Никогда не говори никогда

Ты сказал мне, что у меня нет таланта, но он есть! У меня есть гребаный талант, черт возьми!! … « Почему… я… сказал это…? ” … Ты… это всё ТВОЯ ВИНА!! … « Это… не всё не должно было… » … ТЫ СДЕЛАЛ ЭТО СО МНОЙ! ЭТО ВСЁ ТВОЯ ВИНА! ТЫ УКРАЛ У МЕНЯ ВСЁ! … « Я никогда не имел этого в виду… Я только хотел… » … ОТДАЙ МНЕ ВСЁ ОБРАТНО! ВЕРНИ МНЕ МОЮ МЕЧТУ, УБЛЮДОК!! … — Я не могу… я… не знаю, как … … Поторопись и проголосуй… избавь меня от страданий… … « Г-голосование… невозможно… я не имею права… судить… после всего, что я сделал… » Да… да, ты можешь!

***

Раздался громкий вздох, когда молодой человек с черными волосами и яркими красными глазами пришел в сознание. Измученно запыхавшись, молодой человек огляделся и сразу узнал своё окружение. Зал классного суда, как всегда зловещий, стал ещё более устращающим из-за того, что в нем совершенно не было людей. В поле зрения не было ни души… кроме него… и ещё одного. Киётака Ишимару, Абсолютный Дежурный, был на суде с самим собой… седовласым молодым человеком с горящими глазами, обратным зеркальным отражением самого себя. Они стояли друг напротив друга, Така на своем обычном месте, а его двойник прямо напротив него. Так много мыслей; кружащиеся, противоречащие друг другу, толкающие его всё дальше и дальше в безумие… все они так яростно смешались вместе, что он едва понял, что замолчал. Внезапная насмешка привлекла его внимание. "И что теперь?" — спросил его бесцветный дубликат, скрестив руки на груди и выжидающе глядя на него. — …Я… я не знаю… — ответил Така, и его накрыла волна тошноты, когда он понял, что разговаривает сам с собой… или, по крайней мере, с другой частью себя. — Опять колеблешься? — спросило его другое «я», их неодобрительные взгляды встретились. — Может быть, сомневаешься в себе? "Н-нет!" - Така попытался возразить. — Э-это не то, что я… — Это как когда нас предал Мондо… ты ничего не мог сделать, — чуть ли не закричал двойник, но тут же начал хихикать. — Ты не мог решить, злишься ты, обижаешься, испытываешь облегчение или даже испытываешь ненависть… так что оставил Монокуме решить за себя. Когда слова двойника повторились эхом, круг подиумов исчез, оставив только пустое пространство между Такой и его двойником. Воодушевленный этим, седовласый двойник сделал шаг вперед, заставив Таку отступить назад. Шаг за шагом двойник отбрасывал дежурного, злорадно смеясь. "Правила должны соблюдаться любой ценой! Вот что ты решил!" — закричал его дубликат, огненная аура силы окружила его, когда он приближался всё ближе и ближе к Таке. — И ты, не колеблясь, навязывал эти несправедливые правила, даже ценой своей морали! Но это не должно вызывать удивления! В конце концов, вот что значит быть Председателем Дисциплинарного Комитета!! Двойник был так близко, что практически плевал Таке в лицо, заставив дежурного отступить. Когда он это сделал, его спина внезапно прижалась к стене зала суда, удерживая его от дальнейшего отступления. Он на мгновение взглянул на стену, прежде чем повернуть свой взгляд назад, чтобы встретиться со своим двойником… который теперь стоял в нескольких дюймах от его лица. С уверенной, почти садистской ухмылкой дубликат сказал: «Ты хотел, чтобы власть держала всех под контролем. Поддерживать порядок любой ценой. Даже если это означало отвернуться от тех, кто когда-то доверял тебе. «Н-нет! Я не хотел никого обидеть!» Така настаивал, пытаясь вразумить себя. «Я просто хотел обезопасить своих одноклассников от!..» "Обезопасить? Ха! Ты не можешь лгать себе!» двойник издевался, его аура становилась сильнее. — Если ты действительно хотел обезопасить их, зачем ты раскрыл их секреты? Ты знал, что это разожжет среди них скрытое недоверие, но ты всё равно это сделал! И почему же?" — Я… я хотел… "Ты хотел властвовать над ними. Ты хотел, чтобы они беспрекословно следовали правилам… чтобы ты мог контролировать каждый аспект их жизни". Беловолосый двойник с горящими глазами громко усмехнулся и покачал головой. «При этом они будут в «безопасности». Всё верно? «Д-да! Именно!" Така согласился, наконец почувствовав облегчение. «Если бы я мог поддерживать порядок, следуя правилам академии, тогда я мог бы предотвратить ещё одно убийство…». — Поэтому ты злил Селесту? Довел её до предела? — спросил его дубликат с тяжелым сарказмом в голосе. — Это почти как если бы ты подстрекал её к убийству… "Ты не прав!" Така с силой закричал, оттолкнув своего двойника от себя, наконец, дав ему возможность дышать. «Это никогда не входило в мои намерения! Всё, что я делал, я сделал на благо всех своих одноклассников!» Тяжёлая тишина наполнила пустой зал суда, пока Така смотрел на своего двойника, который странно замолчал. Через несколько мгновений двойник фыркнул и повесил голову. — …Скажи мне, кого ты пытаешься убедить? "Что?" — спросил Така, приподняв бровь от слов своего двойника. В ответ беловолосый двойник поднял руку и указал прямо за спину Таке. Опасаясь того, что может его ожидать, дежурный медленно оглянулся через плечо. К его удивлению, зеркало теперь висело на стене позади него. Нерешительно он подошел к нему, и когда он встал перед ним, его выражение лица изменилось. "…Что? В чем дело?!" Изображение, которое отразилось… не было его собственным. Это был его двойник… Председатель Дисциплинарного Комитета Ишимару. Даже когда он попятился от зеркала, он знал, что то, что оно показало ему, было его истинным я. Он чувствовал странное жжение вокруг глаз, пульсирующую силу ауры, окутывающую его тело, и, хотя он не мог этого видеть, он знал, что его волосы приобрели яркое сияние. Когда его начала охватывать паника, единственный вопрос, который возник у него в голове, был… как долго он был таким? — Теперь ты видишь? — спросил голос его двойника на удивление мягко. Обернувшись, Така издал громкий вздох, глядя на себя… на свою истинную сущность. Волосы двойника теперь были темно-черного цвета, а его ярко-красные радужки уже не горели языками пламени. Как будто они поменялись местами… но Така знал, что это не так. Он был ослеплен… ослеплен собственной глупостью и испорченностью. Он не мог видеть вещи такими, какие они были на самом деле… даже свою собственную внешность. Но теперь, когда к нему медленно возвращалась ясность, непреодолимое чувство стыда начало пробираться в его душу. Руки Така упали на колени к его лицу, и он просто заплакал. — Что… что я наделал? — спросил он «себя», отчаянно пытаясь найти ответ. «Почему… я позволил себе совершить… такие гнусные поступки по отношению к своим одноклассникам?» Наступила пауза, которая, казалось, длилась всю жизнь, прежде чем его двойник заговорил. — …Думаю, у тебя уже есть ответ на этот вопрос. Без предупреждения по комнате разнесся глухой смех. Знакомый… ненавистный… коварный смех… который будет преследовать Таку до конца его дней. Упупупупупупупу! Эйахахахахахаха! Безумный смех Монокумы просачивался в уши Таки, звук жег его барабанные перепонки и заставлял его сжимать зубы. Он свернулся на полу в позе эмбриона, едва сдерживая ужасное кудахтанье. К счастью, так же быстро, как и раздался смех, эхом отозвавшийся вдалеке, он, наконец, прекратился, и Така снова остался наедине со своим двойником. Медленно, подтягиваясь и приняв положение на коленях, Така на мгновение сделал глубокий очищающий вдох. — Что… что… нам теперь делать?.. — спросил он «себя» ещё раз, ища совета. "'Нам'?" — ответил его двойник, почти обиженно. «Нет никакого «мы». Шок охватил Таку, когда его взгляд поднялся, чтобы увидеть… ничего. Его дубликат… исчез. Теперь он был один в безмолвном, пустом, безжизненном зале суда. Поднявшись на ноги, Така вдруг обнаружил, что стоит на своей трибуне. Однако он по-прежнему был единственным присутствующим. Вместо его одноклассников портреты каждого из их лиц в сепии поселились в их пятнах… за исключением одного. Селеста стояла напротив него, её глаза были красными и опухшими, а на щеках остались следы туши. Така вздрогнул, когда увидел только что образовавшуюся лысину на её голове, сожаление заползло в его душу, когда он признал, что… она была права. Хотя он не мог оправдать её действия… нельзя было опровергнуть тот факт, что его безрассудные и бесчувственные действия привели их к этому. Растрепанный вид азартного игрока вспыхнул в его красных радужках, и его охватило непреодолимое желание… желание исправить ошибки, которые чуть не погубили его одноклассников. — Мы… не такие уж и разные, — заключил он, чувствуя себя ещё более пристыженным за то, что не понял этого раньше. «Мы оба делали то, что считали лучшим… но не обращали внимания на то, как это повлияет на других». Это было не совсем корректное сравнение, но в его собственном сознании это было так. Хотя он никогда не замышлял убийства… его действия довели кого-то до этого безумия. И за это он знал, что прощения нет. «…Мисс Люден — Селестия Люденберг. Я знаю, что никогда не смогу извиниться за то, что сделал с тобой. Но по крайней мере… я могу использовать свой голос, чтобы всё исправить!» Когда его голос отозвался эхом, он почувствовал, как в нем произошли перемены. Белый блеск его волос превратился в глубокий черный, пламя в его глазах вспыхнуло и погасло, а злобная аура, окружающая его тело, вырвалась наружу… яркая вспышка настигла его зрение. … … Через мгновение всё было так, как должно быть. Его одноклассники стояли на своих трибунах, глядя на него с разной степенью выраженности. Монокума что-то болтал о голосовании, но Така едва уловил голос медведя. Вместо этого он сделал глубокий вдох… и приготовился к тому, что, как он знал, было глупой идеей. «Я ГОЛОСУЮ ЗА СЕБЯ!»

***

— …Чего чего? — произнес Монокума, совершенно ошеломленный не только тем, что его прервали, но и тем абсурдом, который эхом отдавался в его ушах. «Я СКАЗАЛ, Я ГОЛОСУЮ ЗА СЕБЯ!» Така снова закричал во всю мощь легких, его громкий голос пронзил каждую барабанную перепонку в зале суда. «Я НЕСУ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВСЁ ЭТО! Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ МЕНЯ КАЗНИЛИ ЗА СЕЛЕСТИЮ ЛЮДЕНБЕРГ!» Вокруг него раздалось множество возгласов, поскольку студенты были одновременно шокированы и напуганы его заявлением. Макото впервые не произнес ни слова надежды, глядя на Таку с искаженным от ужаса лицом. Саяка обхватила себя руками, крепко сжимая, пытаясь удержаться от дрожи, сохраняя суровый вид. Леон безуспешно пытался удержаться от мысли, что металлический ошейник тащит Таку по темному коридору на казнь. У звезды бейсбола побелели костяшки пальцев, он крепко стиснул зубы, когда он яростно посмотрел на своего друга. Бьякуя фыркнул на такой неожиданный поворот событий, но промолчал. Его глаза просканировали комнату, оценивая реакцию остальных, и немного вздрогнул, когда заметил, что Токо смотрит на него, по-видимому, не обращая внимания на заявление Таки. Делая вид, что не замечает её, богатый наследник нахмурился, терпеливо ожидая исхода этого беспрецедентного события. Челюсть Джунко отвисла, когда она уставилась на дежурного, выражение её лица было смесью ужаса и ярости. И хотя фирменное каменное лицо Кёко не сдвинулось с места, в её глазах стало заметно заметное беспокойство. Эмоции Мондо, стоящего рядом с ней, почти резко контрастировали с ней. Его лицо было сердито искажено, но в глазах не было ничего, кроме страха и беспокойства, когда он схватился за поручни своего подиума. Напротив него Чихиро изо всех сил пыталась контролировать своё дыхание, отчаянно пытаясь произнести слова возражения против заявления Таки. К сожалению… таких слов не было. Тем временем, когда решение Таки прозвучало, Хина, наконец, подняла опущенный взгляд, уставившись на дежурного глазами, полными ужаса. Вся злость, которую она испытывала к Селесте, на мгновение испарилась, когда её поглотила тревога за безопасность одноклассника. В то же время слова Таки также поразили Сакуру, которая, наконец, оторвала обеспокоенный взгляд от Хины и сфокусировала его, почти яростно, на дежурном. Пока весь зал суда повис в тишине, Хифуми изо всех сил пытался осмыслить внезапное решение Таки. Он ожидал, что дежурный будет в такой же ярости, как и он, из-за предательства Селесты. В конце концов, они оба были использованы и выброшены этой ведьмой-манипулятором. Вполне естественно, что кто-то, кто превыше всего ставит справедливость и порядок, проголосует за её падение… так почему же тогда он этого не сделал? Разве он не хотел мести? Разве он не хотел, чтобы мисс Люденберг была наказана за свои проступки? Затем ему пришла в голову мысль, которую он изо всех сил старался похоронить под всей своей яростью. « Мистер Ишимару… прощает её? — подумал он, глядя на решительное лицо дежурного. — Как… как он мог это сделать?! После всего, что она сделала… всего, что она обманом заставила меня сделать… как кто-то мог простить такие гнусные… акты… предательства … Словно приливная волна, разум Хифуми захлестнуло чувство вины. По всем правилам, он тоже не заслуживал прощения. Даже если его обманули, он всё равно был готов убить Таку ради своей цифровой принцессы. И хотя жажда крови со временем угасла… это не изменило того факта, что он чуть не позволил убить всех своих одноклассников из-за своего эгоистичного стремления к счастливому концу. Несмотря на это… он просто не мог простить Селесте за то, что она воспользовалась им! Он хотел, чтобы ей было больно, чтобы она испытала ту же агонию, которую испытал он, но… когда он действительно подумал об этом… — Ладно… подожди, я не понимаю, — прервал тишину смущенный и знакомый голос, прервав ход мыслей Хифуми. Как один, класс повернулся и увидел, что Ясухиро Хагакурэ с ошеломленным выражением лица почесал затылок. «Если ты проголосуешь за себя, это ничего не изменит, чувак. Я имею в виду, Селеста всё ещё побеждает тебя примерно на четыре голоса. Так что, пока ты не наберешь больше голосов, ты не сможешь выйти в лидеры…». «ДЕЛО НЕ В ЭТОМ!» Така взревел, направляя свой голос на Монокуму. «Я ТРЕБУЮ ВОЗМОЖНОСТИ ГОЛОСОВАТЬ ЗА СЕБЯ!» — …Да, да, мы все слышали, — спокойно и немного раздраженно ответил Монокума. «Однако, я не думаю, что ты понимаешь серьезность…». «Я НЕСУ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА СВОИ ДЕЙСТВИЯ!» — …Ты уже говорил это, — простонал медведь, протирая глаза, когда разочарование начало нарастать. «УВАЖАЙ МОЙ ГОЛОС! УБЕЙ МЕНЯ ВМЕСТО МИСС ЛЮДЕНБЕРГ! — …Не могли бы вы перестать кричать? — уважительно попросил Монокума, начиная терять терпение. «Я пытаюсь управлять респектабельным залом суда…». "НЕТ! С МНЕ ДОСТАТОЧНО ВАШИХ ИГР!» — Вы так испортите себе голос, молодой человек! — крикнул медведь в ответ, окончательно потеряв самообладание. «Ваша забота мне НЕ НУЖНА!» «Меня беспокоит потеря слуха у остального класса!» — …Действительно… — тихо прокомментировал Хиро, заранее заткнув уши. Как ни странно, воцарилась неловкая тишина, пока Така осматривал комнату. Все взгляды были устремлены на него, и он знал, что выставляет себя дураком. Он снова позволил себе увлечься эмоциями. Осознав это, он глубоко вдохнул и громко выдохнул. — Я… прошу прощения за мою вспыльчивость, — начал он твердым тоном. «Однако я остаюсь при своем решении. Я хочу, чтобы меня казнили вместо мисс Люденберг… «Ёбанный рот». Вся комната была поражена, когда Селеста заговорила сама. Она молчала во время его тирады, но, похоже, с неё было достаточно. Она выглядела немного неровной, учитывая, что её накладные волосы теперь отсутствовали, а часть волос была вырвана, но ей всё же удавалось выглядеть устрашающе. Не говоря уже о том, что её голос буквально мог обжечь. «Ты не можешь изменить правила, так что просто смирись с этим. Мне не нужна твоя проклятая жалость. Её малиновые глаза смотрели на него, словно бросая ему вызов, и дежурному пришлось бороться, чтобы не вздрогнуть. Заметив это, Селеста почти ухмыльнулась, прежде чем скрыть выражение лица, явно чувствуя себя победительницей. Однако выражение её лица тут же помрачнело, она мысленно готовилась к любому исходу, который он выберет. «А теперь… проголосуй правильно. Либо казни меня, либо брось на растерзание пресловутым волкам. Это ты только…». "Я отказываюсь." Его прямой отказ заставил глаз Селесты дернуться. — Ты, должно быть, чертовски шутишь, — сказала она, измученно глядя на Монокуму. — Могу я просто проголосовать за себя и…? "Нет! Я не позволю! — легко возразил Така, с яростной решимостью встретив её взгляд. «Я завоевал право голоса, а значит, буду голосовать так, как мне заблагорассудится!» Низкое рычание вырвалось у Селесты, но прежде чем она успела ответить, Монокума оборвал её. — Ладно, ладно, все успокойтесь… особенно ты, — медведь обвиняюще указал на Таку, заставив дежурного наконец замолчать. Воспользовавшись моментом, чтобы воцарилась тишина, Монокума откашлялся и сказал: — Я хочу, чтобы вы все знали, что с этого момента у нас будет более прямое голосование… потому что это дерьмо стало слишком сложным… "И чья это вина?" - Джунко небрежно прокомментировала. «Твоя. Я конкретно виню во всем этом тебя». Монокума, похоже, не шутил… что было более чем странным. Тем не менее, Джунко вздрогнула… замолчала, казалось, в раздумьях. Усмехнувшись её молчанию, медведь продолжил: «В любом случае, мы находимся в странном положении, о котором я никогда даже не предполагал. Подумать только… кто-то добровольно пойдет на казнь за кого-то другого! Я хотел бы сказать, что планировал это… потому что так и было! О, наконец-то настал момент, вызывающий отчаяние! Ахахахахаха!» Раздался искривленный медвежий смех, и по спине класса пробежал холодок… пока смех резко не оборвался, и медведь не осел, плюхнувшись задом на трон. «К сожалению… план, вызывающий крайнее отчаяние, над которым я работал 40 дней и 23.167 часа… не сработает в судебном процессе по издевательствам!» Когда стало известно о его бедственном положении, из Монокумы вырвалось грубое разочарование, в отличие от всего, что класс видел раньше. Если бы медведь был способен плакать слезами досады, из его глаз хлынул бы водопад. — Что именно ты имеешь в виду? — спросила Кёко так же резко, как и всегда. Глубоко вздохнув, Монокума снова взял себя в руки и ответил: — Я принял во внимание кровоточащие сердца, когда устанавливал систему классных испытаний. На обычном классном суде казнят только тех, кто был раскрыт, поэтому абсолютно никому не будет позволено занять его место. Но в судебных процессах по издевательствам нет очернённого! Вот… моя дилемма. Чувство страха просочилось в атмосферу, когда до них дошло объяснение Монокумы. «Хорошо, тогда я прав, предполагая, что это означает, что ты рассматриваешь другой вариант для этого конкретного испытания?» — заговорил Бьякуя, почти в восторге от такого поворота событий. Монокума ничего не ответил, оставшись наедине сам с собой, напевая в нерешительности. «Как интересно…» наследник Тогами предвкушающе ухмыльнулся, прежде чем бросить взгляд на Таку. «Похоже, твоё желание действительно может быть удовлетворено. Каким бы безумным оно ни было. В конце концов, ни один здравомыслящий человек даже не подумал бы обменять свою жизнь на жизнь безжалостного убийцы… "Закрой свою пасть, придурок!" - Леон внезапно прервал его, стукнув кулаками по подиуму. Наследник Тогами искоса посмотрел в его сторону, но промолчал, продолжая: — Да, Селеста — стерва, но никто… абсолютно никто не заслуживает того, чтобы пройти через такой ад! Несмотря на его резкое оскорбление, когда слова звезды бейсбола эхом разнеслись по комнате, весомость его заявления просочилась в уши каждого. Его речь была довольно мощной, так как никто не мог забыть его вида, закованного в ошейник, которого поволокли по коридору на смерть, которая была бы ужасной, если бы не вмешалась Джунко. Несмотря на это, Бьякуя, казалось, был менее взволнован его словами. Усмехнувшись и сложив руки на груди, он возразил: — Значит, ты одобряешь решение Таки? А я-то думал, что вы должны быть друзьями… «Мы друзья, придурок!» — крикнул Леон, снова прерывая наследника Тогами. — А я никогда не говорил, что одобряю его глупую идею!" - Отведя взгляд от Бьякуи, звезда бейсбола остановился на недавно возвращенном дежурном. «Черт возьми, я не позволю тебе сделать такую ​​ерунду! Умереть вместо неё ничего хорошо не даст! — О-он прав! Неожиданно после голоса Леона раздался робкий, но твердый голос, и звезда бейсбола в шоке обернулся и обнаружил, что его поддерживает Чихиро. Миниатюрный программист дрожала, явно нервничала и была потрясена происходящим. Однако, несмотря на всё это, ей наконец удалось собрать опровержение, которое выросло в ней с того момента, как Така сделал своё глупое заявление. — Если кого-то из нас казнят… Монокума победит! Я знаю, что нам нужно наказать Селесту, но так нельзя! — закричала она сильным и уверенным голосом, её решимость вдохновляла. Все, особенно Така, были ошеломлены силой воли, исходящей от неё. Используя этот импульс, она довела свою мысль до конца. «Мы не можем… позволить Монокуме добиться своего… несмотря ни на что! Так что, пожалуйста… не надо! Не отдавай свою жизнь!» Чихиро зажмурила глаза, закончив свою тираду, отчаянно надеясь, что её чувства дойдут до её одноклассника. За речью программиста последовала тишина… но в конце концов её разорвал меланхоличный голос. — …Прости, Чихиро… но я не могу выполнить эту просьбу. Глаза Чихиро распахнулись, в уголках глаз выступили слезы, когда она подняла голову и в полном ужасе уставилась на дежурного. Со своей стороны, Така сумел сдержаться. В конце концов, он принял это решение и не мог изменить его сейчас. Он хотел утешить Чихиро… заверить её, что всё будет хорошо, но у него не хватило духу солгать ей. — Я… обидел вас… всех вас… — медленно начал он, пытаясь объяснить одноклассникам. Он опустил голову, как бы кланяясь им. «Если бы я не позволил себе стать жертвой обмана Монокумы… если бы я был сильнее… лучшим лидером… ничего бы этого не случилось!» Его голова взлетела вверх, а багровые глаза вспыхнули непоколебимой решимостью! «Я возьму на себя ответственность за то, что осквернил ваше доверие друг к другу! Я буду тем, кто искупит всё безумие, которое я вызвал!… Даже если мисс Люденберг возненавидит меня за это, — он сделал паузу, взглянув в её сторону, заметив яростное выражение её лица. — Ты такой… проклятый неудачник! — резко закричала азартный игрок, её яростное выражение лица усилилось. — Думаешь, жертвование собой ради меня каким-то образом искупит тебя за то, что ты сделал со мной?! Ты думаешь, что только потому, что ты поменяешься со мной местами, я прощу тебя?! Просто. Ни. За. Что!" Така не ответил, принимая её наполненную яростью тираду. Его молчание только ещё больше разозлило Селесту, которая сжала руки в кулаки, прежде чем развернуться и ударить рукой по игровому автомату. "Точно нет!" — закричала она в ярости, ещё несколько раз ударив рукой по машине, когда разглагольствовала. "Нет. В. Жизни! Я лучше сам УМЕРЛА , чем позволю кому-то вроде ТЕБЯ занять моё место! Унижение , которое я перенесу, будет намного хуже, чем то, что Монокума мог придумать как казнь!.. — Тебе действительно не стоит проверять мою изобретательность, когда дело доходит до казней, — резко предупредил Монокума, злобная ухмылка озарила лицо робота. «У меня есть идеи для барбекю на вулкане и подъема по колючей лозе с последующим…!» — Хватит об этом!" - Вмешалась Селеста, чтобы заткнуть маниакального медведя. Воспользовавшись моментом, чтобы прийти в себя, азартный игрок устремила свой яростный взгляд на Таку и закончила: «Мне плевать, если ты хочешь покончить с собой. Черт, я бы даже помогла тебе с этим, если бы ты хотел! Но… я НЕ позволю тебе попытаться наказать себя, пока я не сделаю это первой! ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ!?!" Така воспринял её слова спокойно, вслушиваясь в каждый слог и тщательно обдумывая всё, что она говорила. Однако вместо того, чтобы поддаться её комментариям, он вместо этого черпал из них силу, укрепляя свою решимость ещё силнее, чем раньше! В конце концов, она находилась в таком положении из-за его халатности. И он знал, что это единственный способ взять на себя ответственность. «Нет… мисс Люденберг… сегодня я умру! Не вы!" — наконец ответил он, ещё больше разозлив и без того яростную девушку. Не обращая внимания на её явный гнев, он продолжил: «Но, пожалуйста… не горюйте по мне, мои одноклассники! Ибо я знаю, что моя жертва не будет напрасной! Живите дальше, мои одноклассники — нет… мои друзья. Живите и переживите это ужасное дело! Привлеките вдохновителя к ответственности! И… со временем… надеюсь, вы сможете простить этот глупый провал дежурного… за то, что он чуть не привел вас всех к смерти… Закончив то, что он считал своей панегирикой, Така глубоко вздохнул и приготовился к смерти. Он знал, что его одноклассники будут возражать, но всё это не будет иметь значения, когда решение Монокумы будет принято. И, учитывая, насколько кровожадным был медведь в последнее время, дежурный не сомневался в том, каким будет это решение. Сегодня… Така искупит свои грехи… своей жизнью. Даже если Монокума расстроится и откажет ему в этом праве, он всегда может пригрозить проголосовать за то, чтобы Селесту пощадили, тем самым лишив медведя какого-либо удовлетворения. Столкнувшись с этой дилеммой, Така был уверен, что двухцветный медведь скорее устроит настоящую казнь и уступит его просьбе. Это была тщательно рассчитанная стратегия, которой Така одновременно гордился и стыдился. В конце концов, планирование собственной смерти изначально было извращенным менталитетом, даже если оно имело правильные причины. К счастью, сила его убеждений была непоколебима. И хотя он боялся смерти не меньше, чем кто-либо другой, если бы он мог отдать свою жизнь, чтобы исправить ошибки, которые он совершил… тогда всё это стоило бы… — Хватит нести чушь! *ШЛЕПОК*

***

Така не предвидел этого… кулак, наполненный праведной яростью, вонзился прямо ему в челюсть, развернув его и лишив равновесия, прежде чем с глухим стуком он сам вонзился лицом в пол. Боль… жалящая, резкая боль пронзила лицо дежурного, когда он лежал на полу, совершенно не понимая, что произошло. Перевернувшись, глаза дежурного расширились, когда Мондо Овада встал над ним. Он бы отругал байкера за его агрессивные действия… если бы не увидел слезы, катившиеся по щекам Мондо. — Не будь чертовым идиотом! — закричал байкер чуть надтреснутым голосом. Нагнувшись, Мондо поднял дежурного с земли, держа его за воротник и тряся обеими руками. «Как, черт возьми, я должен простить тебя за то, что ты попрощался со своей жизнью?! Я не смогу простить это никому , кто пытается провернуть такой глупый трюк!» Словно реагируя на ярость в голосе Мондо, лицо Таки стало жестче, как и его решимость. Его руки взметнулись вверх и схватили байкера за запястья, вырываясь из хватки одноклассника. — У меня нет другого выбора! — возразил Така, отвечая яростному взгляду Мондо. «Монокума найдет способ меня казнить! Это только вопрос времени! Даже если не во время этого суда, рано или поздно одному из нас придется предстать перед казнью! И если это произойдет, я бы предпочел!.. Прежде чем он успел закончить, помпадурная голова Мондо врезалась в его собственную. Ослепляющая боль пронзила череп Таки, когда он отшатнулся, кряхтя и потирая лоб. Он даже не мог открыть глаза, агония от удара заставила его зажмуриться. "Что ты блядь несёшь?!" - он услышал, как Мондо кричит на него, на этот раз не в силах возразить. «Когда, черт возьми, ты потерял веру во всех?! Ты действительно думаешь, что после всего того дерьма, что мы видели, всего того дерьма, с которым мы вместе мирились, мы развалимся на куски и начнем убивать друг друга?! Когда байкер читал ему лекцию, Така каким-то образом сумел открыть глаза и уставился на байкера, когда тот закончил свою тираду. Стиснув зубы, дежурный обнаружил, что движется, прежде чем осознал это, ударив кулаком по лицу Мондо. Байкер, привыкший к такого рода атакам, едва вздрогнул, хотя, похоже, немного пошатнулся от силы удара. Увидев, что удар не оказал особого эффекта, и чувствуя себя немного побежденным из-за того, что впервые в жизни прибегнул к физическому насилию, Така сжал кулак и разозлился. «Я БУДУ отвечать за свои действия!» — настаивал дежурный, мысленно готовясь к тому, что Мондо снова ударит его. Сжав обе руки в кулаки, Така твердо стоял и кричал: «Я должен искупить свои преступления против наших одноклассников! После всего, что я сделал, я никогда не смогу простить себя! "Тогда не надо!" - Мондо перебил его, перекричав и заставив замолчать. «Никто не говорил, что нужно прощать себя, искупать вину или что-то в этом роде! Я тоже не самый яркий пример чистоты! Ты думаешь, я когда-нибудь прощу себя за то, что сделал с Чихиро! Конечно нет! Я буду ненавидеть себя за это до конца жизни!» Никто из них не знал, что прямо напротив них Чихиро вздрогнула от этих слов. И хотя ей хотелось вмешаться и опровергнуть байкера, она знала, что сейчас не время для этого. Поэтому вместо этого она молча наблюдала, как два трезвомыслящих мужчины продолжали спорить. "Но дело не в этом!" - Мондо продолжил, не подозревая, что у него есть зрители. «Дело не в прощении или искуплении! Всё, что имеет значение, это то, что мы переживем этот гребаный беспорядок и постараемся не сойти с ума по пути!» «Некоторые вещи важнее простого выживания!» — настаивал Така, приподнимаясь на цыпочках, пытаясь соответствовать росту Мондо, но безрезультатно. «И если я хотя бы не попытаюсь искупить то, что я сделал, тогда все страдания, которые я причинил, будут…!» «Тогда всё, что тебе нужно сделать, это «всё, что ты можешь»!» Мондо снова прервал его, сердито топнув ногой. «Как всегда говорит Джунко, ты просто должен делать то, что можешь, и этого, блядь, достаточно! Черт, без неё большинство из нас были бы мертвы! И всё, что могла, она сделала! Так что я делаю то же самое! Просто пытаюсь делать то, что могу, когда могу, потому что… потому что… Он на мгновение замолчал, как будто на мгновение потерял желание говорить. Взглянув прямо за Таку, байкер мельком увидел Джунко, которая встретилась с ним взглядом и твердо кивнула ему. Сжав кулаки и набравшись сил при виде её, Мондо восстановил свой пыл и закричал: «Потому что я чертовски слаб! Я пытался быть сильным и поступать правильно, но, как и ты, я позволил своей слабости чуть не убить всех! Но ты видишь, как я пытаюсь исправить себя из-за этого?.. — Однако ты просил казнить тебя во время суда… — быстро и глупо заметил Хиро. "Заткнись!" - Мгновенно ответил Мондо, заставив Хиро завизжать от ужаса и спрятаться за свой подиум. Воспользовавшись моментом, чтобы вернуться на правильный путь, байкер снова перевел взгляд на Таку и продолжил: «Да… я облажался и хотел покончить с собой за то, что сделал… но это ничего не исправит… также, если казнишь себя, ни хрена не исправишь!» "Э-это неправда!" - Така возразил, и его голос потерял часть прежней убежденности. «Моя жертва укрепит связь между всеми…». "Ты действительно думаешь, что кто-то вроде Бьякуи будет заботиться о том, что ты казнил себя?" - Внезапно вмешалась Джунко, скрестив руки на груди и хмуро взглянув на наследника Тогами. Со своей стороны, Бьякуя лишь равнодушно пожал плечами и предпочел промолчать. "Видишь?" модница продолжила: «Твоя казнь ничего не укрепит. К сожалению, я вынуждена согласиться с Бьякуей… это будет напрасной тратой усилий. «Как странно, что, когда я говорю, все игнорируют это, но просто потому, что это исходит от нашего постоянного эксперта по бездомным, оно, кажется, вписывается?» — открыто насмехнулся наследник Тогами, сосредаточив на себе несколько гневных взглядов. Однако он быстро сменил тон. — Не то чтобы я не согласен, заметь. Если ты решишь покончить с собой, в игре просто станет на одного человека меньше». Измученный вздох вырвался у Джунко, прежде чем она продолжила: «Извини, Така, но твоя жертва не будет скреплять узы… это будет просто трагедия. А мы все устали от трагедий…» Её резкое заявление в сочетании с холодным отношением Бьякуи поразило Таку до глубины души. Однако он зашел так далеко, претерпев столько агонии и вины… он не мог просто отказаться от своего решения сейчас! «Н-неважно! Я знаю, что, пожертвовав собой, я... — Чувак… хватит… — мягко возразил ему Леон, практически заставив Таку повернуться к нему. «Я знаю, как это чертовски больно… как ты чувствуешь себя виноватым из-за всего этого». Он украдкой взглянул на Саяку, которая встретилась с ним взглядом и не отвернулась, как бы больно это ни было. «Многие из нас совершали ошибки… но попытка пожертвовать собой… ничего не исправит». — На самом деле, — заговорила Саяка твердым, но нежным голосом. — это разлучит нас ещё больше. Так что, пожалуйста… просто прости себя уже. По крайней мере… Леон и я ничего против тебя не имеем. "Да мужик. Мы знаем, что ты делал всё эти дерьмовые вещи не потому, что хотел быть придурком, — «красноречиво» согласился Леон, от чего на него мельком взглянула Саяка, что, к сожалению, осталась незамеченным. «Мы знаем, что ты хотел помочь… просто у тебя это плохо получалось». Несмотря на двусмысленный комплимент, услышав их слова, Така обнаружил, что его решимость ослабевает, пусть и немного. Но, как загнанный в угол зверь, он не мог не наброситься в ответ. — Как вы… можете вообще ко мне так относиться?! — спросил он, переводя взгляд с одного на другого. «После того, как я высмеял вас… назвал вас убийцами… открыто вам не доверял… как вы можете верить в меня после всего, что я сделал?!» — …Потому что ты наш друг. И ничто этого не изменит». Глаза Така расширились, когда Макото появился позади него, нежно положив руку ему на плечо. Ошеломленный, дежурный опустил взгляд и отчаянно попытался разобраться в своих чувствах. К сожалению, чувство вины, которое он накопил внутри, было не так просто развеять, и он проигнорировал жест Макото, к большому удивлению счастливчика. — Не все чувствуют то же, что и ты… — подчеркнуто заметил Така, медленно переводя взгляд с Бьякуи на Токо и, наконец, на Селесту, которая всё ещё казалась разочарованной долгой задержкой с суждением. Глядя на их неодобрительные лица, дежурный поморщился и сказал: «Если я не совершу этот акт искупления, что мне остается? Я доказал, что моя собственная некомпетентность может привести нас к гибели… несмотря на мои добрые намерения. — «Благими намерениями вымощена дорога в ад», как говорится, — добавила Кёко свой голос в разговор, и её пословица нашла отклик не только в Таке. «Важно намерение. И хотя ты, возможно, потерпел неудачу в качестве дисциплинарного председателя, ты всегда можешь использовать эту неудачу, чтобы гарантировать, что такие ошибки… больше никогда не повторятся. Это было всего лишь на краткий миг, но всего на секунду Кёко уставилась на свои руки в перчатках, малейший намек на эмоции мелькнул в её фиолетовых глазах. Однако момент прошел, прежде чем кто-либо его увидел, и она просто позволила своим словам эхом отдаться в зале суда, надеясь, что их будет достаточно. Быстро приняв её комментарий, Така боролся со своим решением и, похоже, активно рассматривал возможность отказаться от своего предложения Монокуме. По крайней мере… пока кто-то не заговорил. — Меня тошнит от вас, ребята, — вмешалась в разговор Селеста, с каждым словом которой сочилось отвращение. «Он всего лишь проклятый неудачник, который не может выполнить даже свои собственные решения!..» — О, заткнись, Селеста! — резко прервала разъяренная Хина, её ярость быстро вернулась теперь, когда Така, казалось, передумал. «Хватит пытаться повлиять на голосование! Нам всем надоела твоя ложь, так что держи её при себе! От Селесты вырвалось еле слышное ворчание, когда её отругали, но помимо этого она почти не отреагировала на насмешки Хины. Тем временем Сакура угрюмо взглянула на подругу, но ничего не сказала. — В любом случае, — заговорила Чихиро, пытаясь вернуть всех в нужное русло. Она немного вздрогнула, когда все повернулись к ней, но поскольку к этому моменту она уже не раз была в центре разговора, она начала к этому привыкать. «Така… пожалуйста, пересмотри свой голос. Никого не нужно казнить. И даже если кого-то потом казнят… Нет, мы этого не допустим! Я уверен, что мы все сможем пережить это… каким-то образом!» Все могли сказать, что она нервничала и цеплялась за невидимую надежду, которую, казалось, мог использовать только Макото. Но, тем не менее, она сделала этот жест доброй воли, отчаянно надеясь, что, может быть… Така тоже может зацепиться за неё. Когда все его противоречивые эмоции захлестнули душу Таки, он снова почувствовал прикосновение руки к своему плечу, но на этот раз это был человек прямо перед ним. Взглянув вверх, дежурный увидел, что его одноклассники — нет… его друг Мондо ухмыляется ему сверху вниз. — Я знаю, что вёл себя как мудак, избивая тебя и всё такое, но я… просто хотел, чтобы ты понял кое-что важное, — сказал ему байкер, слегка сжимая его плечо. — Что бы ни случилось… какой бы выбор ты ни сделал… ты всегда будешь моим бро. Так что, если ты решишь пожертвовать собой… Я буду чертовски зол, но я поддержу тебя… потому что это то, что бро делают друг для друга!» Красные радужки Таки расширились, когда он понял слова своего друга. Даже сейчас, после всего, что произошло между ними, Мондо по-прежнему считал Таку своим бро… Связь, которую они сформировали в адском жару сауны, каким-то образом оставалась нетронутой. Это немного потрепало, но оно всё ещё было там, таким же нерушимым и вдохновляющим, как и в тот момент, когда оно было сформировано! Это действительно была связь, не похожая ни на что, с чем Така когда-либо сталкивался. Дружба, которую он завязал с Мондо, была странной, но она была чем-то, чем он очень дорожил… и он чуть не выбросил её, просто чтобы попытаться чувствовать себя чуть менее виноватым! Он никогда не думал, сколько, должно быть, заставил страдать своего бро! Вспоминая об этом, вместо того, чтобы обвинять Мондо, он должен был поддержать его в трудную минуту! Мало того, он не хотел, чтобы кто-то из его одноклассников снова страдал от такой боли или унижения! И в связи с этим… Киётака Ишимару был вынужден пересмотреть своё решение… « Я знаю, что я должен сделать… »

***

"Может ускоретесь, черт возьми?!" - Селеста мысленно закричала, чувствуя себя так, словно месяцами ждала этого вывода. « Если так будет продолжаться дальше, я откушу себе язык и покончу с этим сама! ” Это была пустая угроза, и она знала это. Даже если её не казнят… у неё не хватило смелости сделать что-то столь радикальное. В конце концов, несмотря на то, как много она лгала себе… смерть всё ещё пугала её. Несмотря на это, она всё ещё понимала, что казнь была меньшим из двух зол, по крайней мере, в её ситуации. И если Така украдет её у неё… это сделает её выживание на классном суде ещё более утомительным. Все будут обвинять её в «жертве» Таки, и она, скорее всего, будет убита… возможно, Мондо. По иронии судьбы, она, вероятно, пошла навстерчу… до тех пор, пока её страдания, наконец, не подошли бы к концу. Почти целую минуту Така стоял в глубоком раздумье, закрыв глаза, пересматривая своё решение. Ожидая так терпеливо, как только могла, Селеста не могла сдержать случайную гримасу, поскольку её тело всё ещё болело от жестокого обращения, которому оно подверглось, когда её удлинители было вырвано. Она осторожно постучала по крошечной лысине на голове… вздрогнув, когда прикосновение обожгло нежную плоть. Опустив руку, она думала только о том, как сильно она хочет, чтобы всё, наконец, закончилось… Затем, так же быстро, как наступила тишина, Така разрушил её. — Мисс Люденберг, — позвал он, привлекая внимание Селесты. "Что теперь?" — сердито ответила она, явно всё ещё взволнованная, но жаждущая услышать его решение. — Наконец-то готов осудить меня?.. — Мы с вами оба совершили гнусные преступления против наших одноклассников, — начал он, прервав её прежде, чем она успела договорить. — И… что бы вы ни говорили, я знаю, что вы чувствуете себя виноватой за то, что сделали. Вы можете не осознавать этого сейчас, но я знаю, что со временем… «Единственное, что я чувствую, это разочарование … ну и невообразимую ненависть к тебе!» Селеста тут же поправила его, не довольствуясь тем, что он просто болтает. — Единственное, о чем я жалею, так это о том, что я не размазла твою черепушку! Я уже говорила тебе это раньше, не так ли?! — Да… — признал он, но не смягчился. «Но это не меняет того факта, что мы оба отвернулись от наших одноклассников. Мы оба предатели… и заслуживаем наказания. Проблеск надежды вспыхнул в глазах Селесты, тайно надеясь, что он может потребовать, чтобы Монокума казнил их обоих! Это было бы абсолютно поэтично, по крайней мере, для неё. Кроме того, она не возражала против того, чтобы сгореть на костре, если ей пришлось забрать с собой этого сукина сына! — Как говорится, — продолжил Така, напрягая взгляд и глядя прямо в Монокуму. «Монокума! Я хочу отозвать свой предыдущий запрос! А вместо этого… я голосую за то, чтобы мисс Люденберг пощадили!» Эта крошечная вспышка надежды в глазах Селесты… умерла. Вот оно. Её судьба была решена. Теперь она была полностью во власти одноклассников. И знание того, что кто-то такой хитрый и коварный, как Бьякуя, попытается «наказать» её, не вызывало у неё ничего, кроме крайнего отвращения к Таке и его дурацкому решению! С торжествующей улыбкой Така встретил её свирепый взгляд и ещё больше поиздевался над ней, сказав: «Вы и я оба будем наказаны, но в этой жизни, а не в следующей! Мы будем искупать вину вместе… хотите вы этого или нет!» Разочарование Селесты достигло своего пика, и она была готова впасть в ярость, когда громкий хлопающий звук отвлек её и остальную часть зала суда. Как один, класс повернулся, чтобы увидеть Монокуму, пузырь соплей лопнул, когда медведь, казалось, пробудился ото сна! — О, ах, ах! — закричал медведь, вскакивая на ноги. «Я не сплю! Кто сказал, что я сплю?! Никто такого не говорил, но это ничего не меняло. Сумасшедший медведь оглядел комнату и зевнул, прежде чем каким-то образом щелкнуть пальцами, похожими на лапы. «Боже, вы все, должно быть, занимались довольно скучными вещами, если я так задремал! Но в любом случае, прошлое есть прошлое! Мы готовы к казни?! — Вообще-то, — заговорила Джунко более чем самодовольным голосом. «Така решил изменить свой голос». — О… да ну? — спросил Монокума, даже не взглянув в её сторону, чтобы повернуться к Таке. — И что, скажи на милость, ты решил? С уверенной улыбкой, от которой у Селесты внутри всё перевернулось, дежурный гордо провозгласил: «Я решил проголосовать за то, чтобы пощадить Селесту! Этот классный суд официально окончен!» Многие студенты начали аплодировать; среди них самым громким был Мондо, которого всё ещё не было на подиуме. Леон, который покинул свой подиум, чтобы подойти и встать рядом с Саякой, они вдвоем практически прижались друг к другу и радостно улыбались. Макото, который гордо похлопал Таку по спине, покачивая кулаками. Чихиро, которая была не такой громкой, но такой же счастливой. Хиро, который, несмотря на то, что всё ещё был немного сбит с толку, тем не менее был счастлив! Джунко громко сказала «Да!» когда она сбросила Монокуму. И Кёко, которая ничего не сказала, а только улыбнулась своим празднующим одноклассникам. Хина, однако, выглядела не очень довольной. Глубоко нахмурившись, она сердито посмотрела на Селесту. Сакура сочувственно взглянула на неё, вероятно, собираясь заговорить с ней, как только представится возможность. Хифуми выглядел слегка разочарованным, но как только он увидел совершенно потрясенное и испуганное выражение лица Селесты, он быстро понял, что наслаждается моментом. Бьякуя фыркнул и нахмурился, но, похоже, уже обдумывал, какое наказание он сможет применить к «виновной». А Токо… была слишком занята обожанием своего Господина, чтобы по-настоящему заботиться о происходящем в этот момент… к большому огорчению наследника Тогами, когда он заметил, что она пускает от него слюни. Наконец, Селеста опустила голову в поражении, последние остатки надежды полностью рассеялись, когда всеобщие аплодисменты вторглись в её уши, звучащие для неё больше как насмешки, чем крики радости. Однако прежде чем веселье продолжилось, пронзительный звук воздушного горна заставил всех заткнуть уши. *УУУУУУУУУУУ!!* Все отшатнулись, когда шум прорвался через их уши, к счастью, стих через несколько мгновений. Более чем вероятно, что большинство из них немного потеряли слух из-за этого. "Тишина! Порядок в чертовом суде! — крикнул Монокума, засовывая рожок в рукав хакамы, прекращая празднование. — Классный суд не окончен, пока я не скажу, что он окончен! И это ещё далеко не конец, маленькие ублюдки!» Все замерли, когда заявление Монокумы захлестнуло их. Замешательство, разочарование и гнев отразились на лицах многих студентов… кроме одного. Селеста, несмотря на то, что её надежды и мечты уже столько раз рушились, снова почувствовала малейший лучик надежды. Она не была уверена, что задумал Монокума, но если он планировал продолжить суд, значит, у неё всё ещё был шанс быть казненной! Все, что ей нужно было сделать, это подождать и посмотреть, что задумал сумасшедший медведь.

***

Словно по сигналу, Монокума сердито взревел:" Так много студентов ушли со своих подиумов! У вас есть три секунды, чтобы вернуться на свои места или НАКАЗАНИЕ! Три… два…" Никто не стал расспрашивать медведя, и каждый с предельной поспешностью бросился на свои места. Леону приходилось бежать дальше всех, учитывая, что он был дальше всего от назначенного ему места. К счастью, ему удалось это сделать, тяжело дыша и вспотев, но он сделал это… к большому облегчению Саяки и Макото. "Один!!" Увидев, что все вернулись на свои исходные позиции, Монокума громко выдохнул. «Блин, чувак засыпает на несколько минут, и начинается хаос… может, если я ударю Таку по голове, он снова превратится в «Наказывающего всех нациста»? Нет, подождите, это убивает людей, и, как мы все знаем… люди умирают, когда их убивают… или, по крайней мере, вы бы знали, если бы кто-то действительно кого-то убил ! .. — Давай уже к делу! — запротестовала Джунко, её небесно-голубые зрачки угрожающе смотрели на медведя. Без предупреждения цилиндр, который Монокума использовал для игры Чо-Хан, пролетел мимо её лица, врезавшись в стену далеко позади неё и разбиваясь со зловещим грохотом. Вместо шока или удивления лицо Джунко стало жестким, когда она испепеляла Монокумо своим взглядом. Со своей стороны, медведь едва обратил внимание на неё, отвернулся и надулся. «…Я всё ещё злюсь на тебя, за то, что ты не дала мне опробовать мою новую идею для дебатов! Так что не играй со мной, мисси! — ответил Монокума, плюхнувшись на задницу и почти рассеянно нарисовав когтем круг на столе. Однако медведь быстро пришел в себя, внезапно встал и обратился к классу. «В любом случае, к чему я в конечном итоге собирался добраться, прежде чем меня так грубо прервали !» Только тогда Монокума посмотрел на Джунко, хотя и всего на мгновение, прежде чем повернуться лицом к Таке. «Теперь я понимаю, что ты хочешь изменить своё решение, и это хорошо и всё такое, но с этим есть небольшая проблема». — И что не так? — спросил Така, готовый возразить, если понадобится. «Ну, посидев в совете с самим собой, я понял, что должен вынести решение». Одного только тона Монокумы было достаточно, чтобы напугать весь класс. Но они ничего не могли сделать, кроме как ждать, пока медведь продолжал: «И, после длительного периода мысленных дебатов с самим собой, я пришел к выводу… что ты нарушил правила голосования и, следовательно… твой голос недействителен». … … "…Что?" — снова спросил Така, изо всех сил стараясь понять проблему. Широкая улыбка расползлась по лицу Монокумы, когда он медленно ответил: «Пытаясь обойти правила, т.е. проголосовать за себя, ты непреднамеренно издевался над ними! И помните, как я сказал, что высказывание против правил голосования является основанием для наказания…? В глазах Монокумы мелькнул злой блеск, и на мгновение все стали беспокоиться о безопасности Таки, особенно сам дежурный! Медведь усмехнулся про себя, явно наслаждаясь ситуацией гораздо больше, чем следовало бы. Однако он быстро пренебрежительно махнул рукой в ​​сторону дежурного. «Ну, теперь, нет причин для беспокойства! Я уже решил, что, поскольку я добрый и сострадательный директор, который хочет, чтобы его дети учились только на своих ошибках, я откажусь от твоего наказания в пользу лишения вашего голоса! Когда это мрачное осознание осенило учеников, тяжелая тишина заполнила комнату, нарушаемую только Монокумой, танцующего по кругу и указывая на Таку. «Ура тебе! Ты будешь жить!» — радостно закричал Монокума, динамично и быстро вращаясь. «Кроме того, ура Хифуми! Твоя очередь! При упоминании его имени создатель фанфиков в замешательстве указал на себя. "Хм…? Я-я…?» «Действительно ты~!» медведь громко запел, прежде чем в его ярко-красном глазу вспыхнул темный огонек. «Потому что теперь, когда голос Таки аннулирован, естественно, во время голосования он достается его оппоненту! Это значит… Судьба мисс Таэко в твоих чересчур потных руках ! Эйахахахахахаха!» Когда смех Монокумы пронзил комнату, начался хаос. — Ч-что, черт возьми, ты несешь?! — крикнул Мондо, ударив кулаком по подиуму. "Сволочь!" Джунко последовала за ней, чистая ярость захлестнула её. «Снова изменяешь правила в соответствии с твоми собственными целями!» «Ты не можешь отнять мой голос! Я выиграл его и заслуживаю того, чтобы его использовать!» Така тоже возразил, не желая, чтобы это безумие продолжалось. «Ты должен уважать его голос!» Леон кричал вместе с ними. «То, что тебе не нравится результат, не означает, что ты можешь его изменить!» Даже если не все ученики открыто говорили об этом, все они считали это решение всё более несправедливым. Кёко нахмурилась, Макото стиснул зубы, а Чихиро в ярости нахмурила брови. Даже такие, как Бьякуя, похоже, были обижены таким исходом, скорее всего потому, что он хотел, чтобы игра была более интересной. Хина выглядела немного смущенной, недовольной первоначальным результатом голосования, но не зная, как себя чувствовать теперь, когда голос за Хифуми. Сакура продолжала наблюдать за ситуацией, с каждой секундой чувствуя себя всё более и более бессильной. Но именно тогда она заметила что… с Монокумой что-то не так. Как ни странно, это выглядело так, как будто медведь намеренно дразнил всех… тактика, с которой, как знала Сакура, медведь был слишком хорошо знаком. Именно тогда она увидела это, злобный блеск в сияющем красном глазу Монокумы… убийственное намерение! К сожалению, прежде чем она успела выкрикнуть всем предупреждение, медведь отреагировал. Посреди всеобщих криков Монокума щелкнул пальцами, похожими на лапы. Мгновенно панели перед всеми трибунами снова открылись… и снова появились пулеметы Гатлинга, направленные прямо на головы студентов. Немедленно все замолчали, даже несмотря на то, что Джунко всё ещё сохраняла безмерно сердитое выражение лица. Когда стволы каждого ружья начали вращаться, обезумевший медведь оглянулся на них через плечо, его глаза были полны ярости. «Ещё одно слово… ещё одно слово от кого угодно , кроме Хифуми, и я закончу эту игру прямо сейчас!» — предупредил Монокума, оглядываясь и оценивая реакцию каждого. Однако, увидев скептическое выражение лица Бьякуи, медведь зловеще рассмеялся и сказал: «Не думаешь, что я это сделаю, а?! Что ж, скажем так, у меня есть запасной план на случай, если эта убийственная игра пойдет наперекосяк! Помните… первое мотивирующее видео? Как один, весь класс содрогнулся, вспомнив собственные видео и людей на своих дисках. Затем одно за другим на весь класс пришло мрачное осознание. Видя, что большинство из них уже поняли это, Монокума снова захихикал. «Пухухухухухуху! Вввввввсё верно! Вы все официально заменяемы! Я могу просто начать всё сначала с новым набором «учеников», в любое время, когда мне нужно! Так что не искушайте меня!» — закричал обезумевший медведь, наблюдая, как каждый из учеников понимает, насколько ужасным становится их положение. «Однако, если вы, дети, хорошо играете… может быть, мне не нужно будет создавать альтернативную игру-убийство, в которой будут участвовать все ваши близкие! Так что заткнись и давай уже покончим с этим судом! Такое ощущение, что прошли месяцы с тех пор, как это началось!» Значение медведя не осталось незамеченным ни для кого. Больше никаких дискуссий. Больше никаких опровержений. Простое решение относительно того, будет ли казнена Селестия Люденберг. Всё было в руках Хифуми… и у класса не было другого выбора, кроме как сидеть тихо и подчиниться его решению. Среди них та, кто казалась наиболее раздраженной таким поворотом событий, была Джунко. Модница крепко сжала рубашку, словно удерживая себя от глупости. Всё это время выражение крайней ярости искажало её обычно спокойные черты, из-за чего она больше походила на бешеного зверя, чем на фотомодель. И что ещё хуже, Монокума ухмыльнулся прямо ей. Медведь и модница встретились взглядами, между ними бушевала безмолвная битва, когда столкнулись две противоборствующие силы. Тем не менее, Монокума не уделил ей много времени, развернувшись, прежде чем остановить свой ужасающий взгляд на том, кто в конечном итоге решит судьбу Селесты. — Итак, Хифуми Ямада, — почти сладко сказал сумасшедший медведь. "Сделай свой выбор. Никто не будет вмешиваться… Гарантирую!» Со всем давлением, лежащим прямо на его плечах… Хифуми почувствовал, как пот стекает по его спине, пока он пытался восстановить самообладание. К счастью, создатель фанфиков довольно быстро пришел в себя, как только понял, что сила заставить Селесту по-настоящему страдать… была по глупости отдана в его мстительные руки! Злобная ухмылка расползлась по его губам, когда он повернулся к ней, зная, что месть находится в его руках!

***

«Вот оно… сейчас самое время! Я так долго ждала этого момента! Давай, толстяк! Голосуй, чтобы прикончить меня наконец! Избавь меня от проклятых страданий! ” Селесту буквально распирало от радости, наблюдая за разворачивающимися «катастрофическими» событиями. Ей было всё равно, что перед ней вращается пулемёт Гатлинга. Всё, что имело значение, это то, что она, наконец , будет казнена! Все агонии, через которые она прошла, проклятые неприятности , которые она пережила, полнейшее унижение, которое она пережила! Все бы кончилось скоро! На мгновение она подумала о том, чтобы подбодрить Хифуми, но передумала. Потому что, несмотря на то, что она была почти уверена, что Монокума не применит к ней пулемёт Гатлинга за то, что она заговорила без спроса, из-за фетиша казни, который был у маниакального медведя, она не очень хотела рисковать. Не говоря уже о том, что если медведь действительно сдержит своё слово, как обычно, она не хочет, чтобы её драгоценный Гранд Буа Шери Люденберг был вынужден участвовать в убийственной игре! Конечно, шансов было мало, но она всё же чувствовала себя обязанной попытаться уберечь своего любимого питомца от той же участи! Хотя, зная, что она делала с кошками, она не была до конца уверена, что её кошка однажды случайно не станет такой же, как она… Кроме того, это был очень волнительный момент. Жирный, бесполезный, никуда не годный, неудачник-партнер… собирался быть тем, кто вынесет ей приговор! Это было неуместно и совершенно иронично, но именно это делало его таким идеальным! « Толстяк может отомстить, и я наконец освобожусь от всего этого дерьма! — сказала она себе, наконец мысленно приготовившись к встрече со своей приближающейся кончиной. « Вероятно, это будет не быстро… но всё лучше, чем столкнуться с «наказанием» от остальных моих одноклассников-неудачников! ” Она ненадолго задумалась, что бы они придумали в качестве наказания. Наверное, что-то глупое, например, запереть её в комнате или что-то в этом роде. Черт, они могли бы даже «простить» её и позволить ей свободно бродить, как Леону и Саяке! Они были такими доверчивыми, во всяком случае, большинство из них. С другой стороны, после этого момента никто не стал бы доверять ей, так что это не имело бы значения. Более чем вероятно, что её убьет Бьякуя, или Хиро, или кто-то ещё… мысль о том, что её убьет Хиро, оставляет у неё во рту особенно ужасный привкус… это всё равно, что позволить котенку загрызть тебя до смерти… позор во всех отношениях! Но это не имело значения, потому что она уже знала, что выберет Хифуми. Он уже достаточно ясно принял своё решение ранее, так что в нем не было никаких сомнений. Казнь — это всё, что её ждало… и хотя она не особенно ждала её… это было бы желанным избавлением от безумия. — Итак, Хифуми Ямада, — услышала она голос Монокумы, снова сосредоточив своё внимание на ситуации. "Сделай свой выбор. Никто не будет вмешиваться… Гарантирую!» « Вот оно! Дай её мне, ты, отвратительный кусок сала! Начни мою загробную жизнь! ” Она смотрела, как шок медленно рассеивается с лица Хифуми, улыбаясь, наблюдая, как шестеренки вращаются в его голове. Затем он взглянул на неё, так что она спрятала улыбку. Вместо этого она фыркнула на него и нахмурилась, сдерживая ухмылку, когда он заметно разозлился на неё. Он сердито сморщил лицо, и она с трудом удержалась от смеха от того, как жалко он выглядел! — Мисс Люден-Нет… Мисс Ясу~хиро! — сказал он ей, удлиняя её настоящее имя в тщетной попытке расстроить её. «С тех пор, как вы предали меня, я хотел, чтобы вы были наказаны за свои проступки! Я хочу видеть, как вы извиваетесь и корчитесь в агонии за то, что обманули… и развратили меня!» Хм, она никогда раньше не думала об этом в таком ключе, но это определенно было правдой. Она развратила Хифуми. Потому что без её вмешательства он, скорее всего, никогда бы не прибегнул к убийству. Сколько людей она испортила, пытаясь сбежать из школы? Не то чтобы это имело значение… уже нет. Она знала, что он добрался до лучшей части… «Из-за вас я предал своих друзей и одноклассников… Я чуть не убил кого-то без уважительной причины!» Она бы поспорила с этим… учитывая, что он очень легко превратился в кровожадного психопата, когда его любимому Альтер-Эго угрожали, но в данный момент это не имело большого значения. «И, наконец, вы подставили меня за свои собственные преступления… даже если я помогал вам в них! Я знаю, что однажды меня накажут за то, что я сделал, но сегодня ваше время быть наказанной!» Ожидание убивало её. Ещё несколько слогов, и она, наконец, освободится из этой проклятой школы! Смерть станет её освобождением! И это ей дал Хифуми! Она могла бы даже поблагодарить его, прежде чем её потащат на сожжение заживо… «И именно поэтому я решил наказать вас… проголосовав за то, чтобы вас НЕ казнили!» … … … "Что! Черт! ЧТО ТЫ ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ?!?!!» Слова вырвались из неё ещё до того, как она это осознала. Поразив всех в комнате почти так же сильно, как и решение Хифуми пощадить её. — Ну… я этого не ожидал… — признал Монокума, наклонив голову, но не выглядя разочарованным, к большому огорчению Селесты. «Но это перерыв! Классный суд... окончен! Когда медведь закончил говорить, пулемёты гатлинга сложились и рухнули в бездну, заставив многих учеников вздохнуть с облегчением… но не Селесту. «Почему ты не проголосовал за то, чтобы меня казнили, бесполезная куча сала?!» — спросила она, хлопнув рукой по подиуму. — Я НЕ позволю тебе облажаться ради меня! Измени свой проклятый голос! Один раз ты уже все проебал! Не делай этого снова! Голосуй за казнь, черт возьми! Голосовуй за-!" "Боюсь, это невозможно, мисс Таэко." - Мягкий голос Монокумы заставил её повернуться к медведю, её ярость теперь была направлена ​​в его сторону. Совершенно невозмутимо медведь продолжил: «Голосование уже окончено. Как директор, я рад сообщить вам, что вы не будете наказаны в этом судебном процессе по издевательствам. Поздравляю». Селеста стиснула зубы, когда Монокума вынес окончательный вердикт, счетная доска исчезла в потолке, хотя игровой стол в центре комнаты остался. С больной, искривленной и довольной ухмылкой Монокума закончил, сказав: — Надеюсь, ты проживешь долгую и… полноценную жизнь… здесь, в этой академии. Селеста изо всех сил пыталась дышать, но получалось лишь прерывисто, поскольку ярость затмила все остальные мысли в её мозгу. Она оказалась в ловушке… в ловушке с никчемными, мстительными, жалкими неудачниками до конца своих дней! Черт… она попала в ад, который сама же и создала… и теперь выхода не было! «Эхе-хе-хе! Ха-ха-ха-ха!» Злобный смех пронзил её уши, но это был не Монокума… нет, над её болью смеялся не кто иной, как Хифуми! И с каждой нотой смеха… Ярость Селесты росла и росла. — Что ж… мисс Ясу~хиро… надеюсь, мы сможем… поладить. Лицо Селесты исказилось в уродливой ярости, когда она увидела выражение полного удовлетворения на лице Хифуми. Адская ухмылка на его лице сказала ей всё, что ей нужно было знать. Он подвел её… позволил ей поверить, что её собираются казнить… просто чтобы бросить всё это ей в лицо и лишить её последнего шанса освободиться из этой богом забытой тюрьмы школы! …Подожди! Был шанс! Один…последний шанс…освободиться от этой школы…навсегда! Переведя взгляд, она остановилась на Монокуме, подняв когти и направив их на обезумевшего медведя. "Нет…!" — кипела она, больше не заботясь о том, повлекут ли её действия наказание. «Ты не можешь ОСТАВИТЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ!» Недолго думая, она прыгнула вперед, вскочила на игровой стол, споткнувшись и порвав при этом собственное платье. Её лицо шлепнулось о стол, но она быстро оправилась, вскочив на ноги и бросившись прямо на Монокуму. Направив когти на морду медведя, она издала яростный крик. «ЭРРРРААААААААААААААААААААААААААА!» Прежде чем ее коготь оказался в пределах досягаемости головы Монокумы, Селеста почувствовала, как что-то врезалось ей в живот. Весь воздух вышел из её легких, и она рухнула на колени, отчаянно хватая ртом воздух. Её глаза слезились, и она не могла понять, было ли это из-за физической боли… или из-за эмоциональной травмы. Тем не менее, пока она пыталась дышать, Селеста постепенно подняла голову, и, если бы она была способна на это, она бы ахнула. Возвышаясь над ней, стояла не кто иная, как Сакура Огами. Её кулак парил над тем местом, где секунду назад была Селеста… и всё встало на свои места. — Прости… — резко извинилась Сакура, прежде чем черты её лица стали жесткими. — Но я не могу позволить тебе вот так потратить свою жизнь. Тебе придется столкнуться с наказанием в этом мире». Когда низкие голоса бойца эхом отдались в её ушах, вся борьба, за которую цеплялась Селеста, полностью исчезла. Едва сумев вдохнуть воздух в легкие, игрок сидела там, делая глубокий вдох за глубоким вдохом, позволяя стыду захлестнуть её впервые за долгие годы. Горячие слезы полились из её глаз, и она прятала голову, чтобы скрыть их… но напрасно. Она чувствовала, как все смотрят на неё, и чувствовала себя ещё более униженной из-за этого. Она хотела умереть… но не могла. У неё не хватило смелости откусить себе язык… или даже попытаться перерезать себе горло когтем. Она полностью потеряла желание… жить. Это было странно, как будто щелкнули выключателем, а потом ей совершенно стало всё равно. Все унижения, наконец, сломили её, до сих пор она просто не могла заставить себя больше наплевать. Ничто больше не имело значения… ей не для чего было жить… и у неё больше не было мужества покончить с собой. Это действительно был ад… из которого не было выхода. Подняв заплаканное лицо, она взглянула на Сакуру и закипела: «Я ненавижу тебя…» — …Если ты так этого хочешь, — тихо сказала Сакура, наклоняясь рядом с разбитым игроком и поднимая её, практически снося со стола Чо-Хан и бросая на пол зала суда. Почти сразу же её окружили одноклассники, и все они смотрели на неё с презрением. И среди них… той, кто проявлял больше ненависти и мстительности, чем другие… была Хина. Увидев, как обычно веселый и беззаботный пловец смотрит на неё с таким злобным взглядом, Селесту пронзила боль в груди. И впервые за столь долгое время… Селеста решила быть честной с собой. « Я заслужил твою ненависть… Надеюсь, ты никогда меня не простишь… Хина… »

***

— Всё закончилось… наконец, — Мукуро вздохнула с облегчением. “ Я на секунду забеспокоилась, но я рада, что Сакура вмешалась, когда она это сделала. Если бы Селесте удалось напасть на Монокуму, это считалось бы победой моей сестры… а я этого не допущу. ” Честно говоря, Мукуро могла так же легко остановить Селесту… и она планировала это сделать. Как только она увидела намерения игрока, она приготовилась вмешаться и остановить её. Она знала, что это сделало бы её ещё более подозрительной, чем раньше, но она не хотела, чтобы Джунко одержала хоть какую-то победу в этом испытании. К счастью, Сакура также заметила намерения Селесты и непреднамеренно удержала Мукуро от обострения её действий. Всё уже было достаточно сложно, и Бьякуя определенно подозревал не только её, но и Кёко в этот момент. Кстати говоря, ей нужно найти момент, чтобы поблагодарить детектива, как только они останутся вдвоем. Без той помощи, которую она оказала, Мукуро, скорее всего, пришлось бы выйти из укрытия… и понести за это наказание. Это был тяжелый день, но, в конце концов, никого не казнили, и хотя теперь им предстояло решить, что делать с Селестой и Хифуми, число убитых по-прежнему было равно нулю… и это было самой приятной мыслью для неё. — Что ж, классный суд отменяется! Увидимся позже!" — крикнул Монокума из центра зала суда, привлекая всеобщее внимание. Класс повернулся и увидел, что стол для игры в баккару в центре трибуны опускается на пол. В то же время игровой автомат, стоявший за подиумом Селесты, резко взмыл в воздух, взлетев в ожидающую дыру в потолке и исчезнув из виду. Всего через несколько мгновений зал суда класса стал таким же, каким он был, когда они впервые прибыли. Мукуро не понимала, почему Джунко потрудилась обновить комнату. Она достаточно хорошо знала свою сестру, чтобы понимать, что она никогда не будет пользоваться одной и той же комнатой дважды, так что это казалось бессмысленным. Но это не было проблемой в данный момент. "Несмотря на то, что классный суд закончился, я не могу ослаблять бдительность." - Солдат сжала кулаки и нахмурила брови. « В этот раз я сильно рискнула… и в следующий раз мне может не повезти. Мне нужно попытаться найти способ перехитрить мою сестру. И первый шаг — получить любое преимущество, которое я могу… » Взгляд Мукуро незаметно скользнул к Кёко, которая, к своему удивлению, смотрела так же, как и она. Они разделили мгновение, фиолетовые радужки смотрели на небесно-голубые оттенки, когда две молодые женщины почувствовали себя как-то ближе после этого опыта. Медленно, пока все были заняты Селестой, девушка-детектив подошла и встала прямо рядом с солдатом, нежно шепча… «Раздевалка. Ночью." Это было всё, что она сказала, прежде чем вернуться к группе, оставшись почти незамеченной их одноклассниками. Мукуро спрятала улыбку, наконец почувствовав, как крошечные угольки надежды тлеют в её груди. Так тихо, как только могла, солдат тоже присоединился к группе, не ожидая решения, какое «наказание» классу нужно будет устроить Селесте. Она и не подозревала, что прямо напротив них пара карих глаз наблюдала за их короткой встречей… формируя свой собственный план.

***

«Вау… попытка самоубийства с помощью правила «Не нападать на директора»… довольно смело, Таэко, должна признать», — сказала себе вдохновитель, Джунко Эношима, отталкиваясь от панели управления Монокумой. «С другой стороны, выражение полного отчаяния на её лице, когда ей снова и снова мешают… э-э-э… это так… хоооооооорошо! Руки Джунко блуждали по всему её телу, упиваясь опьяняющим чувством отчаяния, которое она только что испытала. Это испытание по большей части пошло совсем не так, как она ожидала, и это сделало его ещё более заманчивым, поскольку оно почти вышло из-под контроля! Неожиданно Мукуро стала постоянным источником развлечений в эти дни, идя на всё больший и больший риск, что увеличивало шансы на огромную дозу отчаяния позже! Кроме того, наблюдая, как Селеста медленно погружается в безумие, чувствуя, как ледяная хватка отчаяния сжимает её душу! О, это было так опьяняюще! И хотя её не казнили, ситуация, развернувшаяся во время суда, была более чем стимулирующей… на данный момент. К сожалению, она знала, что это чувство опьянения… не продлится долго… оно никогда не длилось. Это было похоже на наркоманию. И прошло несколько дней с тех пор, как она испытала это, поэтому она отчаянно жаждала большего! Каждый приступ отчаяния с каждым разом делал для нее всё меньше и меньше, и она с болью осознавала этот факт. Мало того, кукловод знала, что у неё есть более неотложные дела, например, выбор следующего мотива для её обожающих одноклассников. Но на данный момент ей было всё равно. Сегодня был «день зарплаты», и она планировала максимально использовать его! И именно поэтому, она решила максимально использовать свой нынешний экстаз отчаяния, её руки скользили вниз… «Оооооооооо… какое… отчаяние…!!! ”

***

— Я не думаю, что ты когда-либо представляла себе такой исход, не так ли, Селеста? — насмешливо спросил Бьякуя, стоя над побежденной игроком, пока она восстанавливала некоторое подобие самообладания. - А теперь вопрос, что нам с тобой делать? — Как будто меня это, черт возьми, волнует… — прохрипела она, поднимая дрожащую руку и развязывая шнурок своей белой шляпки. Как только он освободился, она сорвала аксессуар с головы и отбросила его в сторону, не заботясь о том, куда он приземлится. — Просто… поторопись и реши уже. Неожиданность убивает меня». Её саркастический/насмешливый тон становился бесящим, и ученики быстро поняли, что это и есть настоящая Селеста, а точнее, Таэко Ясухиро, спрятанная под маской азартного игрока. — Больше не возишься с этой шарадой? — упрекнул Бьякуя, наслаждаясь тем, что кто-то столь гордый, как Селеста, падает до такого постыдного уровня. «А смысл?» — сердито ответила она, угрожающе глядя на него. "Я растеряна. Больше нет смысла прилагать усилия для поддержания моего имиджа». — Ну, может, и нет, но… ты должна хотя бы сказать нам, если тебе больно, — попытался подбодрить Макото, но в итоге только разозлил её. Факт, который стал очевиден, когда она посмотрела на него. Немного отшатнувшись, счастливчик попробовал другой подход. — Я имею в виду… тебя немного потрепало ближе к концу. Ты уверена, что нам не следует пойти в кабинет мед… "Замолчи! Не смей со мной разговаривать, — огрызнулась она на него, заставив его сделать шаг назад. «Ты одна из причин, по которой я до сих пор в ловушке в этой адской дыре!» Со стыдом Макото начал отступать, прежде чем Саяка внезапно появилась перед ним, хлопнув рукой по щеке Селесты. Шок отразился на лице азартного игрока, когда появилось жжение. Но она быстро оправилась и снова повернулась лицом к поп-айдолу… мгновенно пожалев, что она этого не сделала. Блестящие голубые глаза Саяки сияли защищающей яростью, когда она набросилась на побежденного азартного игрока, громко насмехаясь. Селеста боролась с тем, чтобы не испугаться того ужасающего лица, которое приняла Саяка… теперь она понимала, почему Леон был осторожен с ней. — Не говори так с Макото, — потребовала она, а не спросила. — Он проголосовал за то, чтобы спасти тебя. И даже если ты этого не хотела, он всё равно защищал тебя, так что ты не имеешь права так с ним обращаться! Селеста честно не могла поверить, насколько ужасной может быть Саяка! Обычно она была такой жизнерадостной и весёлой, но сейчас… было легко понять, как она была способна попытаться убить Леона. Люди с такими сильными защитными инстинктами были опасны… потому что, если ты будешь угрожать тому, что они любят… они разорвут тебя на мелкие кусочки. И Саяка определенно была той, с кем не хотелось бы иметь плохих отношений… Отводя взгляд, Селеста откровенно усмехнулась и сказала: «Кто бы говорил… Кто пытался его подставить?» Саяка вздрогнула, и на мгновение Селесте показалось, что она может снова попытаться ударить её. Вместо этого поп-айдол закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Я знаю, что плохо с ним обращалась в прошлом… и не буду оправдываться за это, — сказала ей Саяка, сдерживая стыд. Открыв глаза, поп-айдол опустилась на колени рядом с игроком и протянула ей руку, ко всеобщему шоку. — И тебе тоже не следует оправдываться. Просто скажи нам, если ты ранена, это всё, о чем мы тебя просим…». Почти без колебаний Селеста шлепнула Саяку по руке, открыто насмехаясь над ней. "Мне не нужна твоя жалость. Просто накажи меня и покончим с этим." В комнате повисла тяжелая тишина, и никто не знал, как её нарушить. Селеста глубоко нахмурилась, не зная, собирается ли Саяка сказать что-то ещё, да и ей было всё равно. Сейчас она просто хотела знать, что с ней будет дальше. Не потому, что она беспокоилась о своем благополучии, а потому, что ей больше не о чем было думать. Её мечта умерла. Её шанс на побег был потерян. Всё, что она могла сделать, это жить настоящим моментом и пытаться понять, что делать со своим бессмысленным существованием. «А сейчас я предлагаю вернуться к лифту», — услышала она предложение Сакуры, всегда практичное. «Как только мы вернемся туда, мы можем пойти в столовую и обсудить, что нам делать с этими двумя». — Я могу с этим согласиться, — сказал Бьякуя, но не добавил: — Тем не менее, я предлагаю нам следить за нашими преступниками, на случай, если один из них решит попытаться проткнуть кого-то аксессуаром для пальца. Азарный игрок усмехнулась, её прежнее смущение уже вернулось, чтобы преследовать её. Почти рефлекторно она выдернула коготь из указательного пальца и отбросила его в сторону, её рука впервые за долгое время почувствовала себя странно голой. «Теперь чувствуешь себя в большей безопасности? Или мне снять галстук? — саркастически спросила она, дергая красную ткань на шее. — В конце концов, я могла бы использовать его, чтобы задушить тебя. Наследник Тогами позволил самодовольной ухмылке овладеть собой, прежде чем он ответил: «Имей уважение. О, я забыл, это было часть Селестии Люденберг… но в таком виде ты больше похожа на Таэко Ясухиро… такое простое имя тебе подходит. Развернувшись на носочках, он направился к лифту, не дав ей шанса на опровержение. Селеста стиснула зубы и сжала кулаки… ненавидя тот факт, что он был прав. Как следует из её настоящего имени… она была ребенком многих благословений… но дешевой и низкорожденной… в отличие от её альтер-эго. И теперь ей пришлось жить с позором от того, что все знают её настоящее имя… от того, что ей пришлось отказаться от того, чтобы быть… Селестией Люденберг. Следуя за ним, вся группа студентов направилась к лифту, обойдя Селесту, даже не удостоив её взглядом. Восприняв это как сигнал встать, Селеста начала медленно передвигаться, чтобы подтянуться. На полпути сильная рука подняла её, и она повернулась, чтобы посмотреть на Сакуру, которая помогала ей. Отвернувшись от мастера боевых искусств, она выплюнула: «Оставь меня в покое! Я уже сказала тебе, что мне не нужна ничья помощь. — …Очень хорошо, — сказал боец, терпеливо ожидая, пока азартный игрок направится к лифту. Медленно Селесте удалось успокоиться, немного спотыкаясь, когда она шла к лифту. Тяжелыми, удручающими шагами она вошла в лифт, глядя в пол, пока тот поднимался. Сакура всё время стояла позади неё, несомненно, наблюдая за каждым её движением. Пока она ждала, когда лифт поднимется наверх, к ней пришло странное откровение. Она не считала себя пленницей, по крайней мере, до сих пор. Если раньше она была в плену у Монокумы, то теперь она была в плену и у своих одноклассников. Это было странное представление, но она знала, что сможет приспособиться к нему, если будет достаточно времени. Возможно, если бы она действительно попыталась приспособиться к этой школьной жизни, возможно, у неё не было бы… нет… не было смысла об этом думать… больше нет. Она застелила постель, и теперь ей предстояло лечь в неё. Вопрос был в том… как долго она собиралась выживать теперь, когда все знали её истинную сущность? В конце концов, неизвестно, что её однокласснки собирались с ней сделать. Прощения не будет, хотя она и так считала, что не заслуживает его. Она ненадолго задалась вопросом, не собираются ли они оставить её в ловушке в комнате без еды и воды, позволить ей умереть естественной смертью, чтобы никто не мог быть привлечен к ответственности системой классного суда… но она полагала, что миролюбивые сердца, такие как у Макото и Сакуры, никогда не позволят такому случиться. Но тогда всё равно оставался вопрос… как именно её одноклассники намеревались «наказать» её?

***

"Все устроились? Отлично!" Така обратился ко всем, когда они сидели за разными столиками в столовой. Хифуми и Селеста сидели в центре комнаты, а Мондо и Сакура стояли по бокам от них, на всякий случай. Макото сидел за столом с Леоном, Саякой и Чихиро, ожидая начала встречи. Кёко стояла рядом, внимательно наблюдая за преступниками. Джунко прислонилась к ближайшей стене, делая почти то же самое, что и её партнер. Бьякуя сидел за столом далеко от группы, а Токо сидела с противоположной стороны от него. Хиро стоял у двери, а Хина сидела на длинном стуле как можно дальше от Селесты. «Прежде чем мы начнем эту дискуссию, я хотел бы принести всем свои самые искренние извинения!» Дежурный низко поклонился, наклонив лицо к полу. «Я причинил всем вам столько неприятностей, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь искупить их… но я уверяю вас, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы снова заслужить ваше доверие!» Краткий момент неловкой тишины повис над группой, прежде чем Макото нервно сказал: — Э-э, Така, мы вроде как уже простили тебя в зале суда, так что… «Я знаю это… но я всё ещё чувствовал, что должен официально извиниться!» — повторил дежурный, склонив голову. «Кроме того, я хочу добавить, что считаю, что я тоже должен быть наказан вместе с Хифуми и Селестой! Будет справедливо, если я, тот, кто непреднамеренно спровоцировал этот хаос, тоже должен будет наказан!» На мгновение воцарилась тишина, так как это событие не было совершенно неожиданным. Тем не менее, очень немногие из учеников искренне хотели наказать Таку. В конце концов, он проделал огромную работу, наказывая себя. — Чувак, всё хорошо! — заверил его Леон, подойдя и похлопав по спине. «Как мы уже говорили, мы прощаем тебя! Здесь больше никто не держит на тебя зла! — …Говори за себя, — открыто возразила Селеста, прежде чем Мондо толкнул её локтем, стоя рядом с ней. Она посмотрела на него, но он вел себя так, как будто этого никогда не было, ещё больше раздражая азартного игрока. "Нет! Боюсь, я не могу допустить, чтобы вы все были так снисходительны ко мне! — настаивал Така, указывая на Селесту. «Как видите, своими неосторожными действиями я вызвал великую ненависть! Я должен быть наказан за это!» Даже если это было не специально, Така ставил своих одноклассников в неловкое положение. В конце концов, их обычная форма наказания одноклассника заключалась в том, чтобы отделить его от класса, но в данном случае это явно не работало. И, к сожалению, ни у кого не было хороших идей, как правильно наказать такую ​​добродушную душу, как у Таки… или так они думали. — У меня есть предложение, — сказала Кёко, обращаясь к классу. «Вместо того, чтобы прямо «наказать» Таку, что бы вы все сказали, если мы бы отправили его на своего рода испытательный срок?» Это возбудило интерес класса, поскольку никто не был уверен, что повлечет за собой такое испытание. — Испытательный срок, говоришь? — спросил Бьякуя, одновременно раздраженный и любопытный. — И какому «испытательному сроку» подвергнется наш бывший Дисциплинарный Председатель? Обратив свой стальной взгляд на Таку, Кёко объяснила: «Я предлагаю, чтобы Така не только был лишен своих обязанностей Председателя Дисциплинарного Комитета, но и чтобы он, в свою очередь, вел себя как любой другой ученик. А именно; он больше не будет руководить нами на утренних собраниях или пытаться руководить нашей группой в принятии решений, по крайней мере, на данный момент». — …Значит, тогда он будет обычным учеником? — предположил Макото, пытаясь собрать всё воедино. — И он не сможет вести себя как обычно? Например, говорить нам, что мы опаздываем на встречи, или ругать нас за то, что мы не убираемся должным образом? — Точно, — уточнила Кёко, слегка улыбнувшись ему. Макото слегка покраснел и улыбнулся в ответ, сохраняя молчание, чтобы дать ей договорить. «Я считаю, что это будет адекватное наказание. Кто-нибудь возражает?» Оглядев комнату, она не увидела ничего, кроме кивков и нескольких скептических выражений, особенно со стороны Бьякуи, но, похоже, никто не был против этой идеи. Когда никто не возражал, Кёко восприняла это как согласие. — Хорошо, тогда мы все согласны, — сказала она, поворачиваясь прямо к Таке. «С этого дня ты лишен своих обязанностей и будешь жить как обычный студент. Это будет твоим наказанием». «Грх!» Така громко застонал, как будто его ударили в грудь. Сама мысль о том, что у него больше нет обязанностей, казалось, причиняла ему боль, но он терпел. Делав это шаг за шагом, он медленно смирился со своей судьбой. — Это… приемлемо. Кёко кивнула ему, но прежде чем она успела что-то сказать, всех прервал издевательский смех. «Ахахахаха! Ты блядь серьезно?!» Селеста захихикала, задыхаясь от такого сильного смеха. «Ты… ха-ха! Вы, люди, думаете… ахаха… что заставить его вести себя как обычный ученик — это «наказание»! Глубокий, насыщенный смех вырвался у неё, потому что она не могла больше его сдерживать. Весь класс уставился и хмуро посмотрел на нее, ожидая, пока она перестанет смеяться и наконец наберет достаточно воздуха, чтобы заговорить. «Было бы ещё веселее… ахахаха… если бы не было так жалко!» азартный игрок отчитала их, её искренний смех расстроил даже спокойные нервы Кёко. «О, это так жалко… ха-ха… Просто смотреть, как вы все изо всех сил пытаетесь изобрести творческое «наказание», это…!» "Мисс Люденберг!" - Така резко закричал ей, прерывая и заставляя её внимание вернуться к дежурному. В тот момент, когда она увидела его, её смех полностью прекратился, и она угрожающе посмотрела на него, пока он говорил. — Я знаю, что ты никогда меня не простишь… — Это мягко сказано, — пробормотала она, яд вытекал из неё с каждым слогом. — …но позвольте мне заверить вас, что я планирую сделать всё, что в моих силах, чтобы загладить свою вину перед вами! Селеста издала короткий насмешливый смешок: «Ха! Да, удачи с этим." Слегка нахмурившись, дежурный настаял: «Я знаю, что вы скептически относитесь ко мне, но, если у вас будет достаточно времени, я надеюсь, что мы сможем найти способ стать вежливыми друг с другом!» «О, ради бога, иди и умри где-нибудь в канаве!» — воскликнула азартный игрок, совершенно отмахнувшись от его искренности. Така собирался снова попытаться убедить её, когда Леон взял его за плечи и сказал: «Просто забей, чувак. Женский гнев не так легко забыть… поверь мне. Он вздрогнул на мгновение, прежде чем отпустить дежурного и снова занять свое место рядом с Саякой, которая лишь слегка взглянула на него из-за его комментария. Как только все снова успокоились, Така решил перейти к следующему пункту дела… или, по крайней мере, он бы это сделал, если бы не помнил «ограничение», на которое его только что наложили. «Ну тогда… я полагаю, это означает… я больше не в состоянии вести эту дискуссию!» — понял дежурный, явно не зная, что делать дальше. Стоя там, неловко оглядываясь, Така наконец указал на незанятое место и сказал: «Поэтому… я буду… сидеть здесь… и слушать, пока… кто-то ещё обсуждает наш следующий шаг». Неловко класс наблюдал, как Така медленно сел рядом с Чихиро, которая улыбнулась и похлопала его по спине, чем заслужила его легкую улыбку. Как только он устроился, стала очевидна четкая проблема… никто не возглавлял группу в обсуждении. И учитывая, как неловко было убрать Таку, неудивительно, что никто не стремился вмешаться и занять его место… — Чтобы вы делали без меня, — внезапно заговорил Бьякуя, вставая на ноги и готовясь обратиться к классу. «Как единственный оставшийся способный на это, я буду вести дискуссию с этого момента». Множество стонов раздалось эхом, когда отношение Бьякуи испортило настроение, раздражая каждого ученика. "Хм, кто умер и сделал тебя королем, придурок?" - Джунко усмехнулась, сложив руки на груди и сожалея, что не заговорила перед ним. — Вы все это сделали, когда выгнали этого дурака, дисциплинарного председателя, и оставили место власти неисполненным. И, очевидно, как у единственного человека с лидерскими качествами здесь действительно не было другого выбора, — сообщил ей Бьякуя, наслаждаясь гневом, расплывающимся по её лицу. «Или кто-нибудь из вас возражает против того, чтобы я возглавил дискуссию сейчас, когда я единственный, у кого достаточно влияния, чтобы должным образом выполнить задание?» Честно говоря, всем , кроме Токо, хотели возразить. Однако в то же время никто особо не хотел и сам вести дискуссию. В конце концов, очень людям было бы комфортно вести дискуссию о наказании своих одноклассников, даже если их действия заслуживали таких последствий. Не говоря уже о том, что с тех пор, как Така превратился в «нормального» ученика, стало на одного человека меньше, кто был готов противостоять Бьякуе и его придурковатому поведению. И, к сожалению, когда никто не возражал, наследник Тогами усмехнулся почти победоносно. — Кажется, вы все пришли в себя, по крайней мере, на данный момент, — дерзко продолжил Бьякуя, воодушевленный этим моментом «триумфа». Стоя перед всеми, он, казалось, проповедовал, когда сказал: «Возможно, если вы послушаете меня внимательнее, мы вообще сможем избежать подобных вещей». Вид его во главе группы вызвал приступ тошноты у многих студентов, но не более, чем у Чихиро. Даже если она была в бессознательном состоянии, услышав о том, как Бьякуя повесил её и использовал в своем извращенном желании сделать убийственную игру более «интересной», программист, несомненно, испытывала отвращение к тому факту, что кто-то вроде него был разрешено иметь какое-либо мнение в действиях группы. Словно компенсируя отсутствие смелости, другой ученик быстро подняла руку, заработав больше нескольких взглядов. «Ах да, просто скажу это сейчас, ты мудак, который чуть не убил Чихиро только для того, чтобы удовлетворить свое нездоровое любопытство. Итак, можем ли мы вернуть Таку, хотя бы ненадолго? — внезапно спросил Леон, ухмыляясь, когда лицо Бьякуи исказилось от гнева. — Я уже терпеть тебя не могу и хочу врезать тебе морду, так что… вот и это тоже. "Нет, Леон! Вы должны контролировать свои насильственные побуждения!" Така вдруг закричал, вскакивая на ноги. «Мы бы не хотели, чтобы ещё один судебный процесс по делу об издевательствах произошел так скоро! Давай просто дадим Бьякуе шанс! Конечно, он не может быть таким безжалостным, каким мы все его знаем! Наступило неловкое молчание, когда класс принял это заявление… — …Я хочу, чтобы ты действительно подумал о том, что только что сказал, — ответил Леон, указывая на Бьякую. «С момента первого суда этот парень был не более чем эгоистичным придурком, который заботился только о себе!..» «И тем не менее, я по-прежнему был гораздо более критичен к нашему выживанию, чем ты», — отметил наследник, после чего слегка фыркнул. «Напомните мне, кто ввел наш класс в заблуждение во время нашего первого классного суда?» Леон вздрогнул, но не отступил. «Да, я облажался во время первого суда, но, по крайней мере, я сожалею о том, что сделал! А ты, с наоборот.. — Мне нечего стыдиться, — оборвал его Бьякуя, поправляя очки и глядя сверху вниз на звезду бейсбола. «Хотя это правда, что я вмешивался на место преступления во время дела Чихиро, я полностью намеревался сообщить всем о личности истинного виновника этого маленького нападения…». "Не в этом дело!" — закричал Леон, снова прерывая его, делая глубокие вдохи и пытаясь сохранять спокойствие. — По крайней мере, ты должен извиниться перед Чихиро за то, что сделал с ней! "Да, это верно!" К ним присоединился Мондо, поддерживая звезду бейсбола. — Чихиро могла бы проснуться раньше, если бы ты не подвесил её, как Христоса! Так что встань на колени и извинись!» Чихиро хотела заговорить, но из-за смущения, которое она чувствовала теперь, когда она была в центре внимания, всё, что она могла сделать, это смиренно опустить голову, поскольку её друзья требовали справедливости вместо неё. И хотя это заставляло её чувствовать себя немного слабой… крошечная часть её чувствовала облегчение от того, что такие заботливые друзья присматривают за ней. Внезапно программиста вернули к реальности, когда она услышала, как наследник Тогами открыто насмехается над их протестами, прежде чем ответить: «У нас нет времени тратить его на такие тривиальные вопросы. Кроме того, если Чихиро действительно затаила обиду на мои действия, она должна сама потребовать извинений, а не прятаться за вами двумя. Чихиро замерла, резкий тон Абсолютного Наследника просачивался ей в самые кости. Она хотела противостоять ему… действительно хотела. Она хотела знать, почему он счел необходимым пойти на такой риск. Она хотела попытаться понять причины его вмешательства в классный суд. Но больше всего… она хотела иметь возможность сказать ему, как сильно она его ненавидит! Использование её в качестве пешки в его извращенной игре было достаточно отвратительно, но тот факт, что он не выказал абсолютно никакого раскаяния в своих действиях, был более чем оскорбителен! К сожалению… ей не хватило мужества, которое Мондо и Леон так легко проявили… она молчала и чувствовала себя из-за этого ещё слабее. Пока программист держала язык за зубами, Бьякуя воспользовался этой возможностью, чтобы продвинуть свои планы. «И несмотря на это, это не имеет ничего общего с нашим нынешним затруднительным положением. Если у вас есть жалобы, я рассмотрю их позже, — сказал Бьякуя им двоим, отказываясь от этого спора легче, чем кто-либо мог подумать. Поправляя воротник и приближаясь к Селесте и Хифуми напрямую. Протянув руку, он глубоко нахмурился и сказал: «Дайте мне ключи от своих комнат. Сейчас же." На мгновение воцарилась тишина, поскольку и Хифуми, и Селеста не решались выполнить его требования. Затем, очень медленно, каждый из них достал ключи от своей комнаты и неохотно передал их наследнику. Как только они оказались в пределах его досягаемости, Бьякуя подошел к центру комнаты и протянул ключи на всеобщее обозрение. «Контролируя доступ к их комнатам, мы можем контролировать эту пару негодяев», — сообщил он группе. «Согласно школьным правилам, спать где-либо, кроме комнаты в общежитии, считается нарушением, наказуемым, ну, «наказанием». Если они хотят иметь место для сна, не опасаясь казни, им придется подчиняться правилам, которые мы для них установили». Это был простой, но эффективный план. Держа ключи от их комнат, он эффективно контролировал их. И хотя это было не идеально, это был, по крайней мере, способ держать их в узде… пока. "Немного резковато, не так ли?" - Кёко, наконец, заговорила, почти разочарованно глядя на наследника. С насмешкой Бьякуя ответил: — Для пары покушавшихся на убийство, которые почти не раскаиваются в своих действиях? Думаю, нет." "Подожди секунду. Я согласна, что Селесте точно нужно такое наказание, — неожиданно заговорила Хина, с легкостью бросая клевету на бывшую подругу. — Но Хифуми, похоже, усвоил урок. Ты не думаешь, что мы могли бы хотя бы смягчить его наказание? «Я согласна с Хиной», — добавила Сакура, посылая подруге быструю улыбку, прежде чем обратиться к группе. «Хифуми пытался предупредить нас об опасности, которую представляла Селеста, мы должны принять это во внимание при принятии решения о его наказании». — Уже сделал, — без усилий возразил Бьякуя, поправляя очки и глядя на всех сверху вниз. «Взять ключи от комнаты— это только первый шаг. Далее идет вопрос их личной свободы. Я считаю, что о предоставлении им обоим полной свободы не может быть и речи. Поэтому кто-то должен будет постоянно присматривать за ними». — Тебе не кажется, что это черзчур? — спросил Хиро, озвучив то, о чем на самом деле думала большая часть класса. «Я имею в виду, что было достаточно тяжело, когда Мондо всё время наблюдал за Чихиро. Нам понадобится расписание и прочее, чтобы понять, кто за кем будет наблюдать! Я предлагаю просто закрыть их обоих в кладовке и покончить с этим! Почти все понимали, что этот план приведет к неприятным последствиям, но, поскольку Хиро был… Хиро, до него не дошло, что запирание двух покушавшихся на убийство в одной комнате может очень быстро привести к эскалации! — Как обычно, ты не понимаешь серьезности нашего положения, — вздохнул наследник Тогами. — Разделить их — ключ к этому наказанию, и у меня есть способ добиться этого довольно легко. — О, скажи на милость, какое видение приготовил для нас великий Бьякуя Тогами? — насмешливо спросила Селеста, её тон был таким же серьезным, как и выражение лица. Заметная ухмылка расползлась по губам Бьякуи, когда он фыркнул. «Поскольку Хифуми легко манипулировать, я думаю, мы могли бы просто попросить кого-нибудь следить за ним в дневное время. И если все запирают свои двери на ночь, нам не нужно бояться его и во сне». — Хотя он может улизнуть ночью… — заметил Леон, потирая подбородок. «Все остальные попытки убийства произошли в ночное время, и у нас до сих пор нет способа убедиться, что он будет оставаться в своей комнате всю ночь». — Верно, но то же самое можно сказать о любом из нас, — добавила Кёко, опираясь на его точку зрения. «В конце концов, ничто не мешает никому из нас покинуть свои комнаты после ночного объявления». — Кстати говоря, что нам делать с навязанным Селестой «ночным правилом»? — спросил Макото, искренне не зная, как быть с этой темой. — Лично я думаю, что это была не такая уж плохая идея… Громкая насмешка вырвалась у Селесты, когда она вмешалась: «Я придумала эту идею только для того, чтобы позже использовать её в своих интересах. В конце концов, никто не заподозрит, что человек, предложивший правило, так небрежно нарушит его». «Может быть и так, но я считаю, что мы должны сохранить это правило», — предложила Кёко, ко всеобщему удивлению. «Хотя она, возможно, и не собиралась этого делать, у правила есть свои преимущества, такие как помощь в поддержании чувства времени, когда она заперта в этом месте». "Я согласен с Кёко!" - дежурный согласился. «Я считаю, что всем нам будет легче, если мы будем знать, что выходить из комнат после ночного времени всё ещё считается «нарушением». И если мы все согласимся его соблюдать, это, несомненно, поможет нам стать сильнее как единое целое!» — Хорошо, тогда мы все согласны продолжать следовать ночному правилу, которое придумала Селеста? — спросила Джунко, наблюдая, как группа более или менее согласно кивала. "Хорошо. Спасибо, что помогла нам сблизиться, Селеста. Даже если ты не собирался этого делать". Джунко ухмыльнулась проигравшему азартному игроку, который в ответ нахмурился. — Иди отсоси х…, — попыталась сказать Селеста, но её оборвали. «Можете ли вы, плебеи, хотя бы попытаться удержаться на задании дольше нескольких минут? Или вы предпочитаете, чтобы я принимал все решения за вас? — выругался раздраженный Бьякуя, пытаясь вернуть всё в нужное русло. — Я-я не возражала бы, если бы вы принимали все мои решения за меня, Г-господин! — вмешалась Токо, вызвав слышимый вздох Бьякуи. Не обращая внимания на его явное раздражение, она закричала: «К-командуйте мной! Обзывайте м-меня! П-плюйте мне в рот!.. "Замолчи, мерзкая дура!" - Бьякуя вскипел, не в силах больше терпеть её «требований». Как всегда покорно, Токо тут же замолчала, но не без извращенной улыбки, укращающей её лицо. Несмотря на это, наследник Тогами игнорировал её, как только мог, прежде чем обратиться к остальной части класса. «Нам нужно обсудить, как мы планируем наказать Хифуми за его предательство. И просто наблюдать за ним недостаточно». — А как насчет ограничения его доступа на верхние этажи? — предложила Джунко, повернув несколько голов в её сторону. «Если мы будем держать его взаперти на первом этаже, мы сможем следить за его передвижениями. Кроме того, на всякий случай мы должны конфисковать все опасные инструменты, которые могут быть у него в комнате. — И я не против помочь присматривать за ним, если возникнет необходимость, — добавила Сакура, сложив руки на груди и бросив взгляд в сторону Хифуми. Со своей стороны, создатель фанфиков опустил голову, в основном для того, чтобы не встречаться взглядом с Сакурой, прежде чем сказать: «Я… я знаю, что никто из вас не может доверять мне прямо сейчас… и я не виню вас. Независимо от причин… Я всех предал. И… что бы вы ни решили, я обещаю согласиться с этим…» Искренность его голоса говорила о многом, и большая часть класса была готова дать ему второй шанс. Однако среди них были и те, кто не мог так легко заставить себя довериться ему. — Дешёвые слова такого слабоумного, как ты, ничего не значат, — жестоко вмешался Бьякуя, едва заметив свирепые взгляды одноклассников. — Насколько я понимаю, ты такой же неисправимый, как и остальные «потенциальные» убийцы. "Разве ты не должен включить себя в этот подсчет?" - Саяка выплюнула, не в силах сдержать яд в голосе. — В конце концов, если бы ты допустил хоть одну ошибку, Чихиро могла навсегда остаться в коме. Или ты забыл об этом?» Отмахнувшись от её комментария, наследник Тогами возразил: «Как я мог? Когда такие послушные слуги, как вы, напоминают мне об этом каждую минуту? «Хорошо, хватит!» Их прервала Джунко, уже измученная этим разговором. — Мы все знаем, что Бьякуя мудак и что с ним не стоит спорить. Итак, давайте перейдем к решению, что нужно сделать с Хифуми. Лично я думаю, что мы должны дать ему ещё один шанс… в будущем». — Согласна, — вмешалась Кёко, взглянув в сторону создателя фанфиов. «Хотя я считаю, что ему нужно показать, что он действительно раскаивается, прежде чем мы сможем рассмотреть вопрос об отмене его «наказания». А если нет, нам, возможно, придется принять решение о дальнейшем наказании, если возникнет такая необходимость». Эти слова уязвили Хифуми до глубины души, но он не мог отрицать, что заслужил такое обращение. Осознание того, что его одноклассники больше никогда не будут полностью доверять ему, было более чем удручающим… но он не мог отрицать, что навлек это на себя. Потому что, несмотря на то, что им манипулировали дьявольские чары Селесты, в конце концов он добровольно сделал выбор в пользу заговора против своих одноклассников. Оглядываясь назад, его действия не наполняли его ничем, кроме полнейшего стыда. Даже если он сделал все это ради любви, это не давало ему права рушить счастье своих одноклассников. — Я… хочу доверять тебе, правда, хочу, — резко сказал ему Макото, явно не в ладах со всем этим. — Но… как ты и сказал, пройдет время, прежде чем мы снова сможем тебе доверять. Тем не менее, я думаю, что… если у нас будет достаточно времени, мы сможем…». — Хм, хватит этих проклятых обнадеживающих речей! Ты как заезженная пластинка!» — вмешалась Селеста, заставив замолчать счастливчика, прежде чем усмехнуться над создателем фанфиков. «Помни, что Хифуми решил следовать моим инструкциям. И нет никакой гарантии, что он не набросится на вас снова позже. Во всяком случае, он даже более опасен, чем я…». *ШЛЕПОК* Почти не осознавая этого, Хина вскочила со своего места, подошла и ударила Селесту по лицу. Потрясенные лица были усеяны комнатой, но никто не был более ошеломлен, чем сама игрок. Однако, как бы быстро это ни произошло, шок вскоре прошел, и Абсолютный Азартный Игрок повернулась, почти сбитая с толку, лицом к кипящей от ярости Хине. «Ты не имеешь права судить других… не после того, что ты сделала!» – возразила пловец, сдерживая слезы разочарования. — Если бы ты не была таким ужасным человеком… Хифуми не пришлось бы так страдать! Во всяком случае, ты та, кого нам нужно запереть! Селеста уставилась на Хину, в её малиновых глазах не было ни намека на эмоции. При этом азартный игрок даже не ответила. Она воспринимала оскорбления Хины даже не ворча… как будто наказывая себя. Отсутствие эмоций у побежденного игрока только ещё больше провоцировало Абсолютную Пловчиху, которая подняла руку, готовясь дать ещё одну пощечину. Однако сильная хватка остановила её, и пловец оглянулся и увидел, что Сакура держит её. — Хина… Достаточно. Сначала пловчиха сердито посмотрела на подругу, ярость подпитывала её действия. Однако через несколько мгновений гнев Хины утих, когда она посмотрела на обеспокоенное выражение, украшающее лицо мастера боевых искусств. Медленно отпустив руку, Сакура подождала, пока рука Хины опустится к ней. Без единого слова пловчиха повернулась к Селесте спиной и ушла, даже не бросив на игрока гневного взгляда. Сакура смотрела, как её подруга заняла своё соседнее место, и только тогда женщина-воин вернулась на свой пост, встав рядом с Хифуми и Селестой, пристально наблюдая за ними. Комнату заполнила тяжелая тишина, которую все, казалось, боялись разрушить. По крайней мере, пока голос спокойствия не заговорил. — Ну что, мы все согласны? — спросила Кёко группу, пытаясь укрепить решение. — Наказание Хифуми будет заключаться в том, что он будет находиться только на этом этаже. Кроме того, если он выйдет из своей комнаты, его нужно будет постоянно сопровождать. Мы можем решить, кто будет вместе с ним, позже. Это приемлемо?» Её вопрос был адресован Хифуми, который был удивлен, что она вообще потрудилась прислушаться к его мнению. Тем не менее, он медленно кивнул и сказал: «Э-это… хорошо». — Кто-нибудь возражает? — спросила Кёко, оглядывая комнату. Увидев, что все довольны этим решением, загадочная девушка продолжила: «Правильно, так что остается только…». "О, наконец-то моя очередь для «наказания»? Наверняка это заняло у вас достаточно времени." Насмешливый тон Селесты раздался у всех в ушах, привлекая внимание класса к ней. Склонив голову набок и слегка фыркнув, опальная девушка выглядела почти скучающей, ожидая, пока её одноклассники вынесут приговор.

***

"О, наконец-то моя очередь на «наказание»?" - Селеста отчитала их, по-видимому, насмехаясь над их предыдущими решениями. «Наверняка это заняло у вас достаточно времени...» Все их «наказания» были жалкими! Постоянное наблюдение за Хифуми, заставить Таку вести себя «нормально»? Ха! В таком случае её наказание будет не более чем мелким неудобством! Мало того, она знала, что это лишь вопрос времени, когда её жизнь станет целью кого-то другого. Это был вопрос «когда» это произойдет, а не «если». Зная, что им не за что её по-настоящему наказать, Селеста открыто рассмеялась над ними, получив несколько взглядов. — Только не говори мне… ты собираешься запереть меня в моей комнате? Или, может быть, ты тоже заставишь меня «вести себя как обычный ученик»? Ха! Ничто из того, что вы, неудачники , придумаете, никогда не сравнится с тем унижением, которое я уже… — Вообще-то, это может быть не такой уж и плохой идеей, — вмешался Бьякуя, злобная ухмылка расплылась по его лицу. Озадаченная его комментарием, азартный игрок собиралась задать ему вопрос, когда наследник Тогами продолжил: «Вести себя как обычный ученик, возможно, самое подходящее наказание, которое мы могли бы применить для тебя». "Хм?" — всё, что смогла произнести Селеста, когда Бьякуя начал расхаживать перед ней. Когда он ухмыльнулся ей, азартный игрок усмехнулась и сказала: «Странные «не-наказания» могут сработать на простодушных идиотах , таких как правящий нацист и толстяк, но тебе придется быть немного более творческим, если ты хочешь меня наказать! В тот момент, когда эти слова сорвались с её губ, Селеста пожалела об этом. Бьякуя остановился прямо перед ней, злобная ухмылка на его внешне красивом лице… такая ухмылка появляется только тогда, когда он знает, что собирается причинить… настоящие страдания. "Как хочешь. Хотя я думаю, ты увидишь, что мое творчество безгранично». Ухмылка наследника Тогами стала шире, почти имитируя фирменную ухмылку Монокумы. Переведя взгляд, Бьякуя обратился к классу. «Мое предложение по наказанию Селестии Люденберг… состоит в том, чтобы убить Селестию Люденберг!» Предложение Бьякуи шокировало и смутило весь класс, но было очевидно, что в этом есть нечто большее. Очевидно, он не мог на самом деле убить её. Но тогда, что он мог иметь в виду? Прежде чем кто-либо успел подумать или среагировать, наследник Тогами повернулся к ним спиной и продолжил. — Конечно, я не имею в виду буквально, — продолжил он, оглядываясь через плечо и наслаждаясь разочарованными взглядами своих одноклассников. Однако это дало ему возможность развернуться и встретиться лицом к лицу с Селестой, которая отчаянно пыталась понять его замысел. Злобно улыбаясь, он объяснил: — Однако у нас есть способ избавиться от Селестии Люденберг… навсегда. Метод, который может показаться жестоким, но я думаю, что это будет подходящим наказанием для нашего Абсолютного Азартного Игрока». Наступила минутная тишина, и Селеста воспользовалась этим временем, чтобы попытаться понять, как именно он планирует унизить её больше, чем это уже было сделано. В конце концов, как можно убить кого-то без… нет… он не станет… Выражение ужаса отразилось на лице Селесты, и впервые с момента окончания суда она поняла, что есть ещё одна вещь, которую ей придется потерять. Нахмурив брови, она прорычала: «Ты… Ты не можешь…». — То, что предлагает Бьякуя… может быть единственным значительным наказанием, которое мы можем дать ей… — внезапно согласилась Джунко, хотя и с сожалением, сама полностью понимая эту идею. Это ещё больше усилило опасения Селесты, хотя она изо всех сил пыталась скрыть это… безрезультатно. «О, похоже, у нас может быть победитель… судя по тому, как расстраивается мисс Таэко…». — НЕ… называй меня так, — рефлекторно закричала она, непреднамеренно выдавая себя. Несмотря на это, она не могла удержаться от волнения, когда возразила: «Я Селестия Люденберг!» сказала она со своим обычным акцентом, почти слишком гордо. «Я отказываюсь, чтобы меня называли… этим именем!» «Теперь угрожаешь? Я не думаю, что ты находишься в положении, чтобы что-то требовать, — усмехнулся Бьякуя, его ухмылка стала шире, когда он снова обратился к классу. «Я думаю, мы нашли идеальное наказание для нашей дорогой Селестии Люденберг, Абсолютного Азартного Игрока». От его тона у игрока побежали мурашки по спине, и она уже могла предсказать, что он задумал. К сожалению, её худшие опасения вот-вот сбудутся. Со снисходительной ухмылкой Бьякуя изложил своё наказание. — С этого момента Селестии Люденберг больше не существует, — объяснил он, наблюдая, как лицо азартного игрока искажается от гнева и ужаса. «Мы больше никогда не будем называть тебя этим именем. Вместо этого ты проживешь остаток своей жизни… как Таэко Ясухиро!» Селеста, вернее, Таэко, вздрогнула, услышав своё настоящее имя. Она уже догадалась, что это идея Бьякуи, и хотя это было унизительно, но не так уж и ужасно. Все уже знали её настоящее имя, и даже при том, что просто услышав его, у неё появилось немало… неприятных воспоминаний, она смогла это вынести… по крайней мере, ей так казалось. — У меня есть вопрос, — внезапно заговорила Кёко, обращаясь непосредственно к Бьякуе. Наследник Тогами встретился с ней взглядом, дав ей время, необходимое, чтобы спросить: — Ты упомянул, что хочешь «убить» Селестию Люденберг. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, ты не собираешься останавливаться только на смене её имени. Это заявление привлекло внимание Таэко, проигравшая игрок только что поняла, что её таинственная одноклассница сделал очень правильное… и ужасающее замечание. Словно в ответ на её опасения, Бьякуя помахал ключом от комнаты игрока перед всем классом, растягивая губы в тошнотворной ухмылке. "Конечно нет." Его слова потекли по венам Таэко, как ледяная вода, и она замерла, когда он повернулся к выходу из столовой. «Я думаю, пришло время вычеркнуть существование Селестии Люденберг из этой академии… навсегда».