Лишь поцелуй твоих губ

             Артур хорошо запомнил первый раз, когда увидел Мерлина, использующего магию. Это случилось сразу же после смерти его отца, когда ему пришлось зайти в свои покои за несколькими листками пергамента, которые он забыл взять с собой на собрание тем утром. Как принцу-регенту, ему полагалось заниматься судебными делами, и потому в его обязанности входило приносить необходимые бумаги. В спешке ему не пришло в голову дать Мерлину какой-либо знак, что он сейчас ворвётся в свои покои. Мерлин был его слугой, и в любом случае он должен был быть внизу с прачками в это время. Он замедлил свой шаг, подходя ближе, чтобы стража не заметила его суматошность, и спокойно открыл дверь. От того, что принц увидел далее, он чуть не упал в обморок.       Мерлин стоял посреди комнаты, держа на вытянутых руках одну из грязных рубашек Артура перед собой. Ту самую, на которую он случайно пролил красное вино, столкнув золотой бокал Артура за вчерашним ужином. Большое красное пятно красовалось на виду, но затем Мерлин пробормотал какие-то слова, и оно исчезло прямо на глазах Артура! Принцу лишь на мгновение удалось заметить угасающий блеск золота в глазах Мерлина, он забыл, как дышать. Мерлин оказался магом. У его доверенного слуги была магия. Его друг обладал злом, о котором ему твердили всю жизнь. И оно было… красивым.       Отступив назад, он закрыл дверь. Его ничуть не волновало, что бы подумала стража о его странном поведении, когда он снова открыл дверь, но на этот раз уже громче. Мерлин слегка подпрыгнул на месте, комкая уже чистую рубашку за своей спиной, и с самым невинным видом посмотрел на принца. Артур пробормотал под нос про отчёты зерновых складов и наблюдений от патрульных, влетел в комнату, забрал стопку пергамента со стола, а затем выбежал оттуда. И всё это без единого взгляда в сторону Мерлина.       На протяжении всей следующей недели он чувствовал себя растерянным. По законам Камелота он был обязан вывести Мерлина на чистую воду и приказать казнить его. Но он не мог. Мерлин был дорог ему, дороже всех людей и уж тем более слуг. Несмотря на свои чувства к юноше, он по-прежнему ощущал предательство в своей груди. Артур оттеснял это чувство как можно дольше, пока однажды этого не стало слишком много. В порыве гнева он разнёс свои покои, жалкая часть его ликовала, что Мерлину придётся всё убирать. И он убирал, пока Артур сидел там всё это время, чтобы тот не использовал магию, дабы облегчить себе задание.       В конечном итоге его злость утихла, но он решил не говорить ничего: ни Мерлину, ни кому-либо другому. Не ему предстояло рассказывать об этом секрете, и он бы никогда не заставил Мерлина признаться, пока тот не будет готов. Артуру оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь Мерлин почувствует себя в безопасности рядом с ним и расскажет сам. Так или иначе, учитывая всё, что сделал и продолжал делать для него Мерлин, он определённо не использовал магию, чтобы подставить его. Это было слишком очевидно. Его предательство сильно отличалось от тех, которые он испытывал от других в прошлом.       После этого Артур замечал магию Мерлина практически везде. Правда, как этот мальчишка прожил в Камелоте так долго? На охоте с рыцарями он использовал магию, чтобы разжечь костёр, потому что ветки были насквозь промокшими от прошедшего дождя. Осторожно оглядевшись вокруг, он наклонил свою голову, скрыв глаза, и прошептал некое заклинание. Когда пламя ожило под аплодисменты рыцарей, которые настаивали, что это невозможно, Артур увидел лишь вспышку яркого золота в глазах Мерлина. Она вполне могла сойти за отражение танцующего огня, если не знать о его секрете. А Артур знал, хоть Мерлин об этом и не догадывался. Это действительно самое прекрасное, что принц когда-либо видел.       Это случилось после того, как король скончался, и Артур занял его трон, тогда Мерлин признался ему. Он был нервным, дёрганным и испуганным. Артур спокойно сидел во время признания, сохраняя отстранённость. Он не хотел, чтобы Мерлин думал об этом, как о большой страшной вещи. Артур попросту кивнул, сказал ему, что ценит его честность, а затем продолжил вести себя так, будто ничего не произошло. Мерлин ещё пару дней спустя вёл себя странно, а затем медленно вернулся обратно в их рутину. Или, скорее, в то, что от неё осталось.       Мерлин исполнял свои обязанности, как обычно, используя магию лишь в парочке заданий. Он всегда выставлял это напоказ, убедившись наперёд, что король увидит это. Он заставлял простыни самими заправляться на постели. Камин в мгновении ока оказывался чистым, без малейшего прикосновения рук Мерлина. Одежда складывалась сама по себе и летела в шкаф. Всё это было очень естественным, маленьким и неопасным, но в то же время ошеломляющим.       Артуру особенно нравилось наблюдать за магией Мерлина. Он ничего не мог с собой поделать. Мерлин в лучшие дни был как новорождённый жеребёнок. Вечно спотыкался об собственные ноги, ронял посуду, подносы и едва ли следил за чистотой своей комнаты, не говоря уже о королевских покоях. Однако когда он использовал магию, в нём пробуждалась некая сила. Мерлин был спокоен и уверен в себе. Воздух вокруг него будто бы сверкал, пока он управлял реальностью так, как ему того хотелось. Не говоря уже о том, как его глаза превращались в два святящихся озерка жидкого золота. Это было по-настоящему захватывающим зрелищем, и Артур начинал осознавать, что его всё больше и больше влекло к этому. Он будто бы не мог насытиться этим.       Конечно, Артур не мог поделиться, в каком восторге и как он помешан на магии Мерлина. Это бы слишком польстило магу и дало бы другим людям неправильное представление (не то, чтобы их догадки оказались неправдой, но, как король, Артур имел определённый имидж, которого он был вынужден, хоть и нехотя, придерживаться. Симпатия к своему слуге вызвала бы недовольство у Совета). Вместо этого он продолжал носить маску бесстрастной скуки на своём лице и делал всё возможное, чтобы она не слетела. Это стало выгодным, так как Мерлин начал использовать магию чаще в его присутствии, несомненно, чтобы изменить его отношение к ней. Тем не менее, с каждым наложенным заклинанием, с каждой вспышкой золотых глаз, с каждым проблеском плохо скрываемого разочарования, Артур чувствовал, как его маска потихоньку начинала сползать. Его стремление удержать в тайне симпатию к этому человеку увядала с каждым днём. Может, его уже не так сильно волновало, что предлагал Совет в качестве его подлежащего поведения.             ~~~       Что-то странное происходило с Артуром. Не в плане «он заболел» и даже не «у него очень много дел, и он нервничает». Нет, он просто вёл себя по-другому. Глубоко внутри себя Мерлин знал, что это из-за его магии. Настолько же сильно, насколько он не хотел этого признавать, он понимал. Мужчина рос всю свою жизнь с мыслями о том, что магия — это воплощение зла. Было бы глупо со стороны Мерлина ожидать, что он сможет убедить его в обратном одним сердце раздирающим ужасным признанием. Однако король всё ещё не действовал так, как того ожидал Мерлин. Странно, да, но не настороженно. Не разгневанно. Вообще ничего из этого, он попросту оказался не впечатлённым.       В попытках увидеть, как далеко зайдёт король, Мерлин начал использовать свою магию всё время. Когда он исполнял свои обязанности, он полностью давал свободу магии. Каждый раз он проверял, чтобы Артур был там, и что он смотрел на это. И Артур действительно смотрел. Только делал он это с каменным лицом. Время от времени Мерлин улавливал блеск в его глазах, но не понимал, что он значил. Блеск появлялся на секунду, а затем исчезал.       Он зашёл настолько далеко, что начал разговаривать с рыцарями, спрашивая, что они думали насчёт сложившейся ситуации и поведения Артура. Все как один говорили ему одно и то же: «Дай ему время. Он скоро свыкнется с этим.» Они не понимали, что каждый раз, когда Артур смотрел, как Мерлин колдовал, он отворачивался, будто ему всё равно, это очень сильно обижало мага. Его магия была частью его самого, и когда человек, в которого он медленно начинал влюбляться, отмахивался от неё, как от мошки, становилось очень больно. Всё, чего он хотел, это чтобы король сказал хоть что-нибудь по поводу неё. Даже если он начнёт злиться и кричать, по крайней мере, это тоже реакция. А не та странная неопределённость, в которой они оказались.       Как раз тогда, когда он начинал подумывать о разговоре с королём, он заметил изменение в его поведении. Оно неочевидное, почти незаметное, но достаточное для Мерлина. Они были в лесу, Артур настаивал на вылазке ежедневного патруля, и, как обычно, Мерлин разбивал лагерь. Он был смертельно уставшим после раннего пробуждения и езды на лошади весь день. Артур давно не выезжал за пределы замка, поэтому хотел по максимуму извлечь из его ограниченной свободы. Мерлин, будучи не в силах отказать ему, согласился. Однако сейчас каждая его мускула в теле молила об отдыхе. Из-за трудновыполнимых задач по типу поиску дров, разведения костра, расстилания их постелей, кормления и водопоя лошадей и готовки ужина, у Мерлина просто не осталось сил, и он позволил своей магии сделать это за него.       Артур, всё ещё находясь рядом с ним, смотрел, как их вещи радостно танцевали по воздуху, располагаясь туда, куда им приказала воля Мерлина. Лошади были расчёсаны и уложены на ночлег, костёр разжёгся, кролики, которых поймал Артур, готовились отправиться на вертел, а подстилки приземлились на наименее каменистых участках земли. Магия, казалось, снова вдохнула жизнь в Мерлина, который весь день находился в напряжении. Когда он взглянул на короля, то увидел плохо скрытый интерес в его глазах, который был сосредоточен на нём. Не на том, что происходило вокруг них, а на его лице. В особенности на его глазах.       Мерлин застенчиво заморгал, чуть отвернувшись. Он уже привык к вялой реакции короля на его магию. Но это? На это он не знал, как вести себя. Очевидно, Артур пытался скрыть свои эмоции, но Мерлин не понимал почему. Когда их вещи улеглись по местам, закончив с заданиями, Мерлин решил, что по возвращению в замок он обязательно поговорит с Артуром по этому поводу. В конце концов, если он не мог поговорить со своим лучшим другом о своих переживаниях, был ли он его лучшим другом?             ~~~              У Мерлина заняло неделю, прежде чем он набрался храбрости, чтобы поговорить с Артуром. Неделю Артур возвращался к прежнему состоянию, только вот теперь он был каким-то беспокойным. Каждый раз, когда Мерлин использовал магию возле него, его пальцы вздрагивали, а нога тряслась. Если он держал что-то, то неловко начинал крутить это в руках. И всё это не отводя взгляда от Мерлина. Его глаза осматривали каждую чёрточку на его лице, иногда сползали к его рукам, наблюдая за тем, что он делал в этот момент. Каждый раз он всматривался в воздух вокруг Мерлина, выжидая чего-то. Такое сосредоточенное внимание заставляло юного мага волноваться. Немного подводило к грани. О чём думал Артур? Было ли это хорошим? Плохим? Его убивала неспособность прочитать мысли короля.       День, который он выбрал поговорить с Артуром напрямую, выдался солнечным и тёплым. Это самое подходящее время для разговора с королём, тем более, что Мерлин знал, в расписании Артура на этот день не было назначено ничего срочного, и даже если король окажется в плохом настроении, никто не пострадает. С быстро бьющимся сердцем он направился в покои Артура, держа поднос с завтраком. Тот слегка дребезжал из-за его трясущихся рук.       Раскрыв дверь, Мерлин заглянул внутрь. Артур всё ещё спал в кровати, пучки светлых волос выбивались из-под края одеяла. С улыбкой закатив глаза, Мерлин поставил поднос на стол, а затем сдёрнул занавески, озарив комнату солнечным светом.       — Проснись и пой! — назойливо прокричал он. Ворчание донеслось из кровати, прежде чем лицо Артура предстало перед его взором. Он сонно заморгал и был совершенно не в восторге от пробуждения. Мерлин лишь широко улыбнулся, пытаясь выглядеть как можно более естественным, однако он увидел тот самый момент, когда Артур заметил, насколько фальшива его улыбка.       Артур сел, обернув одеяло вокруг своей талии, и спросил:       — Всё хорошо, Мерлин?       Впервые за долгое время Мерлин увидел обеспокоенность, обращённую к нему. Эта мысль заставила грудь сжаться, но он отбросил это чувство. Сейчас у него на уме другие вещи, о которых нужно волноваться.       — Вообще-то, сир. Я бы хотел поговорить с Вами, — его голос потерял свою напускную весёлость и перешёл на что-то более серьёзное. В глазах Артура промелькнуло что-то, прежде чем он медленно кивнул.       — Конечно. Что-то случилось? — он прозвучал искренне, однако Мерлин напрягся. Как только тема касалась его магии, хорошее настроение Артура тут же перерастало в нечто, с чем гораздо труднее иметь дело.       Махнув рукой на стол, Мерлин ответил:       — Наверное, Вы должны сперва позавтракать?       Артур сжал губы:       — Мерлин, очевидно, это что-то важное для тебя. Я могу поесть позже. Что такое?       Теперь, когда момент настал, Мерлин растерялся, не зная, что сказать или с чего начать. Это была такая деликатная тема, он хотел ничего не испортить. Он начал жевать нижнюю губу, его глаза забегали по комнате. По какой-то причине он попросту не смог смотреть на Артура. По крайней мере, ненадолго.       — В общем, это о моей магии, — медленно начал он. Порой лучший способ справиться с чем-либо — перейти сразу к делу. — Я знаю, что она беспокоит Вас, я вижу это на Вашем лице каждый раз, когда я её использую. Вы не говорили ещё об этом, и я решил, что вам просто нужно время, чтобы привыкнуть, но это хождение на цыпочках становится трудным испытанием для меня. Я понимаю, что Вам предстоит принять много решений и что они непростые, но мне нужно понимать, в каком положении мы находимся. К чему Вы склоняетесь. Я имею в виду, если Вы собираетесь убить меня, мне бы хотелось честное предупреждение, чтобы успеть исчезнуть. Не то, чтобы я верил, что Вы это сделаете, просто это то, к чему обязывает Вас закон, и я знаю, как серьёзно Вы подходите к отстаиванию того, что считаете правильным в вашем королевстве. Следование закону — самая очевидная часть этого.       Он остановился, чтобы перевести дыхание и взглянуть на Артура. Тот выглядел слегка отрешённым, как олень, попавший на глаза охотнику. Артур моргнул пару раз, его челюсть отвисла, а губы приоткрылись. Когда стало понятно, что он не собирался ничего говорить, Мерлин попытался продвинуться дальше:       — Смотрите, я знаю, что Вы думаете о магии, и не делайте вид, что я не замечаю, как Вы смотрите на меня, когда я её использую. Я пока что не могу вбить голову почему, но я видел, как Вы смотрите. Я пытался показать Вам, что магия не несёт за собой угрозу, что это просто инструмент, как что-либо ещё, — он остановился, чтобы гулко сглотнуть. — Но, возможно, мне нужно показать Вам кое-что ещё. Могу я показать Вам что-нибудь ещё?       Артур молча кивнул. Когда Мерлин кивнул в ответ, Артур встал с постели. Он медленно подошёл к нему, как будто боясь, что Мерлин испугается и убежит. Вся эта сцена ввела Мерлина в ещё большую растерянность. Если Артуру была так противна его магия, судя по его реакции, то почему сейчас он так бережно к нему относится?       — Перед тем, как ты сделаешь что-нибудь, Мерлин, я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не думал о причинение вреда тебе, — он остановился от него на расстоянии вытянутой руки. — О чём бы ты ни думал, это всё неправда. Ты мой друг, Мерлин, и я бы не хотел, чтобы с тобой случилось что-нибудь ужасное. Ты понимаешь меня?       Мерлин потрясённо кивнул. Их неожиданная близкая дистанция, серьёзность в глазах Артура, его искрение слова — всё это подвело его к краю. Его разум слегка помутнел, и он отчаянно пытался прояснить его. Быть невнимательным в момент наложения чар и колдования обычно вело к катастрофе.       — Верно, — ответил он, а затем добавил. — Хорошо.       Встряхнувшись, он закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Он мог почувствовать, как его магия заструилась по телу, загудела, зажила и защекотала под кожей. Он глубоко вдохнул и потянулся туда, куда хотел её направить. Когда он раскрыл глаза, чтобы взглянуть на Артура, заклинание зародилось в его голове и уже было на полпути к его рту, но он увидел, как король внимательно смотрел на него. Раннее, этим днём, да и после пробуждения, Артур всё ещё был нежным и податливым без его привычного каменного выражения лица. Мерлин увидел искренний интерес на его лице, безудержное восхищение в его глазах.       Его вид заставил Мерлина споткнуться на словах, пока он говорил их, и маг зажмурился. Ему не впервой ошибаться с заклинанием, поэтому он взял себя в руки и попробовал снова, ожидая очередного провала. Как бы то ни было, его магия почувствовала его эмоциональное потрясение и выплеснула из него. Что должно было быть одним цветком, наколдованным в его руках, стало полем из диких цветов, распустившихся вокруг парней. Они пробивались сквозь каменный пол, будто на заросшем травой лугу за стенами города. Мерлин застыл с покрасневшим лицом, пока Артур изучал то, во что превратились его покои.       — Мерлин, это… достаточно чудесно, — немного неуверенно сказал король. Мерлин покраснел ещё гуще.       — Этого не должно было произойти, — стыдливо признался он. — Сейчас, позвольте мне попробовать снова.       И опять он сложил ладони лодочкой у своего рта и попытался сосредоточиться. Он совершил ошибку, посмотрев на Артура, потому что король смотрел на него с интересом, склонив голову к плечу. Мальчишеская впечатлительность в его глазах заставила сердце Мерлина затрепетать, и когда он накладывал заклинание, он почувствовал, как его магия слишком бодро вырвалась наружу. Зажмурившись, он осторожно раскрыл ладони.       Голубая бабочка появилась в его руках, тихо вспорхнув крыльями в воздухе. Мерлин почти что выдохнул с облегчением, как появилась ещё одна. С диким ужасом он наблюдал за тем, как слетелся целый рой бабочек, заполнив каждый сантиметр королевских покоев, на каждой поверхности сидели голубые бабочки, порхавшие своими нежными крылышками. К тому моменту, как магия Мерлина утихла, их было штук сто, если не больше.       Он огляделся вокруг, его лицо обрело бардовый оттенок. Вся комната наполнилась сладким запахом цветом и звуком трепетания маленьких крылышек. Когда Мерлину удалось посмотреть на Артура, он испустил истерический смешок.       — Простите, — всё, что он смог выдавить из себя. Пока он осматривался, его магия чуть ли не мурлыкала в груди, и тогда-то он понял, что произошло. Нескрываемая искренняя заинтересованность короля польстила его магии настолько, что она захотела показать ему всё, на что способна.       — Что произошло, Мерлин? — спросил Артур, наблюдая за всем с блестящими глазами.       Мерлин сглотнул:       — Моя магия, думаю, она влюбилась в Вас, — смущённо признался он. Король взорвался восторженным смехом на его слова. Когда он, в конце концов, успокоился, Артур посмотрел на Мерлина с нежной улыбкой на лице. Он медленно подошёл, осторожно, чтобы не наступить на бабочек, парящих в воздухе вокруг него. От этого вида у Мерлина перехватило дыхание.       — Только ли твоя магия влюбилась в меня? — хитро спросил он, наконец-то дотронувшись до руки Мерлина. Мерлин слегка сморщился и повернул голову, чтобы оценить весь ущерб причинённой комнате. Нежные пальцы взял его за подбородок, чтобы развернуть обратно к королю. — Мерлин, ты не так понял моё внимание к своей магии. Она не беспокоит меня, наоборот, восхищает. Даже когда происходит всё это, — он махнул рукой на покои со смешком.       — Правда? — тихо спросил Мерлин, не смея и надеяться.       — Да, Мерлин, — искренне ответил Артур. — Я пытался… скрыть, насколько мне нравится твоя магия, и это было неправильно. Я должен был знать, что ты заметишь моё внимание и примешь в не том свете, — он замолк на мгновение. Затем открывал и закрывал рот, но так ничего и не вышло, Артур отпустил руку Мерлина и подошёл к окну. Вокруг него порхали бабочки. Маг с недоумением смотрел за тем, как тот открыл окно нараспашку.       — Дело в том, — сказал Артур, развернувшись лицом к Мерлину, и вытянул руку, — что я нахожу твою магию прекрасной. Я нахожу почти всё в тебе прекрасным. Признаюсь, сначала я был в смятении, и вместо того, чтобы разобраться в этом и открыто показать тебе свои чувства, я скрывал их. Знаю, я не должен был, и я обещаю, что такого больше не повторится.       Он зашевелил пальцами, молча говоря Мерлину подойти. Тот нерешительно так и сделал, переплетя свои пальцы с пальцами Артура. Воздух покинул его лёгкие, когда Артур притянул его ближе. Король тихо засмеялся, его глаза оглядывали комнату.       — Это полнейший хаос, Мерлин, и я люблю его точно так же, как люблю тебя, — мягко сказал он. Мерлин растерялся от такого признания. Магия вокруг них будто вздрогнула, бабочки становились ещё более беспокойными от биения сердца Мерлина, а цветы словно подхватил невидимый ветер.       — Любите? — спросил он. Артур кивнул, наклонившись к нему, чтобы столкнуть их носы вместе. Мерлин рвано выдохнул смешок и кинулся вперёд, целовать короля со всем своим чувством. Возле них раздался свист, почти беззвучный звук сотен хлопочущих крыльев, и Мерлин понимал, что это бабочки закружились вокруг них перед тем, как исчезнуть в открытом окне. Ему стало интересно, спланировал ли это Артур или, может, он знал, что это произойдёт.       Когда он отодвинулся, в покоях не осталось ни малейшего следа от его непослушной магии. Артур широко улыбался ему, его рука оторвалась от талии Мерлина, чтобы нежно провести по его скуле. Что-то внутри Мерлина успокоилось от этого жеста. Он не был противен Артуру, тот не хотел его казнить или изгнать. Его попросту переполняли эмоции от того, что ему всё время говорили бояться магии. Мерлин предположил, что сможет простить ему это.       — Ну и, Вы начнёте спокойно относиться к моей магии или Вы продолжите странно себя вести? — спросил он.       Артур разразился задорным смехом:       — Если она продолжит быть такой же красивой, я не думаю, что когда-нибудь смогу вести себя спокойно. Так или иначе, я перестану небрежно относиться к ней.       Щёки Мерлина ярко покраснели. Он не был уверен, что это был лучший вариант, (учитывая, что только что случилось), но, видимо, лучше и не будет. Когда король наклонился, чтобы сорвать ещё один томный поцелуй, Мерлина внезапно перестало это заботить. Если Артур продолжит так его целовать, то пускай балдеет от его магии, сколько ему вздумается. Когда Артур притянул его ближе, прижав тела друг к другу, он не просто перестал об этом заботиться, он перестал думать вообще.