь что-нибудь придумать. — Что, если есть другой вход на кухню? — поинтересовался Василий, чей тон звучал уже гораздо спокойнее. — Ты же знаешь этого повара, значит, должен и знать про остальные способы попасть на кухню. — Точно… Вроде бы, туда есть какой-то черный вход. Еще бы вспомнить, где именно… — Олег опять напряг свои извилины, продолжая думать, — по-моему, где-то с улицы. Да, точно! Надо бы незаметно туда пробраться, найти Игната и все — считай, дело сделано. — Нас в новом одеянии вряд ли кто-нибудь узнает! — доблестно воскликнул Илья, ударяя себя кулаком по груди. — Ты прав! Только если не будут вглядываться в лица… — тихо и все так же задумчиво согласился Олег, кивнув пару раз головой в знак своего согласия. — Может, стоит попробовать прямо сейчас туда пробраться? — чутка неуверенно, в отличие от друзей, предложил Василий, чеша свою бороду. — Увы, я бы не рискнул заходить с чёрного входа на улице, — замялся мужчина, чеша свой затылок, — этот негодяй явно усилил патрулирование, так что предлагаю проникнуть на кухню с ещё одного входа. — Хм… Хорошо, а где он находится? — Илья тоже в задумчивости поднес руку к своему острому подбородку, — он тоже снаружи? Если это так, то надо надеяться, что там он патрулирования не усилял, и нам будет легче пробраться. — Нет, как раз-таки этот вход находится в одном из коридоров, всего на кухню трое входов, но по слухам есть ещё какие-то потайные двери туда… Увы, я не в курсе подробных событий, ибо на кухне я бывал достаточно редко. — сознался Лисьев, опуская голову вниз. — Понятно… Значит, надо пробраться в тот коридор, а через него уже и на кухню, — уверенно выдал Веревкин, задумчиво сощурив глаза, — так, яд у нас есть, деньги тоже… Может, в таком случае прямо сейчас туда направимся? — Давайте, пока время есть, — кивнул Олег, сжимая бутылку яда и мешок с деньгами крепче. Заговорщики словно три чернявых ворона ретировались по коридору и скрылись за углом. Бывший советник уже предвкушал расправу над своим государем, который так жестоко поступил с ним. На царской кухне вовсю кипела работа, из неё всегда доносился оживлённый гомон, стук металлических предметов и громкий топот или шаги поваров. — Давайте поторапливайтесь! А не то еще ругаться на нас будет… — донесся до них еще более громкий голос того самого Игната Жукова, который звучал очень зло на данный момент. — Мы и так работаем достаточно быстро! — устало произнес более низкий, худой и молодой повар, Андрей Дубин. Заговорщики обменялись довольными взглядами, думая, как бы начать разговор с Игнатом. — Я зайду первым! — хитро провозгласил Лисьев, указывая пальцем на себя, после чего аккуратно постучал в дверь. — Ну кто там ещё?! — донёсся строгий голос Жукова, очевидно, не ждавшего визита непрошенных гостей. На его суровый вопрос хитрый Лисьев лишь подлее улыбнулся, после чего наполовину заглянул в кухню. — Добрейшего вам денёчка, сударь~ — коварно прошипел мужчина, продолжая улыбаться своей омерзительно-подлой улыбкой. — Не признали меня, что ли? — Да как-то… — но тут Игнат вгляделся в лицо мужчины и, конечно же, узнал Лисьева, — а… Это вы, — уже гораздо спокойнее выдал повар, чуть успокоившись, скрестив свои толстые руки на груди, — не признал, простите — богатым будете. Что вы здесь делаете в такое позднее время? — Да так, есть у меня к вам одно небольшое дельце… — ехидно выдал рыжий хитрюга, значительно встряхнув сначала бутылочкой с ядом, а потом мешочком с деньгами. — А, ну, заходите тогда… — остолбенев от удивления, промямлил Игнат Данилович, таращась на пузырёк с ядом и мешочек с деньгами. Вслед за Лисьевым на кухню заявилось ещё двое мужчин. Первый был высокий с густой бородой, боярской внешности, а вот второй был худым русоволосым мужчиной. — Эй. Посторонним сюда нельзя! — зло подметил повар, грозно смотря на двух вошедших. — Не беспокойся, Игнат, это моя, так сказать, новая свита. — поспешил успокоить того предатель, косясь боковым зрением то на Верёвкина, то на Нигматулина. — Я хочу свергнуть Петра, взамен я обещаю сделать тебя частью своей свиты, а также новые рабочие условия и достаточно высокий заработок. Ну как, согласен? — Ого! Конечно согла… — повар как-то неловко или скорее даже испуганно огляделся по сторонам, будто бы боялся своих слов, или того, что его услышит сам государь, — конечно согласен… — уже чуть потише подтвердил он, — то есть, ты… Я правильно понял намек? — он бросил значительный взгляд на яд, — хочешь, чтобы я подмешал ему, да? — Да-да, именно так, — тоже более тихо кивнул подлец Лисьев, в одну руку повара кладя денежный мешочек, а в другую — пузырек со смертельным ядом. — Он должен умереть… — зло прошипел бывший советник императора, после чего повернулся к своей свите, и добавил: — А нам пора, сегодня мы скроемся в отделённой части дворца. Там и охраны мало, да и Петр практически не бывает… Те лишь кивнули своему предводителю, уже в красках представляя, как они будут править государством… — Желаю здравствовать, — ехидно улыбнулся Лисьев, кивнув головой Жукову, после чего опять обратился к свите: — пойдемте… И три заговорщика покинули кухню, как ни в чем не бывало.***
Дожидаясь своих блюд, Петр Алексеевич и Лаврентий Апполинариевич душевно беседовали о прошлом. Лаврентий рассказывал государю интересные истории из жизни, и хоть сам царь не верил в нечисть, Лаврентий убеждал его в том, что она существует. — Н-ну… Не знаю даже, — неуверенно высказал государь, когда ему рассказали про Бабу Ягу, — ты точно уверен, что… тебе все это не снилось? Что ты видел все это наяву?.. — Абсолютно, мой государь, — уверенно кивнул Лаврентий, не менее уверенно смотря в глаза государю, — все это происходило со мной наяву… Если бы это был сон, я бы это понял. Но все было слишком реальным… Определенно, все это было настоящим! — И твой дед действительно Лешего видал? — удивлённо прошептал мужчина, при этом строго посматривая на своего советника. — Абсолютно верно! Мой дед даже Лихо Одноглазое видал. — последнее Лаврентий произнёс шёпотом, — Еле-еле от него мой дедушка отвязался, поскольку оно самое сильное из всей нечисти! Питается оно людскими страданиями и может даже вселяться в людей при желании. Чем несчастней человек, тем сильнее Лихо. — Вон оно что… — Петру, конечно, стало жутко от таких подробностей, но на самом деле, он все еще не знал, должен ли он верить наставнику или нет, — кстати, скоро вот-вот должны поесть приготовить. Петр сказал это, потому что хотел сменить тему разговора, и ему было почему-то неловко об этом разговаривать — о всей этой нечисти и тому подобном, ибо ну правда он в нее не особо-то и верил. Кажется, Лаврентий понял или же убедился в том, что сколько Петру не рассказывай подобных историй — все равно в них не поверит. Разве что, только если своими собственными глазами увидит, тогда и поверит. Улыбнувшись дрожащей, но милой улыбкой, Победоносов решил временно перестать говорить о нечисти и поддержать тему разговора, которая интересует государя. — Да-да, вы правы, я тоже думаю, что уже скоро будет готово. Хотя, я бы в любом случае подождал, сколько надо, — спокойно выдал он, смотря в задумчивое лицо Романова. — Лаврентий, после трапезы я бы рекомендовал тебе всё же поспать. — с некой скрытной заботой в голосе молвил мужчина, дожидаясь, когда же им вынесут блюда. — Поскольку ты очень слаб, употребления пищи будет недостаточно. — Вас понял. — послушно отозвался он, невольно кивнув при этом головой. — Я буду набираться сил и ни в коем случае не стану загружать себя работой. Только сон, крепкий, как сталь, сон… Романов хотел было ещё что-то сказать своему наставнику, как вдруг главные двери неожиданно распахнулись, и в обеденный зал влетело несколько поваров, во главе с Жуковым. Те молниеносно стали выносить блюда на серебренных подносах, чем сильно обрадовали голодного Петра. — Ну, наконец-то! — радостно воскликнул тот, аж ладони потирая, — я уж тут чуть от голода не умер! Ладно, шучу… — улыбнулся он, уже молча наблюдая, как повара ставят блюда на стол. «Радуйся, радуйся, пока можешь, — злобно подумал Игнат Жуков, наблюдая за реакцией обоих мужчин, приготовившихся трапезничать, — как же хорошо, что ты скоро отравишься и умрешь, а государством будет управлять Лисьев!» Рассматривая только что вынесенные блюда, Победоносов, молча взяв столовые приборы в обе руки, принялся разрезать тушку зажаренного кролика. Отрезав небольшой кусочек от заднего бедра кроля, Лаврентий, ничего не говоря, положил его себе в рот и проглотил мясо зверька. — Надо бы сказать, довольно специфический вкус… — признался Лаврентий, задумчиво смотря в потолок, — Никогда не пробовал жаренных кроликов, да ещё и в сметане. Интересный вкус. Повар Игнат Жуков, заметив, что Лаврентий первым попробовал отравленную пищу, как-то растерялся и даже смутился, после чего, убедившись, что все блюда расставлены, поскорее вернулся обратно на кухню. — Приятного аппетита, — мило улыбнулся ничего не подозревающий Петр и хотел тоже приступить к трапезе, как вдруг… Горло Лаврентия резко обожгло, а внутри поселилась адская сухость, как в пустыне. Он замер на пару секунд, не понимая, почему это происходит, после чего вдруг вновь начал давиться кашлем, как и до этого. Только вот, теперь этот кашель был еще надрывнее и болезненнее для мужчины, чем тогда. — ЛАВРЕНТИЙ!!! — в ужасе завопил государь, резко срываясь со своего стула и пулей подбегая к задыхающемуся Лаврентию. — ЛАВРЕНТИЙ! ДРУГ МОЙ, ЧТО С ТОБОЙ?! Тот в этот раз даже не смог ничего ответить — настолько силен и беспощаден был его кашель… Горечь в горле стала еще сильнее, воздух все быстрее и быстрее покидал легкие. От ужаса Петр даже не в силах был ничего сделать. Когда он на дрожащих от паники ногах подошел поближе на пару шагов, Лаврентий вдруг замер, глядя куда-то вдаль пустыми мутными глазами, после чего кашлянул последний раз и упал головой в тарелку. — Лаврентий? ЛАВРЕНТИЙ!!! — государь принялся трясти наставника за плечи, но все было напрасно — тот больше не двигался и не дышал. Бездыханное тело Лаврентия Победоносова смотрело своими пустыми глазами в пустоту, его глаза сильнее помутнели, а рот был слегка приоткрыт. Государь тут же обрушился на колени и зарыдал, прикрыв свои слёзные очи руками. На сорок пятом году жизни скончался его замечательнейший друг, наставник и воспитанник!***
На Петербург обрушился сильный ливень. Небо было серым-серым, почти черным, капли ледяного дождя громко шлепались о деревянную крышку гроба, в котором лежал так дорогой сердцу Петра Алексеевича человек… Погода словно олицетворяла настроение императора. Он стоял с каменным выражением лица, глядя куда-то вдаль или в сторону, иногда прикрывал глаза, пуская очередную слезу. Не мог он, нет, не мог он по-прежнему поверить, что его любимого человека больше нет в этом мире! Мир словно ушёл из-под его ног, его больше не волновали государственные дела, проблемы с нарастающей войной со шведами и побегом Лисьева, Нигматулина и Верёвкина. Внутри императора блуждала полная пустота, он отказывался верить в то, что всё это происходит на самом деле. Было очень трудно осознавать тот факт, что Лаврентия больше нет в живых! Подумать только, человек, с которым Петр познакомился, ещё будучи семнадцатилетним воякой, ушёл из жизни в свои сорок пять лет, до этого живя в недопонимании общества. «Как так могло произойти… Как и почему?! — задавался этим вопросом мужчина, вытирая горькие слезы запястьем, — как я допустил это?! Лучше бы я первый попробовал того проклятого кролика… Да, я бы умер, но зато остался бы в живых он!..» Мысли о том, что все могло бы пойти по другому, и тогда не умер бы любимый человек, добивали Петра лишь сильнее. Он корил себя за произошедшее и считал, что виноват в смерти Победоносова. «Кто… кто посмел подмешать ему этот проклятый яд?! — уже не только опечаленно, но и гневно думал он, стиснув зубы от злости, — Неужто на меня готовилось покушение?..» — подумал Романов, хищно оглядывая округи петербургской улицы. В голове императора складывалась довольно-таки понятная картинка всего происходящего: вероятно, что заговорщиков было несколько, и ими были те самые сбежавшие арестанты, а под руководством подлого Лисьева они, подговорив кого-нибудь из поваров, заставили отравить блюда. «Бьюсь об заклад, это были именно они! Они хотели отравить и свергнуть меня! — уверенно и все так же гневно решил он, аж сжав кулаки от злости, — но все-таки их необходимо вывести на чистую воду… Тогда никакой темницы, а сразу на казнь их велю отправить! Хотя, признаться, был бы не против убить их лично…» — он сжал кулаки сильнее. Похороны кончались, люди постепенно расходились. Но Петр еще долго оставался у могилы Лаврентия, обещая, что отомстит тому, кто подмешал яд…***
С момента похорон Лаврентия Апполинариевича Победоносова прошло пять дней. За это время Петру становилось дурно от всяких негативных мыслей. В такие моменты его обычно утешал Лаврентий, давая ему полезные советы, и всячески поддерживая своего государя, но сейчас Лаврентий был мёртв, и поддержать государя было некому. Никто не смог сравниться с его покойным воспитанником, уж очень сильно Лаврентий засел в его душе. Государь по-прежнему был в неописуемом отчаянии, понимая, что сам может с трудом жить, когда умер его любимый человек. Но все же он пытался держать себя в руках хоть немного и понимал, что нужно устроить совет, чтобы выяснить окончательно и бесповоротно, кто именно является предателем. «Пусть я больше чем уверен в том, что это проделки Лисьева, но все же стоит убедить и всех остальных… — туманно думал он, напряженно массируя свой лоб, — надо собрать совет прямо сейчас…» Романов решительно покинул пределы своего кабинета и отправился в тронный зал. Там государя дожидались караульные и остальные члены свиты Петра Великого. В ожидании визита государя они нервно перешептывались между собой, обсуждая все последние события во дворце. — Бедный Лаврентий… — тихо шептал один из бояр, горестно мотая головой в разные стороны, — и кто мог так с ним поступить? — Мы это выясним, и этому негодяю не поздоровится, — так же тихо выдал другой, сосредоточенно вздыхая. Наконец, в тронном зале показалась высокая фигура Петра Алексеевича, и все присутствующие сразу замолчали, приготовившись его слушать. Лицо царя было хмурым и холодным, он был настроен очень решительно. — Здравствуйте, дорогая свита… — мрачно промолвил Романов, подходя к своему трону и садясь на него. Он ещё раз оглядел всех присутствующих, после чего продолжил: — прошло ровно пять дней с кончины моего дорогого Лаврентия Победоносова. Он был известен всем, как добропорядочный патриот своей страны, и просто добрейший человек. Заговорщики отравили его вместо меня, и я уже прекрасно знаю, кто эти безжалостные убийцы! Ещё до покушения на меня с темницы сбежало трое заключённых: Лисьев, Нигматулин, и Верёвкин. Но мне кажется, что число заговорщиков превышает трёх человек! Бояре молча переглянулись, изредка обмениваясь редкими шепотками, сильно задумавшись над его словами. — Я тоже думаю на них… Мне никогда Лисьев не нравился, — высказал свою точку зрения один из бояр, которого звали Георгий Демьянов, — только вот, интересно, откуда они достали яд… — Купили на каком-нибудь черном рынке! — нервно выдал другой участник свиты по имени Никита Шубин, — но позвольте, государь… Нам же нужны доказательства, что это были именно они! — Да о каких доказательствах может идти речь, когда и так ясно, что это были точно они! — зло провозгласил Романов, вскипая от злости, — Я же сказал, что в этом деле явно замешанный кто-то ещё… И этот кто-то явно один из поваров! Иначе как бы они незаметно могли проникнуть на кухню?! — Я помню, что в тот день, когда умер Лаврентий… — чуть неуверенно произнес Георгий, на которого все тотчас посмотрели, — повар… Э-э… Игнат Жуков был каким-то нервным. Особенно, когда вас обслужил. Я конкретно видел какой-то страх в его взгляде и неуверенность, и он как будто бы хотел побыстрее уйти обратно на кухню, чтобы его никто ни в чем не начал подозревать. — Жуков, говоришь?.. — задумчиво прошипел император, закинув ногу на ногу, — А ну-ка, позовите мне его, уж сейчас мы всё у него разузнаем. — Будет сделано! — уже уверенно и громко выдал Демьянов, аж подскакивая как ошпаренный, после чего как можно быстрее кинулся на кухню. Пока он отсутствовал, Петр решил времени не терять и строго спросить: — Никто больше не замечал странностей в поведении Жукова? Или других поваров? Все отрицательно покачали головами, что слегка успокоило Петра. Он был озадачен тем, что внезапно его захотели отстранить от власти! За всё это время Петр уже насчитал аж четверо заговорщиков, но, возможно, что их было намного больше. Государь сосредоточенно выдохнул, точнее, пытаясь сосредоточиться, когда по направлению к тронному залу послышались шаги и голос Демьянова: — Проходите, проходите… — Это… Это так срочно? — немного неуверенно вопросил голос Жукова, которого уже заводили в тронный зал, — мой государь, у вас ко мне какой-то вопрос? Романов ничего не ответил повару, а лишь с сердитой гримасой на лице поднялся со своего трона и стал медленно подходить к подозреваемому. Такая картина сильно потрясла и без того взволнованного Жукова, который уже мысленно составлял своё завещание. — Признавайся, сукин ты сын, кто подмешал яд в блюда! И замешан ли ты в этом деле?! — грозно завопил император, уже не контролируя себя от неимоверного гнева. — Ч-ЧТО?! — тот вмиг запаниковал и растерялся, не зная, что и сказать, но понимал, что надо как-то оправдаться, — я… я н-ничего не знаю и не понимаю, о чем вы говорите! — ЛЖЕШЬ! — рявкнул правитель не своим голосом, чем напугал уже не только повара, но и свою свиту, — признавайся! Это этот подлец Лисьев велел тебе подмешать яд, верно?! Игнат испуганно задрожал, а его ноги подкосились, он упал на колени, поняв, что его, очевидно, рассекретили. От паники он не смог придумать абсолютно никакого оправдания. — Д… Да, это… это был я! — выпалил он и вдруг громко зарыдал, — это… Это Лисьев со своими дружками меня… меня заставил! Он… Он мне угрожал! — тут повар решил приврать, надеясь, что это хоть немного сделает его кару менее жестокой. — Мне всё равно, угрожал он тебе или нет! — зло выдал император, делая грозные жесты руками, — Своим поступком ты предал меня, убил ни в чём неповинного человека, а также предал свою родину! Стража, на виселицу его!.. Хотя, нет, лучше сначала избейте его сто раз батогами, а уж потом на виселицу! Да передайте палачу, пусть его раны обливает холодной водой или посыпает золой. — Неееет! Нет, прошу, не надо! — повар сложил руки в умоляющий жест, но, естественно, было поздно — два сильных стражника подхватили его и повели туда, где ему и место. Император шумно и немного напряженно выдохнул, молча опускаясь обратно на трон, не обращая внимания на вопли Игната уже где-то вдалеке, отдающиеся громким эхом. — Теперь мы точно знаем, кто в этом виноват, — наконец заговорил он, пытаясь отдышаться от собственных гневных криков, — теперь же мне осталось выяснить, где же именно засели эти беглецы? — Не беспокойтесь, государь, мы обыщем каждый угол дворца, а также окружности! — молвил Георгий, стараясь хоть как-то успокоить своего императора. Обычно, правителя всегда успокаивал Лаврентий, но, к сожалению, никто не мог заменить незаменимого сердцу Петра человека! Даже оптимистичный Георгий не уступал покойному воспитаннику государя, что уж говорить о других боярах, которые старались подбодрить своего царя, как это делал Победоносов. — Я очень на это надеюсь… Как найдете их — сразу на виселицу!!! Нет-нет… Сначала пусть побудут в пыточной, пусть их там помучают вдоволь, а потом уже и на виселицу! ВОТ! — он воинственно сжал кулак в знак подтверждения своих слов. — Мы вас услышали, — нескладно подтвердили бояре на несколько голосов, дружно кивая, сами надеясь, что смогут отыскать этих мерзавцев.***
— Ох уж этот Лаврентий! Весь план пошёл коту под хвост! — ругался Лисьев, ходя по комнате из стороны в сторону. — И Жуков, дубина, не удосужился его остановить… А в друг он нас государю выдал?! Нигматулин и Веревкин сидели и ничего не говорили, лишь молча переживая за свою судьбу и пытаясь придумать, что сказать. — Ну, если он нас выдал, то ему не жить! — пытаясь казаться грозным Илья, воинственно ударяя кулаком о тыльную сторону ладони. Василий недовольно вздохнул на это. — Даже если он нас выдал, то его как бы уже точно на казнь поведут, и там он уже и помрет, — холодно выдал он, задумчиво смотря куда-то вдаль. — Неужели, мы больше не попытаемся свергнуть царя? — настороженно вопросил Василий, подходя ближе к Лисьеву. Олег сам примолк на некоторое время, думая, что же им теперь делать. Он опять начал ходить из стороны в сторону, вспоминая все возможные способы убийств и свержений. — Так… Так, вспомнил! — наконец выпалил он, хлопая себя по лбу тощей ладонью, — помнится, познакомился я как-то с одной гадалкой, не помню ее фамилию… Черн… Черно… Черноротая, вроде. — А как нам в свержении поможет какая-то гадалка?! — ошеломлённо выпалил Верёвкин, размахивая руками. — Это не простая гадалка, — перебил того Лисьев, чей голос был окутан мраком и холодом, — она такие чудеса творить умеет, о-о-о-о… Как я о ней сразу не догадался?.. — И какие например? — с любопытством поинтересовался Василий, чутка непонятливо смотря на предводителя. На что рыжеволосый мужчина лишь подло улыбнулся. — О-о-о-о… — повторил он мечтательно, смотря куда-то в потолок все с той же подлой улыбкой, — она может загипнотизировать, наслать безумие или наполнить мысли страхом! — Невероятная женщина! — с неким восторгом воскликнул Илья Веревкин, хлопнув в ладоши. — А где она живёт? — Да, — лояльно выдал Лисьев, ставя руки в боки, — она живёт аж на окраине Питера, но ничего, доберёмся! Главное, нам стоит побыстрее покинуть дворец императора… — Тогда надо выдвигаться прямо сейчас! Пока нас не нашли стражники или кто-то еще… — боязно произнес Илья, с подозрением оглядываясь по сторонам. — Согласен. И главное не попасться охране… — сосредоточенно выдохнул Лисьев, тоже оглядевшись пару раз по сторонам. Пока эти двое думали, как бы им покинуть замок, при этом не попасться на глаза охраны, Василий Нигматулин высунулся из окна и увидел внизу огромный стог сена. — Эй, мужики! — окликнул их Нигматулин, на секунду отворачиваясь от окна, — Тут внизу стог сена есть, можем прямо так сбежать! — О, прекрасно! — обрадовался Олег, тоже хлопнув в ладоши и подойдя к окну, — тогда прыгаем — и к гадалке! Все втроем поочереди попрыгали из окна, упав прямо в мягкое сено. Падение было почти безболезненным. Встав и отряхнувшись, заговорщики кинулись на окраину Питера.***
Солнце уже закатилось за горизонт и, скрывшись где-то под Петербургом, пропало. В небольшом деревянном фургончике горел тусклый свет восковой свечи. За огромным круглым столом сидела высокая худощавая женщина лет тридцати пяти. Смуглая, черноволосая, с носом, напоминающий вороний клюв, гадалка, тасовала колоду карт и что-то сердито бормотала себе под нос. — Чувствую, будут у меня сегодня гости… — прошептала она, продолжая тасовать карты, — черт, не дают же человеку побыть в одиночестве!.. Растасовав карты, разложив их на столе и уже собравшись провести очередное гадание, женщина вдруг услышала стук в входную дверь своего фургона. — Эх. Ну кто там ещё?! — зло вопросила она, не радуясь визиту непрошеных гостей. — Агночка, это я, Олег! Олег Лисьев! — живо воскликнул мужчина по ту сторону двери. — Лисьев?.. — шёпотом переспросила женщина, будучи в ошарашенном состоянии, — Какими судьбами ко мне? Она встала из-за стола и пошла открывать дверь, думая, по какому делу Олег к ней пришел. — Сейчас все объясним… Ничего, что я с друзьями? — аккуратно и сосредоточенно осведомился Лисьев, проходя внутрь фургона. Илья и Василий, оказавшись внутри незнакомого места, машинально начали осматриваться. — Зачем пришел? — поинтересовалась Черноротая, опять садясь за стол. — Да тут у нас такое дело… — замялся заговорщик, отводя взгляд от своей собеседницы, — Нам надо свергнуть Петра Первого! Я хочу править страной, и на это есть причины. Женщина восторженно и немного удивленно присвистнула, отойдя даже на некоторое время от образа загадочной гадалки. — И что же это за причины? — Этот гад отправляет в темницу буквально за ерунду какую-то! — вдруг яро встрял в разговор Веревкин, аж кулаки сжимая от злости. — И мы тому чистой воды свидетели! — подтвердил Нигматулин, хмурясь на женщину — У самого бардак в государстве, а прислуг своих буквально за малейшую провинность в темницу сажает! — За какие, например? — уже спокойнее и с бОльшим интересом спросила та. — Ну, я отказался бороду стричь… — неуверенно продолжил Василий, почесывая свою бороду, уже настолько спутавшуюся, что больше похожую на мочалку. — А у меня пуговица оторвалась с кафтана… Ну, старого, — признался Илья, неловко смотря в пол. — А что же касается меня, — с глубоким вздохом начал Лисьев, кладя руку на плечо подруги, — я просто исполнял свои обязанности. Явился к царю, сказал о том, что война со шведами грядет… Так он на меня рассердился из-за этого и моментально в темницу отправил! — М-да, Петр всегда был загадочным человеком… — холодно прошептала она, скрестив руки на груди и отводя свой мрачный взгляд от гостей. — И что же требуется от меня? — Надо, чтобы ты на этого негодяя бешенство наслала! — грозно приказал Лисьев, садясь на мягкий стул. — А я для тебя всё что угодно сделаю! Хочешь, во дворце со мной жить будешь? А? — О! Конечно хочу! — женщина очень обрадовалась такому предложению, — мне самой Петр не нравится, ни как человек, ни формой своего правления… Я помогу вам и нашлю на него безумие, и он в беспамятстве убежит отсюда далеко-далеко… Например, в лес. Там он ничего не сможет сделать без своей свиты и стражи, и его просто съедят дикие звери! — Пусть бежит туда, куда глаза глядят! — приказал ей Лисьев, становясь лишь грубее, — Главное, чтобы он забыл своё происхождение! Забыл, кто он такой, и как его зовут! — Поняла! — бодро кивнула головой та, доставая откуда-то с полки огромный хрустальный шар, выглядящий очень зловеще, — теперь, мне надо провести ритуал… — Можешь сделать это прямо сейчас? — нетерпеливо спросил Лисьев, которому уже было невтерпеж. — Любой ваш каприз за хорошую должность~ — ехидно промолвила Агна, ставя хрустальный шар на стол.***
Государь Петр Алексеевич лежал в полнейшем одиночестве в своей спальне, все так же думая о мести трем заговорщикам, как бы их поскорее поймать и казнить… Они не достойны больше жить после того, как убили ни в чем не повинного человека! Петра мучала сильнейшая бессонница, пережив покушение и потеряв близкого своему сердцу человека, Романов корил себя за то, что раньше не поставил Победоносова на должность своей правой руки. «Если бы он и раньше был моей правой рукой, а не этот негодяй Лисьев… То, возможно, ничего бы этого и не случилось! Я бы не посадил Лисьева в темницу, тот не решился бы сбежать с остальными и свергнуть меня, и Лаврентий бы не умер вместо меня…» — государь всхлипнул, чувствуя, как слезы подбираются к глазам. Продолжая корить себя за совершённые поступки, Романов почувствовал, как на его лбу начал выступать холодный пот. Сердце бешено забилось в груди, а в висках сильно запульсировало. «Так… Что это со мной? — нервно подумал он, начиная тяжело дышать, — черт! Не понимаю… Такое ощущение, что я тоже сейчас помру! Или… Что?» Сам не понимая, что он делает, он вдруг молча поднялся с кровати. Тело как будто не слушалось его, живя само по себе. Абсолютно все мысли резко покинули голову Петра Великого, он словно бы попал под гипноз. Разум помутнел, а в его голове возникла мрачная картинка с кроваво-красным небом и чёрным человеком, превращающимся в волка! Император бросился с места и, вышмыгнув через окно, он, бежа по дворцовым крышам, громогласно хохотал.