***
— Мы не можем принимать кого попало, — с тяжёлым вздохом отозвалась Мишонн и обвела взглядом Совет. Аарон недовольно поджал губы и обернулся к остальным в поисках поддержки, но Юджин, неловко переминаясь с ноги на ногу, опустил глаза в пол, словно отчаянно пытался раствориться среди амбарного интерьера, Габриэль вздохнул, тоже не решаясь спорить, а Сиддик, засевший в самом углу, молчал на протяжении всего собрания, устало спрятав лицо в ладонях — навряд ли стоит ждать от него инициативы теперь. Аарон сделал шаг вперёд и, смело выпятив грудь, принял на себя удар удивлённых взглядов. — Мишонн, он врач. Я считаю, что мы не можем разбрасываться такими людьми, — заговорил Аарон, стараясь держать голос ровным и уверенным. — Наша община разрастается, людей становится больше, да и Сиддику, думаю, не помешает помощь. При последних словах все невольно взглянули на измученного парня в углу комнаты. Чёрные волосы взъерошены и собраны в небрежный пучок, на лбу пролегла испарина. Видимо, было что-то такое, что приносило молодому врачу почти физический дискомфорт, однако как бы из него не пытались вытащить правду, Сиддик отмахивался холодным «Всё в порядке». Услышав своё имя, Сиддик поднял голову и захлопал ресницами, как будто только проснулся и не мог понять, что происходит. — Да. Да, думаю, ещё один врач нам точно не помешает, — чуть сбивчиво отозвался Сиддик, по всей видимости уцепив сознанием только последнюю реплику. Аарон взглянул Мишонн в глаза, как бы говоря: «Вот видишь». Женщина вздохнула. Ставни на окнах были открыты, все столы, кроме одного, сдвинуты вдоль стен, чтобы расширить пространство, но ничего не помогало — полутьма оставалась полноправным хозяином амбара. Она таилась в каждом углу, отбрасывала глубокие тени на лица людей, делая их ещё более уставшими и измученными, чем на самом деле, и, казалось, именно эта полутьма порой делала мрачные мысли ещё мрачнее. — Ладно. Остальные тоже за? Габриэль и Юджин переглянулись и почти одновременно кивнули. Мишонн хлопнула ладонями по столу и выпрямилась, окинув всех собравшихся суровым взглядом. — Что ж, тогда решено. Габриэль, проведи с ним интервью, мы должны убедиться, что он не представляет угрозы. — Мишонн, мы уже больше года не слышали о Шепчущих, — не сдержавшись нахмурился Аарон, однако тут же прикусил язык, когда карие, почти чёрные глаза Мишонн остановились на нём, точно прицел винтовки. — Это не означает, что мы должны расслабляться, — холодно отчеканила Мишонн. Убедившись, что больше ни вопросов, ни возражений ни у кого не осталось, женщина кивнула, давая понять — собрание окончено.***
Данте остался в гостиной совсем один. Ничего не объяснив, темнокожий священник с бельмом на правом глазу просто сказал ему ждать и покинул дом. И — ох, уж эта человеческая натура! — в силу неведения, мысли, разумеется, поползли в самый тёмный, самый неприятный угол сознания. По-хорошему, в этот угол нужно поставить титановую дверь, запереть её на сто замков и выкинуть ко всем чертям ключи, чтобы больше никогда не поддаваться этому мраку. «А если они узнали тебя? Да, наверняка, узнали. Голос, глаза, фигура — что-то тебя выдало. Он пошёл за ружьём, зуб даю! Тебе уже никогда не покинуть эту комнату» — подзуживало сознание. А гостиная была премерзостная. Диван и кресло, на котором расположился Данте, были выполнены в нежно-голубом цвете, между ними стоял журнальный столик с ажурной салфеткой, вдоль стены возвышались всевозможные стеллажи и книжные шкафы, просторное окно украшали воздушные занавески в цветочек. Создавалось ощущение, что в этом доме проживала пожилая женщина с отсутствием вкуса, ну или миловидная семейная пара годов так из пятидесятых. «Может, свалить по-хорошему? Просто сбеги, они и не заметят» «Хватит, amigo, уймись!» — одернул Данте себя и обнаружил, что от нервов снова начал щёлкать языком. Плохо. Очень плохо. Это примечательная привычка, по ней легко узнать. Данте мысленно чертыхнулся. Уняв язык, в ход пустились ноги. Колени принялись так трястись, что при желании он мог бы станцевать чечётку, если бы поднялся в этот момент, но на такую мелочь Данте внимания не обратил. Вместо этого он вновь и вновь прокручивал в голове отточенный до идеала сценарий. Миннесота, нашествие мертвецов, утраченная семья, годы одиночества, немногочисленные и быстро вымершие группки людей. Он прорабатывал историю сотни раз, она лилась как песня из его уст, но Данте всё равно не мог унять тремор — вдруг проколется? Наконец входная дверь торжественно хлопнула, а петля на шее Данте затянулась ещё туже. Габриэль вошёл в гостиную, что-то держа в руках. В своей дурацкой шляпе с широкими полями, в этих чёрных размашистых одеяниях, что колыхались при каждом его движении, Габриэль больше походил на средневекового инквизитора, который пришёл лишь с одной целью — обличать и уничтожать. — Ну что, Данте, ты готов? — без лишних эмоций, как палач перед казнью, поинтересовался Габриэль. В руках он держал камеру. Данте с трудом заставил себя оторвать взгляд от диковинного предмета и выдавил подобие улыбки. — Всегда готов, шеф.***
Закрыв глаза, Данте подставил лицо в объятия теплой воды и запустил намыленные пальцы в волосы. Небольшое зеркало над раковиной уже запотело, а по ванной разносился приятный запах геля для душа с запахом свежих яблок. Казалось бы, что может быть лучше? Тёплая вода расслабляла мышцы, наконец появилась возможность смыть с себя всю грязь, накопившуюся за долгое время, в кои-то веки можно не озираться по сторонам и не бояться, что кто-либо может напасть. Однако мысли снова и снова возвращались к этому проклятому допросу. «Начнём с простого. Как тебя зовут?» — заговорил Габриэль, когда дьявольский огонёк камеры загорелся красным. «Данте. Данте Хуан Кабрерра.» «Хорошо, Данте. Откуда ты пришёл?» «Не совсем понимаю вопрос. Сам я родом из Сан-Диего, но незадолго до всего этого перебрался в Юту. Там потише, жизнь размереннее… Была.» Это осталось за кадром, однако губы Габриэля поджались в лёгком раздражении. «Хорошо. А чем ты занимался после?» Данте заёрзал на своём кресле, делая вид, что просто пытается сесть поудобнее. «Да то же, что и все — выживал. Вместе со своей семьёй. У меня была жена Линда и сын Джимми, только… Только я не уберёг их.» В праздной гостиной повисло удушающее молчание. Мужчина в кадре, крепкий и широкоплечий, вдруг спрятал лицо в ладонях, пытаясь справиться со своими эмоциями, а голос за кадром понимающе замолчал. Данте удалось выиграть отсрочку и собраться с мыслями, однако осечка всё же произошла — Габриэль явно ему не доверял. А может, Данте просто не попал в его расположение. Трагичная история накинула пару утешительных очков, но всё же не склонила чашу весов окончательно. «Соболезную. Что ты делал после?» «Существовал. По-другому мне это не назвать. Бродил один, скитался, иногда с какой-нибудь группой, но, как правило, не долго.» Габриэль сощурился. Это бред, этого не может быть, но в тот момент Данте показалось, что священник вовсе не слеп на правый глаз, напротив, это мутное бельмо на его глазу скрывает наружное и смотрит прямо вглубь — туда, куда зрению простых смертных никогда не достать. «Это ещё почему?» «Да много причин, шеф. Мне ли объяснять. То мертвецы, то трон лидера кто не поделит, то взглядами не сходимся. Люди, " — слабо улыбнулся Данте. Не сработало. Морщинка сомнения не разгладилась на лице священника. И как бы после Данте не пытался сгладить заминку шуткой, очаровательной улыбкой или более складной историей, Габриэль держался холодно и беспристрастно, однако что-то в его взгляде заставляло мужчину тщательно взвешивать каждое своё слово. Данте выключил воду. Обтёрся полотенцем, надел свежую одежду и только после этого вздохнул с облегчением. К чёрту этот дурацкий допрос! К чёрту и этого священника, и всю общину в целом! Это они должны его бояться, ему волноваться не о чем. Ну, придётся потерпеть, посидеть какое-то время тихо, не высовывая головы, как самый добропорядочный гражданин, ничего страшного. В любом случае Данте пришёл в эту общину скорее для собственного веселья, а, как известно, даже в парках развлечения иногда нужно отстоять очередь. Пальцами Данте как смог зачесал мокрые волосы назад и вышел из ванной. На разгоряченное тело тут же накинулись потоки холодного воздуха. Данте вздохнул с облегчением. Наконец приятная усталость подействовала и на разум, растекаясь сладостной тягостью от затылка по всему телу. Сейчас бы отправиться в свою комнату — а таковую ему и правда выделили -, забраться на кровать, укутаться огромным пуховым одеялом и просто уснуть, вдыхая аромат свежего постельного белья. На секунду мужчина мечтательно прикрыл глаза. «Ну всё, хватит прохлаждаться!» — мысленно одёрнул Данте самого себя. Мужчина уже направился в сторону лестницы, как вдруг взгляд его зацепился за белую дверь в конце коридора. «Не ходи туда, если жизнь дорога», — именно так сказал Габриэль, когда Данте уточнял, где находится душ. Данте замер на перепутье. Прямо перед ним всего в двух шагах находится лестница, слева — отведённая ему спальня, а прямо напротив, по правую руку, расположилась ещё одна дверь. Запретная. Поколебавшись не больше секунды, Данте повернул направо. «Chorrada! Что у них там, Цербер заперт?» Данте осторожно постучал. Прислушался. Нет, ни громогласного рычания, ни звуков разверзающейся пучины ада в ответ не послышалось. Комната, кажется, вообще пустовала. Данте с чистой совестью толкнул дверь и заглянул внутрь, впрочем не решаясь ступить дальше порога. Однако всё трепетное волнение ухнуло вниз горьким разочарованием. Комната оказалась самой обыкновенной. Просторная кровать у дальней стены, шкаф, письменный стол со стулом, торшер — всё то, что было и в комнате, отведенной самому Данте. Единственное, что сразу пришло на ум, это помещение выглядело более обжитым. На спинке стула небрежно свисали оставленные вещи, на прикроватном комодике своего часа дожидалась книга, а вдоль стены над столом развешаны фотографии — подобие самодельного коллажа. Но ничего и никого такого, что представляло бы угрозу. «Diablo! «Не ходи туда, если жизнь дорога», — мысленно передразнил Данте отца Габриэля. — Вот же кучка идиотов!» Рассматривать комнату внимательнее Данте не стал. Какая разница? По одним только фотографиям на стене понятно, что в соседки ему досталась девчонка. Дай бог хоть симпатичная…***
Когда Данте спустился, людей в гостиной стало уже двое. Всё тот же одноглазый Габриэль и Аарон — крепкий бородатый мужчина с металлическим протезом. Они перекинулись парой фраз — в основном между собой -, ещё раз похвалили свою общину и уселись на диван, сказав что-то про «нужно подождать ещё одного человека». Ни Аарон, ни Габриэль не сказали кого именно и зачем нужно ждать, но их бегающие взгляды, нервное подрагивание пальцев, переглядки украдкой вновь заставили вернуться мысли к неосторожно брошенной фразе Габриэля. «Да что ж там за девчонка такая?» — мысленно усмехнулся Данте, устроившись в кресле поудобнее. Время неумолимо текло сквозь пальцы. Данте развалился в кресле и, закинув руки за голову, делал вид, что давно уснул, а сам искоса наблюдал за мужчинами. Решив, что уставший гость и правда задремал, Габриэль и Аарон перестали скрывать своё волнение, а чем дальше продвигалась стрелка часов, тем очевиднее оно становилось. В какой-то момент Аарон поднялся с дивана, прихлопнув ладонями о колени, и направился в прилегающую к гостиной кухню. Священник пошёл следом. — Ты уверен, что другого варианта нет? — послышался встревоженный шёпот Аарона. — Другие дома заняты, — так же в полголоса отозвался Габриэль. В воздухе зависла тишина, нарушаемая лишь мерным стуком часов, да уставшим вздохом Аарона. Наверняка в этот момент мужчина запустил здоровую пятерню в волосы, взъерошив кудрявые вихри. — Аарон, брось. Я уверен, Хейзел отнесётся с пониманием. — Да. Да, конечно. Перекинувшись ещё парой абстрактных фраз, они вернулись на диван. А Данте уже начал жалеть о том, что не подошёл к тем фотографиям на стене. «Хейзел, — мысленно повторил он, будто пробуя это имя на вкус. Что-то в этом наборе звуков казалось до боли знакомым, но вот уловить более чёткий образ как назло не удавалось. — Стрёмную девчонку точно так не назовут. Может, она и правда ничего? С характером, видимо, но если в остальном удалась…» Данте настолько предался своим размышлениям, что не заметил, как ухмылка прокралась на его лицо. Да, он здесь для серьёзной миссии, но разве это мешает немного повеселиться и завести что-то вроде курортного романа? Отнюдь! За любую командировку полагаются разные бонусы и плюшки, так пусть эта девчонка станет его наградой за труды. «Только бы она оказалась симпатичной» — отозвалось где-то на задворках сознания. Время тянулось беспощадно медленно, кресло мягко обнимало уставшее тело, а равномерное тиканье часов напоминало самую сладкую колыбельную. Данте сам не заметил момент, когда глаза действительно закрылись, дыхание выровнялось, а разум обволок пленительный туман. Он уснул.***
— И что это за собрание? Данте распахнул глаза и резко выпрямился в кресле. Интерьер комнаты плыл перед глазами цветными нелепыми пятнами, а мягкий свет ламп казался невыносимо жгучим, слепящим. Мужчина протёр глаза, изо всех сил пытаясь вернуть контроль над ситуацией. И хоть женский голосок прозвучал совсем не враждебно, но сердце колотилось у самого горла, кажется, уже почувствовав то, что ещё недоступно зрению. Наконец проморгавшись, Данте заметил, что Аарон и Габриэль, как солдаты при виде генерала, поднялись с дивана, однако на их лицах почти синхронно замерло такое страдальческое, осуждающее выражение… А на пороге дома стояла девушка навряд ли выше метра шестидесяти росту. Худощавая, с тонкими изгибами тела, скрывающимися за безразмерной курткой из чёрной джинсы. Её светлые волосы собраны в высокий хвост, что придавало и без того острым чертам лица некую строгость. В руке девушка сжимала рукоять биты, и только тогда Данте понял, что вызвало такие лица у Габриэля и Аарона. Кровь. С гладкой поверхности биты стекали целые ошмётки гнилой плоти, всё древко покрывала багряная жидкость, пару капель даже замерло на белоснежной коже девушки. — Хейзел! Мы же обсуждали это сотню раз! — первым нарушил тишину Аарон. Эти простые слова подействовали как заклинание, сняв оцепенение со всех собравшихся. Хейзел чуть удивлённо приподняла брови, но тут же хмыкнула и, прислонив своё оружие к стене у двери, направилась на кухню. — Вот именно. Вы там что-то обсудили, вы что-то решили, я ни под чем не подписывалась. Прозвучало это так легко и непринужденно, будто что-то само собой разумеющееся. Хейзел прошла мимо мужчин, даже не взглянув в их сторону, а Данте забыл как дышать. Казалось, весь воздух выбило из лёгких точным ударом под дых. Она прошла, а за ней потянулся шлейф крови, едва уловимый запах яблок и аромат необузданной свободы. Она не узнала его. Дошла до кухни, взяла из верхнего шкафчика стакан и налила воды, вовсе и не подозревая какая буря происходит прямо у неё за спиной. Если бы в этот момент кто-нибудь из них решил спросить Данте о чем-либо, он бы не смог выдавить из себя ни слова. Что вообще такое речь? Что это за бесполезная штука во рту? Как ей пользоваться? Как можно думать о чём-то другом, когда это и правда она? «Не узнала…» Это осознание отдалось едкой горечью где-то под ложечкой, но Данте тут же себя одёрнул, постепенно возвращая самоконтроль: «Конечно, она тебя не узнала, кретин! Радуйся!» Отпив воды, Хейзел отставила стакан и повернулась к мужчинам. И сделала она это с таким взглядом, будто они только что проиграли её дом в казино или потеряли любимого кота. От этого взгляда хотелось отвернуться, спрятаться как можно скорее, и только Данте никак не мог стереть глупую улыбочку со своего лица. «Это точно она! Девчонка с твёрдым локтём!» — ликовало сознание. Он и представить не мог, что они вообще встретятся когда-либо ещё, а тут… Подарок судьбы, не иначе! — Хейзел, но так ты ставишь нас всех под угрозу… — попытался было образумить девушку Габриэль, но Хейзел тут же его перебила. — Чем это? Тем, что в случае, если эти психи вернутся, мы узнаем об этом сразу? — хмыкнула девушка, насмешливо изогнув бровь. — Хейзел! — предупреждающим тоном сквозь зубы процедил Аарон. Пожалуй, это был тот самый момент, когда лучше всего промолчать, отступить, сделать вид, что каждый победил, оставшись при этом при своём, однако губы Хейзел растянулись в предвкушающей улыбке. — А что такого? Или?.. — девушка наигранно прикрыла рот рукой, даже не пытаясь скрыть злорадствующий огонёк в глазах. — Вы ещё не рассказали нашему новому другу про Шепчущих? В комнате стало на пару градусов холоднее. Примолкли даже вечно шумные часы на стене. Аарон и Хейзел замерли, не сводя друг с друга пристального взгляда. Казалось, ещё чуть-чуть и кто-то из них набросится на другого с кулаками. Надо было срочно переключать внимание. — Шепчущие? — повторил Данте, чуть нахмурившись, будто и правда впервые слышал это название. — Это какая-то группа? У вас с ними проблемы? Аарон первый отвёл глаза. Бросив на сияющую от улыбки Хейзел укоризненный взгляд, мужчина устало вздохнул и ответил сухо, заученно, точно измученный жизнью диктор: — Эта группировка больше года назад покинула наши земли. Александрии ничего не угрожает. «Ваши земли? Ну и самомнение!» Данте пришлось сделать над собой усилие, чтобы эмоции не отразились на лице. Вместо этого он коротко кивнул. — Ну, ладненько, — неловко улыбнулся Данте, чувствуя как напряжение в комнате снова нарастает. — Будем надеяться, что они и не вернутся. Данте рассмеялся, глядя то на своих гидов, то на новую соседку, но никто даже бровью не повёл. Габриэль старательно изучал паркет под ногами, Аарон вновь пытался силой телепатии донести до девушки мысль о том, что нужно держать язык за зубами, на что Хейзел лишь насмешливо ухмылялась, явно довольная своей выходкой. Неуклюжий смешок потонул в неприветственной тишине. На секунду Данте поджал губы, но тут же решился на новую попытку. — Кстати, — заговорил он, обратившись к Хейзел. — Нас, кажется, не представили. Я — Данте. Мужчина сделал шаг вперёд и протянул руку, надеясь, что девушка наконец отлепится от кухонной гарнитуры у окна и пойдёт навстречу. Данте улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой. В сочетании с его крепкой фигурой, высокими скулами, чуть хитроватым прищуром тёмных глаз девушки редко когда могли устоять. Однако Хейзел даже взгляда на мужчине не задержала, так, окинула нехотя, как смотрят на приевшуюся мебель в квартире, и сухо кивнула, чуть приподняв брови. Всё. Пока Данте задыхался в мысленном возмущении, Аарон взял слово, будто только сейчас вспомнив, зачем они вообще тут собрались. — Да, точно. Хейз, если ты не против, Данте займёт пустую комнату. В остальных домах всё занято и… Девушка пожала плечами: — Да мне всё равно. Я в душ. И она ушла. Больше ни на кого не глядя, показательно обойдя их стороной. Аарон устало вздохнул. — Слушай, она не всегда такая, но если вдруг будут проблемы… Он что-то говорил, потом подключился Габриэль, вместе они вновь принялись утешать новичка и нахваливать общину, но Данте их не слышал. Все его мысли сейчас были там, на втором этаже, где за лестничным пролётом скрылась тонкая фигурка, где из ванной раздавался приглушённый шум воды.***
Данте шумно выдохнул, закрыв наконец за гостями дверь. «Да уж, не даром говорят: хороший гость — тот, кто может вовремя уйти» — усмехнулся мужчина и покачал головой. От пустой болтовни болела голова, поясница затекла из-за долгого сидения, а от количества бесполезной информации, которой Аарон и Габриэль напичкали несчастный мозг Данте, в голове то и дело вспыхивали фейерверками клишированные фразы. «Мы все семья», «Наш дом — наша крепость», «Нас всех объединяют общие цели». От всего этого шлака хотелось снова залезть в душ и смыть с себя эту чепуху. Данте потянулся, размяв уставшую спину, и громко зевнул. «Ну и денёк» — вздохнул Данте и направился к лестнице. Голова гудела. Данте даже упустил момент, когда вода за дверью перестала шуметь. Мужчина поднялся, на последней ступеньке замер на секунду, вздохнув, и запустил пятерню в волосы. Неожиданно дверь в ванну распахнулась. Хейзел, казалось, и сама не ожидала такой встречи. Вздрогнув, девушка невольно отступила, сильнее вцепившись пальцами за полотенце, а Данте замер как истукан. С мокрыми волосами, зачесанными назад, с чистым от крови лицом и в одном только полотенце она была ещё прекраснее, чем тогда, когда он её запомнил. Большие зелёные глаза, в которых точно солнечные лучи сквозь кроны деревьев, виднеются карие вкрапления, точёный носик, тонкие запястья, сжимающие махровую ткань полотенца. Данте готов был поклясться всем миром, что никогда не видел существа прекраснее. Эта девчонка вызывала в нём такую давно забытую гамму чувств, что всё нутро так и трепетало, ловя каждое её движение. И дело было не только в капельке воды, скатившейся с волос до самой ложбинки между грудью, за которой Данте невольно проследил жадным взглядом. Из состояния монумента Данте вывел требовательный голос девушки: — Ты хочешь что-то сказать или так и будешь пялиться? Глаза пришлось поднять выше и стойко выдержать осуждающий взгляд Хейзел, который так и говорил: «Мудила, я же вижу, где были твои глаза». Данте раскрыл рот, но так и не смог ничего сказать, чувствуя себя последним идиотом. Все его мысли крутились вокруг нежной фарфоровой кожи, к которой так хотелось прикоснуться. — Я… Я пока не решил. Данте выдавил кривую улыбку, из последних крох самоуважения стараясь не опускать глаза ниже, туда, где скрылась злосчастная капелька. Хейзел усмехнулась и покачала головой, прекрасно читая все чувства мужчины на его лице. Проходя мимо, она насмешливо похлопала Данте по плечу, то ли утешая, то ли из жалости. Данте обернулся, провожая девушку взглядом. И только когда тонкая фигурка в полотенце, едва достающим до колен, скрылась за дверью, мужчина снова смог дышать. «Ух! Вот и как прикажете работать в такой обстановке?» — усмехнулся Данте и беззвучно присвистнул. Постояв в пустом коридоре ещё несколько секунд — вдруг у этого шоу будет продолжение? -, мужчина отправился в свою комнату. Надо же наконец осмотреть то, что тебе преподнесли на блюдечке. Толкнув такую же дсп-шную дверь, покрытую белым лаком, Данте оказался в небольшой, но просторной комнатке. Пожалуй, просторной её делало минимальное количество мебели. Кровать у окна, стол и стул, шкаф, да маленький пуфик в углу. Выкрашенные в глубокий синий стены создавали ощущение почти домашнего уюта. Взгляд Данте зацепился за письменный стол. «И зачем? Что я должен за ним делать? Чертежи составлять? Письма писать?» Данте невольно фыркнул. Нет, лично он, конечно же, знает применение этой штуке — за этим столом он будет писать доносы Альфе, сообщая обо всём, что происходит в общине. Но больше всего мужчину развеселила мысль о том, что ведь кто-то сюда этот стол втаскивал. Кто-то пыхтел и корячился, громко браня и, наверняка, пару раз роняя махину на мизинчик или придавливая свои пальцы. И ради чего? «Что ж, я обязательно использую вашу доброту против вас» — мысленно усмехнулся Данте.***
Сделав глоток, Хейзел едва сдержалась, чтобы не выплюнуть. Горячий чай тут же прошёлся по горлу раскаленной лавой, а на кончике языка образовалась неприятная шероховатость. Девушка закашлялась и, смахнув проступившие слёзы, отодвинула кружку от себя. «Опять переборщила…» Где-то в глубинках сознания промелькнула мысль о том, что нужно бы выпить холодной воды, но Хейзел быстро от неё отмахнулась. Ничего, никто ещё от этого не умирал. И девушка продолжила читать, устроившись поудобнее за кухонным столом. Закинув ноги на стул, Хейзел уселась по-турецки. Одна ладонь подпирала щёку, другая — не позволяла страницам захлопнуться. Мокрые волосы поначалу доставляли дискомфорт, оставляя неприятный холодок на спине и пятно на огромной безразмерной футболке, но со временем Хейзел перестала обращать внимание на такие мелочи. Главное, что ночное чтение помогало немного разгрузить мысли, выкинуть из головы то, что скопилось за день. И Аарона с его беспочвенными наездами, и бесконечные мысли о Дэриле, и Шепчущих, и этого нового соседа. Только в это время можно было просто предаться выдумке и не принимать стойку обороны. Ночную тишину взмахом мясницкого ножа прорезал скрип ступенек, оповещая о том, что кто-то спускается. Хейзел раздражённо поджала губы, но взгляда от книги отрывать не стала. И так понятно, кому не спится. Заметив соседку, Данте на мгновение задержался на последней ступене, и Хейзел задержала дыхание — «Ну же, давай! Проваливай! Не начинай снова трепаться!». Однако, кажется, такой функции у Данте не было предусмотрено. Засияв, как медный таз, мужчина едва ли не вприпрыжку прошёл на кухню. — О, смотрю ты приоделась, — хохотнул он. Хейзел оторвалась от книги, смерив мужчину таким взглядом, что Данте тут же кашлянул, сделав вид, что неудачной шутки никогда и не было. И всё же на этом он не остановился. — Что читаешь? — осторожно поинтересовался Данте, отодвинув стул напротив. Мужчина сел и, оперевшись на локти, с неподдельным интересом принялся наблюдать за девушкой. От этого пристального, изучающего взгляда захотелось немедленно уйти. И вот дёрнула же её старая привычка засесть на кухне… — Книгу, — холодно отозвалась Хейзел, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на проклятой строчке, которую пришлось перечитывать в третий раз. — А я-то подумал это коробка из-под хлопьев. Данте улыбнулся, но Хейзел продолжала его игнорировать. И в глубине души девушка чувствовала укол совести — он не сделал ничего такого, чтобы заслужить такое отношение -, но что-то в этом мужчине вызывало в ней ужасное отторжение. Что-то в его громком голосе, нарочитой дружелюбности, вечной улыбке было такое неправильное, неестественное, что вызывало в Хейзел в точности противоположный эффект. Очередная его реплика потонула в бездушной тишине. Данте вздохнул чуть разочарованно, но, кажется, вовсе и не собирался прекращать, пока не получит своего. — Мм, Лавкрафт. Любишь всякую жуть, да? Хейзел захлопнула книгу и наконец взглянула на мужчину. — Слушай, я всё понимаю, тебе скучно и хочется общения. Уверяю, в этой общине полно более приятных людей, которые будут только рады поболтать с тобой, просто дождись до утра. Нам не обязательно быть лучшими подружками только потому, что мы живём в одном доме. Данте открыл рот, но так и не смог найти, что ответить. Мужчина удивлённо моргнул, будто только что получил хорошую такую пощёчину. Хейзел вздохнула и поднялась со своего места. Взяв в одну руку книгу, а в другую чашку с уже остывшим чаем, девушка направилась к лестнице, как вдруг её окликнул мужской голос. — А если я хочу стать лучшими подружками именно с тобой? Хейзел обернулась. Брови её, не удержавшись, чуть приподнялись. А Данте сидел вполоборота и улыбался с такой неподдельной теплотой, будто ничего и не произошло. «Вот же непробиваемый» — подумала Хейзел, однако не смогла сдержать улыбки. — Тогда соболезную, — отозвалась девушка и пожала плечом. Данте заулыбался ещё ярче, и Хейзел поспешила подняться по ступеням, пока что-то в глубине души не оттаяло окончательно. А Данте ещё некоторое время сидел на кухне, не в силах стереть ухмылку с лица. «Не такая уж она и Снежная Королева, долго точно не продержится.» Данте сидел, прокручивая в голове все её реплики, все мимолётные взгляды и полуулыбки. И чем больше он вспоминал, тем сильнее крепчала уверенность — он точно её добьётся, чего бы это не стоило. Она ещё будет принадлежать ему.