Кошмары

      На следующее утро.       Камило заходит на кухню. В нос ударяет запах свежей выпечки, фруктов и ареп. Родственники уже собрались за столом и что-то оживленно обсуждают. Парень скользит цепким взором по их лицам и замечает два пустующих места. Бруно нет. Камило шаркает по полу, садиться на пустующий стул и подавляет в себе желание спросить, где предсказатель. Завтрак продолжается. Подросток сверлит тарелку взглядом, прокручивая в голове события вчерашней ночи. Бруно залетает в кухню, слегка спотыкаясь об порог. Касита выравнивает пол, чтобы мужчина не пропахал носом до стола. Всё внимание тут же обрушивается на него. Он неловко улыбается и быстро шагает к столу, присаживаясь напротив Камило. Джульетта передаёт ему закуски и нежно улыбается. Пепа шепчет, как они сильно скучали и что праздновать последние дни рожденья без него было настоящей мукой. Камило бросает мимолетный взгляд на мужчину, замечая, как у того дрожат руки, а в глазах стоят непрошенные слезы. Бруно проглатывает болезненный ком, вставший поперёк горла, и быстро моргает, прогоняя влагу. Он мягко улыбается и что-то невнятно бормочет. Джульетта кивает и возвращается к своему месту. Завтрак проходит как в замедленной съемке. Бруно не поднимал головы со своей тарелки с именем. У него было такое нечитаемое выражение лица. Камило следил за ним и гадал, чувствовал мужчина гнев, облегчение или просто грусть, а может, и ненависть к этой семье. Бруно вдруг поднял глаза на Камило, и парень увидел в них столько боли и непролитых слёз, что сердце невольно защемило. Но вместе с тем он почувствовал приступ отвращения. У него не хотела выходить из головы вчерашняя ночь. Страх за себя сковывал и не позволял расслабляться, вызывая при этом враждебность и настороженность, направленную на Бруно. Бруно в недоумении смотрит на племянника. Он всегда чувствовал потребность скрываться от своей семьи, но именно сейчас ему приходиться бороться с желанием сорваться с места и бежать отсюда. Видеть в глазах парня страх и ненависть по отношению к себе — ужасно. Словно миллионы лезвий кромсают его сердце. Завтрак подходит к концу. Все начинают собираться. Камило быстро встаёт и покидает кухню. Бруно задумчиво смотрит ему вслед, а потом переводит взгляд на свою сестру. — Пепа, можно с тобой поговорить? — взволнованно спросил он, вставая из-за своего места. Предсказатель опускает глаза в пол и слегка теребит край своего нового пончо. Женщина уже собиралась уходить, но обернулась на зов и в удивлении выгнула бровь. — Да, конечно, — она мягко, но нервно улыбнулась. — Я хочу поговорить о Камило, — уверенно заявил мужчина. — О, Камило? Что-то случилось? — взволнованно отзывается Пепа. — Я. Гм. — Мужчина опустил голову в пол, но тут же поднял полные решимости глаза. Он открыл рот и начал рассказывать всё без запинки. Пепа изумилась словесному потоку, который обрушился на её бедные уши. Обычно Бруно не многословен и ограничивался парой фраз, привыкая снова быть в семье. Но сейчас мужчина оживленно и печально болтал. Бруно начал ходить из стороны в сторону и взмахивать руками от переизбытка эмоций. — Бруно, успокойся! — вскрикнула Пепа, слегка сморщив лоб. — Надо что-то делать, надо что-то делать, — бормотал пророк, расхаживая по кухне. — Надо выпить, — предложила Пепа, которой надоело наблюдать, как её брат мечется из угла в угол. — Успокойся, Бруно, у Камило хорошая фантазия. Конечно, он не сразу к тебе подойдёт, — женщина зевнула и застучала каблучком об пол, будто отыгрывала чечетку. — Пепа! — Бруно протестующе посмотрел на свою сестру. — С Камило что-то не так. Он боится меня. Я не должен был входить в его комнату глубокой ночью. Я его до смерти напугал. — Ты только вернулся. Не волнуйся, я с ним поговорю. Мы решим эту проблему, — ласково заверила Пепа. — Не нужно его заставлять. Я думаю, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Бруно сокрушённо вздохнул и опустился на стул, закрыв лицо руками. Пепа с сожалением посмотрела на него и подошла ближе. — Бруно, я знаю, что ты не плохой человек. Ты всегда старался сделать всё, что в твоих силах, и принимать на себя весь негатив неправильно. Мы с тобой всегда понимали друг друга, потому что наши дары по сравнению с даром Джульетты были не совсем полезными или, можно сказать, разочаровывающими. Мне жаль, что я сделала из тебя монстра. Но я была так зла, поражена, подавлена и думала, что стала в какой-то степени причиной твоего ухода. Я не должна была злиться из-за свадьбы. Это я её испортила. — Нет, пожалуйста, Пепа, это я виноват. Мне жаль. Тебе не нужно извиняться, — начал протестовать Бруно. — Ты изменил нашу жизнь в лучшую сторону. Спасибо. И знаешь, моя свадьба была самой запоминающейся в Энканто, — бодро говорит женщина с тёплой улыбкой. Бруно мягко расхохотался. — Спасибо, Пепа. Ты всегда была яркой. Пепа ласково улыбнулась и заключила Бруно в крепкие объятия, стараясь не думать о том, с какой легкостью её руки сомкнулись вокруг его исхудавшего тела. Она отстранилась и потрепала брата по волосам. — Не смей больше убегать без нашего разрешения! — женщина строго пригрозила ему кулаком. — Я пойду поговорю с Камило. — Хорошо, — вымолвил Бруно в удаляющуюся спину сестры. Он тяжело вздохнул и с усилием потёр виски.       Пепа поднялась на второй этаж и направилась к двери сына. Она постучала, но не получила ответа. — Камило, ты там? Ответа снова не последовало, и, взявшись за ручку, Пепа распахнула дверь. Солнце отражалось от множества зеркал в комнате. Солнечные зайчики были повсюду. Комната была в зелёных тонах, на стенах висели семейные фотографии. Мебель была из жёлтого дерева и состояла из большой кровати, тумбочки, двух шкафов, комода, письменного столика и стульев по краям. На окнах были горшки с цветами. Она прищурилась, обводя взглядом светлую комнату, пока не наткнулась на кровать, в которой нежился подросток, спрятавшись лицом в подушку. Женщина мерным шагом прошла по дощечкам до постели и присела с боку, поглядывая на кудрявую макушку сына. — Можно с тобой поговорить? — мягко начала она, слегка щурясь от яркого солнца. Камило поднял на неё усталый, измученный взгляд. И от этого её сердце болезненно сжалось. — О Бруно? — парень злобно улыбнулся. — Или о том, что я избегаю бедного родственника? — в его голосе сквозило раздражение. Пепа растерянно захлопала ресницами, не понимая, чем её брат так сильно не угодил сыну. — Да, я хотела… — она замялась и положила ладонь на лоб парня. Камило дёрнулся, но тут же расслабился. — Ты выглядишь очень болезненно. Ты случайно не простыл? Хочешь, я принесу чего — нибудь сладенького? — Нет, — приглушенно вымолвил парень, снова утыкаясь в подушку. — Да, я хотела поговорить с тобой о Бруно. Знаю, что тебе очень тревожно и тяжело после того, как большинство описывали его чуть ли не проклятием города. Но Бруно очень хороший. Он добрый и всегда позволял винить себя во всех бедах. Нам… — Пепа снова замялась, и Камило посмотрел на неё, замечая, что в уголках её глаз собираются слезы. — Нам всегда было проще скидывать все свои проблемы и неудачи на Бруно, потому что никто из нас не хотел смотреть правде в глаза. — она всхлипнула, и по её щекам потекли горькие слёзы. — Я не могу. Не хочу ему верить, — вполголоса пробормотал парень. — Мы семья, Камило, — мягко сказала Пепа, стирая слёзы тыльной стороной ладони. — Я не говорю тебе подружиться с ним. Просто будь вежливее и не избегай, пожалуйста. Или хотя бы попытайся узнать его поближе. — Родство ещё не делает нас семьёй. — выдавил он недовольным голосом. — Камило! — восклицает Пепа. — А ты знаешь его ближе? Как ты можешь знать его ближе, если всегда говорила, что он злобное чудовище! — громко вскрикивает Камило. Его полные укора глаза вонзаются в мать. И это действует на неё, как обжигающая пощечина. — Я виновата. Я так виновата перед ним. Я просто злилась и скучала по нему. — В свою защиту кричит Пепа. Её лицо искажается болью, она поджимает губы. Камило видит, что расстроил и очень обидел Пепу. Тучка над её головой расширяется и становиться чёрной. Из неё начинает моросить мелкий дождь. — Прости, — хрипло шепчет парень, ощущая, как его одеяло намокает от мелкого дождя. — я не буду груб с ним и избегать его. Но не больше. — Спасибо, — Пепа с облегчением вздыхает, и над её головой возникает радуга. — Я пойду, мне нужно работать. — Она наклоняться и оставляет невесомый поцелуй в щёку сына. Затем отстраняется и покидает чужую комнату, оставляя Камило в смешанных чувствах. Тревога за себя и чувство вины перед ней. Он обдумывает, как поступить дальше, и ему приходит в голову только одна мысль: он не обязан быть вежливым с Бруно наедине. Конечно, он будет паинькой, когда рядом будут другие, и также сможет следить за Бруно и чувствовать себя в безопасности.       Камило хмыкает и подрывается с кровати. Он подошёл к двери и выскочил из своей комнаты. — У тебя ведь нет на сегодня планов? — раздался голос со спины Камило. Он вздрогнул и обернулся, инстинктивно хватаясь за сердце. Парень хмуриться, задаваясь вопросом, можно ли умереть от инфаркта в шестнадцать лет. Но затем смотрит на родственника перед собой. — Я собирался пойти на окраину города и посчитать трещины в дороге, — грубо брякнул он. Пророк неловко улыбается и обхватывает локоть свободной рукой. И поспешно кивает, будто понимает и не огорчен тем, что Камило чувствует потребность бежать от него. — Я хотел извиниться за то, что вчера зашёл без спроса. Я просто услышал, как ты плакал, поэтому, не задумываясь, вошёл к тебе… — Слишком доброе и грустное лицо мужчины было искажено беспокойством. Камило оцепенел, рассматривая Бруно. Его хмурый вид рассеивается. Медленно, но верно. Черты лица полностью разглаживаются. — Ты ничего не видел? Бруно поднял на него непонимающий взгляд. — А что я должен был увидеть? Ты рыдал и мычал. Я хотел позвать Долорес, но у неё вроде бы Мариано в комнате. — Бруно зарумянился и неловко закашлялся. Камило подавил смешок, рвущийся из горла. — А потом? — Потом я подумал о Пепе, но — Бруно снова вспыхнул. — Когда нам было по двадцать, я застал её с Феликсом в. Эээ. Не очень… Больше я туда не захожу. Поэтому я сам вошёл. Камило наклонил голову на бок, начиная сверлить мужчину пристальным взглядом. Затем подошёл ближе, удивляясь тому, насколько на самом деле низкий Бруно. Пророк отпрянул от слишком тесного контакта, как будто у парня за пазухой был нож. — Я знаю, что ты не в восторге от меня, и на самом деле не прошу быть к себе снисходительным. Ты просто выглядишь таким встревоженным, сломленным, измученным. Наверное, это связано со мной. — Мужчина улыбнулся скорбной улыбкой. Камило шумно вздыхает и снова приближается вплотную к Бруно. На этот раз мужчина не отстраняется и смотрит племяннику в глаза. — Хочешь сказать, что не причинишь мне вред? И я должен поверить, после того, как ты преследовал меня везде, где заблагорассудиться? — ядовито выплевывает парень. — Я не знаю, как ты это делаешь. Какие фокусы или колдовство используешь, но я докопаюсь до правды, и тогда. — Камило яростно тычет пальцем в грудь мужчины. — Тебе придётся несладко. Бруно хмуриться, не понимая, что такого сделал, что его племянник так сильно ненавидит его. — Я не понимаю, Ками, я… — хотел было сказать он, но подросток возмущенно его прервал. — Ками? Кто дал тебе право так меня называть? Не Ками, не малыш! Ты больной человек! Тебе нужно сидеть в тюрьме, а не расхаживать по улице. По твоему нормально преследовать своего племянника! А? — Камило кричит. В его глазах столько гнева, страха и чего-то ещё, что Бруно не может разобрать. Мужчина содрогается и отшатывается от племянника, как будто только что получил удар в живот. Он поджимает губы, и разбитое выражение лица даёт понять, как сильно его душат слова подростка. Камило снова открывает рот, чтобы что-то сказать. Но Бруно не даёт ему шанса. Он быстро проходит мимо, закрывая при этом уши. Камило замирает, поражённый реакцией пророка. Он стоит столбом, ни жив, ни мёртв, словно ждёт прощения или казни. И сейчас он снова чувствует отвращение, но на этот раз оно направлено на него самого. Из его груди вырывается громкий, болезненный всхлип. Коридор расплывается от выступивших слез. Он так сильно мотает головой, смахивая слезы, что кажется, она вот-вот оторвётся. Камило останавливается и смотрит на место, где недавно был Бруно. «Неужели я правда поторопился? Накрутил себя? Или он просто строит из себя жертву?». — подросток снова мотает головой. Эти мысли сводят его с ума. Он возвращается в свою комнату и опять плюхается на кровать. В течение последних часов он просто лежит, безмолвно пялясь в потолок до самой ночи.