***
Это случилось в прошлом году. Стоял холодный март. Деревья ещё сверкали острыми когтистыми ветками, жухлая после зимы трава еле колыхалась под порывами сурового ветра. Данте тогда только вступил в ряды Шепчущих, от силы вторую неделю носил маску из гнилой кожи. Это было его первое серьёзное задание. Альфа быстро разглядела в нём преданного воина и позволила участвовать в миссии. Дело было сделано. Головы врагов бессмысленно шевелили ртами, насаженные на пики, а единственный выживший уже сидел неподалёку от того поля, чтобы показать остальным последствия их глупости. Сумерки начали сгущаться. Холодный ветер стал ещё кровожаднее, грозя перерасти в настоящую бурю. Шепчущие уже собирались вернуться обратно, в лощину, как в лесу послышалась какая-то возня. Только к вечеру александрийцы заметили пропажу друзей. Слишком поздно… В центре небольшой поляны кучка людей, прижавшись спинами друг к другу, точно единое целое, отбивались от хранителей. В тусклом свете вечернего неба сверкали клинки, слышались тяжёлые вздохи и гортанное рычание в суровой борьбе за жизнь, но люди, увлечённые борьбой с нежитью, даже не замечали, как скрываясь в полутьме близстоящих сосен настоящая опасность сжималась удавкой на их горле. Последний мертвец пал, обезглавленный точным ударом катаны темнокожей женщины, и тогда вперёд вышли Шепчущие. Ох, эти лица, искажённые неподдельным ужасом, Данте не забудет никогда! До чего жалки и смехотворны эти людишки, что мнят себя цивилизацией! Плотное кольцо Шепчущих разомкнулось, пропуская вперёд громоздкую фигуру Беты. Широкоплечий великан, выше каждого как минимум на голову, он остановился возле кучки александрийцев. — Бросьте оружие! — раздался чуть приглушённый, но от этого не менее жуткий голос мужчины. Признаться честно, даже Данте почувствовал, как по спине пробежал холодок от его баса. — Дважды повторять не буду. Седовласая и самурайша спорить не стали, реднек заколебался на секунду, но тоже бросил нож на землю. И только одна непокорная девчонка продолжала стоять с гордо поднятой головой, сжимая оружие в руке. Бета подошёл почти вплотную. Чтобы посмотреть бугаю в лицо, девчонке пришлось запрокинуть голову, отчего на тонкой шее можно было разглядеть каждую вену, каждую напряженную мышцу — а стоять так и правда весьма непросто. Бета чуть склонил голову в бок и, Данте был готов поклясться, хоть этого и не видно под маской, наверняка насмешливо изогнул бровь. Бета возвышался над девчонкой почти на полметра, да он бы с лёгкостью разорвал её пополам, даже глазом не моргнув, ей бы трепетать от страха и прятаться за спину единственного мужчины в этой группке. Но нет, девушка стойко держалась, отвечая громиле таким же прямым взглядом. Когда начало казаться, что дело вот-вот дойдёт до драки, реднек коснулся руки девушки и мягко забрал у неё пистолет. — Не надо, Хейзел! Не сейчас. Оружие оказалось у ног Беты. Только после этого тот довольно хмыкнул и отошёл, позволив Данте наконец рассмотреть бунтарку. В тот день светлые волосы её были распущены и обрамляли личико небрежными волнами, видимо, чуть растрепавшись из-за драки с мертвецами. На бледной щеке застыли брызги крови, а в глазах бушевало настоящее пламя ненависти, адресованное Бете. А Данте так и замер, не в силах отвести взгляд от дерзкой красотки. Правда, девушка быстро заметила, что на неё пялятся и тут же продемонстрировала мужчине средний палец. Данте едва сдержал смех, благодаря маску за то, что этого никому не видно. Вскоре из лесу вышла Альфа, показательно вытирая свежую кровь с ножа об джинсы. Альфа долго говорила. Вкрадчиво и неспешно, словно гипнотизируя попавшихся в ловушку людей, но Данте не слушал её речи. Всё его внимание приковала к себе бойкая девчонка. Он не сводил с неё глаз, надеялся, что она снова взглянет на него. Вряд ли это можно назвать любовью с первого взгляда, так, чисто интерес, но вот если бы она только что-нибудь выкинула, допустила ещё одну дерзкую выходку… О, Данте непременно бы уговорил Альфу отдать девчонку ему. Она бы стала отличной наградой за проделанную работу. — Ты, — Альфа указала на реднека. — Пойдёшь со мной. Златовласка тут же встрепенулась. — Нет! Не трогай его! Девушка выскочила из круга и попыталась закрыть мужчину собой, точно это и правда могло помочь. Вот он! Его шанс! Данте бросился вперёд, но Фредерик оказался быстрее. Не успела девчонка преградить Альфе путь, как крепкий мужчина в кожаной маске одним прыжком догнал её и повалил на землю. Девушка вскрикнула, больно ударившись, но в долгу не осталась. Пока Фредерик замешкался на секунду, поправляя съехавшую на глаза маску, девушка замахнулась и со всей силы ударила мужчину в лицо ногой. Раздался характерный хруст и поток благого мата, говорящий о том, что ещё долгое время Фред будет гнусавить. «Другого шанса не будет!» — решил Данте и схватил девушку, пока этого не сделал кто другой. Данте прижал её к земле, попытался схватить за руки и перевернуть, но девчонка начала извиваться и всячески пихаться. Получив неслабый удар под дых, мужчина потерял терпение и всем весом навалился на девушку, попутно вынимая нож. Наконец изловчившись, Данте поднялся, с ликующим видом прижимая девчонку к себе спиной и держа нож у её горла. — Не рыпайся, а то хуже будет! — прошептал он на ухо девушке, тяжело дыша после потасовки. В этот момент Данте возненавидел маски, которые они вынуждены носить. Если бы не этот клочок кожи, он бы мог прикоснуться к ней, вдохнуть аромат мягких волос, потереться носом об шею, но всё, что ему оставалось, крепко сжимать грубую ткань джинсовки, молясь, чтобы больше девчонка не вытворяла глупостей, только не когда он почти завладел ею. Всё это произошло в считанные секунды. Никто толком и понять не успел, что за суматоха приключилась и почему Фредерик так орёт, по-прежнему хватаясь за свою окровавленную маску. Реднек дёрнулся, будто хотел помочь подруге, но в грудь ему упёрлось дуло ружья. — Твоя? — только и спросила Альфа чуть скучающе. Реднек шумно выдохнул, испепеляя Данте взглядом. — Да. Отпусти её! — крикнул он, обращаясь к мужчине. Альфа обернулась. Она не проронила ни слова, лицо её выражало абсолютное спокойствие, но Данте понял всё и без слов. «Mierda!» Делать было нечего. Скрепя сердце, Данте убрал нож и расслабил хватку, позволив девчонке высвободиться, за что тут же получил локтём в живот. Не так, чтобы сильно, но весьма ощутимо. Не успела девушка сделать и шагу, как одним ловким движением Альфа перевернула ружьё и прикладом нанесла удар в висок. Девушка безвольной куклой рухнула на землю. — Хейзел! — вскрикнул реднек и снова попытался шагнуть к ней, но дуло ружья вновь оказалось направлено в его сторону. — Можешь забрать её на обратном пути, — великодушно отозвалась Альфа и обернулась к Данте, кивнув, чтобы тот возвращался на своё место. Всё так же держа реднека на мушке, Альфа повела его вперёд, а Данте прожигал спину мужчины ненавидящим взглядом, пока они не скрылись среди деревьев.***
Они продолжали о чём-то разговаривать, а Данте всё размышлял. Может, ему яду в чай подсыпать? Или задушить во сне? В любом случае от этого реднека надо избавляться, он как был преградой к его награде, так и остался. «Брось!» — тут же одёрнул Данте сам себя. — «Ну какая он преграда? В этот раз преимущество точно за тобой.» Данте невольно хмыкнул. И правда. Данте умнее, красивее, харизматичнее этого деревенщины, в конце концов. Хейзел и сама это поймёт, нужно только время. Неожиданно реднек перевёл взгляд на Данте и заметил, что всё это время тот неотрывно наблюдал за ними. Мужчина нахмурился, а Данте натянул свою самую дружелюбную улыбку и помахал рукой, нисколько не смутившись. Разговор явно не клеился. Хейзел что-то отчаянно пыталась донести до мужчины. Данте видел, как девушка протянула к нему руки и как тянется сама, едва не умоляя, на что реднек холодно покачал головой. Хейзел совсем поникла. Пытаясь сгладить конфликт, мужчина что-то сказал, попытался взять девушку за руку, но Хейзел не позволила. Девушка неловко начала перебирать волосы, точно пытаясь скрыть проступившие на глазах слёзы. Данте наблюдал за ними с неподдельным интересом. О чём они говорят? Что такого сказал реднек, что так расстроило девушку? Может, стоит спросить у него топ-10 запретных тем или не самых удачных вопросов, чтобы и самому потом так не напороться? Но в глубине души Данте ликовал и праздновал. И зрелище само по себе любопытное, и дорога к сердцу Хейзел, кажется, без пяти минут свободна. Неожиданно реднек бросил на Данте прищуренный взгляд и сгрёб девушку в объятия. Буквально. Он обхватил её так, как хватают стог сена, чтобы перенести его. Хейзел вздрогнула, чуть растерявшись, но тут же обвила руками его шею и прижалась к мужчине с такой нежностью, что сомнений не осталось — с такими чувствами Данте не тягаться. «Что ж, посыл ясен, cabron» — в мыслях отозвался Данте и отвернулся. Что происходило дальше Данте не видел, да и смысл? Наверняка перебросились ещё парой фраз, снова пообжимались напоследок и разошлись, что тут такого, что мужчине хотелось бы видеть? Однако Хейзел вернулась в кухню как с похорон. Данте аж приободрился. Стараясь спрятать лицо за волосами, Хейзел взяла со стола свою чашку и без лишних слов отправила недопитый кофе в раковину. Открыла воду, начала мыть чашку. Она не сказала ни слова, но это было и не нужно. Данте чувствовал, буквально ощущал это кожей от царившей вокруг атмосферы, что лучше сейчас ничего не говорить, но будь он проклят, этот болтливый язык! — Хейзел, у тебя всё хорошо? Хейзел вздрогнула, будто получила меткий укол меж рёбер, и на секунду так и замерла с намыленной чашкой в руке. Она не обернулась, но Данте заметил, как скривились её губы. — Всё просто супер, — сквозь зубы процедила девушка. «Ну всё, всё! Хватит! Замолчи!» Однако остановиться Данте уже не мог. Отставив грязную посуду в сторону, мужчина взглянул на девушку со всей чуткостью, которую только смог из себя выдавить. — Слушай, я не хочу лезть не в своё дело, но… — Вот и не лезь! — закричала Хейзел, резко обернувшись. За ту секунду, что она смотрела на него, Данте заметил, как на глазах её застыли слёзы. Но он не успел ничего сделать или сказать, Хейзел ударом ладони закрыла воду, так и оставив недомытую кружку в раковине, и умчалась наверх. Данте непонимающе моргнул. В пустой кухне повисла звенящая тишина. Ещё совсем недавно здесь звучал смех и, казалось, всё только начинало налаживаться, а теперь Данте в одиночестве допивал холодный чай под звуки немого осуждения пустующей кухни.***
— И что, он прямо так и сказал? — усмехнулся Ниган, сорвав с грядки очередной кармашек гороха. Хейзел пропустила мимо ушей откровенную насмешку в его голосе и продолжила: — Да! «Я не хочу тобой рисковать, Хейзел, ты родной для меня человек», — отозвалась девушка, спародировав голос Дэрила. Ниган рассмеялся, а Хейзел страдальчески вздохнула и уткнулась лбом в колени. Они сидели посреди импровизированного огорода в центре Александрии. Это место сложно было назвать незаметным, однако все проходящие мимо жители упрямо делали вид, что и правда не видят двух человек, засевших в зарослях гороха. Это было чем-то вроде негласного общественного договора: все закрывают на глаза на такие посиделки, а Ниган и Хейзел ведут себя относительно примерно. Конечно, Брендон, охранник Нигана, всегда старался разогнать их, да и Мишонн каждый раз недовольно поджимала губы, но как-то серьёзно препятствовать общению никто за пять лет так и не решился. Молчание затянулось. Ниган не спешил ни бросить колкое замечание, ни обидную шутку. Хейзел оторвала голову от коленей, но тут же прищурилась, завидев едкую ухмылку на лице мужчины. За долгое время работы под беспощадным солнцем Ниган подзагорел, на коже появились новые, более глубокие морщинки, что теперь каждый раз расползались явной паутинкой, когда он улыбался, но ни годы, ни седая шевелюра не делали мужчину менее харизматичным. — Что ты так улыбаешься? — спросила Хейзел, предчувствуя, что ответ ей не понравится. Ниган хмыкнул. — А я не буду ничего говорить, какой в этом смысл? Я последний год твержу тебе одно и то же, но ты ведь даже не желаешь меня слушать, так зачем время попусту тратить? — Это неправда, — насупилась Хейзел и подтянула колени поближе. Конечно, Ниган был прав. — Да я давно тебе говорил, что пора искать другой вариант, и что в итоге? Тебя отправили во френдзону. Или как назвать зону для родственников? — усмехнулся мужчина. Вместо ответа Хейзел лишь закатила глаза, да недовольно цокнула языком. А что ещё ей сказать? Ниган прав. И он лучше неё самой видел катастрофу там, где Хейзел прикрывала трещины баннерами «Временные неполадки». Хейзел протянула руку и сорвала свисающий за спиной стручок горошка. И как всё пришло к такому? Когда-то ведь они с Дэрилом и правда любили друг друга, сражались за свои чувства, а теперь общаются чуть теплее, чем соседи по подъезду, да видятся в лучшем случае пару раз в неделю. И ведь даже это началось из-за Шепчущих… Только подумав об этих ублюдках в масках, Хейзел стиснула стручок с такой силой, что тот попросту лопнул. Несколько горошин жалобно разлетелись, а пальцы окропил зеленоватый сок с ярким запахом. Поморщившись, Хейзел встряхнула рукой и поспешно вытерла ладонь о джинсы. — Ты всё же подумай ещё раз над моим предложением, — как бы невзначай заговорил Ниган, но по тому, с какой хирургической осторожностью прозвучал его голос, по тому, как пристально при этом он всматривался в лицо девушки, было понятно, что тема эта для него важна. Хейзел скривилась, будто ей отдавили ногу. — Ниган, мы уже говорили об этом. Я не могу просто взять и сбежать отсюда. Мы не можем, — быстро поправилась девушка, прикусив губу. Ниган ухватился за эту брешь. — Почему это мы не можем? Я могу, меня здесь ничего не держит. Тошнит уже от этого огорода. А что держит тебя? Община, которую ты ненавидишь? Дэрил, которому ты не нужна? Люди, с которыми у вас обоюдная неприязнь? Брось, Хейзел, никакой причины нет. Ты просто боишься. Боишься в кои-то веки выбрать себя, а не чужие интересы. В первую секунду Хейзел поморщилась, как ребёнок, которому насильно запихнули в рот ложку касторки, но чем глубже проникала неприятная правда, тем легче становилось взглянуть на неё без отвращения. Хейзел действительно задумалась, а Ниган молчал, не давил. — Ладно, — наконец вздохнула девушка, — я подумаю об этом. Но Лидия пойдёт с нами, — добавила Хейзел уже решительнее и подняла взгляд на мужчину. Ниган пожал плечами. — Так я и не против. Мы тут как три единорога в пустыне, — хохотнул мужчина. Хейзел улыбнулась. Не успела девушка снова нырнуть в свои размышления, как её выдернул голос Нигана: — А это ещё кто? Хейзел чуть приподнялась из-за кустов, силясь разглядеть того, кто вдруг заинтересовал Нигана. На другой стороне улицы, возле местного лазарета, стоял Данте и с неприкрытым интересом наблюдал за ними. Заметив, что его обнаружили, мужчина нисколько не смутился, напротив, улыбнувшись, он помахал рукой странной паре, засевшей в огороде. — Это Данте, новенький, — не скрывая раздражения в голосе отозвалась Хейзел и плюхнулась обратно. — Новенький? — задумчиво протянул Ниган, прищурившись глядя на мужчину. Не долго думая, Ниган улыбнулся и принялся махать мужчине в ответ. — Эй! Ты что делаешь? — тут же насторожилась Хейзел. — Хочу познакомиться, — невозмутимо ответил Ниган, продолжая дружелюбно махать. — Вдруг он наконец додумается сюда подойти. Может, и ты к нему приглядишься. Парнишка там весь тротуар слюнями залил, — добавил Ниган и рассмеялся. «А вдруг и правда подойдёт?» — с ужасом подумала Хейзел. Тактичности у Данте, как у дорожного катка, а уж если они с Ниганом разговорятся… — А ну прекрати махать! Хейзел с чувством пнула мужчину по ноге, но задела лишь подошву ботинка. Нигану, впрочем, и этого хватило. Мужчина взглянул на девушку, едва сдерживая смех. — А что? Не хочешь познакомиться с ним поближе? Он, вроде, ничего. Ниган попал в самое яблочко. У Хейзел аж глаз дёрнулся. Девушка придвинулась поближе и понизила голос, чтобы обсуждаемый ненароком не услышал, однако от раздираемых эмоций хотелось кричать. — Поближе? Да мы живём вместе! Он храпит, как тракторный комбайн! Куда ещё ближе?! Ниган не сдержался и рассмеялся. Хейзел явно собиралась добавить ещё пару ласковых, но уже в его адрес, как вдруг чей-то надорвавшийся голосок прорезал всю общину истошным криком: — Хейзел!!! Ниган и Хейзел одновременно переглянулись, проронив синхронное мысленное «Да блять». С другого конца Александрии уже на всех парах мчался Брендон — щуплый мальчишка лет двадцати с копной неряшливых кудрей. Видимо, до него опять слишком поздно дошло, что кто-то специально вычеркнул его из графика дежурств, чтобы провести время с главным преступником общины. Ниган вздохнул и поднялся, следом с рыхлой земли встала и Хейзел. — Скажи мне, если всё-таки переспишь с ним, — кивнул Ниган в сторону Данте. — Твоя жизнь — мой любимый телесериал. Хейзел одарила мужчину многозначительным взглядом, передав все свои сердечные пожелания без лишних слов, и продолжила отряхивать джинсы от грязи. Брендон приближался. Уже можно было заметить, как в белёсую полоску гнева превратились его и без того тонкие губы, как широко раздуваются его ноздри, а побелевшие костяшки прижимают к груди ружьё. — Не помнишь, сейчас твоя очередь или моя? — поинтересовалась Хейзел, покончив наконец с грязью. — О, точно твоя. Я всю прошлую неделю в камере просидел, — отозвался Ниган. Скрестив руки на груди, они выждали ещё пару секунд. — Хейзел! Сколько раз повторять, чтобы ты держалась от Нигана подальше?! — прокричал Брендон. — Эй, Брендон! — окликнула парня в ответ Хейзел. — Видел это? В воздух взмыли две тонкие девичьи ручки, демонстрирующие парню средние пальцы. Казалось, ещё тоньше губы сторожилы стать не могут, но тонкие полоски и вовсе исчезли с его лица, искаженного яростью от бессилия. Ниган усмехнулся. — Классика. Каждый раз смешно, как в первый. Мужчина протянул ладонь и Хейзел не задумываясь её отбила. — Ладно, ещё увидимся! — бросила на прощанье Хейзел и поспешила уйти. Нарываться на очередную порцию катания по ушам ей совершенно не хотелось.***
Сиддик обхватил голову руками. — Нет, нет… Пожалуйста! — зашипел он, изо всех сил надавливая на виски. Пронзительный крик резал стеклом по открытому мозгу. Энид. Яркая вспышка. Кровь. Море крови. Вязкие капли разлетаются по всему амбару и оседают даже на его лице. Сиддик кричит. Он пытается сопротивляться, бороться, но чем сильнее он старается оттолкнуть воспоминания, тем ярче они становятся. Металлический запах крови совсем не вяжется с ароматом сена в амбаре, чужие руки давят на грудь и закрывают рот, перекрывая кислород, сердце колотится так, что, кажется, вот-вот разорвётся. Энид, Тара, Мерл и другие, они кричат, пока люди в масках из кожи мертвецов вонзают холодные лезвия в их тела. Все эти ощущения — они не где-то в голове, они вернулись за ним. А где-то над самым ухом раздаётся тихий, пробирающий до мурашек голос Альфы: «Смотри… Смотри…» — Хватит! Сиддик не выдержал и со всей яростью ударил ладонью по своей щеке. Перед глазами всё поплыло. Чтобы не упасть, Сиддик схватился за край стола, но это не помогло. Ноги подкосились, и он медленно опустился на пол. Получилось. Постепенно воспоминания отступали. Голоса стали затихать, комната вновь начала приобретать знакомые черты, и только сердце в груди по-прежнему колотилось до боли. Воздуха в лёгких не хватало. Подождав ещё немного, пока уймётся дрожь, Сиддик поднялся с пола и побрёл в гостиную, где стоял графин. От холодной воды граненый стакан быстро запотел, но холод отрезвляет. Сиддик прикрыл глаза и поднёс ледяной стакан ко лбу. По телу пробежала мелкая дрожь, за которой последовало настоящее освобождение. Опустошив стакан, Сиддик подошёл к небольшому зеркалу. С губ невольно сорвался тяжёлый вздох. Из отражения на него смотрел измученный, осунувшийся мужчина, который совсем не походил на того задорного юношу, каким он когда-то был. Где та улыбка? Где блеск в глазах и роскошь вьющихся волос? Всё померкло, потухло. На смуглой коже проступили чуть желтоватые пятна, под безжизненными чёрными глазами распластались не просто круги, а настоящие озёра недосыпа и усталости, кудрявые волосы последнее время были собраны исключительно в небрежный пучок — на большее сил не хватало. «Когда же всё это закончится…» — мысленно вздохнул Сиддик и поспешил отвернуться от удручающей картины. Неожиданно раздался стук в дверь. И нет, совершенно не такой, как у посетителей. Больные обычно стучали робко, словно спрашивая: «Можно войти?», в то время как этот гость так и заявлял: «Хэй! Я пришёл!». Не успел Сиддик выйти в прихожую, как дверь распахнулась, и на пороге замер незнакомый мужчина. Высокий, с крепкими покатыми плечами и безупречной улыбкой на лице. Его взъерошенные тёмные волосы и такие же тёмные глаза, прямой точёный нос с лёгкой горбинкой говорили о мексиканских корнях ещё прежде, чем мужчина представился. Завидев опешившего Сиддика, мужчина улыбнулся во все тридцать два. — Ты, должно быть, Сиддик? Я — Данте, рад познакомиться, — просиял мужчина и, не дожидаясь предложения, схватил врача за руку и от души потряс. Сиддик вырвал свою ладонь из чужих крепких рук и невольно отшагнул, растерянно захлопав глазами. Перед глазами ещё стояли недавние образы погибших друзей, голова по-прежнему гудела, а тут такое. Сиддику потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что прошлым вечером Габриэль что-то говорил про новенького с врачебным опытом. — А, точно. Данте, — повторил Сиддик и натянуто улыбнулся, чувствуя себя последним идиотом. — Да, я… Ты… Данте терпеливо ждал, чуть склонив голову вбок. Он не пытался ёрничать или смеяться, но отчего-то под пристальным взглядом этих чёрных глаз Сиддику стало не по себе. К горлу подкатил удушающий ком. Сиддик вздохнул и махнул рукой, словно пытался отогнать нарастающее чувство неловкости. — Пойдём, я покажу и расскажу, что у нас здесь к чему. Сиддик прошёл обратно в гостиную и остановился неподалёку от входа, рассчитывая, что с этой точки он и начнёт свою маленькую экскурсию и что так он сможет собраться с вновь расползающимися мыслями. Однако Данте приглашение было и не нужно. Оказавшись в просторной комнатке, выполненной в приглушенных пастельных тонах, мужчина без лишней скромности проследовал к шкафчику, где хранились лекарства. Данте открыл дверцу, достал одну из баночек с травами и оценивающе хмыкнул. Вернув лекарство на место, мужчина пробежал взглядом по гостиной. Ему явно не нужна была экскурсия, он сам узнавал всё, что ему было нужно. — Это что, ингалятор? — усмехнулся Данте, кивнув на столик у окна. — Круто! Сто лет эту штуку не видел! Сиддик попытался было открыть рот, чтобы ответить на вопрос, но Данте справился и сам. Сиддику осталось лишь неловко пожать плечами, глядя, как мужчина подходит к столу и хватается за дыхательную маску. Тут же потеряв интерес к ингалятору, Данте выглянул в окно и чуть прищурился, силясь разглядеть что-то вдалеке. Впрочем и то, чем бы оно ни было, не удержало интерес мужчины надолго. Наконец Данте повернулся к Сиддику и, ещё раз оглядев гостиную, остановил свой взгляд на мужчине. — Неплохо вы тут устроились. Кушетки, ингалятор, разные травяные сборы… Стетоскоп, — улыбнулся Данте, кивнув в сторону Сиддика. Тот невольно потянул пальцы к шее и коснулся медицинского прибора, скомкано улыбнувшись. — Прям как настоящая больница! — заключил Данте и ослепительно улыбнулся. — Что ещё интересного у вас тут есть, дружище? — Стой-стой-стой… — затормозил его Сиддик, чувствуя, как последние крохи какого бы то ни было контроля улетучиваются сквозь пальцы. «Да ему палец в рот не клади — по локоть оттяпает!» Данте, уже собиравшийся развернуться в сторону прохода к другой комнате, остановился и мягко улыбнулся, однако было что-то в этой улыбке унизительно-снисходительное, точно он позволил Сиддику остановить его и почувствовать себя главным. Тёмные глаза мужчины вновь остановились на Сиддике, отчего странное ощущение вернулось. Свербящее, скручивающее желудок ледяными тисками… Сиддик отогнал эту мысль, стараясь не сосредотачиваться на таких чувствах. Нужно срочно реабилитироваться в глазах новенького. — Габриэль сказал, что ты врач. Ты учился где-то или набирался опыта самостоятельно? — поинтересовался Сиддик, чуть деловито скрестив руки на груди. Данте усмехнулся и на лице его расцвела самодовольная ухмылка, точно именно этого вопроса он и ждал, чтобы окончательно затмить Сиддика. — Я профессиональный врач, amigo. У меня докторская степень Стэнфордского университета. Не Гарвард, конечно, но… — Данте пожал плечами, как бы говоря: «Что имеем, то имеем». Сиддику оставалось только восхищённо выдохнуть и заречься больше никогда не поднимать эту тему. Уж точно не с его тремя неоконченными курсами никому неизвестного университета, который даже в топ-100 американских вузов не входил. И в глубине души Сиддик понимал, что сейчас не имеет значения, насколько престижный универ ты окончил, всё решает опыт и практика, которых у него явно больше, но какой-то червь едких сомнений посоветовал ему не раскрывать рта лишний раз на эту тему, и Сиддик ему поверил. Сиддик сдержанно кивнул и двинулся вперёд. — Ладно, пойдём, я познакомлю тебя с нашими пациентами наверху. Данте улыбнулся и хлопнул в ладоши. — Отлично! Веди, шеф! У самой лестницы Сиддик замер и обернулся. — Я тебе не шеф. Не зови меня так, ладно? Данте улыбнулся ещё ярче. — Как скажешь. Шеф. Завидев поджатые губы Сиддика, Данте рассмеялся, и было в этом что-то такое искреннее и беззлобное, что Сиддик невольно смягчился. С такой внешностью и с такой харизмой не удивительно, что Данте привык быть в центре внимания. Наверняка и в университете, и потом на работе, и в кофейне за углом он всегда был всеобщим любимцем и обольстителем женских сердец. Он не привык стесняться, просить, уступать — зачем? Обворожительная улыбка, пара шуток — и весь мир будет брошен к его ногам. «М-да, работать с ним будет трудно» — подумал Сиддик и, устало вздохнув, продолжил путь.***
Работать в лазарете Данте не понравилось от слова совсем. Может, медицина в принципе и не была его призванием, а может, он слишком очерствел за время после падения цивилизации. У Шепчущих всё было как-то проще, правильнее. У них не было врачей. Ни тебе таблеток от головной боли, ни антибиотиков или хотя бы трав. Мёртвые не болеют. Вот и Шепчущие жили по такому принципу. Если ты заболел, простудился, сломал ногу или руку — это исключительно твои проблемы и только в твоих интересах поскорее выздороветь, пока кто-нибудь из соплеменников не решил, что ты представляешь угрозу и не устранил тебя во сне. Такая система была близка Данте, а александрийцы? После первых двух часов Данте начал задаваться вопросом, а как вообще эти люди выжили? Местные жители то и дело приходили с жалобами на головную боль, тошноту, с мелкими бытовыми травмами типа порезов или вывихов. Конечно, ни с каким потоком посетителей в больнице это и в сравнение не идёт, но Данте мысленно начал вести статистику. Каждая вторая жалоба — это порез, от Сиддика Данте узнал, что как минимум раз в неделю происходит перелом, прошлой зимой — вспышка гриппа, во время которой даже погиб один человек. «Так, может, вообще с ними ничего делать не нужно? Скажу Альфе, что надо просто подождать и эти кретины сами себя поубивают, что только силы в пустую тратить?» — мысленно рассуждал Данте, заполняя журнал учёта. — Ух! Я всё! — торжественно объявил Данте, захлопнув толстую тетрадь на кольцах, и громко зевнул. — Ну и денёк, конечно. Сиддик, что сидел на другом конце стола и занимался «лекарственной бухгалтерией», как назвал это Данте, оторвался от своего занятия и взглянул на напарника. — Ты закончил? Дай взгляну. Сиддик потянул руку к закрытой тетради, но Данте тут же хлопнул по талмуду ладонью и притянул его к себе, не позволив даже прикоснуться к своей рукописи. Сиддик непонимающе нахмурил брови. — Ты будешь меня проверять? Как в школе, что ли? Данте попытался выдавить из себя смешок, но вышло слишком натянуто. Сиддик насторожился. — Данте, я просто посмотрю. Дай, пожалуйста, журнал. Деваться некуда. Мужчина протянул тетрадь и, сцепив руки в замок, отвёл взгляд, как будто это не он написал в документе, что… — За день прошло «дохрена» человек? — брови Сиддика поползи вверх от удивления. — Данте! А что ещё за «мистер Фуффель-Буффель»? Сиддик оторвал взгляд от журнала, явно ожидая ответа. Данте задумался на секунду и щёлкнул пальцами. — А! Это тот старик, что приходил за обезболом от артрита. — Данте, его зовут мистер Хендерсон, — укоризненно отозвался Сиддик и покачал головой, возвращаясь к чтиву. Данте фыркнул. — Нет, его зовут «мифтер Хенферфон», — ответил он, пародируя шепелявый говор старика. Получив в ответ осуждающий взгляд, Данте усмехнулся: — Что? Он сам так представился, я не виноват. Сиддик изо всех сил пытался нагнать на себя устрашающий вид грозного начальника, но Данте видел, как то и дело его губы подрагивали от едва сдерживаемого смеха. — «Секси чика»? — округлив глаза, спросил Сиддик и, не удержавшись, прыснул. Данте мечтательно заулыбался, моментально вспомнив о ком речь. — Да-а, это та шикарная блондиночка, что приходила с ребёнком, помнишь? Сиддик отложил тетрадь и с возмущением перевёл взгляд на коллегу, однако сдержать улыбки он больше не мог. — Шайлин! Её зовут Шайлин! Боже, да ты флиртовал с ней, я думал ты хоть её имя запомнишь. Сиддик негодующе всплеснул руками, но, глядя на ухохатывающегося с собственной промашки Данте, рассмеялся и сам. — Господи, какой кошмар, — вздохнул Сиддик с улыбкой и закрыл тетрадь. — Я так понимаю, работу надо переделать, шеф? — спросил Данте и скорчил моську, как бы говоря: «Скажи «нет», пожалуйста!». Сиддик укоризненно покачал головой, но губы его вновь тронула улыбка. — Ладно, уже и так поздно. Пусть останется как напоминание о том, как не надо заполнять журнал. Данте просиял и тут же поднялся со своего места. — Договорились, шеф! В следующий раз я буду куда ответственнее. Сиддик одарил Данте скептическим взглядом, но говорить ничего не стал, возвращаясь к работе над своей тетрадью. — А ты пойдёшь или?.. — Данте пожал плечами и бросил взгляд на окно, за которым густая тьма уже давно опустилась на поселение. Поначалу Данте волновался, что Сиддик может узнать его. В конце концов, именно Данте держал его в том амбаре, заставляя смотреть на смерть друзей, именно Данте привязывал его к берёзе неподалёку от поля. Сиддик был самым опасным из всех жителей Александрии, ведь с ним, хоть и будучи в маске, Данте контактировал больше всех. Но Сиддик его не узнал. Да и не мог узнать, как успокаивал себя Данте. А потому мужчина вскоре расслабился. Если следить за языком и не делать глупостей, то почему бы не познакомиться поближе? Всё равно им предстоит работать вместе. Сиддик задумчиво помычал, тоже взглянув в окно, но вновь уткнулся в записи. — Да не, я ещё поработаю, ты иди. В голове промелькнула мысль, что Сиддик не хочет идти именно с ним и нарываться на новые разговоры ни о чём, однако Данте не стал настаивать. Ему и самому хотелось поскорее вернуться домой. — Ладно. До завтра, amigo! Сиддик что-то пробурчал в ответ, и Данте направился к выходу. Голова гудела от переизбытка информации за день, спина болела от долгой работы за столом, и всё же по улице Данте шёл, едва не приплясывая. За этот день он подготовил целую речь, чтобы извиниться перед Хейзел, и уже во всех деталях представлял, как она сменит гнев на милость, как улыбнётся, чуть смутившись, после его шутки, а он не упустит возможности приобнять её.***
Хейзел уже заканчивала протирать обновку, когда раздался шум открывающейся двери. «Вот чёрт!» — мысленно вздохнула девушка, так и замерев с тряпкой в руках. Данте показался в проходе, но так и замер в начале гостиной. Сияющая улыбка его сменилась неподдельным удивлением. Хейзел передёрнула плечами, словно пытаясь сбросить с себя чувство дискомфорта, но так и не придумала ничего лучше. — Да, тут такое дело… — осторожно начала девушка и вздохнула. — Я не подумала, что сначала было бы неплохо спросить у тебя, ведь ты теперь тоже здесь живёшь, но… Надеюсь, ты не против, — пожала она плечами и положила тряпку на верхушку новенького фортепиано. «А даже если против, деваться тебе всё равно некуда, Аарон эту махину обратно не примет» — добавила Хейзел про себя, но вслух озвучивать не стала. Секундное замешательство рассеялось. — О, нет-нет, всё в порядке, — отозвался Данте и прошёл в гостиную. — Не знал, что ты умеешь играть на пианино. В его голосе послышалось неприкрытое восхищение, отчего Хейзел мгновенно стушевалась. — Да не то, чтобы умею, раньше умела. — Хейзел неопределённо повела плечом, а Данте остановился напротив и явно ждал продолжения. Вздохнув, девушка добавила с улыбкой: — Знаешь, в России у детей в принципе есть только три пути: либо ты ходишь на танцы, либо на рисование, либо в музыкальную школу. Хейзел кивнула в сторону фортепиано и смущённо улыбнулась, предавшись далёким воспоминаниям. Сразу вспомнился тот застоявшийся запах советской эпохи в здании школы, надраенный до блеска паркет и красные ковры, величественные портреты, глядящие на тебя, такого маленького и неопытного, с высоты своего мастерства. Конечно, были слёзы, репетиции до кровавых мозолей, выступления через не хочу, но всё это память обычно старается благополучно оставить за кадром воспоминаний. Хейзел задумчиво провела ладонью по крышке и не заметила, как Данте встал сбоку от неё. — Так ты из России? Это многое объясняет! — усмехнулся он. — В каком это плане? — тут же нахмурилась Хейзел, со всей строгостью взглянув на мужчину. Данте замялся и быстро попытался перевести тему. — Может, сыграешь что-нибудь? — Эм… Не. Не стоит, я ничего не помню, — Хейзел скомкано улыбнулась и поправила прядь за ухо. — Придётся учиться заново. Хейзел подняла взгляд на Данте и что-то в груди неприятно зашевелилось от его тёплой улыбки. Весь этот разговор выглядел каким-то мятым, неуклюжим, точно игра в горячую картошку, только вместо мяча было ощущение неловкости. «Вот тебе неожиданный сюрприз!» «О, тогда лови уязвимые воспоминания» «Получай неудобный вопрос» «В таком случае я начинаю флиртовать с тобой!» «Эй, так нечестно!» Хейзел так и представила, как это выглядит со стороны. Захотелось немедленно уйти, покинуть эту странную игру. Однако Данте улыбнулся и сделал шаг в её сторону. — Знаешь, вообще я хотел извиниться за то, что случилось утром. Ты была права, не стоило мне лезть не в своё дело, да ещё и так бестактно… Щёки вспыхнули пунцовой краской. «Вот зачем ты всё это продолжаешь?» — мысленно простонала Хейзел. Девушка тут же замахала руками. — Да забей! Слушай, правда, не парься, я быстро отхожу. И вообще, это мне не стоило на тебя кричать… Хейзел осеклась, потеряв ход своей мысли, заметив, как Данте её разглядывает. Положив ладонь на крышку фортепиано, в точности как это делала Хейзел, он чуть склонил голову в бок. С задумчивой улыбкой на губах Данте смотрел на неё так, будто собирался воспроизвести у себя в голове портрет девушки, а потому так внимательно и вкрадчиво всматривался в каждую чёрточку её лица. «Или как будто собирается поцеловать…» От этой мысли в животе вспорхнули бабочки тревоги, которые так и кричали: «Беги! Беги!», но Хейзел замерла, с напряженным интересом ожидая, что будет дальше. — Просто я хотел узнать, вдруг ты и правда свободна, — улыбнулся Данте и сделал ещё маленький шаг вперёд. Его ладонь скользнула вперёд по лаковой поверхности крышки, и Хейзел невольно проследила взглядом, дав себе слово, что если он попытается коснуться её, то она ему врежет. Но Данте и не собирался. Когда его ладонь оказалась слишком близко к руке девушки, он принялся пальцем обводить силуэт её ладони, находясь так близко, но при этом не касаясь её. По спине пробежали мурашки, точно заряды слабого тока. Хейзел подняла взгляд на мужчину, с удивлением обнаружив то, что не замечала с самого начала. Он и правда симпатичный. Крепкая мужественная фигура, высокие скулы, острый точёный нос, мягкие губы и эти чёрные манящие глаза, что буквально гипнотизируют, зазывая поддаться искушению. — А то, знаешь, сейчас такое время, — продолжил Данте, — красивые люди должны держаться вместе. Кто-то же должен восстанавливать генофонд человечества. С этими словами он не сдержался и прикусил губу, изо всех сил стараясь не рассмеяться. А вот Хейзел не удержалась. Последние несколько минут были настолько напряжёнными, что сейчас ей непременно хотелось хоть как-то сбросить эту тяжесть с плеч. Тихо засмеявшись, Хейзел убрала руку с пианино и поправила несуществующую прядь волос. — Секунду, ты что?.. — вдруг дошло до девушки. Данте нисколько не смутился. Всё так же улыбаясь, как мартовский кот, он кивнул. — Да, я к тебе подкатываю, Хейзел. От того, как легко и непринуждённо озвучил эту мысль, Хейзел снова почувствовала, как горят щёки. И вроде, что тут такого? Ну не по пятнадцать же им лет, чтобы так стесняться, но отчего-то это ощущалось таким неправильным, едва ли не смертным грехом. Хейзел заметно стушевалась. — Неплохая попытка, но больше так не делай. Девушка смущённо улыбнулась, сама не понимая, чего она вдруг так испугалась — своих чувств, того, что об этом узнает Дэрил, или того, что кто-то в принципе может испытывать к ней что-то помимо страха? Хейзел развернулась и уже направилась в сторону лестницы, как вдруг в спину её догнала ещё одна реплика Данте: — Ты ведь понимаешь, что меня это всё равно не остановит? Хейзел обернулась, удивлённо захлопав глазами. Данте по-прежнему стоял у стены с фортепиано и смотрел на девушку с такой теплотой, с такой неподдельной нежностью, будто это не его только что отшили. «Вот же непробиваемый» — пронеслось в голове. Однако, глядя на мужчину, Хейзел и сама не смогла сдержать улыбки. — Спокойной ночи, Данте.