***
...очнулся на кладбище. Голова болела так, что зрение плыло и никак не удавалось сфокусировать взгляд. Я схватился за голову обеими руками, аккуратно сел. И застонал. Твою мать! Ну и галлюцинации! В этот момент ко мне скользнула змея, обвилась кольцами, подпёрла спину, положила массивную голову на плечо. Я замер в неверии и ужасе. Змей я не боялся, но так близко и с такой крупной змеёй никогда в контакт не вступал. – Как ты? – Том? – Да. – Бля! Я думал, это галлюцинация! – Жалеешь? – Нет. Просто это слишком даже для волшебников. – Согласен. Учитывая, что я сейчас в теле змеи и тоже испытываю крайне странные ощущения. – Мм? – Запахи! Мир, оказывается, такой... яркий! Осязаемый. Другой! Раздался хлопок и ко мне подбежал Снейп. Заметив обвившую меня кольцами змею, замер и напрягся. – Поттер, не шевелитесь! Я попробую её убить. – Не надо, профессор! – закричал я, прикрывая змею руками. Снейп застыл, а потом направил палочку мне прямо в лоб. – Что вы украли у меня на втором курсе? – Шкуру бумсланга! – выпалил я. – Я так и знал, что это был ты! – Ну не я, а Гермиона, но для нас, простите. – Ты просишь у меня прощения? Да нет, не может быть... Фините Инкантатем! Чары прошлись щекотной волной и я хихикнул. – Это правда я. Нам надо поговорить. Без Дамблдора! Снейп поднял выразительную бровь. – Почему вас обвивает змея Лорда? – Скажи ему, что его привёл в орден Вальпургиевых рыцарей Люциус Малфой. И его заданием при вступлении было сварить Феликс Фелицис. Я передал эту белиберду, но для Снейпа это оказалось чем-то значимым, потому что он вздрогнул и присел на ближайшее надгробие. – Мой Лорд? – сказал тот вопросительно. – Дух Тома Р... Волдеморта в змее, профессор. – Я знаю, кто такой Том Реддл. Как он оказался в змее и почему так бережен с вами? – Я сейчас всё расскажу, хоть это и будет звучать как бред. Рассказ я начал с того, что кубок оказался порталом и закончил подзатыльником от Мары. – Значит, это не вы и не ваш крёстный подкинули ваше имя в кубок Чемпионов... – Нет, конечно! – Не кричите. Значит, это сделал либо Дамблдор, либо человек Лорда. – Барти! Я про него совсем забыл! – Какой-то Барти, профессор. Я знаю только одного Барти – Крауча, и он умер. – Младший, идиоты! – Том говорит младший. Их что, несколько? – Сын Барти Крауча? Он же умер! – Нет. Он сбежал и нашёл меня в Албании. – Он сбежал и нашёл Тома в Албании. – Что там в этой Албании, мёдом намазано? – пробубнил Снейп. – Так значит вот кто воровал у меня шкуру в этот раз для оборотного... – Я же говорил, что это не я! – Вы и в первый раз так говорили! – отрезал Снейп и задумался. Я опустил глаза. – Скажи ему, что это Грюм, – толкнул меня Том упругим хвостом. Мне было уютно сидеть в кольцах змеиного тела. Я его погладил по гладкой чешуе, и Том прошипел: – Идиот! –Вы сговорились, что ли?! – возмутился я и оттолкнул голову, что Том мне подставлял под поглаживания. – Профессор, это Грюм. – Грюм?! Аластор Грюм? – Снейп вдруг всплеснул руками и захохотал, хлопая себя по бёдрам. – У него истерика. Брось в него Энервейт. У Северуса предохранители погорели. И палочку мою найдите, Хвост её с собой на ритуал принёс. – Мне потом от профессора прилетит за Энервейт, – вздохнул я. – Пусть попробует тебя тронуть, я хоть и без магии сейчас, но ядовитый очень. – Том, а Нагайна ведь девочка! И как тебе в женском теле, не хочешь снести яйцо? – пришла мне в голову неожиданная, несвоевременная и крайне тупая мысль. – Хочу! Прямо сейчас снесу тебе оба! – зашипел Том и сжал кольца. – Да я же пошутил! Выпусти меня! Тоже мне, прицепился! Я выпростал ноги из-под тяжёлой туши, встал, опираясь на упругое тело, и шарахнул в хохочущего Снейпа Энервейтом. Заклинание вышло таким мощным, что того снесло с памятника, только ноги торчали над камнем, сам же профессор завалился спиной назад. – Беги, Поттер, беги! – раздался хриплый голос Снейпа. – Я случайно, профессор, простите! – выкрикнул я, прячась за памятником. Попытку погонять меня Жалящими пресёк Том. Мысль, что он сейчас самка, заставляла меня внутренне хихикать, но мне хватило мозгов больше не озвучивать их вслух. Это сейчас мой единственный союзник. Палочку мы нашли, Снейп через метку вызвал лже-Грюма, и я вновь рассказал под прицелом палочки профессора ЗОТИ всё, начиная с момента срабатывания портала. Грюм почесал кудлатую голову, с чавканьем вытащил искусственный глаз и выпил что-то из небольшой бутылочки. Превратившись в худого мужчину средних лет, он с наслаждением отцепил протез, и зашвырнул его в кусты. Потом протез, правда, пришлось искать, но он недалеко зашвырнул. Мы расселись на памятниках, и Снейп, Барти и Том (я был за переводчика с парселтанга) быстро выработали стратегию. Грюм, выпив оборотку, нацепил ненавистные гаджеты, и аппарировал с телом Хвоста в аврорат. Надо было воспользоваться моментом и добиться пересмотра дела Блэка. Том уполз в особняк Реддлов. Мы же со Снейпом, уничтожив все следы ритуала, подцепили кубок и вернулись на исходную точку. – Гарри, Северус! – кинулся к нам Дамблдор, и только вцепившийся в мою руку Снейп удержал меня от того, чтобы отпрянуть в отвращении. Заглянув в добрые, сопереживающие глаза лжеца, я разрыдался от злости и ненависти. Скот! Тварь! Настоящее незамутнённое зло! Снейп прижал меня к себе, зажал челюсти, и ловко влил что-то в рот. Уплывая в сон, я слышал, как он излагает вполне стройную версию, что они втроём придумали для Дамблдора. О том, что Хвост украл меня и пытался возродить Волдеморта, но что-то пошло не так, котёл взорвался и он погиб. А меня, порезанного и беспамятного, Снейп нашёл привязанным к памятнику.***
Придя в себя в Больничном крыле, я сразу попал в горячие объятия крёстного. Сириус крепко обнимал меня, смеялся, тараторил, фонтанировал эмоциями. С него сняли все обвинения. И теперь он мой опекун. Он счастлив и всё такое. Когда я поинтересовался, как он так быстро всё провернул, оказалось, что Снейп, оберегая меня от внимания Дамблдора, ввёл в лечебный сон и я провёл в нём целую неделю. То, что я выиграл Турнир, прошло как-то мимо меня. Забежавший суетливый министр сунул мне мешочек с галлеонами, пожал руку на камеру и, сославшись на аврал на работе, ретировался. Больше никто меня не навещал, так как все уже уехали на летние каникулы. Письма от Рона и Гермионы так и остались нераспечатанными. Я им больше не верил. Дамблдор поговорил со мной о событиях в тот же день, что я очнулся. Но при этом присутствовал Сири, а глаз я старался не поднимать, так как Том предупредил меня, что старик любитель пошарить тихонько в чужих мозгах. В общем, сильно он меня не пытал, так как Снейп описал моё состояние как нервное истощение, шок, стресс и частичную амнезию. А я своим скованным поведением и опущенными долу глазами подтверждал сказанное. Больше у меня посетителей не было, в школе стояла непривычная тишина, и как только Сириус сказал, что меня можно перемещать, я мгновенно собрался, не совсем понимая, где буду теперь жить. Сири что-то темнил, мялся, пока я не узнал, что суть его метаний в том, что он переживает, понравится ли мне его дом. Я хохотал так, что Снейпу пришлось дать мне пощёчину. В итоге, из Хогвартса мы ушли камином на Гриммо. Я был рад так, что мне всё казалось, что это сон и я щипал себя периодически. Неужели у меня впереди нормальное лето? На Гриммо, даже не оглядевшись, я попросил Сири присесть за кухонный стол, и вывалил всё как есть. Небольшую вероятность того, что мой выбор и моё решение крёстный не одобрит, я допускал. Сири вначале спорил, не хотел верить, бегал, даже кричал, пока из коридора не раздался строгий женский голос: – А я тебя предупреждала! – Это кто? – в панике спросил я. Я был уверен, что Сири живёт один. – Мать моя! – закатил глаза крёстный и плюхнулся на стул. – Она же умерла! – я реально испугался. – Я портрет, идиот! Кричер! Перенеси меня на кухню! Возникший домовик был очень древним. Он бережно установил большой портрет на стул в торце стола, и я всмотрелся в изображённую на нём женщину. Черноволосая, синеглазая, статная и красивая, несмотря на солидный возраст. Сириус был очень похож на мать. – Насмотрелся? – Простите. Вы очень красивая. – Может, из тебя и выйдет толк. – сказала леди задумчиво, окинув меня оценивающим взглядом. – А теперь, будь добр, выйти, мне надо потолковать с сыном. Кричер! Проводи будущего Наследника в комнату Регулуса. Домовик, возникший с хлопком, посмотрел на меня, как на найденную в помёте монетку, и цапнул за руку, мгновенно перенеся в большую комнату, тонущую в полумраке. Через час явился Сириус. Я за это время успел принять душ в пафосной ванной, где чаша стояла посредине комнаты и опиралась на драконьи лапы, а краны были сделаны в виде раскрывших пасть змей. Вытеревшись поданным мне домовиком пушистым полотенцем, и накинув тёплый халат, я вышел из ванной и застыл на пороге. За час комната преобразилась. Она засияла чистотой, наполнилась светом. Кровать под изумрудным балдахином манила свежим бельём, пушистый изумрудный ковёр лежал на полу. Массивный стол красного дерева стоял под окном. Шкафа не было, но была дверь в гардеробную. Две небольшие горки с безделушками сверкали натёртыми стёклами. Где-то там лежал один из крестражей Тома. Сириус зашёл в комнату, огляделся, и плюхнулся в кресло у камина. Тот по летнему времени был закрыт декоративной решёткой. – Тебе тут нравится? – Очень! – Я рад. – Сири. – М-м-м? – Ты мне не веришь? – Верю, конечно! Мне просто не верилось, что зло, уничтожившее моих друзей, укравшее у меня молодость, так сладко улыбалось мне всё это время... Мы ведь верили ему, Гарри. Очень верили! – Для меня Дамблдор тоже был несущей конструкцией незыблемости мира. – Теперь я понимаю, почему ты валял дурака при встрече с ним в Больничном крыле. Такой живчик, а вдруг прикинулся таким больным. – Думаешь, он меня раскусил? – Это вряд ли, – махнул рукой крёстный. – Он пришёл крайне задумчивым, и опрашивал тебя, скорее всего, на всякий случай. Очевидно, он прекрасно знал, что в школе действует шпион Лорда, и ждал более результативного перемещения на кладбище. Ему нужно было возрождение Неназываемого для каких-то своих целей. Скорее всего, чтобы тот, убив тебя, окончательно подвёл черту под пророчеством. Но ты выжил. На фоне наличия крестражей, у вас опять появился шанс встретиться с Томом и исполнить пророчество. – Думаешь, он знает про крестражи? – Том учился с моей матерью на одном курсе. Про крестражи Тому рассказал Слизнорт, а тот всегда был послушной собачкой Дамблдора. Все знали об этом на Слизерине, кроме маггловоспитанных. Том не знал, так как относился к этой категории учеников. Он пытался обсудить с мамой полученную от Слизнорта информацию, и та посоветовала ему не заниматься тем, к чему нет определённых склонностей. Том её намёка тогда не понял. Некромантию уже тогда было чревато обсуждать вслух, поэтому мама разговор свернула. В общем, про крестражи директор знает. – Тебя не пугает такая магия? – я с интересом посмотрел на крёстного, совершенно спокойно обсуждающего темнейшую магию. – Знаешь, мама сказала одну важную вещь. Том подспудно стремился к тому, чтобы выжить любой ценой. Ради встречи с тобой. Пророчество – это не предсказание. Оно довлеет над теми, кого касается. Том родился в 1926, ты в 1980. Между вами оказалось дохрена лет, да ещё и две войны: маггловская и магическая. Шансов умереть у него было много. Вот он и налепил крестражей, как куличей. Но ты не переживай, мы его восстановим. Утрачен только тот осколок, что нёс в себе дневник, остальные целы. Тиару я нашёл по твоей просьбе, медальон Кричер найдёт, он в доме знает всё, даже пауков поимённо, за кольцом Снейп сходит. Чашу достать сложнее, но нам всё равно в Азкабан надо за телом. Заодно и Лестрейнджей навестим. Ах, да! Камин для Снейпа и Барти я открыл, Патронусов отправил, через час они будут тут. – Надо за Томом сходить, – дёрнулся я к гардеробной. – Кричер! – позвал крёстный и домовик шлёпнулся перед ним на ковёр. – Да, господин, – без особого пиетета сказал домовик и небрежно поклонился. – Он меня недолюбливает, – пояснил мне крёстный. – Перенесёшь Гарри, куда скажет. Вернёшь обратно в целости и сохранности. – Кричер знает, как оберегать Наследников, – высокомерно сказал домовик и ожёг меня подобострастным взглядом. Я поёжился. – Сочувствую тебе, – хохотнул Сириус, – Кричер нашёл себе новый объект для поклонения.***
Когда мы с Томом вернулись на Гриммо, в гостиной уже сидел недовольный Снейп, вальяжный Сириус и Барти-Грюм с непривычным выражением на лице. – Мой Лорд, – возопил последний и кинулся к змее. Том зашипел и приподнял угрожающе тело. Тот резко притормозил. – Пусть этот восторженный идиот сменит внешность, я хочу кусаться, когда он в этой личине! – прошипел Том и я перевёл. – Не уверен, что есть смысл в дальнейшем маскараде, – протянул крёстный, наблюдая за тем, как Барти в очередной раз снимает с себя протезы и пьёт антидот. – Дамблдор, скорее всего, его уже вычислил. – Он подозревает Каркарова, – сказал Снейп. – Тем более, тот так удачно пропал в день возрождения Лорда, бросив учеников. Теперь он практически в этом уверен. – Это хорошо! Значит, я смогу купить тело в Азкабане без проблем. Там бывшего аврора хорошо знают. А потом устроим ему публичную смерть. Не могу же я бесконечно ковылять на этой дряни, – Барти пнул ножной протез, – и держать буйного Грюма в сундуке. Я за последние десять месяцев значительно пополнил свой арсенал нецензурной лексики и извращённых форм сексуальных отношений. Все замерли от такой сентенции, а потом рассмеялись, даже Снейп. Позже мы все разбрелись по дому. Сириус и Барти ушли в библиотеку, забрав с собой портрет леди Вальбурги, Снейп ушёл в лабораторию варить зелья для ритуала соединения души, я же поплёлся в свою комнату. Мне сегодня ночью предстоял ритуал принятия в род Блэк. Сири собрался сделать меня официальным наследником. Когда Гриммо станет моим родовым гнездом, Дамблдор не сможет добраться до меня, а на территории дома причинить мне вред. Я ничего в этом не понимал, просто согласился с возбуждённым крёстным и его матерью, хоть её предвкушающий взгляд меня несколько смутил. Перед ритуалом нельзя было есть, только пить, и я, маясь от голода, решил вздремнуть. У Дурслей мне это всегда помогало. Я зашёл в тёмную комнату, с удовольствием вдохнул запах лаванды, свежести и полироли для дерева. Кричер, домовик Блэков, наводил чистоту у меня просто фанатично. И смотрел пугающе подобострастно. Когда я поделился этим с Сири, тот захохотал. – Привыкай. Станешь наследником, будешь бороться за право самостоятельно подтирать себе зад. – Когда я побелел от ужаса, Сири аж согнулся от хохота. – Ну прости, щеночек. Я несколько утрированно. Но к обожанию и поклонению готовься. Так же Кричер обожал Регулуса, и тот не возражал. У него всегда было тёплое полотенце, любимая еда и конфидент для тайн. Посмотри на ситуацию с этой стороны. Так что я решил не пугаться, а наслаждаться, и сбросив одежду на пол, рухнул в постель. И заорал от ужаса, когда наткнулся в ней на какое-то бревно. – Осторожнее можно! – зашипел на меня Том. – Хрен ли ты делаешь в моей постели? Убирайся! – Нет! – прошипел Том, текуче обвил меня и сжал в кольцах. Дышать я мог, а вот вырваться не получалось. – Я тебя еле терплю! Ещё и спать с тобой должен?! – Ты тёплый. И мне с тобой хорошо. Осколки души в тебе притягивают. Это то, с чем я не могу бороться. Я вздохнул, расслабился и сказал смиренно: – Мерлин с тобой. Выпусти меня, я накроюсь одеялом, тогда ляжешь рядом. И не души меня во сне своей тушей! Вечером, проснувшись, я нашёл гадкую гадюку-переростка у себя под одеялом. Сам же я, закинув на него ногу и руку, прижимал к себе упругое тело. Видимо, осколки действительно тянет к духу, что заключён в тело змеи. Том шевельнулся, открыл янтарный глаз и посмотрел выразительно. Я прошипел зло: – Даже не говори ничего!***
Ритуал был простым и сложным одновременно. Не всех принимают в род, могут и лесом послать. В родовом зале присутствовали только я, Сириус, портрет его матери и Кричер. Сири щедро накормил алтарь кровью, налил крови в чашу, смешав с вином, дал отпить мне, после уже я дал алтарю свою кровь, смешал с вином и дал вкусить крови Сириусу. – Я, лорд Блэк, глава рода, представляю роду новую кровь, нарекаю его Гамма Сириус Блэк, дарую ему титул Наследника рода! Меня окатило жаркой волной и на алтарь впрыгнул огромный призрачный пёс, хранитель рода – Гримм. Посмотрел на меня, а потом вильнул хвостом. Я протянул порезанную руку и он деликатно лизнул ладонь. Порез пропал. Вау! – Свидетельствуем! – торжественно произнесли Кричер и леди Вальбурга. Так меня приняли в род хранитель, дух, домовик и глава рода. Более полным принятием стало бы лишь отдать себя в жертву алтарю, растворившись в нём. Это накануне рассказал мне Том, видя полнейшее моё непонимание сути принятия мага в древний род. Я вдруг ощутил особняк как пятую конечность. Пылающую чёрную звезду Снейпа, искорку Барти, и слепящий сгусток энергии Тома. Сириус был похож на звезду Сириус (альфу Большого Пса), что светится синим на ночном небе. Кричер был огоньком свечи, а леди Вальбурга отблеском костра. – А как я выгляжу, Сири? – Почувствовал, да, щеночек? Ты пульсар! И это потрясающее зрелище! Ты действительно равен Реддлу. Вот радость-то какая, подумал я. И это не я равен ему, а он равен мне!***
После ритуала я отлёживался сутки в постели. Просыпался, чтобы сходить в туалет, попить, поесть и принять зелья. Потом заваливался на постель, подгребал Тома под бок и вновь проваливался в тяжёлый, обморочный сон, где ко мне приходили все предки рода Блэк, видимые мной как звёздные светила, которыми их нарекли, и касались призрачным светом. Кто дарил теплом, кто окатывал холодом, а кто осыпал звёздной пылью. И да, рядом с Томом мне действительно было легче, так что я смирился с огромной змеёй в своей постели. Пока я был в перманентном беспамятстве, Снейп с Барти добыли кольцо Мраксов. Хижину они сожгли Адеско Файер, чтобы Дамблдор посчитал кольцо утраченным. Крауч сходил в Азкабан на разведку. Там было пять заключённых, которых в ближайшее время готовят к высшей мере наказания. Одним из приговорённых был Антонин Долохов. Том выбрал его. Лже-Грюм напросился на казнь и намекнул палачу, что у него к Антонину старые счёты. Практика нелегальной продажи невостребованных тел была, если у подвергшегося поцелую дементора не было родственников. Антонин был одинок. Двойную операцию по выкупу тела и контакту с Лестрейнджами Снейп и Барти провернули без сучка и задоринки. Антонина с Грюмом забрал Кричер прямо с лодочной станции. Его отдали за круглую сумму, но наплевать. Ещё больше Грюм заплатил за молчание о том, что Долохова казнили. Когда Том займёт его тело, мы попытаемся его легализовать. Снейп пообщался с Рудольфусом Лестрейндж. Он из тройки Лестрейнджей был самым вменяемым и знал о возрождении. Метка возбудилась у всех вассалов в этот момент. Снейпу достаточно было честно рассказать Рудольфусу, зачем он пришёл и почему ему нужен доступ в хранилище. Рудольфус, оставшийся верным своему сюзерену, без лишних вопросов оставил кровавый отпечаток на разрешении о доступе к сейфу и изъятии С.Т. Снейпом кубка с оттиском барсука. Так что из Азкабана Снейп переместился прямиком в банк. Никто не знал, чего ожидать от Дамблдора, поэтому действовали в авральном режиме, не затягивая. Ритуал воскрешения проводили в родовом зале Блэков. Он был хорошо экранирован от магических всплесков. Я спустился в сердце дома, опираясь на Сириуса. Ритуал принятия повлиял не только на мою магию, но и на моё тело. Я ощутимо вытянулся, волосы стали мягче, отросли и завились крупными кольцами, овал лица стал более мягким, запястья и щиколотки изящнее, а глаза из ярко-зелёных приобрели цвет затенённой листвы. В моей зелени появилась густая синева Блэков. Увидев меня впервые, Сириус вздрогнул. – Мерлин, Гарри, ты так похож на Регулуса! Мне аж нехорошо! Самое интересное, что подобная реакция на мою откорректированную внешность была и у Снейпа, и у Барти. Барти заматерился, а Снейп замер, а потом отвёл глаза. Как выяснилось, с Регулусом Блэком Снейп дружил. В зале уже безучастно сидел Долохов, отмытый, постриженный, одетый в чистую одежду. Взгляд его был пустым, как окна заброшенного дома. Рядом свернулся кольцами Том. На алтаре лежали медальон, тиара, кольцо и кубок. Сириус начертил сложную пентаграмму, где в центре стоял Долохов, с обвившей его змеёй, а по сходящимся в центр лучам расположились носители крестражей. Я подумал, что это третий ритуал за три недели и вздохнул. Крёстный предупредил, что мне может быть больно. Сириус начал читать на латыни, красиво, звучно, нараспев. Я заслушался, впадая в некое подобие транса. А потом моя голова взорвалась слепящей болью и я закричал, падая на колени и прижимая ладони к кровоточащему шраму. Было ощущение, что у меня раскалывается череп и из него тянут мозг. Это продолжалось субъективно долго и я сорвал голос от криков. Боль прекратилась резко, будто её выключили. По залу прошла волна магии, мне обожгло запястье, и я упал в обморок. – ... аккуратнее! – расслышал я низкий голос, выплывая из беспамятства. – Я понимаю, что ты только что возродился, но прекрати истерику! – раздражённо сказал Сириус. – Вы зря беспокоитесь, милорд, мальчишке нечего повреждать, мозга там нет! – ехидно сказал Снейп. – Да, парень крепкий, я всё же целый год его учил, – поддакнул Барти. – Я сам буду решать, что мне делать с моим учеником! – отрезал бас. – Но-но! Это мой крестник и наследник рода! – запальчиво сказал Сириус. – Магия связала нас! И я имею прав не меньше, чем ты! – предъявлял права оппонент крёстного. От их споров у меня опять заболела голова. Не так, как на ритуале, а слабо, но крайне мерзко. – Вам не надоело меня делить? – просипел я. – Ни с кем я тебя делить не собираюсь! – в два голоса проговорили Сириус и... Том. Я открыл глаза и с удивлением всмотрелся в нависшего надо мной Реддла. Даже в скуластом лице русского, с его чуть раскосыми глазами, славянскими скулами, русыми кудрями, угадывался Том. В мимике, взгляде, повороте головы. – И как же нас связала магия? – поинтересовался я и Том сунул мне огромный кулак под нос. Но я не впечатлился. На широком запястье была татуировка. Змея, оплётшая телом шипастый стебель цветущей розы. – Змея – символ дома Слизерин, наследником которого я являюсь. Плеть цветущей розы – дома Блэков. Ты принадлежишь мне! – Почему не наоборот? – возмутился я. – Потому что я наставник, а ты – ученик! – И что? – Ты должен меня слушаться. – В твоих влажных мечтах, Том. У нас не средневековье. Но я не против, чтобы ты меня учил. Том хмыкнул, Сириус фыркнул, а Снейп картинно закатил глаза. – А я вас предупреждал, милорд! – противным голосом сказал Снейп. – А я вас пледуплеждал, милолд, – гнусаво кривляясь, передразнил его Сириус, и получил Жалящим от зельевара. – Заткнитесь, оба! Как дети! – рыкнул Том. – А сам? Делит меня, как апельсин! – поддел я и получил подзатыльник. – Ты чего дерёшься? Я сейчас на тебя Кричера натравлю! – Я его сама укушу, хозяин, – прошипела из-под моего бока Нагайна, и я чуть не сходил под себя. Я так привык к змее в своём личном пространстве, что даже не обратил внимания на прижавшееся ко мне прохладное тело. – Предательница! – обиженно выпалил Том. – Я теперь свободная змея и сама могу выбрать себе хозяина. Я выбираю Гарри. Он пускал меня в постель, в отличие от тебя! – Дурдом! – резко сказал Снейп и встал. Барти поднялся за ним. Я посмотрел на три пары ожидающих от меня чего-то глаз. – Что? – Ты признаёшь себя моим учеником? – пафосно спросил Том. – ... хозяином? – с надеждой спросила Нагайна. – ... наследником? –просяще спросил Сириус. – Да! – выпалил я, подумав, что никто из них не спросил, чего хочу я. Я беззвучно призвал Кричера и исчез из постели с хлопком.***
– Где я, Кричер? – спросил я, оглядываясь. Я оказался в небольшой комнате, уютной, светлой. Пахло непривычно, и звук, шедший от приоткрытого окна, был странный. Шурх-шурх. – В ненаходимом месте, Наследник! – важно произнёс Кричер. Иногда домовик знатно доставал меня словесными шарадами. – И где это ненаходимое место? – терпеливо спросил я. Домовик был единственным, кто опекал меня искренне и с полной самоотдачей. Остальные вели себя в отношении меня крайне эгоистично. Делили как вещь, вместо того, чтобы узнать, как я себя чувствую. – На острове. – Зашибись! – А остров где? – если он сейчас скажет, планета Земля, у меня кончится терпение. – В океане. – Я что, на море?! – Нет. В океане, – проворчал Кричер мне в спину. Я же, открыв пинком дверь в лето и теряя по дороге вещи, мчался по горячему песку к тому, что никогда не видел. К морю! Южному, ласковому, бесконечному. "К океану", уточнило подсознание скрипучим голосом Кричера и я, буркнув про себя "Душнила!", ляпнулся в синюю, тёплую, солёную воду. И заорал от восторга. Я был счастлив!***
Через неделю я сжалился и разрешил Кричеру сходить домой и собрать со страждущих писем. Ненаходимое место действительно было ненаходимым. Сюда не летали совы, нельзя было прислать Патронус, открыть портал, аппарировать и заказать портключ. И общение возможно было лишь в одностороннем порядке и опиралось исключительно на моё желание, а не на чужие возможности. Вернулся Кричер с пачкой писем, соскучившейся Нагайной и дарами. "Бойтесь данайцев, дары приносящих" – ржал я, поедая пирожные с кремом, которые передал Барти, нежась в объятиях обвившей меня змеи. Та вздыхала и периодически толкала меня лбом в руку, требуя ласки и внимания. Сири прислал новую гоночную метлу и большое покаянное письмо. Том прислал вопиллер, который я слушал, хохоча. Рычащий и матерящийся Тёмный Лорд погладил моё эго лучше, чем дрочка в душе. Подарок от него был нематериальным, но от этого не менее дорогим. От Снейпа я получил ящик с зельями, инструкцию по их применению и короткую записку: "Вынужден признать у вас наличие как минимум спинного мозга. Так держать, П̶о̶т̶т̶е̶р̶ Блэк." Эта короткая саркастическая записка, с неожиданной поддержкой, согрела лучше письма Сири на пяти листах. Барти просил меня вернуться как можно скорее, потому что Том лютует и скучает. Он от безысходности и невозможности найти меня вызвал Дамблдора на магическую дуэль чести. И убил того Экспеллиармусом. Тут я натурально захохотал. Я здесь от скуки книги почитывал по магии, и в том числе по магическим дуэлям. Если в ней сталкиваются истинно виновный и его жертва, у первого шансов на выигрыш нет никаких, будь он хоть Мерлином во плоти. И не от скуки Том завалил Дамблдора. Это было символическое "Прости" от него. И мне оно понравилось. Этот дар я принял с особенным удовольствием. Также Кричер принёс мне стопку газет, где эту дуэль осветили со всеми отвратительными подробностями. Лже-Долохов не просто выиграл дуэль, но с него были сняты все обвинения. Каким бы зашоренным и необразованным ни стал мир Магии за время фактического правления Дамблдора, законники не зря ели свой хлеб. Ещё бы. Я теперь наглядно знал, что такое магический откат. Они это знали ещё лучше. Ты можешь облапошить кого угодно, но не саму суть, чем является для волшебников Магия. Нанятый адвокат с лёгкостью добился полного оправдания, ссылаясь на ст. 134 ч. 2 Закона Магической Британии "О дуэлях чести к Магии взывающим", где с выигравшего её, вне зависимости от того, обвиняющим он был или обвиняемым, снимались все формы обвинения (будь они частного либо государственного характера), гражданские иски, требования кредиторов и прочее. Так что, Том теперь ещё и оправдан перед Магией и законом по всем статьям, и может жить совершенно открыто. Но как же смешно! Убить Великого Светлого, победителя Тёмных Лордов, базовым заклинанием, с которого начинаются все обучающие дуэли. У Магии отличное чувство юмора! Она подчеркнула степень вины Дамблдора этим. И его ничтожность в глобальном смысле. Я чувствовал глубокое удовлетворение. А ещё я почувствовал огромное облегчение. Фактор Дамблдора очень довлел надо мной. Я его откровенно боялся, а мой Наставник этот вопрос решил. Я представил себе массивного, внушительного Тома (доставшееся ему тело было крупнее родного), с широкими запястьями, мощными широкими плечами, покатыми трицепсами, крепкой шеей и белозубой улыбкой. С выражением лица "Детка, я всё решу!". И мне крайне понравилась эта картинка. Решено, возвращаюсь!***
Спонтанные каникулы нам всем пошли на пользу. Мы так и остались жить на Гриммо крепкой мужской семьёй. Мой крёстный, мой наставник, мой фамильяр, мой домовик, моя бабушка-портрет, Снейп, про которого я не мог сказать "мой", но крепко уважал за выдержку и бесценное чувство юмора, и Барти, умный, но несколько наивный в своём поклонении Тому. Впереди у меня целое лето, где под чутким руководством личного Мерлина меня будут учить, граня талант. Но это уже совсем другая история.