Никогда не говори никогда

"Т-ты, ублюдок! Что, черт возьми, ты делаешь?!" Селеста… Нет, Таэко Ясухиро, стояла в дверях своей комнаты, выражение её лица было смесью возмущения и ужаса, беспомощности, наблюдая, как её одноклассники обыскивают её личную комнату. Подобно рабочим пчелам, трио, состоящее из Мондо, Макото и Хины, жужжало по её комнате, разрушая красноречивую и мирную атмосферу, которая когда-то была убежищем, в которое Таэко возвращалась каждый день. — Как я уже говорил, мы выгоняем Селестию Люденберг из этой школы, — сказал Бьякуя, сидя на матрасе её кровати и рассматривая вазу, которая когда-то стояла на её столе. Затем, без малейшего внимания, он швырнул её в большую коробку перед собой, и раздался тихий треск. «Всё, что символизирует или способствует присутствию Селестии Люденберг, будет конфисковано и удалено… навсегда». Таэко изо всех сил пыталась держать себя в руках, молча обдумывая лучший способ перерезать ему горло. Эта ваза ьыла не дешевой! Ничего в её комнате нельзя было купить на пособие старшеклассника! И всё же никто из её мучителей, казалось, не проявлял ни малейшей заботы, пока потрошил её внутреннее святилище! Прекрасные атласные простыни её кровати были сорваны с матраса. Несколько форм платья, которые использовались для демонстрации её готической одежды, вместе со всем остальным готическим или экзотическим внешним видом, были сорваны со своих мест. Даже элегантная люстра, за доставку которой она заплатила непомерную сумму, была небрежно брошена на один из трех больших ящиков, стоящих на тележках в центре её комнаты. Ни одна из её личных вещей не была сохранена; скатерть, которую она получила с огромным трудом, футляр, наполненный различными видами игральных костей, даже колода карт, которую она использовала для пасьянса, были садистски сорваны со своего места и брошены в одну из коробок. Ничто в её комнате не было безопасным… и Таэко чувствовала, что это не закончится, пока всё, что она ценила, не будет конфисковано! Азартный игрок стиснула зубы и попыталась сделать сердитый шаг вперед, но её крепко удержала на месте сильная хватка за руку. Повернув голову, она сердито посмотрела на Сакуру, чья хватка не давала ей помешать «очищению» одноклассников. Она недолго боролась, пытаясь вырвать руку, яростно колотя кулаком по запястью Сакуры. Однако, как можно догадаться, её тщетные попытки почти не отразились на лице мастера боевых искусств. Вынужденная признать свою слабость, Таэко прекратила борьбу и мрачно повернулась, чтобы стать свидетельницей разрушения своего жилища. Какая-то её часть настаивала, чтобы она отвела взгляд, избавила себя от ужаса смотреть, как все её вещи отрываются от их естественного места… но она не могла отвести взгляд. Её гордость или то, что от нееё осталось, не позволяла ей. После всего… Это было её наказанием. Спасения не было. Игрок с ужасом наблюдала, как именно Мондо, распахнул её шкаф и начал жестоко срывать её одежду с тщательно расставленных вешалок. Его грубые руки разорвали и исковеркали ткань, не проявляя ни малейшего внимания к деликатному материалу, прежде чем бросить их в ближайшую коробку. Наблюдая за этим безразличным выражением лица, Таэко так сильно сжала кулак, что её ногти впились в ладонь, из-за чего начала капать кровь. "Эй! Осторожнее с ними!» — резко рявкнула она, из-за чего все перестали работать. Заручившись их вниманием, азартный игрок сосредоточила свой взгляд на байкере и сказала: «Это стоило мне целое состояние! Хотя бы притворись что нежен с ними!» Мондо отвел взгляд от неё и снова посмотрел на шкаф, полный элегантных готических платьев. Медленно протягивая руку, он уже собирался попытаться приспособиться к её просьбе, когда резкий голос возразил… — Тебе не нужно её слушать, — жестоко вмешалась Хина, удивив и Мондо, и Таэко суровостью своего тона. Глядя прямо на игрока, пловчиха сузила глаза и проинструктировала: «Сорви их с крючков, если придется, только вытащи оттуда всё как можно быстрее. Кроме того, она всегда может купить ещё… если мы когда-нибудь выберемся отсюда!» Таэко не могла не вздрогнуть, когда слова Хины пронзили её. Мало того, что пловчиха не обращала внимания на чувства азартного игрока, она даже издевалась над ней ложной надеждой когда-нибудь вырваться из этого ада. Это было болезненным напоминанием о том, насколько глубокие шрамы были нанесены пловцу. В то же время Таэко не могла заставить себя винить пловца. Когда-то веселая молодая девушка, с которой она пила чай, подглядывала за мальчиками рядом и даже давала обещания… ушла… и даже может быть потеряна навсегда. « Это моя вина… что она стала такой… » Было больно. Гораздо больнее, чем игрок могла себе представить. Наблюдая, как Хина рылась в ящиках комода, небрежно бросая серьги, браслеты и множество колец в кучу, почти ухмыляясь при этом. Не пощадила даже её ящик с нижним бельем, Абсолютная Пловчиха, нахмурившись, зачерпнула охапку кружевных трусиков и стрингов, безжалостно бросив их на самый верх кучи, на всеобщее обозрение. Вопреки себе, Таэко сердито покраснела, смущение от того, что её самые личные вещи были разбросаны на глазах у всего класса, было почти больше, чем она могла вынести. Конечно, большая часть класса ждала снаружи, но это был лишь вопрос времени, когда их отнесут туда, куда Бьякуя планировал их доставить. Тем временем Макото занялся обшариванием ящиков стола «Селесты», удаляя абсолютно всё, что можно было использовать в качестве импровизированного оружия. Как оказалось, у азартного игрока был не один коготь на пальце, и даже было по одному на каждый палец. Они должны были исчезнуть; просто были брошены в кучу не раздумывая. «Итак, я должен вытащить всё из шкафа или только модные вещи?» — спросил Мондо, высунув голову и глядя в сторону Бьякуи. — Простая одежда может остаться, но всё остальное… должно быть убрано, — пояснил наследник Тогами, и злобная ухмылка на его губах чуть не довела игрока до безумия. Оглянувшись в шкаф, байкер поднял бровь, прежде чем повторить: "Ты уверен в этом? Ей нечего будет надеть." Если бы она была в лучшем расположении духа, Таэко поняла бы, что он пытается быть внимательным. Но в нынешнем виде всё, что она могла сделать, это злиться на его прямоту, чувствуя себя всё более и более смущенной с каждой проходящей секундой. — Ничего, — ответил наследник, холодным взглядом встретив разъяренный взгляд азартного игрока. «В конце концов, это её наказание. Нам не стоит быть к ней снисходительными после всего, что она сделала. — ...Чертов ублюдок, — выругалась Таэко, удивившись, когда взгляд Бьякуи внезапно стал ещё холоднее. — Будь благодарна, что я позволяю тебе оставить те тряпки, которые ты сейчас носишь, — усмехнулся он, застигнув её врасплох. Кратко взглянув на её испорченный наряд, отметив множество потертостей, оборок и пятен, оставшихся во время суда, Таэко поняла, что позволить ей «оставить» её нынешнее платье было скорее оскорблением, чем одолжением. Ненависть наполнила её глаза, и она переориентировала свою ярость на него, что, казалось, только ещё больше соблазнило богатого наследника. «Ещё одна подобная вспышка, и я прибавлю ещё и эту одежду в кучу», — буркнул он, устрашающе указывая на неё пальцем. — Или ты предпочтешь просто выбросить эти тряпки прямо сейчас? Уверен, Сакура не против помочь тебе переодеться в более… скромную одежду. Потребовалось всё, чтобы Таэко не закричала на него. Это зашло слишком далеко! Он бы не сделал что-то настолько ужасное… правда же? К сожалению, учитывая его "послужной список" до сих пор, это не было немыслимым. Этот ублюдок был почти что так же жесток как и Монокума! И если она откажется переодеваться перед другими, также возможно, что, какой бы ужасной ни была эта мысль, он действительно может попытаться заставить её щеголять только в нижнем белье! Такой ужасный исход был, к сожалению, реальным наказанием, которому он мог её подвергнуть… и поэтому она решила больше не испытывать судьбу. — Хорошо… это должно быть всё, — объявил Макото, глядя на три большие коробки, каждая из которых была переполнена одеждой, безделушками и различными аксессуарами, которые когда-то приносили азартному игроку столько радости. Грустное выражение появилось на лице счастливчика, очевидно, ему не нравилось подвергать своего одноклассника такой агонии. К сожалению, его жалость только ещё больше разозлила Таэко, учитывая то, как он «возглавил обвинение», которое в конечном итоге привело к раскрытию её преступлений. Комната была теперь почти полностью пуста, почти не осталось следов того, что кто-то, не говоря уже о такой экстравагантной, как «Селестия Люденберг», когда-то её занимал. Взглянув на Бьякую, счастливчик спросил: — Итак… что ты хочешь, чтобы мы со всем этим сделали? Отвечая разочарованным взглядом, наследник Тогами глубоко вздохнул. «Вы трое отнесёте эти предметы в другое место. Это же очевидно." "Эй! Мы не твои чертовы рабы!" - Мондо немедленно возразил, чувствуя себя немного обескураженным огромным количеством предметов перед ними. «И куда, собственно, мы должны отнести всё это? Мы собираемся запереть всё в кладовке или что-то в этом роде? Ещё один усталый вздох вырвался у наследника Тогами, когда он встал и направился к дверному проему, жестом приглашая их следовать за ним. — Достаточно скоро всё прояснится, — почти весело сказал он, проталкиваясь мимо Таэко и Сакуры в коридор. Мондо и Макото обменялись раздраженными взглядами, чувствуя себя ещё более неловко, чем когда-либо. Однако они были выведены из этого состояния звуком, когда Хина дернула одну из тележек и без особых усилий толкнула её к двери, следуя за Бьякуей без особых жалоб. Увидев это, Мондо пожал плечами и последовал его примеру, и Макото сделал тоже самое. Как только они ушли со всеми любимыми вещами Таэко, Сакура ослабила хватку на руке игрока, безмолвно показывая, что они должны следовать за ними. Зная, что реального выбора не было, азартный игрок медленно пошла к выходу, но не раньше, чем бросила взгляд на свою пустую комнату, съежившись, когда жгучая боль унижения пронзила её грудь. Выйдя из комнаты, Таэко увидела разные выражения лиц остальных одноклассников. Леон и Саяка стояли вместе, как обычно, с противоречивым выражением лиц. Кёко была как всегда с каменным лицом, наблюдая за разворачивающимися событиями, казалось бы, без каких-либо эмоций за её фиолетовыми глазами. Чихиро и Така последовали за Мондо, предложив помочь нести часть груза, от чего байкер категорически отказался, сославшись на то, что это «его бремя». Токо отсутствовала во всем этом разгроме, будучи отосланной после того, как её любимый «Господин» дал ей задание, без сомнения, неустанно работая над завершением того, что бы это ни было. Хифуми стоял в стороне и странно молчал, наблюдая, как они «очищают» комнату азартного игрока, с несколько меланхолическим выражением лица. Таэко ненадолго задумалась, почему толстый ботаник не получает большего удовольствия от её пыток. Он наверняка был доволен её страданиями во время суда. И она полагала, что его садистское отношение распространится и на эту ситуацию. Возможно, ему было интересно, сделают ли они то же самое с ним позже? Они согласились также убрать все опасные предметы из его комнаты, но она сомневалась, что они проделают тоже самое с его имуществом. Отвлеченная этими мыслями, Таэко едва заметила, что некоторые люди отсутствовали. Джунко, Хиро и, очевидно, Бьякуи, поскольку он ушел раньше всех, нигде не было видно. Однако игрок знала, что всё, что ей нужно сделать, это последовать за тремя грузчиками, чтобы найти их… по крайней мере, она так предполагала. Вместе с остальным классом Таэко прошла по коридору, завернула за угол и оказалась на другой стороне коридора общежития. Она на мгновение замерла, затем напряглась. Её малиновые глаза расширились, когда она увидела Хину, которая придержала дверь для Мондо и Макото, стоящую у входа… к мусоросжигателю. Честно говоря, она этого и ожидала. Где-то в глубине души она знала, что это было единственным объяснением фразы Бьякуи о «исключения Селестии Люденберг» из школы. Но даже так она снова солгала себе. Убедила себя, что её имущество просто конфискуют… даже когда она знала , что этого не может быть. Тем не менее, когда её вещи исчезли в комнате для утилизации, ложь, которую она состряпала, развалилась, и всё беспокойство и разочарование, которые она прятала глубоко внутри, внезапно вырвались наружу. "Нет-нет-нет-нет-нет!" Удивленная внезапной вспышкой азартного игрока, Сакура непреднамеренно ослабила хватку. Почувствовав эту возможность, Таэко высвободила руку и бросилась к дверному проему, едва сумев избежать повторной хватки мастера боевых искусств. К сожалению, когда она подошла к двери, она откинулась назад и ударила её по лицу. Это была Хина, намеренно захлопнувшая перед ней дверь. Повалившись навзничь, разъяренная картёжница чуть не вскочила на ноги и вышибла дверь. Алые глаза Таэко расширились, когда она увидела эту сцену. В дальнем конце комнаты стоял Хиро, нажимая кнопку на мусоросжигателе и улыбаясь, пока тот с ревом оживал. Неподалеку от него стояла Джунко, уперев руку в бедро и изображая сердитое выражение лица. Она спорила с Бьякуей, который, похоже, ничуть не ценил её мнение. «Я всё ещё думаю, что это заходит слишком далеко!» она услышала протест модницы, указывая на три ящика с вещами «Селесты», стоявшие всего в нескольких футах от мусоросжигателя. Модница заметила игрока, на мгновение на её лице отразилось жалостливое выражение, прежде чем гнев снова завладел ею, и она возразила Бьякуе: — Избавление от всех её личных вещей не облегчит нашу ситуацию! — Что ж, к счастью, целью не является «облегчением ситуации», — без особых усилий возразил Бьякуя, также заметив Таэко и хитро улыбнувшись. «Это наказание, не более того. Возможно, это научит нашу дорогую подругу мисс Ясухиро быть более послушной в будущем. Почти незаметно для неё остальные ученики прошли к мусоросжигателю. Это, конечно, включало и Сакуру, которая снова схватила Таэко за руку. На этот раз, однако, игрок не стала сопротивляться, позволив мастеру боевых искусств подвести её к груде предметов, которые когда-то украшали её комнату. Затем, как ни странно, Сакура отпустила её. Игрок была почти ошеломлена, но не стала задавать вопросов, опустившись на колени перед своими вещами. Выражение лица когда-то гордого азартного игрока смягчилось, когда на неё нахлынула сентиментальная ценность её вещей. Каждый предмет был похож на кусочек Селестии Люденберг, который так или иначе использовался для смягчения этой личности. Как бы противно это ни было признавать, Бьякуя выбрал для неё идеальное наказание. Его понимание того, как он может психологически уничтожить другое человеческое существо, было столь же впечатляющим, сколь и приводило в бешенство! Если бы ей позволили быть Селестией Люденберг, она бы похвалила его. Но как Таэко Ясухиро… она презирала его всеми фибрами своей души! — Начнем наказание, — заявил сам подонок, обращаясь ко всему классу. «Все эти предметы представляют собой человека, которого мы когда-то знали как Селестию Люденберг. И сегодня… мы избавимся от каждой из них. Начиная с этих…” Он указал на самую большую коробку, в которой лежали её платья, её элегантное деревянное кресло и даже дорогая люстра. Таэко вздрогнула, когда Макото и Мондо подкатили коробку к большому мусоропроводу, готовясь исполнить наказание. Стоит отметить, что большая часть класса воздержалась от участия в этом наказании. Фактически, большая часть класса возражала против причудливо жестокой пытки Бьякуи. Впрочем, это не имело значения. Даже если они активно не поддерживали эту идею, их бездействие по предотвращению этого делало их соучастниками. Она хотела сказать, что никогда не простит им этого… но это было более чем глупо, учитывая, что она активно планировала их кончину уже довольно давно. Кроме того, лишь немногие из её одноклассников были довольны таким исходом... Хотя это правда, что Хина активно вызвался помочь исполнить наказание, во многом это было связано с тем, что Бьякуя не мог убедить кого-либо ещё помочь ему. К сожалению, когда пловец охотно вызвалась добровольцем, Макото и Мондо тоже согласились. Даже если это было жестоко, они не могли позволить Хине сделать всю эту работу полностью одной… независимо от того, насколько неудобно они себя чувствовали. В конце концов, только Джунко противостояла плану наследника Тогами, и этот факт бесконечно сбивал с толку Таэко. Даже больше, чем Макото, её ненависть к Джунко была глубокой. Она совершенно ненавидела эту женщину за то, что она разрушила её показания во время классного суда и фактически перевернула её план с ног на голову! И всё же тот же самый ненавистный человек пытался избавить её от ещё большей боли и унижения. Это вызывало у неё отвращение… настолько, что она почти хотела согласиться с «чисткой» своих вещей только для того, чтобы выступить против модницы! Но это была глупая мысль, и она знала это. Так что, в конце концов, Таэко была вынуждена сидеть и смотреть, как всё, что она любила, было оторвано от неё… навсегда. Таэко осталась на месте, наблюдая, как всё несколько упорядочивается. Сдерживая протесты, она тряслась от ярости, когда всё, что было слишком большим или непригодным для сжигания в мусоросжигательной печи, выбрасывалось в мусоропровод… чтобы его больше никогда не видели. Работая в тандеме, Макото открывал мусоропровод, а Мондо поднимал более тяжелые предметы, такие как элегантный деревянный стул, в туннель с мусором. Раздался громкий стук, когда формы её платья, всё ещё с двумя её любимыми рисунками, исчезли в бездне желоба. Затем последовали её серьги и другие аксессуары, золото и серебро сверкнули в последний раз, прежде чем навсегда исчезнуть из её поля зрения. Всё это время Таэко хватала себя за плечи, дрожа от ярости, когда она вспоминала, сколько собственных денег она потратила на эти вещи. Мало того, огромное количество времени, которое она потратила на создание своего имиджа, поиск подходящих аксессуаров, которые подняли её статус от «простой и скучной Таэко» до «утонченной и достойной Селестии Люденберг»… всё это теперь совершенно бесполезно, поскольку её одноклассники небрежно отбрасывали всё, что давало ей цель в жизни. Но ничто из этого не шло ни в какое сравнение с тем адом, который, как она знала, ещё впереди. Оторвав глаза от мальчиков, малиновые глаза Таэко сосредоточились на Хине, её разум почти разрушился, когда она увидела, как пловчиха выбрала одно из её самых любимых платьев, черное платье без бретелек с кружевными оборками вокруг юбки… и направилась к бушующему аду мусоросжигательного завода. «П-подожди! Подожди секунду!" — инстинктивно закричала она, и её голос чудесным образом остановил продвижение пловца. Хина стояла прямо перед отверстием, глядя на Таэко жестокими холодными глазами. Зная, что ей уже нечего терять, азартный игрок сказала: «По крайней мере, оставь мне один или два моих наряда. Я не могу ходить по школе полуголой… Посреди фразы Хина безжалостно швырнула платье, которое держала, в ревущее пламя. Глаза Таэко расширились, и она вытянула руку, прежде чем издать ужасный крик: «Аххааа!! НЕТ!" Беспомощная, когда огонь поглотил черное платье, Таэко почувствовала, как слезы катятся по её щекам, когда одно из её самых ценных вещей превратилось в пепел прямо у неё на глазах. Ошеломленная проигрышем, игрок вернулась к реальности только тогда, когда Хина медленно подняла ещё одно платье из кучи и на мгновение повесила его перед игроком. «Думаю, тебе следовало подумать об этом, прежде чем солгать мне!» Не колеблясь, Хина бросила следующее платье в ад, её пламенные слова горели почти так же жарко, как пламя мусоросжигательной печи. Внезапно страдание Таэко превратилось в ярость, она вскочила на ноги и закричала: «Сука! Ты хоть представляешь, во сколько мне это обошлось?! Больше, чем когда-либо… НЕТ!» Среди своих слов Хина схватила другое платье и бросила его в огонь, резкий огонь отразился в её мерцающих голубых глазах. «Ты всегда сможешь купить их больше, верно ?» — прошипела она, бросая в огонь очередной наряд. — В конце концов, ты заработала так много денег на своих азартных играх, что тебе не нужны деньги, предложенные Монокумой, верно?! ” Когда собственные слова Таэко были безжалостно брошены ей в лицо, пловчиха взялп ещё один наряд, чем вызвала болезненное ворчание от игрока. Поднявшись на ноги, она попыталась сделать шаг вперед, но тюремщик Сакура снова схватила её за руку, не давая вмешаться. Игрок вскинула голову, чтобы закричать мастеру боевых искусств… но замерла, увидев выражение её лица. Сакура Огами, женщина, которую нужно бояться и уважать за её силу, посмотрела на Таэко с не чем иным, как презрением в своих голубых глазах. Даже не говоря ни слова, азартный игрок почувствовала намерение Сакуры. Ты сделала это с Хиной. Это всё твоя вина. Я никогда не прощу тебя. Как приливная волна, чувство вины, которое она подавляла за предательство Хины, нахлынуло на неё. Видя крайнюю ярость, неумолимую ярость, которую Сакура питала к ней, заставили её осознать, что её действия затронули гораздо больше, чем просто пловца. Она пыталась убить всех своих одноклассников… из-за своего замка… из-за мечты, которая, как она знала, была детской… но также и из-за чего-то, что ей было нужно , чтобы доказать… что она заслуживает того, чтобы существовать. Но теперь, потеряв всё своё мирское имущество, своё «имя» и даже свою гордость и достоинство… она знала, что ничто из этого не сравнится с потерей, которую она испытала… когда она отвергла дружбу Хины. Каким-то образом ей удалось вернуть взгляд к «очищению» своей одежды, её глаза становились всё более и более пустыми с каждым испепеляющим нарядом. Боль пронзила Таэко, когда она была вынуждена смотреть, как её бывшая подруга одевает одну за другой одежду в мусоросжигательную печь. « Это… Это хуже, чем сгореть заживо… » Каждой клеточкой её существа хотелось протестовать, вскрикнуть и попытаться остановить эту «несправедливость», но это было невозможно. Ирония наконец настигла её, причем самым мучительным образом. Боль и агония, которые она заставила терпеть Хину… теперь вновь обрушились на неё. Несмотря на то, что Хине потребовалось несколько минут, чтобы примерить большинство нарядов «Селесты», казалось, что прошла вечность. Со своей стороны, Хина, казалось, почти наслаждалась жестокой агонией, через которую она заставила Таэко пройти. Вместо того, чтобы бросать наряды одной большой кучей, она медленно, придирчиво выбирала один за другим, бросая их в огонь по отдельности. И каждый раз, когда она это делала, она бросала на азартного игрока ненавистный взгляд, глубоко хмурясь, когда лицо Таэко искажалось от боли при каждом сжигании. «Чистка» подошла к концу. Все её крупные предметы и другие аксессуары, которые нельзя было сжечь, были выброшены в мусоропровод, и их больше никто не видел. Осталось всего несколько её нарядов, и как только они исчезнут… от Селестии Люденберг ничего не останется. У Таэко похолодело, когда она была вынуждена принять эту реальность… — …Я заслужила это… Хина имеет полное право меня ненавидеть… Я это знаю… Но всё же я…! ” Слышимый вздох вырвался у Таэко, когда в поле зрения появилось последнее платье. Её малиновые глаза расширились, сосредоточившись на элегантном бордовом материале готического платья с черными оборками. Оно было самым старым в её коллекции… и стало её освобождением много лет назад. Она вспомнила, как впервые надела его, этот материал каким-то образом наделил её силой, придал ей мужества прекратить своё жалкое существование в качестве Таэко Ясухиро… и принять уверенность, величие, величайшее, что в конечном итоге станет… Селестией Люденберг. Почти не осознавая этого, она потянулась к нему… не в силах схватить его. « М-моё… первое платье… я потратила столько времени – НЕТ! ” Таэко чуть не закричала, когда Хина грубо схватила платье, рассматривая его полминуты, прежде чем проверить коробку на наличие отставших нарядов. Ничего не заметив, пловец фыркнула и посмотрела на игрока. "Последнее. Какие-нибудь последние слова, прежде чем я отправлю это платье к черту вместе с остальной частью твоей «коллекции»? На мгновение Таэко была искренне потрясена жестокостью Хины. Она видела, какую боль испытывает игрок, и активно пыталась её усилить. Это была не та Аой Асахина, которую все знали… та Аой Асахина, которую все любили. Она была искажена… испорчена злобной натурой Селестии Люденберг. — С этого момента… никому не доверяй. На протяжении всей истории люди показывали себя не чем иным, как лживыми, эгоистичными существами… готовыми нанести удар в спину любому, пока это приносит им пользу. Не повторяй одну и ту же ошибку дважды…» Те слова, которые она сказала во время суда, снова стали преследовать её. Она имела в виду их как предостережение. По-своему, Таэко пыталась передать мудрость, полученную ею через болезненный жизненный опыт. Она хотела, чтобы Хина продолжала жить… она хотела, чтобы она поумнела и никогда больше ею не манипулировали! Но больше всего… она хотела, чтобы единственный человек, которого она когда-либо считала своим другом… пережила это мучительное испытание. « Это… не то, чего я хотела… » — сказала себе Таэко, не в силах произнести ни слова. « Я хотела, чтобы ты была лучше меня… а не стала такой, как я! Ты была… моей самой первой… подругой… "Нечего сказать? Что ж, думаю, от такого бессердечного монстра, как ты, ожидать извинений уже слишком, — резко сказала Хина, прервав мысли игрока. Таэко была так растеряна, что не заметила, что пловец уже была перед мусоросжигателем! Паника охватила её разум, когда она увидела, как Хина поднимает бордовое платье к отверстию. Затем с таким мстительным выражением лица, что Монокума покраснел бы, пловец отпрянула назад и приготовилась бросить последнее платье в бушующий ад. «Надеюсь, всё это того стоило. Попрощайся со своей жизнью... Селестия Люден!.. "МНЕ ЖАЛЬ!" Таэко упала на колени, кланяясь, пока её лоб не ударился об пол. Её голос сорвался, когда она закричала, её глаза были широко раскрыты и полны отчаяния. Прошли годы… много, много лет с тех пор, как она хоть раз по-настоящему извинялась за что-либо. Она не могла вспомнить, когда в последний раз искренне извинялась. Она убила это чувство вины и ответственности, когда стала Селестией Люденберг. Но теперь, вернувшись к жизни как Таэко Ясухиро, она увидела мир совсем с другой точки зрения. «Пожалуйста… не надо этого делать!» — умоляла Таэко, надеясь достучаться до бывшей подруге. «Для меня это больше, чем просто платье… это первое платье, которое я сшила! Я умоляю тебя… пожалуйста, не сжигай его!» "…Сшила?" Впервые с тех пор, как классный суд закончился, в голосе Хины прозвучало не только злость, но и другие эмоции. Подняв голову, Таэко пришла в трепет, увидев, что выражение лица пловца значительно смягчилось. Хина развернула платье, внимательно изучив его, провела руками по ткани и выглядела искренне впечатленной. — Ты… сделала это сама? — тихо спросила она, наконец повернувшись и встретившись взглядом с азартным игроком. Крошечная вспышка надежды вспыхнула в груди Таэко, когда она продолжила: «Я-я… я сама шью всю одежду. Я не просто иду и покупаю её. Каждая из них сшита, кропотливо, вручную, так что…». «Подожди, тогда… все они… ты сшила все эти платья… вручную !» — воскликнула Хина, её лицо отражало полнейший шок. "…Да." "Это восхитительно!" Хина неожиданно сделала комплимент, к большому удовольствию игрока. «Я не очень разбираюсь в шитье или в чем-то ещё, но даже я знаю, как тяжело всё это делать руками!» Когда похвала Хины заполнила её уши, Таэко почувствовала, как проблеск надежды начинает распространяться по её телу. Чтобы её заметили и похвалили за её труд! Это было всё, чего она когда-либо действительно хотела в течение стольких лет! Селесте никогда бы не показалась такой, но Таэко была искусной швеей. И хотя это правда, что она научилась шить только для того, чтобы достичь своей цели стать Селестией Люденберг, она не могла отрицать, что где-то по пути у неё развилась искренняя любовь к искусству шитья. Возможно… в другой жизни она была бы Абсолютной Швеей… но сейчас не было смысла об этом думать. Прямо сейчас всё, что имело значение, это то, что каким-то образом казалось, что она наконец-то достучалась до Хины. Настоящая Хина, та, которую она так безжалостно ранила… Хина, которая могла ярко улыбаться, какой бы ужасной ни была ситуация. Может быть, просто может быть… что Хина не совсем исчезла. Селестия Люденберг полностью уничтожила эту милую невинную девушку… но, возможно, в отместку Таэко Ясухиро сможет вернуть её! — Ну… если хочешь… я могла бы… как-нибудь научить тебя? — нервно предложила игрок, протягивая пресловутую оливковую ветвь. — Я ведь обещала научить тебя… как быть более женственной, не так ли? «…» Хина полностью замолчала, когда до неё дошло предложение. Её руки сжались вокруг платья, но через мгновение расслабились. Таэко смотрела, затаив дыхание, как Хина смотрела на платье в своих руках, а затем на мусоросжигательную печь. И на мгновение Таэко почти увидела тень стыда на ошеломленном лице Хины. Однако оно почти мгновенно исчезло, сменившись суровым выражением. К счастью, несмотря на то, каким суровым стало её лицо, Таэко больше не могла видеть ни злобы, ни ярости в глазах пловчихи. Прежде чем она смогла собрать ещё одну апелляцию, Хина отошла от мусоросжигателя. Группа вздохов напомнила Таэко, что они не одни в комнате. Все их одноклассники, очевидно, были ошеломлены этим внезапным изменением поведения пловца, особенно если учесть, насколько мстительной Хина была последние несколько часов. Не говоря ни слова, пловчиха подошла к стоящей на коленях Таэко, крепко держа платье обеими руками. Затем, к большому удивлению Таэко, Хина вытянула платье наружу, протягивая его своей бывшей подруге. Одинокая слеза скатилась по щеке игрока, осмеливаясь позволить радостному выражению завладеть её чертами. Трясущимися руками Таэко потянулась к платью… но ухватила лишь воздух. В последний момент Хина отдернула платье, ко всеобщему шоку. Затем с ледяным взглядом, настолько холодным, что воздух в легких Таэко застыл, пловец яросто сказала… «Нельзя давать обещаний, которые не собираешься выполнять…» Ни секунды не колеблясь, Хина схватила края элегантного платья… и начала безжалостно разрывать его по швам. Испуганный вздох вырвался у Таэко, когда её бывшая подруга агрессивно сорвала рукава, сорвала кружевные оборки с воротника и использовала свои напряженные мышцы, чтобы тянуть ткань, пока швы не заскрипели и не разошлись. Таэко в ужасе смотрела, как её самое драгоценное творение разрывается на части, разорванные фрагменты швыряются к её ногам грудой испорченной ткани. Горячие слезы брызнули из багровых глаз картежницы, когда на неё обрушилась вся тяжесть её грехов. Хина сделала именно то, что сделала с ней «Селеста». Заманила её ложным чувством безопасности и дружбы… только чтобы полностью разрушить всё, что ей было дорого. Безжалостная ирония во всей своей красе… Удовлетворившись «бойней», Хина бросила испорченное платье прямо перед Таэко. Трясущиеся руки игрока тянутся, сжимая разорванный материал и прижимая его к груди, неудержимо всхлипывая. Медленно подняв заплаканное лицо, азартный игрок уставилась на Хину, и на её лице не было ничего, кроме боли. В то же время Хина посмотрела на неё сверху вниз, выражение крайней ярости и мстительной злобы исходило из её когда-то ярких голубых глаз. Затем голосом, перемежающимся с ядом, Хина спросила… — Скажи мне… Селеста … Каково это, когда тебе вырывают сердце … прямо у тебя на глазах?! ” Каждое слово вызывало приступы агонии, пробегающие по телу Таэко. Это всё её вина. Она была ответственна за превращение Хины в монстра, которым она стала. Но больше всего больно было осознание того, что, несмотря на то, что её план полностью провалился… была одна жертва. «Селестии Люденберг» удалось «убить» по крайней мере одного человека… и это был единственный человек, которого она пощадила бы… если бы ей дали шанс. « Я… убила её. Хина… действительно ушла. И это всё… моя… вина… » Посреди её страданий Хина сердито фыркнула и обошла её, направляясь к выходу. Однако, прежде чем она зашла слишком далеко, пловчиха подняла голову и сказала через плечо: «Никогда больше не разговаривай со мной. Ты для меня мертва!» И с этими словами Хина выбежала из комнаты, хлопнув за собой дверью. Остальной класс повернулся к Таэко и был потрясен, увидев, как она медленно поднимается на ноги, бросая на пол куски разорванного платья… физическое воплощение её изуродованной мечты. "…Сожгите это." Голос у неё был такой низкий, чуть громче шепота, но всё равно её слышали ясно, как день. Её просьба шокировала класс, почти ошеломленный её внезапной переменой отношения. Долгое время никто не двигался, не решаясь выполнить её просьбу. То есть… пока Сакура не прошла перед ней, открыв рот, чтобы что-то сказать, но тут же замолчала, увидев лицо Таэко. Если не считать слез и опухших щек, вся жизнь казалась высосанной из лица азартного игрока. Её обычно яркие малиновые глаза потускнели, а лицо стало совершенно нейтральным… как будто её душа каким-то образом покинула тело. Что бы Сакура ни собиралась сказать, так и не было сказано. Вместо этого она медленно подобрала остатки одежды игрока, подошла к мусоросжигателю… и бросила их туда. Таэко смотрела, как её испорченное платье сгорает… превращаясь в пепел в считанные мгновения. И на короткое мгновение… она задумалась, сможет ли она жить с этим… поглощенная пламенем, которого она когда-то боялась… но знала, что такая милостивая судьба… была навсегда вне её досягаемости.

***

— Эй, Бьякуя, мы закончили? Потому что я хотела бы вернуться в свою комнату и принять душ до того, как прозвучит ночное объявление. Мукуро знала, что её комментарий был довольно бесчувственным и резким, но, когда большая часть класса стояла там, казалось, не желая двигаться, она почувствовала необходимость сказать что-нибудь… что угодно. Кроме того, это не было ложью. Время близилось к ночи, и после всего, через что пришлось пройти ей и всем остальным, она была готова рухнуть. Она внутренне застонала, когда вспомнила, что ей нужно встретиться с Кёко, но это произойдет после душа. Девушка-детектив попросила её встретиться ночью, так что, она надеется, будет время, чтобы теплое блаженство парной воды очистило её, прежде чем продолжить битву с сестрой. К счастью, её слова возымели желаемый эффект, так как её одноклассники медленно вернулись к реальности. Класс был так сосредоточен на наказании Таэко, что забыл, что почти пришло время ночного объявления. Большинство из них были истощены, бегая вокруг, а затем споря с раннего утра. Усталость начала нарастать, и солдат могла видеть, что даже Бьякуя был уставшым, пусть и слегка. — Да, по крайней мере здесь мы закончили , — ответил он, даже не удостоив её взглядом. — Тем не менее, остается вопрос об удалении любых опасных предметов из комнаты Хифуми. Создатель фанфиков вздрогнул, но ничего не сказал, очевидно, испугавшись, увидев, какой пустой была комната Таэко после «чистки». Острые глаза Мукуро заметили это, и она почувствовала необходимость добавить: «Мы же не собираемся их жечь, не так ли?» В её тоне была твердость, которую Бьякуя не мог игнорировать, и она это знала. Она смотрела, как он, наконец, повернулся к ней лицом, на его красивом лице появилась глубокая хмурость. «…Нет, мы просто конфискуем опасные предметы, а не очищаем их. Мы можем запереть их в кладовке произведений искусства, там с ними всё будет в порядке. Наследник Тогами перевел взгляд на Хифуми, заставив создателя фанфиков вздрогнуть, когда ему прочитали лекцию: «Поскольку тебе больше не разрешено покидать этот этаж, если что-то из твоих вещей пропадет, мы будем знать, кого допросить в первую очередь». Мукуро стиснула зубы от его слов. Ублюдок по-прежнему был совершенно холоден. Что, если кто-то, кроме Хифуми, забрал эти предметы? Хифуми возьмет на себя вину, и это может привести к ещё одному инциденту. Конечно, не то чтобы осталось много людей, которые, по её мнению, намеренно создавали такие проблемы, но возможность всё же существовала. Сам Бьякуя может взять что-то и обвинить создателя фанфиков, просто чтобы «сделать игру более интересной». « Черт возьми, теперь у меня есть ещё одна проблема, о которой нужно беспокоиться! Какого черта Бьякуя продолжает делать всякую хрень!? ” Посреди своих мыслей она почувствовала на себе взгляд. Подняв взгляд, она заметила, что сам ублюдок, Бьякуя, пристально её анализирует. Мукуро изо всех сил пыталась сохранить нейтральное выражение лица, когда её поразило ужасное осознание. « Он… Он оценивает мою реакцию! Черт возьми! Я знала, что он стал подозревать меня всё больше, но я не думала, что он начнет нести такую ​​чушь! ” Она смотрела и ждала, пока Бьякуя какое-то время смотрел на неё. Затем, так же быстро, как и появился, его интерес к ней, казалось, исчез, когда он отвернулся, но не раньше, чем крошечная ухмылка тронула край его губ. Мукуро почувствовала, как её лицо вспыхнуло, когда она сдерживала всё своё разочарование. « Ну, это чертовски идеально! Он определенно подозревает меня сейчас! И он дает мне знать это тоже! Его самоуверенность меня убьет! ” Едва её разочарование начало выплескиваться наружу, она почувствовала, как кто-то мягко дернул её за рукав. Это действие заставило её голову повернуться, едва удерживаясь от того, чтобы схватиться с тем, кто посмел коснуться… Мукуро замерла, когда пронзительные лавандовые глаза Кёко встретились с её небесно-голубыми радужками. Солдат напряглась, затем медленно начала расслабляться, когда одинокий взгляд детектива говорил о многом громче, чем её простое действие. Хотя это было трудно принять, Кёко снова вмешалась, чтобы сохранить её секрет в безопасности. — Ты действительно это имела в виду… не так ли? — мысленно размышляла Мукуро, сохраняя нейтральное выражение лица, вспоминая слова детектива в потайной комнате ранее в тот день. « Ты никогда не нарушишь обещание… » К счастью, никто не был свидетелем их небольшого взаимодействия, или, по крайней мере, так не казалось. Бьякуя был занят тем, что пытался заставить людей добровольно убраться в комнате Хифуми, что привлекло всеобщее внимание. Мукуро напомнила себе, что Кёко сейчас в такой же опасной ситуации, как и она сама. Зная, что, если кукловод обнаружит всё, что она рассказала детективу… их обоих казнят. Суда не будет… Джунко найдет способ казнить их, даже если это будет означать нарушение правил. Любящая отчаяние девушка потратила слишком много времени на разработку этой игры, чтобы она закончилась преждевременно. До сих пор не было смертей… и Мукуро могла только представить, насколько неудовлетворенной должна быть её сестра. Холодный озноб пробежал по её спине, она только-только поняла, в каком отчаянии, несомненно, будет Джунко с этого момента. Креативность Джунко не знала границ, и учитывая, что игра развивалась так медленно, что касается подсчета тел, Мукуро была уверена, что её следующий мотив будет ещё более дьявольским, чем всё, что ученики видели до сих пор! В то же время Мукуро также поняла, что паника ничего не решит. Закрыв глаза и пытаясь успокоиться, солдат почувствовала, как Кёко сжала её рукав. Медленно приходя в себя, фальшивая модница ещё раз встретилась взглядом со своим партнером. « Я тоже обязательно сдержу своё обещание », — поклялась она себе, встречаясь с твердым взглядом детектива. « Если мы продолжим быть осторожными и будем работать вместе, то, по крайней мере, мы сможем разрушить всё, что запланировала Джунко… Я просто надеюсь, что мы проживем достаточно долго, чтобы увидеть это. ” Достаточно успокоившись, солдат сделала ещё несколько глубоких вдохов, радуясь тому, что впервые за долгие годы… у неё был союзник, прикрывавший её спину. Это напомнило ей о лучших временах… в Фенрире… когда её жизнь была проще… и счастливее. Кивнув девушке-детективу в знак «спасибо», Мукуро повернулась и посмотрела на Бьякую… не подозревая, что пара глаз скрупулезно наблюдала за всем этим.

***

— Как бы то ни было, мне понадобятся добровольцы, чтобы помочь убраться в комнате Хифуми, — снова заговорил Бьякуя, взглянув на своих одноклассников. — Макото, я думаю, ты подходишь для этой задачи. Кто захочет ему помочь? Все взгляды переместились на Макото, в их взглядах читалось сочувствие, когда «счастливый» мальчик снова неохотно вызвался добровольцем. К счастью, кому-то потребовалось меньше минуты, чтобы выразить свою поддержку. — Я помогу, — настаивала Саяка, подходя и вставая рядом с Макото. С яркой улыбкой она сказала ему: «Если мы поторопимся, у нас может быть даже время, чтобы взять что-нибудь поесть». «Да, мы втроем мы сделаем это в кратчайшие сроки!» — вдруг добавил Леон, появившись позади них и обняв их за плечи. «А потом… будет время сэндвичей!» Его энтузиазм был заразителен, практически заставляя Макото и Саяку отвечать взаимностью на его улыбку. К сожалению, они оба знали, что такие запасы сэндвичей не были доставлены по причинам, которые они не могли понять, но держали эту информацию при себе. Они утешат его после того, как уберут комнату Хифуми. — Тогда пошли, — сплотился Бьякуя, его голос стал более раздраженным, чем раньше. — Я бы тоже предпочел закончить это задание до наступления ночи. Не вдаваясь в подробности, наследник Тогами направился к выходу, а большинство учеников последовали за ним. Когда ученики начали расходиться, Сакура остановилась. Её взгляд переместился на застывшую фигуру Таэко, игрок наблюдала, как пламя в топке начало угасать, оставив её имущество в виде пепла, который нужно было выбросить в мусоропровод. "Ты готова?" — мягко спросила Сакура, с ноткой беспокойства в голосе. — ...Как будто это, блядь, имеет значение, — тихо буркнула Таэко, её голос был сломлен, как и её дух. Игрок медленно повернулась, наконец оторвав взгляд от догорающих углей мусоросжигательной печи. Она шла вперед без малейших колебаний, но безжизненное выражение её глаз было более чем обескураживающим. И хотя все ученики согласились с тем, что её наказание было заслуженным… на навязанную ей жестокость всё равно было тяжело смотреть. Когда группа вышла из комнаты, по коридору раздался знакомый, но раздражающий голос. "Г-господин! Я принесла в-всё, о чем вы просили!" Подобно послушной рабыне, которой она хотела быть, Токо Фукава внезапно появилась перед всеми, тяжело дыша и обливаясь потом. Она держала маленькую коробочку у груди, сжимая её так, словно от этого зависела её жизнь. — Отдай, — скомандовал Бьякуя, на что Токо немедленно подчинилась. Как только он оказался вне её досягаемости, класс, наконец, увидел, что было внутри коробки. Металлические защелки, молоток и различные размеры гвоздей и шурупов. — Для чего всё это? — спросила Джунко, уже зная, что ответ ей не понравится. Вместо того, чтобы быть загадочным, наследник Тогами решил подшутить над ней. «Поскольку наши комнаты в общежитии запираются только изнутри, я счел необходимым исправить это. По крайней мере, для одного из нас. — прямо сказал он ей, бросив быстрый взгляд на Таэко, прежде чем вернуть коробку Токо. Отвернувшись от группы, он продолжил: «Глупо просто выставлять охрану у её двери каждый день. Но если мы убедимся, что она не сможет уйти без разрешения… — Тебе не кажется, что она достаточно настрадалась? — прервала Саяка, заставив наследника Тогами оглянуться на неё через плечо. Не испугавшись его взгляда, она закончила: «Независимо от её преступлений, она всё ещё наша одноклассница. Кроме того, мы не голосовали за то, запирать её в своей комнате или нет. — Какая бессмысленная попытка, — усмехнулся Бьякуя, его снисходительный тон расстроил поп-айдола. — Какой смысл было запирать Хифуми в его комнате, если мы не планировали сделать то же самое с тем, кто манипулировал им в первую очередь? Зная, что его логика непогрешима, наследник Тогами повернулся лицом к классу, его голос поглотил властный тон. «У нас было три отдельных случая покушения на убийство, за одно из которых ты несёшь прямую ответственность». Саяка открыла рот, но тут же закрыла его, поняв, что он дразнит её. Несмотря на то, что она была немного разочарована тем, что она не пыталась упрекнуть его, наследник Тогами продолжал, несмотря ни на что. «Мало того, есть ещё большая вероятность, что среди нас есть предатель. И с некоторыми учениками, которые делают, что хотят, не утруждая себя информированием остального класса… — он сделал паузу и взглянул на Джунко и Кёко, ни одна из них не отреагировала на его намеки. «...похоже, мне нужно взять дело в свои руки, если мы хотим продолжать выживать—». «Никто не хочет и не нуждается в твоей защите, придурок!» Внезапно вмешался Мондо, пытаясь сдержать свой гнев. «До сих пор мы прекрасно ладили! Всё, что нам нужно сделать, это просто сделать всё, что мы можем! Остальное решиться позже!» Байкер бросил взгляд на Джунко, которая неожиданно ответила ему тем же, твердо кивнув. Мгновенно брови Мондо взлетели вверх, а щеки ярко вспыхнули, очевидно, не ожидая, что она безмолвно поддержит его. Оторвав лицо от её уверенной улыбки, главарь байкерской банды покачал головой, возвращаясь к своему обычному устрашающему виду. Насмехаясь над обменом мнениями между байкером и модницей, Бьякуя повернулся лицом к байкеру, сложив руки на груди, и спросил: — Тогда ты предлагаешь, чтобы мы просто позволили Таэко Ясухиро, известной угрозе нашей безопасности, просто свободно бродить, как ей заблагорассудится? ?» "Хм? Ну... нет, но!.. — Значит, мы оба согласны, что должны ограничить её доступ к определенным частям школы? — Э… да, я думаю… «И обеспечение того, чтобы она не могла покинуть свою комнату, поможет этому, не так ли?» "Я думаю да?" — ответил Мондо, не совсем понимая, что сейчас происходит. — В таком случае, поскольку мы пришли к соглашению, ты можешь принести пользу и установить эту защелку снаружи её двери, — настаивал Бьякуя, указывая на коробку, которую держала Токо. Уловив его намерение, писательница нервно подошла к байкеру и практически сунула коробку ему в руки. На лице Мондо появилось ошеломленное выражение, когда он посмотрел на коробку с инструментами, его лицо потемнело, когда он медленно понял, что его обманули. «Н-не подведи Господина!» — настойчиво настаивала Токо, немного отшатываясь, когда Мондо уставился на неё. — Т-ты должен быть польщен тем, что Господин Бьякуя дал тебе такое!.. "Закрой свой проклятый рот!" - Мондо резко выругался, заставив Токо в ужасе отскочить назад, прежде чем спрятаться за Бьякуей, выглядывая из-за его спины. Глядя на коробку в руках, байкер стиснул зубы и поднял её высоко в воздух. — Я не подчиняюсь приказам ублюдка, который повесил Чихиро ради собственного гребаного развлечения! Позади него, наблюдая за всем этим обменом мнениями, Чихиро кротко открыла рот, чтобы попытаться заговорить… но, к сожалению, потеряла мужество и стояла в напряженном молчании, пока байкер всё больше и больше терял контроль. Программист могла видеть, что он собирался сделать, все могли, и тот факт, что он делает это из-за того, что случилось с ней… заставлял её чувствовать себя ответственной. Она хотела сказать ему, чтобы он остановился, но, как всегда, её внутренняя сила подвела её, и она показала свою слабость, просто глядя ему в спину, совершенно бессильная помочь ему. В это время, когда Мондо приготовился швырнуть коробку об пол, рядом с ней кто-то появился. "Бро! Контролируй себя!" Мгновенно Мондо полностью замер, тихий вздох шока вырвался у него, когда он повернул голову. Его стальной взгляд встретился с пылающим выражением лица Таки, который стоял рядом с Чихиро, успокаивающе сжимая рукой её плечо. — Сейчас не время для безрассудства, — напомнил ему дежурный, каким-то образом сохраняя голос ровным. «Прямо сейчас все мы немного на взводе из-за… трудностей, которые принес этот день. Поэтому, пожалуйста, успокойся, прежде чем что-то выйдет из-под контроля!» Голос Таки напугал байкера, который, казалось, только сейчас осознал свои действия. Оглядевшись, он обнаружил, что весь класс смотрит на него с тревогой в глазах. И ещё более обескураживающим было то, что Джунко тоже смотрела на него с оттенком разочарования в небесно-голубых радужках. «Хм… да… извините за это», — ответил Мондо, совершенно смущенный, медленно опуская коробку. Чувствуя стыд, байкер в волнении постучал ногой, прежде чем закончить: «Но всё же… я не собираюсь это делать. Если ты так сильно хочешь, чтобы это было сделано, ты можешь сделать это сам». Он протянул коробку Бьякуе, который, казалось, насмехался над ней, как будто такая черная работа была намного ниже его достоинства. Такое отношение только ещё больше разозлило Мондо, который уже собирался снова закричать, когда перед ним появилась большая фигура. — Я сделаю это, — торжественно сказала Сакура, быстро забирая коробку у Мондо. — Я всё равно провожу Таэко в её комнату. Позволь мне справиться с этим." Её голос был… тихим, почти умоляющим. Совершенно отличающийся от её обычного сильного и свирепого тона. К сожалению, причина этого была очевидна. Внезапный уход Хины в сочетании с сегодняшним напряжением и истощением начал утомлять даже самых сильных учеников. И учитывая очевидную заботу Сакуры о здоровье своей подруги, неудивительно, что она хотела как можно меньше ссор между одноклассниками. — Э… конечно, — медленно ответил Мондо, не привыкший видеть Сакуру в таком состоянии. — Извините, что прерываю, — внезапно вмешалась Кёко, привлекая внимание группы. «Но есть ещё один вопрос, который, я думаю, нам нужно решить… тот, который может решить только Така». Явно потрясенный, дежурный смущенно пробормотал: «И-и что это может быть?» — Ты не помнишь? — спросила таинственная девушка, легчайшая ухмылка тронула её губы. — Разве ты не давал обещание Чихиро во время классного суда? Что-то, что только ты мог сделать? Наступил момент молчания, пока Така обдумывала её слова. Затем, как искра, его глаза расширились, и вместе с этим весь класс понял. Альтер эго. Така пообещал вернуть цифровой ИИ «своему» создателю после завершения судебного разбирательства. Однако в какофонии безумия и наказаний, последовавших за судом, эта идея была почти забыта, по крайней мере, большинством студентов. "О да! Я вспомнил!" — настаивал Така, казалось, гордый и пристыженный одновременно. Обернувшись, он повернулся к Абсолютному Программисту и сказал: «Чихиро, я думаю, что мне нужно прмнять ванну! Можем встретиться в бане через несколько минут? Мне нужно принести «полотенце» из моей комнаты!» Он подмигнул, сказав «полотенце», и глаза Чихиро загорелись безудержным возбуждением. «Д-да! Я думаю… принять ванну было бы здорово!» Она старалась звучать как можно более искренне, но волнение от того, что она снова увидит своего ребенка, сделало её голос слишком восторженным. Не то чтобы кто-то жаловался, даже если Бьякуя смотрел на них скептически. «Я присоединюсь к вам!» Мондо внезапно присоединился к ним, подойдя и похлопав их по спине. — Я тоже хочу поговорить с Чихиро… если ты не возражаешь? Лицо программиста озарила теплая улыбка. "Конечно! Чем больше тем лучше!" «Уоу, уоу, уоу, подожди секунду!» — неожиданно выкрикнул Хиро, переводя взгляд с них троих. «Я имею в виду, типа, я знаю, что Чихиро парень и всё такое, но она, типа, хотела быть девочкой или что-то в этом роде… или она на самом деле девушка, и… ну, это очень сбивает с толку! Но в любом случае, вы уверены, что вам всем удобно принимать ванну вместе!? Тяжелое напряжение внезапно окутало пространство, когда прозвучал бесчувственный комментарий Хиро. И в то время как некоторые другие ученики тоже обдумывали эту идею, выпалить её так агрессивно было более чем оскорбительно! «Ты не обязана отвечать на это, Чихиро», — резко заговорила Джунко, сверля взглядом ясновидящего, которая сжалась под её взглядом. — Время и место, Хиро! Время и-!" — Ну… вообще-то, — медленно ответила Чихиро, хотя в этом не было необходимости. Собравшись с духом, она встретила взгляды своих теперь уже заинтересованных одноклассников, немного отшатнувшись, прежде чем ответить: «Физически… я мальчик. Но мне нравятся милые… девчачьи штучки. И… мне нравится быть девушкой, так что… не могли бы вы продолжать видеть во мне… девушку? К концу её голос сорвался, страх и тревога овладели ею. Однако за меньшее время, чем она себе представляла, на неё нахлынул поток позитива. "Без проблем! Всё, что пожелаешь!" Леон сказал с яркой улыбкой, его слова были действительно искренними. — Ты всегда будешь для меня Чихиро, — сказал ей Макото с неловкой, но полной надежды улыбкой. «И если это то, кто ты есть, то это просто то, кто ты есть». — Конечно, — добавила Саяка, тепло улыбаясь. — Мы можем даже когда-нибудь вместе принять ванну, если захочешь? — Я готова, — согласилась Джунко, устало потягивая руки, прежде чем улыбнуться Чихиро. «В самом деле, почему бы не бросить мальчиков и вместо этого позволить нам, девочкам, принять ванну?» Голос модницы был игривым, явно шуточным, но в измученном уме Чихиро он мог воспринять это только как настоящую просьбу. Щеки программистки вспыхнули ярко-красным румянцем, и она нерешительно отступила на шаг. «В-В-вообще-то… хоть я и вижу себя девочкой… меня… всё ещё привлекают… девушки… так что… купание… вместе… не было бы… эм… эм…» Когда она замолчала, Джунко и Саяка вдруг осознали, насколько непреднамеренно доставили ей дискомфорт. "Нет нет! Всё хорошо! Действительно!" — настаивала поп-кумир, чувствуя себя немного покрасневшей. — Я не хотела предполагать. Прости за это." "Да извини. Я шутила… в основном, — призналась Джунко, выглядя немного пристыженной. — Не хотела, чтобы ты чувствовала себя неловко. Виновата." Услышав их извинения, Чихиро смутилась ещё больше , поэтому быстро ответила: «Н-нет! Всё в порядке! Я не хотела…». — Можно меня сейчас отвести в мою комнату? — прервал её необычайно монотонный голос. — От всей этой сентиментальной чепухи у меня болит голова. Весь класс был поражен, когда Таэко резко заговорила по поводу извинений Чихиро. И Джунко, и Саяка выглядели так, будто собирались что-то сказать, но закрыли рты, когда увидели безжизненное выражение лица Таэко. Её глаза были тусклыми… почти впалыми, с темными кругами под глазами, несомненно, из-за ужасного дня, который у неё был. Её плечи сгорбились вперед, а рваное платье, которое обычно придавало ей царственный вид, вместо этого напоминало им о свергнутых королевских особах. К сожалению, она действительно выглядела как жалкая версия Марии-Антуанетты… или, точнее, как должна была выглядеть свергнутая королева Франции… прямо перед казнью. Её мечта стать похожей на французскую дворянку печально осуществилась самым жестоким образом. — Очень хорошо, — внезапно согласилась Сакура, ко всеобщему шоку. Мастер боевых искусств взглянула на остальных одноклассников, подняла коробку с запирающими устройствами и сказала: «Я прослежу, чтобы она оставалась в своей комнате. И я позабочусь о том, чтобы замок был правильно установлен снаружи… — Секундочку, — сказала Кёко, делая несколько шагов к Сакуре. Она на мгновение взглянула на коробку, прежде чем повернуться к Бьякуе. «Установку этой защелки можно расценивать как «нанесение ущерба школьному имуществу». Тебе приходила в голову такая мысль? Её унизительный комментарий был встречен полуухмылкой наследника Тогами. «Я не буду отрицать, что рассматривал это. Но я сомневаюсь, что это будет серьезным нарушением». Казалось, что это замечание принесло ему различные взгляды со стороны одноклассников, которые он воспринял довольно быстро. — Если тебя это так беспокоит, почему бы нам просто не попросить Монокуму сделать это за нас?.. — Э… всё в порядке. Весь класс напрягся, прежде чем обернуться и увидеть Монокуму, который выглядел безмерно «облегченным», стоящим позади всех. «Поскольку в последнее время было изменено или отклонено так много правил, у меня нет проблем с небольшой «модификацией» снаружи комнаты мисс Ясухиро». Медведь прояснился, прежде чем на его морде появилась угрожающая ухмылка. — Но на твоем месте я бы поостерегся слишком много вольностей. Ведь без правил это была бы вообще не игра… это была бы просто бойня! Ахахахаха!» Пока он смеялся, взгляд медведя переместился… короткое мгновение он смотрел прямо на Джунко, прежде чем кудахтать, двигаясь по коридору и завернув за угол. Как только обезумевший медведь ушел, напряжение стало медленно рассеиваться… по крайней мере, пока не раздался самодовольный голос. — Кажется, у нас есть ответ, — сообщил Бьякуя классу, выдерживая направленные на него яростные взгляды. Без намека на вину наследник Тогами повернулся и жестом пригласил кого-то следовать за ним. — Как я уже сказал, я бы предпочел очистить комнату Хифуми до наступления ночи. Те из вас, кто вызвался, идём». Макото, Саяка и Леон сердито нахмурились, явно недовольные его пренебрежительным обращением. Уходя без них, Бьякуя нагло подошел к двери Хифуми, отпер её и вошел внутрь, а Токо бежала прямо за ним. Едва войдя внутрь, писательница издала слышимый стон. «Господин, м-можем ли мы, пожалуйста, с-сжечь весь этот бесполезный м-мусор?» — храбро спросила она, беря мангу, которая была только что за дверью. «Т-такая мерзость всё равно никогда не будет считаться л-литературой!» Волна паники внезапно охватила создателя фанфиков, когда он вспомнил всё, что забыл в своей комнате. Презренный ужас отразился на его лице, когда он начал пробираться к ним. «П-подождите! Я не… готов! — закричал он и бросился на своих крошечных ножках к своей комнате, ворвался внутрь и издал визг. «Н-нет! Не это! Они нужны мне для создания двухмерной магии!!” Никто не хотел знать, что имел в виду Хифуми… — Мы… ммм, увидимся утром, — сказал Макото остальным своим одноклассникам, когда он, Леон и Саяка последовали за ними, закрыв за собой дверь в комнату создателя фанфиков. — Добрый вечер, — вежливо сказала Сакура, прежде чем повернуться и проводить Таэко по коридору и за угол, подальше от глаз. «Время принимать душ…» — сказала Джунко своим одноклассникам, прежде чем помахать рукой и отправиться в свою комнату. — О, и не волнуйся, Чихиро, — её слова заставили программиста приподнять бровь. «Я планирую держать дверь открытой сегодня вечером, чтобы убедиться, что никто не попытается сделать что-нибудь «забавное». Чихиро моргнула, явно сбитая с толку. — Э… спасибо? Только тогда до Джунко дошло, что Чихиро понятия не имела, что она и Кёко оставляют свои двери открытыми, чтобы помочь сохранить Альтер Эго в безопасности. Сделав ладонь и поняв, что не может объяснить, она попыталась придумать что-нибудь получше, когда Кёко перебила её. «Джунко и я каждую ночь следим за тем, чтобы никто не заходил в баню». Внезапно всё это щелкнуло в голове Чихиро, когда она вспомнила, как оставила Альтер Эго, чтобы позаботиться о «самой себе» во время отсутствия «своего» создателя. Это разбило ей сердце, оставив своего ребенка таким беззащитным, но знание того, что эти две сильные девочки присматривали за «ней», заставило глаза Чихиро наполниться благодарными слезами. — О… тогда, правда, спасибо! — Ничего, — спокойно ответила Кёко, поворачиваясь и направляясь к своей комнате. «Приятной ванны!» Сказала Джунко с улыбкой, следуя за девушкой с бледно-лиловыми волосами. Чихиро низко поклонилась, когда две женщины ушли, медленно поднимая голову и переводя взгляд с Мондо на Таку. — Я полагаю… теперь нас только трое? — сказала она, немного нервничая, но в то же время взволнованно. — Похоже на то, — подтвердил Мондо, уже направляясь к ванне. — Думаю, мы встретимся с тобой в раздевалке, Бро? "Да! Я ненадолго!» Така сообщил им, прежде чем умчаться в свою комнату. Вздохнув и улыбнувшись, байкер взглянул на Чихиро и сказал: «Давай, вперёд». Чихиро с энтузиазмом кивнула и пошла рядом со своим другом, изо всех сил пытаясь сдерживать волнение, пока они шли по коридору, на открытую площадку сразу за пределами общежития, и направились в баню.

***

Теперь залы были пусты, не было видно ни души… кроме одной. — Э-Эй… а я? — сказал Хиро, когда все разошлись по своим делам. «Ребята… ушли…» Никто не приглашал его купаться вместе. Никто не спросил его о планах на вечер. Казалось, никто даже не заметил, что он вообще был там! Как всегда! Как обычно, все его одноклассники игнорировали его мнение или ругали его, когда он пытался прояснить что-то, что его смущало! Он не хотел оскорбить Чихиро! Он просто пытался понять, уместно ли ей купаться с парнями, если она хочет быть девушкой! Конечно, он действовал не самым лучшим образом, но у него были самые искреннее намерения! Это должно иметь значение для чего-то, не так ли?! Но нет! Как обычно, его одноклассники едва заметили его присутствие! Во время последнего разговора он чувствовал себя почти забытым! "Что за черт?! Разве я недостаточно важен , чтобы тусоваться с вами?! Разве моё мнение… не имеет значения… ни для кого…? В этот момент в его ушах зазвенели слова Таэко из суда… — Джунко плевать на тебя. Подумай об этом, она никогда не заботилась о твоем мнении до сих пор, верно? С чего бы это вдруг измениться? О, верно, она пытается заполучить твой голос, чтобы чувствовать себя важной и иметь «честь» перехитрить кукловода… … … … Это было правдой. Хиро не хотел, чтобы это было правдой. Он хотел верить, что его одноклассники… его друзья… действительно ценят его мнение и идеи! В конце концов, он был здесь старшим! Они должны были уважать его решение, потому что он был старше и мудрее их! Они должны были знать, что он не так глуп, как они думали! Ему доверяли! В него верили! Они… Они… … они не верили… и он знал это. Хиро уже давно знал, что группа считала его ничем иным, как бесполезным аксессуаром. Даже не это, потому что у аксессуаров была цель… а у него, по-видимому, нет. Они считали его помехой. Кого-то, кого им приходилось постоянно подавлять, потому что ему нельзя было доверять! Он знал это! Но в каком-то смысле… до недавнего времени это его не беспокоило. Ведь никто не хотел убивать бесполезного парня! Он отошел на второй план и говорил только тогда, когда я чувствовал, что должен. Такой человек легко выжил бы в фильме ужасов! Это был его план… Но теперь, после покушения Таэко и Хифуми на его жизнь, даже несмотря на то, что они должны были подставить его, а не убить напрямую, его точка зрения изменилась. И что больше всего ранило, так это причина… «Потому что ты глупый… » Вот оно. Не больше, не меньше. Теперь его считали «расходным материалом», а не бесполезным… отличие, которое он никогда не представлял себе. Его уверенность, обычно зашкаливающая, наконец, достигла дна. В конце концов, он попал на Пик Надежды! Конечно, он практически умолял того скаута талантов в фетровой шляпе впустить его из-за его стычки с якудза, но он всё же попал в школу, черт возьми! У него был талант! Место, которое он заработал низкопоклонством и полутяжелой работой! Он не требовал уважения или чего-то ещё, но хотя бы небольшое признание было бы неплохо! Но теперь… хоть он и был в безопасности от якудза, он попал в гораздо более пугающую ситуацию, чем мог себе представить. Вот почему он так долго твердил себе, что всё это шутка, что его хрупкий разум не выдержал такой ужасающей правды. И теперь, снова столкнувшись с правдой, которую он давно отверг… Ясухиро Хагакуре почувствовал, как в его душу закрадывается глубокий страх. — Ч-что, если… на этот раз я умру по-настоящему? — тихо подумал он, чувствуя, как трясутся ноги. Он вдруг понял, что был один… в школе… уже почти была ночь… когда произошли все остальные нападения. Его дыхание стало прерывистым, во рту внезапно пересохло. Сглотнув ком в горле, он обернулся, наполовину ожидая, что кто-то будет рядом… готовый размозжить себе морду металлической трубой! Но нет… он всё ещё был один… совсем один… запертый в школе без ресурсов… без друзей… без союзников… просто другие люди, которые считали его… расходным материалом. Его глаза расширились, когда до него дошла эта ужасающая правда, и он в бешенстве бросился к своей комнате. Его пальцы возились с ключом, едва сумев открыть её, прежде чем ворваться внутрь и захлопнуть за собой дверь. Заперев дверь, он тут же подбежал к столу в своей комнате и схватил свою колоду карт Таро. «Предскажу… Я просто предскажу! Это даст мне больше шансов!» — крикнул он себе, перетасовывая колоду. Он знал, что нет смысла вытягивать одну карту вместо того, чтобы читать всё своё будущее, но в данный момент он не мог ясно мыслить. Он нуждался в позитивном поощрении… любой ценой! Закончив тасовать, он взял верхнюю карту и поднял её, медленно переворачивая. «Что бы это ни было, я буду знать, что всё будет — ЭРУАААА!» Ясухиро Хагакуре издал испуганный вопль, настолько громкий, что, если бы стены не были звуконепроницаемыми, все его одноклассники подумали бы, что его убивают. А может быть, действительно его… …Он вытянул карту Башни… лицевой стороной вверх… предвещая грядущую катастрофу…

***

«Невероятно… и всё же так интересно…» Истинный вдохновитель, Джунко Эношима, смотрела одновременно на несколько мониторов. На одном из них Чихиро и Мондо ждали, пока Така «вернет» Альтер Эго, о котором она знала с момента «своего» зачатия. Честно говоря, не имело значения, была ли у них информация на ноутбуке. Ничего из того, что содержалось на жестком диске, не хватило бы, чтобы вернуть их воспоминания или сорвать убийственную игру. Вот почему она решила дать им свой «кусочек надежды»… чтобы, когда она раздавила его, он принес ещё больше удовлетворения! «Я позволю им продолжать верить, что я ничего не знаю о Диги-Чихиро», — сказала она себе, надевая образ своей сексуальной учительницы. «Это не было бы таким отчаянием, если бы я забрал всё слишком быстро». Между тем, на другом мониторе Хиро в настоящее время терял всякое подобие разума, когда наконец понял, что он не более чем заполнитель пространства для группы. Опять же, его гадания на самом деле были точными, хотя бы в 30% случаев. «Интересно, какое гребаное дерьмовое состояние заставило его так сорваться!» — закричала Джунко, превратившись в свою вульгарную и безумную личность. «Вряд ли ему что-то поможет! Он, черт возьми, умрет! Как и все остальные болваны! ХА-ХА!» Внезапно её смех прекратился, когда она взглянула не на один, а на два затемненных монитора. Мгновенно её образ изменился, она стала невероятно подавленной до такой степени, что у неё на голове начали расти грибы. Голова её поникла, и она устало вздохнула. «О… похоже, Мисс Детектив переняла трюк Старшей Сестрички Муку с рубашкой перед камерой». Теперь подавленная Джунко снова вздохнула, громче и измученнее, чем раньше. «Я действительно должна что-то сделать с этим…» В этот момент в её руках материализовалась кукла Монокума, которую быстро подняли перед её лицом. «Пухухухухухуху! Может быть, нужно ещё одно школьное правило, чтобы смягчить эти дерзкие импульсы?» — спросила себя Джунко, используя Монокуму в качестве медиума. "Это блестящая идея!" — ответила себе вдохновитель. «Но я думаю, что лучше подождать до утра… или, по крайней мере, до утра, как это было у них!» Джунко усмехнулась про себя, глядя на единственные точные часы во всем здании. Время читалось, 11:57… почти полдень! И тем не менее, вот-вот должно было сыграть ночное объявление! О, как отчаянно было знать, что она полностью контролирует чувство времени всего класса! Сбросить всем чувство времени было легко и это дало отличные результаты! Никто и понятия не имел, что они на самом деле просыпались сразу после наступления темноты и спали днем! Вот почему их первые несколько дней были такими утомительными, и поэтому они не могли принимать правильные решения. Это должно было помочь ускорить первоначальное убийство… что-то, что было совершенно напрасно из-за вмешательства Мукуро, но всё же вызывало искаженное чувство отчаяния у Джунко. Кроме того, у самой Джунко был дополнительный бонус в виде отчаяния, вызванного самим собой! Её собственное чувство времени теперь полностью вышло из строя, и она была вынуждена приспосабливаться к чувству времени своих одноклассников, что делало ведение убийственной игры более трудным… но более полезным. «Заставлять себя переутомляться и недосыпать было формой отчаяния, которую я никогда не пробовала до сих пор!» — взволнованно крикнула она, подбрасывая куклу Монокумы высоко в воздух, прежде чем позволить ей почти идеально приземлиться ей на колени. «Отчаяние от необходимости запускать сложную игру на убийство было достаточно тяжелым, но добавьте бессонницу и низкий уровень сахара в крови, и вы получите ОТЧАЯНИЕ класса А , которым можно полакомиться! Ахахахаха!» Когда её кудахтанье эхом разнеслось по небольшой комнате с мониторами, она заметила движение на мониторах. Сразу за пределами комнат Мукуро и Кёко, кукловод наблюдала, как тайные партнеры направлялись к месту встречи… но внимание Джунко привлекло не это. Это была фигура, которая тоже вышла из своей собственной комнаты… и, казалось, следовала за ними так незаметно, как только могла. Сводящая с ума ухмылка отчаяния настигла Джунко, когда она прошептала: "Похоже, это будет долгий… день! Не так ли… мистер/мисс ... . * (П.П. смотрите в комментарии после части)"