Как выжить в море, если ты - цветок?

Штрейзен вяло дёрнулся в моей хватке, когда я рванула его вверх за волосы. Он что-то вякнул, и я не отказала себе в удовольствии пнуть его ещё раз. - Помнишь его? - спросила я у Михоука. - Правая рука Большой Мамочки, - вопросительно ответил он, не понимая, чего я хотела. - Нет, - мотнула головой я, - не это. Он ведь был там, знаешь. На Маринфорде. Глаза мечника потемнели, - он понял о чём я говорила. - Он видел твой последний бой. И он восхищался. Не тобой - Никой. Никогда тобой. А ещё боялся. Твоей победы, конечно же. Ведь тогда в мире, созданном Никой, которого он вновь привёл к власти, для него бы не осталось места. - Чего ты хочешь… капитан? - о, как же давно меня так не называли. - Разодрать его на куски, воскресить и разодрать снова. И сделать это столько раз, сколько я пожелаю. Уничтожить всю память о нём, вырвать его из Первозданного Пламени, стереть всё упоминание о нём из этого мира. А чего хочешь ты? - я склонила голову к плечу, прекрасно чувствуя, пламя, горевшее в мечнике. В конце-концов, это было и моё пламя тоже. Михоук не сказал ничего. Я поняла его без слов - его жажда мести была несколько слабее, но его гордость… Он проиграл поединок, и он не мог позволить этому сойти с рук кому бы то ни было просто так. Что важнее - он чувствовал, понимал, что мы могли сделать всё, что пожелаем. Мир бы позволил нам, прогнулся бы под наше желание, подкреплённое Первозданным Пламенем. Это пьянило. Я пнула дверь в палату, распахивая её. Коридор вонял лекарствами и смертью. И чересчур - сладостями. Аккуратно, чтобы не задеть спящую Рейну, я вытащила за собой Штрейзена (и то что по пути я “случайно” приложила его головой об стену дополнительную парочку раз совсем ничего не значило, правда). Кстати, о моей внучке. Претензий у меня к ней не было: к моменту, когда Штрейзен приказал ей уснуть, она и так уже едва стояла на ногах, - сказывались и недосып, и стресс, и голод. Поэтому… Я щёлкнула пальцами. Девушка приоткрыла глаза, сонно оглянулась. Увидела меня, кивнула, и опустилась обратно. И почти тут же подскочила. - Бабушка? - удивлённо спросила она. - Как ты… Ты же… Геката же говорила… - Долгая история, но со мной всё в порядке, - перебила я. - Вставай. Не стоит спать на полу. Пойдём с нами. До самого выхода из больницы я не столкнулась больше ни с кем, а Штрейзен, пересчитавший своим телом все ступеньки на лестницах, затих. Посчитав, что такими темпами мне действительно придётся его воскрешать, я исцелила его, вдобавок навесив крепкий сон - чтобы не мешал попытками сбежать. Рейна отделилась от нас, куда-то почти незаметно направившись. Ветер нёс запах моря вдобавок к витавшему в воздухе аромату сладостей. Вместе получалась не самая приятная комбинация, но после долгого заточения в одних только воспоминаниях всего мира без возможности что-либо почувствовать, и это уже ощущалось великолепно. Поднималось солнце. Я жадно вдохнула воздух полной грудью. Тепло лучей мягко коснулось моей кожи. Я провела руками по своим волосам, на ходу меняя их цвет. Всё же, снежно-белый не слишком-то и шёл мне. Родной блонд был лучше. Моего сына долго искать не пришлось - он нашёл меня сам. Нёсся откуда-то издалека, очевидно. Запыхавшийся, встрёпанный, уставший, - явно не ожидал моего “воскрешения”. Желал, да, но не ожидал. По крайней мере, хотя бы не так скоро. Почувствовав, как меня переполняет неимоверная нежность, я швырнула Штрейзена Михоуку и бросилась вперёд. Я не смогла сдержать слёз, больно врезавшись в Дофламинго, и тут же обняв его изо всех сил. Мой сын! Живой!!! Тёплый, - я прекрасно ощущала, как бьётся его сердце и как течёт по венам мизерная, еле заметная кроха Первозданного Пламени, дарующая ему cилы. - Мама, - пробурчал Дофламинго, - ты меня сейчас задушишь. Этого было достаточно, чтобы я тут же отстранилась. - Так, что происходит? - спросил сын, возвращаясь к своему привычному спокойствию. - Геката говорила, что надежды на твоё выживание практически нет, а даже если ты и вернёшься к нам, тебе понадобится длительная реабилитация прежде чем ты сможешь даже подняться на ноги. И что здесь делает наш мечник? - он указал на Михоука, стоящего чуть левее. - Это… Это очень долгая история, - повторилась я. - Скажем так: я чудесным образом воскресла, немного изменилась и стала чем-то вроде божества. Он, кстати, тоже, - я кивнула на мечника. - Чем-то вроде? - переспросил сын. - А поподробнее? - Ну-у-у… Если совсем уж кратко, то я прошла через огонь Первозданного Пламени, стала его проводником, и теперь могу делать так: - я взмахнула рукой, и за ней последовали нити, со свистом рассекая воздух. - Или так, - сказала я, потянув за свою другую руку. Та растянулась, будто резина. Ощущения при этом были… весьма необычными. - В общем, могу я много чего. Проще, наверное, сказать, что в моём распоряжении каждый Дьявольский Фрукт когда-либо существовавший, - закончила показуху я, играясь небольшим разрядом молнии. - А он…? - опять указка на Михоука. - Всё то же самое, - подтвердила я. - Единственное наше различие в том, что моя энергия бесконечна, его - конечна. Но даже при очень уж активном использовании, думаю, лет четыреста-пятьсот он продержится. А там можно и придумать что-нибудь. Если ты захочешь, конечно, - обратилась к мечнику я. - Посмотрим, - кивнул он. Мы находились недалеко от моря и я предложила сыну: - Не хочешь поплавать? - Хм? - он недоумённо взглянул на меня. - Но я ведь… - сын намеренно оставил предложение незавершённым, подразумевая свой Дьявольский Фрукт. - Исправим, - я махнула рукой, - не хочешь помочь? - это уже Михоуку. - Предпочту понаблюдать, - отказался он. - Как хочешь, - пожала плечами я, спускаясь с достаточно крутого обрыва поближе к берегу. Я бросила Штрейзена на крупный плоский камень (кажется, из сахара), так кстати оказавшийся опустила руки в воду. Меня тут же передёрнуло от нахлынувшей тяжёлой волны обиды, боли, страданий и ненависти. Сосредоточившись, я легко определила её источник: мёртвое тело бога Дождя, отравляющее воды собой уже несколько столетий. - Чувствуешь? - спросила я у Михоука, ступившего в море. - …Да, - после краткой паузы ответил он. Его тон чётко давал понять: приятного было мало. Ненависть Дождя была направлена на существ, которые носили в себе частицу Искры, но мы, так-то, были проводниками целого Пламени, а поэтому могли с лёгкостью пересилить слово младшего бога. - Прощай, - прошептала я, направляя частицу силы в воду. Поверхность забурлила, и от моих рук начало разрастаться огромное кольцо энергии. С тихим “бульк” оно исчезло, - словно лопнул мыльный пузырь, - и находиться в воде стало легче. Вода перед нами пошла рябью. Остров задрожал, когда от берегов отхлынула вода, собираясь в нечто огромное. Краем глаза я заметила, что Михоук насторожился, но стоял, не двигаясь. Оценивал. Море собралось в гигантскую фигуру человека, нет… Бога! И эта громадина склонилась перед нами в низком поклоне! - Благодарю вас, Голос и Сила Первозданного Пламени! - громыхнул Дождь. Я покосилась на Михоука. Он скривился. Правильно. Я новых титулов тоже не оценила. “Сильнейший мечник” и “Луна” были как-то попривычнее. Водная фигура торжественно воздела руки к небу, и, жалко хлюпнув, расплескалась, накрыв нас всех высокой волной (остров прикрыл барьером Михоук, и я обрадовалась - он быстро привык к силе). Напоследок волна шепнула мне: “Я вижу ты сделала свой выбор, маленькая Луна. Умница”, - напоминая мне о нашем предыдущем разговоре на Дрессрозе. Михоуку, видимо, волна сообщила что-то тоже, потому что мечник громко и заразительно расхохотался, взмахом головы убирая с лица мокрые пряди. - Доффи, залезай! - крикнула я, падая спиной в воду. Я повернула голову, чтобы было удобнее наблюдать за сыном, всё ещё стоявшим на берегу. Он неловко мялся, расстёгивая пуговицы на очередной гавайской рубашке вырвиглазной расцветки. В принципе, он мог бы этого и не делать, - из-за волны ведь всё равно все намокли с ног до головы, - но делал. Тянул время, прежде чем ступить в воду? Нет, так дело не пойдёт. Небольшая волна, последовавшая за моим ленивым взмахом руки, мягко утащила не слишком-то и брыкающегося Дофламинго в воду, и (на всякий случай) опустила на мели метрах в десяти от берега. Насколько я помнила, в детстве сын неплохо плавал, но с возрастом мог и растерять навыки. Неужели боялся? Я перевернулась на живот и подплыла к нему. - Ты чего? - тихо поинтересовалась я. - Я не плавал в море с десяти лет, - восхищённо, но устало прошептал сын. - Никогда не думал, что смогу взять и… И просто поплыть без страха утонуть. - Тебя ведь не тянет ко дну? - запоздало уточнила я. - Нет, - ответил Доффи и улыбнулся. - Невероятно. - Это хорошо, - кивнула я и переключила своё внимание на Михоука, всё ещё стоявшего почти у берега. Небольшая волна, чтобы отвлечь внимание, и вот, водоросли уже утаскивают его за ноги на глубину. Он не сопротивлялся, но… Когда водоросли отпустили Михоука, и он поднялся, стоя на воде, я поняла, - мне конец. А в следующий момент меня прихлопнуло огромной водяной рукой. Что ж, я всегда знала, что мой мечник был несколько драматичен, но вот чтобы вот так… Ну держись! Охладив водяную руку, я парой движений расколола её на десятки, сотни острых ледышек. Они угрожающе зависли в воздухе, звеня от напряжения. Взмах, - и они уже летят в направлении мужчины. М-м-м, как же хорошо плавать в море! Правда, не слишком-то и приятно, когда песок внезапно хватает тебя и тянет на дно… Но это ничего, из песка можно освободиться, гораздо хуже когда тебя протягивает через десяток порталов, выкидывая в изначальной точке, но… Метров на полтысячи выше. Собственно, это и случилось с Михоуком. Я покосилась на Доффи. Сын наблюдал за нами с почти религиозным ужасом и, немного, - с восхищением. “Это просто проба сил. Ничего серьезного”, - отправила ему мысль я. Мы ведь действительно не пытались навредить друг другу, скорее, прощупывали границы. Когда я почувствовала, что за нами наблюдает не только сын, я махнула Михоуку рукой, мол, пора закругляться. Он знак понял, и мы поплыли к берегу, где нас уже ожидал Дофламинго, выплывший минут десять назад. На земле нас ожидала целая делегация, состоявшая из детей Линлин, простых жителей, ну и, конечно же, моих сокомандников: Гекаты, Шардоне, Виолы, прижимавшейся к нему, и Рейны. Рейна, видимо, проснулась окончательно, - оповестила команду о том, что я очнулась (да ещё и Михоук неизвестно как попал в Тотлэнд), притащила на буксире ещё и своего мужа, за которым увязались остальные Шарлотты, и теперь стояла, отчего-то сдерживая желание подбежать и обнять меня. Я раскинула руки в стороны, - очевидное приглашение, - и Рейна, пропищав что-то радостное, практически влетела в меня на полной скорости. Ох… Как же я соскучилась. По всем Небесным, конечно же, не только по Рейне и Дофламинго. Шардоне непонимающе хмурился, Дофламинго усмехался, глядя на всех с легкой ноткой снисхождения, - ему-то уже была известна тайна моего воскрешения, пусть и в просто преступно урезанной версии, - Виола выглядела удивлённой и взволнованной, но не более. Рейна что-то обвинительно пищала-рыдала в мою грудь, а Геката… На неё я перевела взгляд последней. Перед ней я почему-то чувствовала себя наиболее виноватой. Вина неприятно клубилась внутри, но всё же, - после тысячи лет пустоты и это было приятным новшеством. Русалка смотрела на меня со слезами в глазах. Она-то уж, как мой лечащий врач, не могла быть не в курсе того, насколько незавидным была моё положение на самом деле. И не факт, что не приукрашивала картинку для остальных, выдавая травмы за чуть более лёгкие, а прогнозы - за чуть более утешительные. Как бы она не любила резать правду-матку, Геката не была бесчувственным бревном, и прекрасно видела, что может статься, расскажи она всё как есть. А может и не врала, так, недоговорила там, недосказала тут. - Наклонись, - потребовала Геката, но скрыть дрожь в голосе ей не удалось. О-ох-х… Ну что ж, заслужила. Наклоняться я не стала, вместо этого присела на корточки перед русалкой. И действительно получила - щёку обожгло веской пощёчиной. Я даже не стала снимать боль, хотя могла. - Дура! Боги, какая же ты дура!!! - горько и зло вычитывала она, тем не менее, крепко меня обнимая. - Полезла… Чем ты думала?! - русалка коротко всхлипнула. “Богов больше нет”, - подумалось мне: “Теперь есть только я”. Но вслух я сказала: - Прости меня, - и погладила её по спине. Настрадалась, бедная… - Я тебя ненавижу, - обиженно (и всё так же горько) прошипела Геката, - ты невыносима. Ты самый ужасный, безответственный, отвратительный капитан из всех возможных! - Прости, - снова повторила я. Прошло несколько долгих минут, полных негромкого ропота толпы и редких приглушённых всхлипываний русалки, прежде чем она, наконец, отпустила меня. Промокнула слёзы платочком, отвесила мне ещё одну пощёчину, и сказала: - Прощаю. Она отошла чуть вбок, теперь оставаясь за моей спиной. То же самое сделал и Шардоне, коротко кивнув-поклонившись. Виола всё время держалась рядом с ним, крепко обнимая его за руку, поэтому теперь нас и Шарлотт разделяли метра два пустоты. Им явно было что сказать, но пока никто не обратился к нам напрямую, предпочитая перешептываться друг с другом. Наконец, сделав глубокий вдох, вперёд шагнул Перосперо. Мужчина нервничал, - это было видно невооружённым глазом. - Кхм… Уважаемая Магнолия, - начал он. Уже многообещающе. - Мы не имеем права просить, - покаянно сообщил он, - но очень надеемся, что за то, что Тотлэнд предоставил вам место для восстановления, вы сможете оказать нам ответную услугу. Я приподняла бровь, но промолчала, и даже кивнула, подбадривая продолжать. - Мы очень надеемся, - повторил Перосперо, - что вы позволите нам задержать вашего врача на время, необходимое для восстановления Мамочки. Ага. Надеются, значит. И просить права не имеют. Но просили вполне себе уверенно. Ну что ж… - Чем это будет выгодно мне? - спросила я. Всё же, я не благотворительная организация, да и с Линлин у меня… Далеко не лучшие отношения. Ох, да кого я обманываю, - мне просто было интересно, стоит ли давать женщине второй шанс. Её отношение к собственным детям вряд ли можно было бы назвать “нормальным”, но если уж они сочтут необходимым спасти нерадивую мамашу - так и быть. Если же не захотят пойти на уступки… Ну что ж, пусть ищут врачей сами. - Мы готовы на всё ради Мамочки, - без промедления ответил Перосперо, и ему даже никто не возразил. - Вы получите всё, чего только захотите. Ох ты ж… Я усмехнулась. Ну что ж, спасать, значит спасать. К тому же, несколько интересно было дать и второй шанс самой Линлин, ведь она, как оказалось, считала меня своей сестрой. Надо будет исправить ей воспоминания… Нет. Я покосилась на всё ещё бессознательного Штрейзена. Этот вот доисправлялся уже. Я буду восстанавливать всё в изначальный вид. - Хорошо, - кивнула я, - вылечим. Ведите! Перосперо как-то растерялся. Неужели не ожидал предложения? Или… - Вы видели, на что я способна, - сказала я, подразумевая и бой с Линлин и полушутливую драку с Михоуком. - И вы сомневаетесь в том, что я могу исцелить вашу Мамочку? - Нет, мы бы не… - со вздохом начал Перосперо. - Докажи! - вякнул кто-то из толпы. - Да! - поддержали его. - С чего это мы должны тебе Мамочку доверить! - Кому Мамочку спасать надо, вам или мне? - поинтересовалась я. - А я-то могу в любой момент развернуться и уйти, и вы не сможете мне ничего сделать. Но… Так уж и быть, - я кивнула Михоуку и вытянула руку в сторону. Спустя мгновение отрубленная конечность уже валялась недалеко от нас. Из обрубка плеча хлынула кровь, щедро обагряя землю. Я продемонстрировала это всем желающим, щёлкнула пальцами, и из плеча за считанные секунды выросла абсолютно новая рука. Целая и невредимая. Конечно же, вся ситуация с отрубанием была иллюзией - я ведь была создана из энергии, а не из плоти и крови, и пусть энергия вполне успешно их имитировала, когда это было нужно, сейчас был не тот случай. Вдобавок, наверное, только Михоук и смог бы действительно отрубить мне руку, если бы это понадобилось. Да и если бы это случилось, то отрубленную часть пришлось бы уничтожить, ведь просто бросить тот огромный запас энергии, которым она была, - последняя глупость. Но несмотря на всё это, я не отказала себе в удовольствии поднять уже-не-свою руку и помахать ею на манер Пеннивайза в направлении, откуда требовали доказательств. Подозрительно позеленевший Перосперо кивнул, подтверждая, что доказательства приняты, и махнул рукой, приглашая идти за ним. Люди расступались, пропуская нашу компанию, и тут же смыкались у нас за спиной, тоже следуя за нами. Рейна шла с Перосперо рядом. Она обернулась и несколько утомлённо улыбнулась нам, и отвернулась обратно. Коснулась кончиками пальцев тыльной стороны ладони мужа… Тот вздохнул, но взял её за руку и переплёл их пальцы. Ну что ж, если Перосперо не приведи Господь её обидит - дело будет иметь со всем составом Небесных и фанатами Рейны в довесок. Мы вернулись к больнице быстро, ведь отходили-то не так уж и далеко. До берега действительно было рукой подать. Поднялись на нужный этаж, - во избежание лишнего хаоса Перосперо позволил только паре десятков наиболее шустрых Шарлотт, которые были в первых рядах, войти с нами, а остальным пришлось остаться на улице с толпой жителей. Хм… Его слушались. Это хорошо. Значит, какую-никакую безопасность Рейне он обеспечить сможет. Уже на подходе к Мамочкиной палате я переглянулась с Михоуком, чтобы убедиться, не схожу ли я с ума. Его красноречивый взгляд сообщил мне, - да, он тоже почувствовал ЭТО. Нечто, что я не могла описать словами, нечто такое… Неправильное. Будто бы его не должно было существовать вовсе. В последний раз схожие ощущения у меня были… Чёрт! Так ощущалась химера. Я встряхнула Штрейзена, которого подобрала с берега. Что этот старый гад там наворотил с Линлин такого? Отбросив повара-учёного-и-прочая в руки Дофламинго с просьбой присмотреть за ним и не давать рыпаться, случись что, я присела на край кровати, на которой лежала Линлин. Бледная, почти мёртвая, она выглядела совсем непривычно. Не то, чтобы я так часто видела её, что успела привыкнуть, но всё же живой она мне нравилась больше. Михоук сел напротив. Я прикрыла глаза, “смотря” теперь всем телом - ощущать мир энергией было… достаточно интересно. Михоук - такое же чистое пламя, как и я. Люди, окружавшие нас - разноцветные клубки нитей, по одному цвету на каждого. А вот Линли-и-ин… Только взглянув на неё, я еле подавила приступ тошноты. Отвратительное кубло из склизких, мерзких кусков тёмно-серого непонятно чего. Жаль, что сравнить сейчас было не с чем, но у химеры, думаю, тоже было бы что-то подобное. Исключительно из любопытства, я протянула руку к одному из отростков, торчащему из кубла. Оно, визжа, отдёрнулось от меня, зажимаясь вглубь клубка. Такой реакции я не ожидала, ведь эти “щупальцы” довольно живо шарили вокруг, то ли пытаясь зацепить что-то, то ли вырваться на свободу. Но раз уж на то пошло, то теперь мне было просто необходимо узнать, что они из себя представляли, поэтому, дождавшись, пока отростки потеряют бдительность и снова начнуть пытаться ощупать всё вокруг, я быстро схватила один и дёрнула на себя. У меня перед глазами тут же замелькали изображения воспоминаний. Они ощущались неправильно: будто бы оригинал исказили другой точкой зрения, а теперь ещё и я стала третьей там, где и вторая была лишней. Воспоминания всё никак не заканчивались, и меня накрыл липкий, отвратительный страх. Неужели я снова останусь одна? Ещё одна тысяча лет в чужом сознании… Я разжала пальцы. Открыв глаза в реальности, я увидела, что отросток ляпнулся на пол комком чёрной грязи. Небольшой огонёк, соскочивший с моей руки уничтожил его в один момент. И тут произошло неожиданное - Линлин тяжело вздохнула. Я обвела взглядом комнату - Шарлотты напряглись, но не подходили ближе, оставив небольшое пустое пространство между собой и нами. Хорошо. Перевела взгляд на Михоука. Он держал в руках целых три отростка, которые весьма эффектно испепелил. “Я быстрее”, - одними губами произнёс он, усмехаясь. Ну уж нет! …И следующие полчаса мы провели разгребая ту дрянь, в которую превратилась душа Линлин за все долгие годы её жизни. Как мы с Михоуком смогли выяснить (некоторые фрагменты чужих воспоминаний опознали Шарлотты) - Линлин действительно жрала души, но вот переварить их в энергию или что-либо ещё была не способна. Как не способна и вывести их из своего организма, несмотря на Фрукт. Причина? Оказалось, что её собственная душа была настолько искалечена и разделениями (маминых душек, на самом деле, было просто завались), и постоянными вмешательствами Штрейзена (ведь Солнце влияло в первую очередь не на разум, а именно на душу), что притягивала к себе каждый возможный кусок чужой души, пытаясь восстановить саму себя. Собственно, это имело влияние и на ментальное состояние Линлин. Представьте: вы постоянно голодны, даже если совсем недавно объелись. И этот голод не уходит никуда, постоянно напоминая вам о себе. Конечно, человек в таком состоянии будет не то, чтобы адекватным… А у Линлин голод души проявлял себя сразу на двух уровнях: на физическом и ментальном. На физическом - постоянное желание есть как можно больше, а на ментальном - обострение всех потребностей. Вкупе с установками Штрейзена… Получалось что получалось. Вот поэтому-то Линлин и была похожа на химеру (и даже восстановиться в бою со мной смогла именно из-за этих причин): её душа, во-первых, была искусственной, а во-вторых, состояла из обрывков душ, в большинстве своём, уже мёртвых существ, что делало их и вовсе балластом. Эта лишняя нагрузка, в свою очередь, изменяла под себя тело, что и привело к нынешнему внешнему виду Линлин. Нет, конечно, бесконечные роды тоже повлияли на него, но если их последствия молодильная вода (которую Шарлотта точно пила) могла аннулировать, то исправить что-либо на уровне души она была не способна. А значит, за внешний вид отвечала именно искусственная душа. Закончив выжигать мёртвые остатки душ, мы, наконец, нашли то, что искали, - настоящую душу Линлин. Она выглядела… Потрёпанно. Если, как я уже упомянула, обычные души для меня (Михоук, возможно, видел что-то другое) выглядели как клубки нитей, то у Линлин это был именно что короткий огрызок нити, истлевший по краям. Слов не было - одна нецензурщина. Это же как нужно было изгаляться с собственной душой, чтобы получилось вот ЭТО?! Ещё полчаса мы убили на то, чтобы с помощью Сору Сору но Ми собрать все возможные фрагменты души Линлин и присоединить их на место. И если после того, как мы убрали весь балласт, Линлин стала похожа на обтянутый кожей скелет, то по мере восстановления её собственной души, она всё больше и больше походила на саму себя в молодости. Разве что была чуть-чуть полновата, но это ей даже шло, - она выглядела как-то уютнее. В процессе, правда, несколько взбунтовались Шарлотты, в руках у которых истлели вивр-карты, после чего они решили, что их драгоценную Мамочку убивают. Пришлось доступно объяснять (я отпустила Королевскую Волю, слегка подпитанную силой Первозданного Пламени), что мы наоборот - спасаем, а не причиняем вред, а вивр-картам пришёл конец из-за того, что даже мизерная частичка души, содержащаяся в них, была нам нужна. Наконец, мы закончили. Линлин, во всём своём великолепии, выглядела так, будто задремала, совсем не выдавая факта её недавнего пребывания между жизнью и смертью. Это… Это было хорошо. Значит мы-таки не напортачили нигде, ведь целостность и внешний вид тела напрямую зависели от целостности и вида души. И теперь - последний шаг. За тысячу лет я видела жизнь всего мира, я видела происходящее с каждым живым существом, я чувствовала всех и каждого, а теперь, будучи бесконечной энергией, могла обработать все эти воспоминания без особого вреда для себя (повторения того безумия, что я пережила, потеряв себя, мне не хотелось). А это значило, что я видела и жизнь Линлин. Она, как и Белоус, мечтала о семье, правда время и кое-чьё вмешательство (очередной пинок Штрейзена) извратили её изначальные идеалы, а после она и сама поверила в то, что дети - не более, чем инструмент для получения всё большей мощи. Но если теперь всё сложится удачно, то и я, и Линлин, станем семьёй. Изменять её взглядов насильно я не собиралась, но всё же надеялась на то, что смогу повлиять на неё. А потому, проколов себе палец, я открыла рот Линлин. Одна-единственная капля белоснежной крови сиротливо скатилась с подушечки пальца, и я поспешила убрать руку, чтобы в организм Шарлотты не попало больше необходимого. Михоук вопросительно взглянул на меня, и я покачала головой. Я не собиралась давать Линлин столько же сил, сколько и ему. Я просто сделала ей небольшой подарок: во-первых, она легче восстановится, во-вторых, поймёт, что привело её к жизни такой (я передала ей информацию о “великом” плане Штрейзена) и просмотрит несколько моих воспоминаний как из личного прошлого (чтобы поняла, что не так уж и радужно мне жилось с родителями, как казалось ей), так и прошлого с детьми (а это - чтобы увидела, как нужно относиться к детям!). И в-третьих, капля моей крови должна была выжечь её Дьявольский Фрукт, потому что я сомневалась в том, что Линлин, прожив полвека с Сору Сору но Ми, вот так вот просто откажется от разделения собственной души и пожирания чужих. Нет, конечно, голода к душам она испытывать не будет, но всё же… Во избежание. А вот в-четвёртых, в качестве бонуса за отсутствие Фрукта, Линлин сможет изменять свои размеры. Помню я, как она мечтала выпить чаю со своими детьми, желая чтобы те были на её уровне. Заодно и детей, на которых Цезарь Клаун экспериментировал в будущем, спасу. Конечно, возможность управлять душами и возможность изменять собственный рост несравнимы, а поэтому мой подарок не был равен Дьявольскому Фрукту во всех планах, оставляя Линлин возможность подобрать себе что-то другое. А энергии, содержащейся в несчастной капле, вероятно, хватит на плюс-минус десяток лет поверх того, что она должна была прожить, так что тоже не критично. Пока я рассуждала об этом сама, попутно транслируя мысли Михоуку, Линлин зашевелилась, пробуждаясь, и Шарлотты оперативно оттеснили нас к стенке, тут же бросаясь к Мамочке. Момент, когда Линлин открыла глаза, пропустить было невозможно - все её дети отреагировали по-разному, но весьма живо. Кто-то рыдал от счастья, кто-то радовался, кто-то наперебой пытался что-то рассказать Мамочке… Но когда Линлин всхлипнула, затихли все. К этому моменту она уже сидела на кровати с достаточно растерянным видом, пытаясь одновременно выслушать всех, при этом уделив каждому хоть кроху внимания. Но восторженные её чудесным исцелением, Шарлотты не заметили, как Линлин становится всё тише и тише, пока она, наконец, не расплакалась. - Простите меня-а-а! - внезапно выдала она, уже не просто плача, а рыдая. - Я ужасная мать!! - Твоих рук дело? - спросила Геката, дёрнув меня за рукав. - Скажем так, я подкинула ей пищу для размышлений, - уклончиво ответила я, - а до вот этого она уже дошла сама. А Шарлотты, тем временем… Нет, не утешали Мамочку. Шарлотты замерли и затихли, не зная, что им предпринять. Хотя, может это и логично, - всё же, привыкли они к внезапным голодным приступам и беспричинной ярости, а раскаяние в исполнении Мамочки, должно быть, и вовсе видели впервые. Шарлотты неловко столпились вокруг плачущей женщины, и никто не сделал и шага вперёд. - В-вы все, - выдавив из себя что-то членораздельное, она снова всхлипнула, - все такие восхитительные! А я… А я-а с вами вот та-а-ак!!! Я даже не заметила, как Рейна отделилась от нас, пробивая себе путь к Линлин. Зато увидела, как она крепко обняла старшую Шарлотту, и как та отчаянно вцепилась в неё в ответ. К жене несколько робко присоединился Перосперо, а за ним уже и остальные Шарлотты, поняв, что Мамочка не будет злиться на внезапный сеанс обнимашек. Мы всё так же мирно подпирали стенку, тихо переговариваясь. В основном, мы с Михоуком рассказывали, что произошло с нами, вкратце, конечно же, а наши слушали. Ближе к концу нашего рассказа, в палате снова стало тихо, и я перевела взгляд на Линлин. Она, вроде бы успокоившись, внимательно смотрела на меня, но в её глазах всё ещё блестели слёзы. Я чуть склонила голову к плечу, молча спрашивая: “Что?”, - Линлин поджала губы и отвернулась: “Ничего”. Вздохнув, я пообещала закончить рассказ в другой раз и направилась к Линлин. Кое-какие Шарлотты расступались, кое-какие пытались повоевать за своё место, но в любом случае, вскоре я оказалась там, где и хотела, - у постели Линлин. Она знала, что я была рядом, теперь-то, благодаря капле крови, она чувствовала моё присутствие намного ярче, но упрямо отворачивалась, шмыгая носом. Ну что за ребячество… - Послушай, ты или хочешь поговорить, или… - начала я, но договорить мне не дали - Линлин обняла меня так, что кости затрещали. - Прости меня, - тихо сказала она. - Я не… Я не знаю, что я… - Не надо. Всё в порядке, - перебила я. Всё действительно было в порядке, ведь я не слишком-то и пересекалась с Линлин, а о её обидах (как и о том, что меня всё ещё считали сестрой) узнала не так уж и давно. А во всей ситуации с моим, хм… Обожествлением, всё закончилось как нельзя лучше, пусть сам процесс был до жути болезненным. Но в этом винить Линлин я не могла. Тут вина лежала целиком и полностью на моей глупости (а потому что не нужно было есть всякие осколки искры Первозданного Пламени) и Штрейзене. Его часть во всём произошедшем, думаю, заново объяснять не нужно. - Нет! - Линлин схватила меня за плечи, и выдала: - Все эти годы я ненавидела тебя ни за что! Я препятствовала тебе и надеялась даже убить тебя, подчинив твою команду, просто из-за того, что… Что… - она скривилась от боли, хватаясь за голову. - Чш-ш-ш, - я шикнула на неё, беря её ладонь в свою, а другой рукой притягивая женщину к себе, чтобы иметь возможность коснуться её лба моим. Линлин была в смятении. Совершенно потеряна. Она не знала, что ей следовало чувствовать, теперь, когда её душа была цела, а разум - в изначальном состоянии, без исправлений и чужих целей. Не было ни тянущего, путающего мысли голода, ни помутнения сознания, которое происходило когда у неё появлялись отличные от навязанных желания. Что я могла сделать? Только поделиться кое-чем… Свобода. Свобода, бесконечная, бескрайняя, и такая сладкая. Жёсткий и холодный солёный ветер, бьющий в лицо, невероятная синь моря, сверкающее на волнах солнце, скрип корабля и грохот шторма. Огромное дерево магнолии на Дрессрозе, гигантский лес там же… Сакуры Вано, ледяная родниковая вода острова Рассвета, удушающе сильный аромат орхидей на безымянном небесном острове, несравненные по своей красоте ни с чем храм Таф и сады Шетх в Арабасте… Как давно Линлин не покидала Тотлэнда? Как давно не стояла на палубе собственного корабля? Восторг. Перехватывающий дыхание, такой чистый и детский! Огромный золотой глаз старого Шетха и его горячая чешуя, наконец-то удавшийся первый портал, победа…! Успешное прохождение Реверс Маунтин и нереальная Бэкривер… Невероятное ощущение полёта на Игни, рассвет на самой высокой горе в мире, восхищение успехами накама… Как давно Линлин не чувствовала чего-то настолько искреннего? Азарт. Ледяной ком снега, зажатый в едва ли тёплых пальцах, погоня, победа в снежках. Звонкий смех, наперебой рассказывающие что-то радостные голоса. Наполовину полная банка денег с надписью “Спор” на камбузе и небольшая грифельная доска для обозначения проигравших-выигравших рядом. Безумное ощущение адреналина, предвкушение победы, понимание того, что ты пересилишь противника и в этот раз… Как давно Линлин не проигрывала? Всё остальное смешалось в одну кучу. Детский смех, звон меча о глефу, спокойствие утра на “Adventure Galley”, шумные вечера на “Виктори”, радость воссоединения со старыми знакомыми, восхищение невероятными видами Гранд Лайна, глупый и пошлый анекдот, рассказанный Ветром, облегчение от хорошо выполненной работы по восстановлению Вано, пьяная ночь лет десять назад, после которой мы с Михоуком и Гекатой проснулись в одной постели, гордость за собственных детей, горечь поражения и решимость всё исправить, первая встреча с Роксами, сводящее с ума чувство всевластия, когда Маринфорд накрыло пламя трёх драконов, минуя только меня… Когда я отстранилась, я увидела что Линлин снова рыдала. Да что ж такое… Она прижала меня к себе ещё крепче, обнимая, и я почувствовала себя потрёпанной плюшевой игрушкой в зубах собаки. Но, кажется, это были слёзы счастья, не горя, что уже радовало. По крайней мере, Линлин не чувствовалась несчастной, и уж тем более не была такой потерянной, как до того, как я поделилась с ней своими воспоминаниями и чувствами. - Это мой подарок тебе, - негромко сказала я, - свобода. Свобода жить так, как того хочешь только ты и никто другой. Свобода принимать твои собственные решения только потому, что тебе того хочется, а не ради силы, чужих мечт и чего бы то ни было. Теперь ты и только ты будешь решать, как тебе жить. - За… За что?! - горько воскликнула Линлин, отчаянно цепляясь за меня и не желая отпускать. - Потому что я так хочу, - я пожала плечами, - и потому что могу. Не говорить же, что теперь я чувствовала некую ответственность за Линлин, ведь в некоей мере и сама была ответственна за её нынешнее состояние. - Всё-всё, чш-ш, успокаивайся, - я похлопала её по спине, - чего плакать, если всё хорошо? - Ничего-о-о не хорошо! - возмутилась Линлин, шмыгая носом. - Хорошо-хорошо, - настаивала на своём я, - лучше не бывает, - я отстранила её от себя, держа за плечи, - ты - жива-здорова, с возможностью жить свободно. Если ты захочешь что-либо изменить, ты сможешь сделать это. Захочешь оставить всё как есть - никто не станет тебе запрещать. - Я… Я хочу, - Линлин выровнялась, сбрасывая мои руки. Выражение её лица изменилось - оно стало более отстранённым. Более величественным. Теперь она действительно выглядела как королева, будто не она только что, дрожа, рыдала. - Шардоне, - даже голос звучал совсем иначе. - Подойди. Рыбочеловек, возможно, и не собирался этого делать, но выбора у него не осталось - его банально и просто вытолкали наперёд. - Шардоне, - повторила Линлин, - ты сможешь простить меня? - Нет, - незамедлительно ответил парень. - Нет, никогда. Линлин на мгновение прикрыла глаза. Несмотря на то, что она явно ожидала этого ответа, было видно, что он сделал ей больно. - Хорошо, - Линлин кивнула, - тогда…Тогда я отпускаю тебя, Шардоне. С этого момента ты больше не мой сын и не имеешь права на фамилию Шарлотта. Однако, - она стащила с пальца печатку со своими инициалами, - возьми это. С этим Шарлотты радушно примут тебя всегда и везде. - Я не намерен сохранять любые отношения с семьёй Шарлотта, - твёрдо отказался рыбочеловек. - Вот как, - рука Линлин, которой она протягивала печатку, дрогнула, - что ж. Если ты того желаешь… Пусть это принесёт тебе счастье. Шардоне коротко кивнул и снова отступил к стене, воссоединяясь с внезапно оторванной от него Виолой. - Перосперо, - Линлин пригласила старшего сына приблизиться, - я проиграла. Засим ты становишься собственностью победителя, - она указала на меня подбородком. Перосперо горестно нахмурился, но понятливо кивнул. Ну и зачем мне это чудо? Я перевела взгляд на Рейну. Вот уж кто горел праведным энтузиазмом. Девушка взглянула на меня, и я поняла - ожидает одобрения. Я улыбнулась ей и показала большой палец. Дерзай, малышка! - Линлин-сан! - тут же воскликнула просиявшая Рейна. - А вы не хотите спросить, чего хочет Перосперо?! Её муж тут же вскинулся, то ли восхищённый наглостью жены, то ли в ужасе от неё же. - Он не хочет быть отданным бабушке! - возмутилась девушка. - Чтобы вы знали, он любит вас больше остальных! И до последнего верил в то, что вы скоро очнётесь! Даже в палате у вас дежурил чуть ли не круглосуточно!!! И… И вообще! А вы его вот так вышвыриваете при первой же возможности! - Но право победителя… - не ожидала такой отповеди Линлин. - Передаю его Рейне, - встряла я. - Хорошо, - Линлин величественно взмахнула рукой в сторону Рейны, - чего ты хочешь, девочка? - Чтобы вы выслушали чего хочет Перосперо! - без лишних раздумий воскликнула моя внучка, подбадривающе подталкивая своё чудо в спину. Пра-а-авильно, малышка, налаживай контакт между мужем и свекровью, тебе же потом легче будет! - При всём уважении, - он коротко склонил передо мной голову, - Я хочу остаться здесь, - со всей возможной твёрдостью (до Шардоне всё равно не дотягивал, явно страх перед Мамочкой побольше) заявил Перосперо. Хм, даже не зажмурился от испуга, как я ожидала. Неплохо, неплохо. - Да будет так, - согласилась Линлин. А теперь последнее - Штрейзен. Я перехватила спящего повара-учёного у Дофламинго и, держа за шиворот, молча продемонстрировала Линлин. Только взглянув на него, женщина побагровела от ярости. Её симпатичное лицо исказил гнев. - Что будем с ним делать? - поинтересовалась я. - Убьём! - тут же отозвалась Линлин. - Не маловато? - насмешливо спросила я. - Хм, - Линлин задумалась, - что предложишь? - Всё, что угодно, - последовал абсолютно серьёзный ответ. Возможно, сначала она мне и не поверила, ведь в её взгляде, направленном на меня, так и читалось ожидание шутки, но увидев только равнодушие, она медленно осознала, что я была серьёзна. - Что ж, - Линлин закусила губу, - я полагаю, наказание должно быть соразмерным. Этот ублюдок должен медленно сойти с ума, утратить контроль над собственными действиями, жить, жить и жить, пока не отчается окончательно. Но и тогда он должен продолжать жить, потому что я хочу, чтобы он мучался. И ещё… - Да? - я уже размышляла над тем, что такого сделать, чтобы исполнить пожелания Линлин. - Я хочу спросить у него кое-что, - сказала Линлин. Щелчок пальцев - и Штрейзен уже просыпается. - А…? Э…? - он, не понимая происходящего, закрутил головой. - Он не сможет солгать, - предупредила я. - Штрейзен, - привлекла его внимание Линлин, выглядящая как никогда холодно, - скажи мне. Что ты думал, когда наблюдал за тем, что произошло, когда матушка Кармель меня покинула? - “Наконец-то! Оно проявило идеальные качества, которые я искал все эти годы!!!” - процитировал Штрейзен и тут же забрыкался, пытаясь закрыть себе рот. - Что ты думал, когда ты заставил меня бросить Кайдо? - “О Солнце, неужели ей так трудно найти перед кем ещё раздвинуть ноги? К чему эти привязанности?” - Штрейзен задёргался ещё сильнее. - Что ты… - начала было Линлин, но прервалась, - нет. Довольно. Я не желаю больше слышать ничего. - Линлин, послушай! - выкрикнул повар. - Я… Я… - ничего сказать он, увы, не смог. Я кивнула Михоуку, благодарная, за то, что он воздействовал на разум Штрейзена, тем самым, заставляя говорить правду. - Линлин, - я обратилась к ней, - я знаю, что мы должны с ним сделать, - женщина кивнула, желая, чтобы я продолжила. Я взмахнула рукой, и одна из стен превратилась в экран, на котором был отчётливо виден центр острова. Щёлкнула пальцами, - Штрейзен исчез из палаты, появляясь на экране. Он неестественно застыл в центре широкой лунки в земле, задрав руки вверх. Шарлотты прикипели к экрану, смотря, как Штрейзен беззвучно кричал, обрастая корой. Его тело вытягивалось, изгибаясь, на нём нарастали листья… Это продолжалось до того момента, пока вместо повара-учёного на экране не красовался шикарный разлогий дуб. - Вот! - гордо заявила я. - Как заказывали: медленное схождение с ума, потому что чувствовать, слышать и видеть он будет всё, контролировать свои действия он не сможет, и будет продолжать жить, ведь его душа всё ещё находится внутри. - Восхитительно! - Линлин вежливо похлопала в ладоши. А теперь, раз уж со всем было покончено, пора бы и честь знать. - Постой! - Линлин перехватила меня за запястье, когда я собиралась подняться с её постели. - Ты… Мы… Ты ещё вернёшься? - Конечно, - я улыбнулась ей, - сестрица. Линлин просияла, отпуская мою руку, и как только я отошла от её постели, её тут же обступили дети. А мы с командой кое-как протолкались к выходу из палаты, оставив внутри только Рейну (и то, только по её собственному желанию). - Куда теперь? - поинтересовался Шардоне. - Домой, - одновременно ответили я и Михоук. Да. Домой. На “Виктори”. Я щёлкнула пальцами, - Тотлэнд вокруг нас начал выцветать, изменяясь на виды нашего корабля. Наконец-то я увижу Росинанта, Верго, Тесоро… Моих драгоценных сыновей. Ямато, Кид, Ло, Лами, Бэллмере, Крокодайл, Белоус, Багги, Лилит, Игни… И Кайдо. Конечно же, как я могла забыть про мужа. Солнце было почти в зените. На “Виктори” никто не был готов к нашему внезапному возвращению, так что мы застали всех врасплох. Ещё больше никто не ожидал того, что я, наконец, поддамся эмоциям и разрыдаюсь. Столько лет мучений в одиночестве, чтобы вернуться обратно к людям, которые были мне дороже всего на свете. Моя семья. Правда, не все смогли понять, отчего же я веду себя так, будто вечность не виделась с ними, ведь не прошло и недели с момента нашего ухода, но это ничего. Бывают у людей странности, так ведь? Ну вот и я, слишком уж скучаю по своим. Вдобавок, чуть не случился конфуз с Росинантом. Я совершенно забыла о том, что сын читал мысли, и если бы не закрылась от него в последний момент почти полностью, оставив на поверхности только воспоминания о случившемся сегодня, то сын бы мог прочувствовать на своей шкуре все прелести тысячи лет чужих жизней. Ох, как же хорошо, что я успела… Семейный обед удался на славу. Крокодайл, как обычно, превзошёл себя, готовя самые любимые блюда для всей команды. За столом царила радостная и шумная (и такая по-человечески живая!) атмосфера, и мне пришлось сдерживать счастливые слёзы, чтобы не нервировать никого и уж тем более не разрушать такой восхитительной атмосферы, по которой я соскучилась намного больше, чем предполагала. Мои сокомандники смеялись, переговаривались, ели, радовались жизни, шутили, возмущались, и… И были живы и здоровы. Вот уж действительно, “начнёшь ценить только когда потеряешь”. Чтобы осознать действительную ценность таких великолепных, простых моментов, к которым легко привыкнуть, мне пришлось… А, да к чёрту это! Я хочу наслаждаться жизнью в той же мере! Хочу смеяться, возмущаться, шутить, жадно впиваться в еду, и хочу жить, не вспоминая о прошлом! Михоук ухмыльнулся и отсалютовал мне бокалом вина. Вот как… Значит, одобрял. Когда обед закончился, все расползлись по своим каютам. На улице стояла жара, так что неудивительно, что после плотного приёма пищи моим накама захотелось отдохнуть. Даже Михоук устроился с книгой в прохладе библиотеки. А я… Хм, у меня были свои дела. Я перескочила через борт “Виктори”. На самом деле, я могла бы просто телепортироваться на корабль Кайдо, но мне захотелось пройтись. А ведь действительно, что это я - одни телепорты да телепорты. Ночью здесь шёл дождь - земля всё ещё была немного влажной, но горячее солнце уже почти окончательно её высушило. О своём желании пройтись я не пожалела, - Кайдо не был у себя на корабле. Я обнаружила его на острове, у костра, на котором обед только готовили. Он расслабленно вёл беседу с Белоусом, и, неожиданно, - с Гарпом. Впрочем, неважно. - Ка-айдо-о! - позвала я. Он тут же обернулся на зов. Не успела я и слова сказать, как меня уже подхватили на руки, втягивая в глубокий и чувственный поцелуй. Вот уж кому не нужно объяснять, что ты сильно соскучилась, ведь он, без сомнений, скучал так же. С трудом оторвавшись от него, я отметила ехидную усмешку Белоуса, неодобрительное выражение лица Гарпа, и несколько завистливых взглядов от безымянных пиратов, находившихся неподалёку. Я была весьма против компании, поэтому щёлкнула пальцами, и мы оказались в каюте Кайдо. - Ты вернулась, - сказал Кайдо между поцелуями. - Да, - ответила я, - я всегда буду возвращаться к тебе. - Как и я, - он серьёзно взглянул мне в глаза. - Я люблю тебя. От нежности защемило сердце. Или, по крайней мере, что-то, что осталось в моей груди после того как моё сердце оказалось у Михоука. Кайдо, дракон не только из-за фрукта, но и по сути, любил горячо и жарко, обжигающе, но совсем не больно. Вполне наоборот, - его огонь только питал моё Пламя. - Я тоже, - почти проурчала я, довольно подставляясь под поцелуи-укусы, которыми Кайдо покрывал мою шею. Пламя довольно потрескивало, разгораясь всё сильнее и сильнее. Расслабившись, мне захотелось отпустить хотя бы мизерную его часть. Конечно же, я всё контролировала достаточно, чтобы не навредить Кайдо, ведь как бы силён он не был, в теории, полная мощь Первозданного Пламени могла на месте уничтожить не только его, но и всю планету. И всё равно, Кайдо замер, оглядывая меня с восхищением. Таким пристальным вниманием я была более чем довольна. Даже потянулась, стягивая футболку, чтобы разглядеть всё было легче. Правда, немного не рассчитав центр массы с учётом огромных (и тяжёлых) крыльев, я не слишком-то и эстетично грохнулась со стола, на который меня недавно усадили. Впрочем, поднявшись, я увидела, что заинтересованности в глазах Кайдо меньше не стало (разве что прибавилась смешинка). Мужчина протянул руку и осторожно коснулся моих рогов. В принципе, они ничего не чувствовали, вряд ли отличаясь в этом от рогов они, но вот крылья… Крылья были огромными, размером едва ли меньше меня самой, а в размахе - и вовсе гигантские. Внутренняя, кожистая сторона, как оказалось, была ужасно нежной и чувствительной, и грубые, мозолистые руки Кайдо ощущались очень остро. Я непроизвольно вздрогнула, когда мужчина огладил кожу у основания крыла, и сжала край стола. Он жалобно хрупнул, и я молча уставилась на отломанный кусок дерева в моей когтистой ладони. Да-а-а… Стол было жаль, но совсем немного, потому что Кайдо был твёрдо намерен обратить всё моё внимание на себя. А я была не против. *** - Слушай, - начала я, лёжа на груди у Кайдо, - а хочешь на Рафтель? - Что? - полусонно переспросил он. - Рафтель, - повторила я, - последний остров в мире, всё такое. - Ты можешь…? - нахмурился мужчина. - Угу, - кивнула я, поднимаясь и натягивая футболку, - без проблем, в общем-то. Даже не знаю, почему я не подумала об этом раньше. Так что? - Я не идиот, чтобы отказываться, - фыркнул Кайдо, садясь на кровати. Какое-то время мы молчали. Я одевалась, Кайдо, кажется, дремал сидя. - Люди искали Рафтель десятилетиями, а ты относишься к его посещению, как к прогулке перед завтраком, - вдруг сказал он. - Мне стоит притвориться, что я ничего не говорила? - насмешливо поинтересовалась я. - Чтобы ты мог искать его десятилетиями и дальше? - Нет, - Кайдо ухмыльнулся, - я просто думал, что влюбиться в тебя ещё больше невозможно. Признаю, был неправ. Как же просто, оказывается, меня смутить! - Готов? - спросила я через десять минут, когда Кайдо, наконец, соизволил одеться. - Более чем, - ответил он. Я щёлкнула пальцами, и каюта поплыла, меняясь на очертания огромного острова. Нас, вопреки ожиданиям, вышвырнуло не на твёрдую землю, а в море перед Рафтелем, благо, почти к самому берегу, туда, где было неглубоко. Пока Кайдо отходил от ощущения того, что вода для него больше не смертельна, я ступила на белоснежный горячий песок, осматриваясь вокруг. Что-то не давало мне покоя. Что-то… Будто за мной кто-то наблюдал. Мне даже показалось, что я услышала шёпот со стороны полуразрушенных каменных зданий. Я прикрыла глаза, используя Волю Наблюдения… Остров был полон людей! Они были всюду, и в то же время нигде. Да и их “голоса” были какими-то приглушёнными. Вот Кайдо, например, сиял ярко. А островитяне тускло - будто нас разделяла толща воды. - На что смотришь? - спросил Кайдо, присоединяясь ко мне на суше. - Используй Волю Наблюдения, - попросила я. - Засада? - лениво уточнил мужчина, опуская руку на канабо. - Нет, тут что-то другое, - я покачала головой. Открыв глаза, я пристально осмотрела остров. Горный хребет не давал мне покоя. В него я всмотрелась детальнее. Он был похож на… - Точно! - я хлопнула себя ладонью по лбу. Младших богов было трое, но из них только Лес умер раз и навсегда. Дождя, оставившего часть своей сущности в этом мире, мы с Михоуком вчера упокоили. А насчёт Земли не было известно ровным счётом ничего. Она попросту исчезла перед финальной битвой. Что же в таком случае ей мешало окопаться на Рафтеле и повторить “подвиг” Дождя, объявив это место своим, и запретив людям ступать на него, или что-то в этом роде? Правильно: ничего! И если тело Дождя находилось на дне морском, то судя по тому, что в горном хребте, окружавшем остров по краю, легко угадывался силуэт лежащей на боку женщины, моя теория вполне себе могла оказаться правдой. Я топнула, посылая энергетический импульс внутрь острова, и попутно вызывая на поверхность ту часть сущности Земли, которая осталась здесь. Она не заставила долго себя ждать: почти сразу же огромный горный хребет зашевелился, поднимаясь. - Здра-авствуй, - проскрипела гигантская фигура. - Всё боги мертвы, почему ты ещё здесь? - без промедления спросила я. - Я-а защища-аю моих дете-ей, - ответила Земля. Она взмахнула рукой, и с острова будто спала завеса. Оказалось, что и каменные руины были вовсе не руинами, а вполне себе целыми домами, и “голоса” действительно были людьми… Ну почти. Со всех сторон нас обступили десятки, сотни лунариан. - Неужели это не мучает тебя? - Да-а, - согласилась Земля, - Это бо-ольно… Но тепе-ерь есть Пла-амя, теперь я могу позволить себе умере-еть… Ты ведь защитишь моих дете-ей? - Хорошо, - кивнула я, - прощай. Ещё один импульс выбил остаток души Земли из “тела”, и она, наконец, была мертва. Как и в случае с Дождём, это должен был почувствовать весь мир, поэтому, пока на Рафтель, временно находящийся без защиты, не слетелись все искатели приключений на свою задницу, я накрыла остров прозрачным куполом. Несмотря на свою видимую хрупкость, он был создан из Первозданного Пламени, и не впускал никого, кто не выполнил должных условий, а именно, не нашёл четыре Дорожных Понеглифа. А насчёт выпускать… Главное было действительно желать покинуть остров. Мы с Кайдо молча разглядывали лунариан. Лунариане не менее разговорчиво разглядывали нас. А потом вперёд выступил мужчина средних лет: - Вы не знаете моего сына? Он пропал несколько десятков лет назад, должно быть, уплыл с тем черноволосым мужчиной, что прибыл сюда… Его звали Альбер. …Приехали, называется. *** На следующий день после нашего возвращения с Рафтеля (ох, как же грустно было наблюдать за воссоединением повзрослевшего Кинга с его семьёй, ведь те лунариане, оставшиеся на острове, оказалось, не взрослели и не старели, так что Альбер теперь выглядел точь-в-точь как его отец), мы с Михоуком решили проблему, которая завела в тупик всех, кто планировал сражение против сил Святой Земли - мы разрезали Ред Лайн. Как? Очень просто: он отрезал самую верхушку континента, ту его часть, где и располагалась Мариджоя, а я левитировала этот кусок земли на воду рядом с Маринфордом, попутно тоже накрыв его куполом, чтобы никто из Тенрьюбито и их подручных не разбежался. Собственно, никто такого финта ушами не ожидал, а поэтому всех, кто находился на Святой Земле, довольно легко повязали. Вовремя прибыл и Драгон, с которым мы договорились о проведении справедливого суда над выжившими Тенрьюбито, агентами СР и Горосэи. Не то, чтобы мы ожидали, что хоть кого-то из них удастся оправдать, ведь все они действительно совершили достаточно преступлений, чтобы заслужить смертную казнь, но делалось это в общем и целом, с задумкой показать людям: “Смотрите, мы - не такие, как они, мы лучше них, потому что проявляем милосердие, позволяя им оправдаться”. Суды, которые проходили последующие два месяца, были однообразны. Тенрьюбито кричали, отрицали свои преступления и угрожали всем смертью, вследствие чего получали справедливый приговор сами. И не всегда им даровалась милость казни, некоторых отправляли на общественные работы. Для белоручек-Тенрьюбито, не знавших ни дня работы, это было даже хуже смерти. Мы с сыновьями были единственными, кого суд оправдал. Да и на самом слушании времени уделили больше тому, как мы героически свергали режим Мариджои, чем тем несчастным восьми годам, что мы там провели. Нас даже наградили какими-то медалями за помощь в честном деле Революции. Был сформирован новый порядок, состоящий из трёх основных сил: пиратов, Нового Дозора и Ревармии. Доффи занял в нём не последнее место, будучи главным представителем от фракции пиратов. Первое, что этот порядок сделал - официально запретил рабство. Первый год после всего произошедшего мир лихорадило. Игральный бизнес Верго и Тесоро цвёл и расширялся. Новости ловко контролировал Росинант на пару с Крокодайлом, выкупившие у Морганса “МЭГ”. Бэллмере заняла своё место в качестве вице-адмирала Нового Дозора, но продолжала путешествовать с нами, настаивая на том, что не желает быть связанной правилами и уставами. Кстати, Алый Ветер внезапно тоже изъявил желание присоединиться к Дозору, и пока довольствовался званием лейтенант-коммандера. Наше маленькое королевство Джерма 66 в составе: Рейджу, Ичиджи, Ниджи, Санджи и Йонджи, - домой возвращаться отказывалось наотрез. Им здесь было интересно. Джаджа, попытавшегося силой отбить детей, сначала огорошили этим их заявлением, а потом и его силу обратили против него, после чего, думаю, он больше никогда не сможет ни на кого напасть. Зоро и Санджи, как ни странно, крепко подружились, и маленький мечник на пару с Рэйджу весьма стойко защищали его от нападок братьев, которые, когда Винсмоуки поняли, что за их поведение никто на корабле их не похвалит, и вовсе сошли на нет. Нами и Ноджико тоже влились в их компанию: очень уж им понравилась сильная и чуть более взрослая Рэйджу, которая была только рада вниманию. Лами и Ло присоединились к ним почти сразу, каким-то образом дополняя и балансируя всех. К тому же, вскоре в наш детский сад добавился Луффи, ради которого я вытащила Эйса и Сабо из Вано, так что о тишине на корабле теперь можно было только мечтать. Над Ичиджи, Ниджи и Йонджи мне, конечно, пришлось поломать голову, но восстановить их эмоции я таки смогла. Разблокировывались они постепенно, и поначалу в более слабом варианте, усиливаясь со временем, что давало детям возможность привыкнуть. Кид, Ямато и остальные его накама наслаждались полной свободой и путешествиями по миру, несколько отложив мечту о титуле и сокровищах Короля Пиратов. Геката была счастлива, полностью погрузившись в изучение различных болезней. Отвлекалась она только на то, чтобы изредка повидаться с накама и семьёй, выползая из своей каюты. У Шардоне и Виолы родился первый ребёнок. Это была чу́дная девочка, похожая на маму (но зубки - папины!), которую назвали Гвоздикой. Фамилия у неё была двойной: Рику-Катсарос. И без единого намёка на “Шарлотта”. Кстати, о Шарлоттах. Тотлэнд расцвёл, теперь не только собирая конфетную дань, но и активно занимаясь торговлей и импортом. Земля на большинстве островов, как выяснилось, была страшно плодородной, и выращивать на ней можно было практически всё, что угодно. Линлин и сама стала намного краше. Вот что счастье с женщиной делает! Об улучшении взаимоотношений Мамочки с её детьми мне регулярно докладывала Рейна, которая стала любимицей всего Тотлэнда благодаря песням, которые популяризировали некоторые острова для туристов. На Конфетный остров они, например, теперь являлись на регулярной основе, делая острову огромную выручку. А Михоук… Я очень хорошо делала вид, что не знаю, что мой мечник бегает в Тотлэнд. И так же умело подделывала удивление, пока Михоук краснел ушами за столом, когда Небесные обсуждали очередную беременность Линлин, о которой стало известно в газетах. Правда, когда через почти два года после падения Мариджои у Линлин родился темноволосый и желтоглазый Мерло, скрывать секрет стало невозможно. А ещё через полгода я и сама обнаружила, что беременна. Жизнь была хороша.