***
Гарри щелкнул пальцами и сумел добиться темпуса без палочки, хотя за этим последовала волна усталости. 19:51 появилось в воздухе, прежде чем испариться. Слегка зевнув, он откинулся на стол и уставился на доску. Там все еще оставалось несколько слабых отметок — возможно, какое-то арифмантическое уравнение, оставшееся с последнего урока, который когда-либо проводился в заброшенном классе. Это было не первое место, которое Гарри выбрал бы для вечеринки. Фактически, это напомнило ему некоторые комнаты в доме Рамельды: слишком тихие, чтобы быть чем-то иным, кроме жутких, полные тонкой серебряной паутины и настолько пыльные, что у Гарри постоянно болел нос. Класс был не так уж и плох, но за последние десять лет он явно не пользовался особой популярностью. Они наткнулись на него совершенно случайно в прошлом году во время одного из своих осмотров замка, хотя ни разу ни для чего его не использовали. Он снова зевнул… а затем чуть не свалился со стола, когда пальцы Тома скользнули по его волосам, когда мальчик прошел мимо, направляясь в начало класса. Он рассеянно потрогал свои волосы, чтобы убедиться, не положил ли туда что-нибудь Том. Но нет — кажется, он просто сглаживал ситуацию? — Они скоро придут, — сказал Том. Его голос звучал спокойно, но Гарри слышал за этим волнение. Он был таким весь день — возможно, отчасти из-за подарков, которые он получал от своих обожающих фанатов (то есть половины женского населения Рейвенкло). Сегодня Гарри посетил с ним всего два урока, но уже видел маленькие упаковки изысканного шоколада, богато украшенные сумки и даже несколько дорогих зелий, переданных мальчику. Это заставило его немного нервничать из-за собственного подарка. Деньги на самом деле не были проблемой: у них обоих были щедрые выплаты из родительского имущества, которые поступали каждый месяц (и, вероятно, они были единственными детьми их возраста, уже имеющими волшебную банковскую карту), но ему хотелось подарить Тому что-то большее и более личное, чем просто дорогая книга или плащ. Единственное, что ему удалось придумать, — это крошечный флакон с зельем, который он сделал на трансфигурации в их первом проекте в году. Они пытались превратить органический материал в неорганический, и Гарри приложил все усилия с крошечным колокольчиком, почти превратив его в серебряное ожерелье. Спустя заклинание (которое ему пришлось поискать в библиотеке) у него была красивая цепочка. Сегодня вечером, решил мальчик. После вечеринки Тома — именно тогда он и передаст его. Гарри прочистил горло. — Драко, Оливер… ты сказал ещё «Пиппа», да? А потом твои четверокурсники? — Лупис и Амелия. Брови Гарри поднялись. — Ты общаешься с Амелией? — она была, вероятно, самой известной ученицей в школе, сделав успешную модельную и актерскую карьеру, несмотря на то, что ей было всего пятнадцать лет. Том одарил его ухмылкой. — Прекрасно, — сказал Гарри, а затем внезапно вспомнил, что Том сказал Вайнсону в Комнате специй. «Вообще-то я планирую собрать небольшую группу. Студенты, которые интересуются политикой и изменением вещей» Гарри подавил желание обхватить голову руками. О чем он думал? Конечно, Том не хотел настоящую вечеринку по случаю дня рождения. Он хотел своего рода политического собрания. В дверь постучали, и они с Томом обменялись быстрыми взглядами. — Заходите, — позвал Том, и дверь распахнулась. Зашли две знакомые фигуры. — Хорошо, — сказал Драко в знак приветствия. Он, как всегда, выглядел идеально сложенным: светлые волосы были гладкими, черными, и лишь тонкий завиток вырвался из его захвата. Оливер был полной противоположностью: взлохмаченный во сне (как всегда), вьющиеся волосы торчали над его темными глазами. — Интересное место для вечеринки, — сказал последний. — Том думает, что это атмосферно, — сказал ему Гарри, ухмыляясь, когда Том сузил глаза. — Да, очень. Как пятнадцатый век. Драко покосился на доску. — Боже, я думаю, что на самом деле они там ссылаются на уравнение Тортины… — Разве это не было объявлено вне закона, как пятьдесят лет назад? — спросил Оливер. — Я так думаю. И все же мне интересно, как класс оказался в задней части кладовой. Гарри мог согласиться — это было странно: прямо в конце кладовой, рядом с классом зелий, была маленькая дверь, ведущая на крутую лестницу и дверь в класс. — Я думаю, что замок по какой-то причине перенес его сюда, а потом его забросили, — бесстрастно сказал Том. — Да, если бы я был профессором, я бы, наверное, не хотел преподавать в кладовой, — добавил Гарри и затем чихнул. Волшебная вспышка пробежала по его коже, холодная и острая, а затем пыль исчезла, стулья зафиксировались, доска стала чистой. Том посмотрел на него, как бы говоря: «Теперь счастлив?» Рот Драко открылся. — Знаешь… иногда ты меня пугаешь. Заклинение уборки комнаты на первый взгляд могло показаться простым, но на самом деле это было несколько одновременных заклинаний, сплетенных воедино для достижения желаемого эффекта: исчезновение пыли и только пыли, починка дерева, очистка мела… Том улыбнулся, выглядя довольным. — Спасибо. Взгляд Гарри привлек какое-то движение. Они все обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть высокую девушку, вошедшую в класс. У нее были длинные темные волосы, аккуратно заколотые назад черной лентой, открывавшей светло-голубые глаза. Ее взгляд обвел комнату, остановившись на мгновение на Гарри. — Пиппа, — сказал Том с очарованием и теплотой. — Спасибо, что пришла. Пиппа была их одноклассницей, отлично разбиралась в древних рунах, но в остальном довольно непримечательная и тихая. Поначалу Гарри не мог понять, почему Том выбрал именно ее, но потом вспомнил: ее мать была держателем контрольного пакета акций «Пророка». Умный. — Конечно, — это все, что она сказала. — Здесь пришли и другие… Она отодвинулась от двери, и двое человек вышли из-за нее. Слизеринцы, судя по серебряным и зеленым акцентам на их мантиях (четверокурсники, как предположил Гарри): невысокая девочка с карамельной кожей и кошачьими глазами, и крупный мальчик с темной кожей и в очках. Амелия, сразу узнал он, и мальчиком, должно быть, был Люпис. — Реддл, — сказала Амелия с яркой улыбкой. — Маленькая птичка напела мне, что сегодня у тебя день рождения… с днем рождения! Том улыбнулся. — Спасибо. — А ты, — Гарри моргнул, когда она повернулась к Драко, — я собиралась с тобой поговорить. Драко побледнел. — Не думал, что ты пойдешь на это, — сказал он. — Да, и я рада, что пошла. Знаешь, что сделал твой кузен на шестнадцатилетии Элуизы? Гарри отключил его, чтобы сосредоточиться на Люписе. Он был тихим и наблюдательным, казалось, был доволен тем, что прислонился спиной к стене и стоял в стороне, пока Амелия приближалась к Драко. Гарри всегда любил смотреть на тихих. Их вечеринка началась. Том вскочил из-за стола, выглядя очень непринужденно, несмотря на нервное любопытство в комнате. По взмаху палочки заглушающее заклинание установилось на месте с мягким серебряным мерцанием. Гарри поймал себя на том, что задерживает дыхание и заставляет себя сделать тонкий, ровный выдох. — Спасибо всем, что пришли, — сказал Том и улыбнулся. — Начнем?***
Гарри задавался вопросом: сделало ли его странным то, что по какой-то причине он чувствовал себя действительно… на грани, поскольку Том постепенно привлек интерес всех остальных студентов? Это тоже было какое-то странное волнение — не обязательно плохое чувство, просто… нервное. Немного даже покраснел. Он не знал, как еще это описать. Может быть, он просто был впечатлен? Сначала он прочитал на их лицах интригу, а потом Том подробно рассказал — членораздельно, просто, ясно — о том, что есть вещи, которым Хогвартс их никогда не научит, что им не следует просто ждать, чтобы мир вокруг них сгорел дотла, и что они могут быть молодыми, но это не значит, что они бессильны. И эта интрига переросла во что-то, во многом напоминающее уважение, и, да, хотя Гарри знал, что объективно Том был харизматичным (когда он этого хотел), умным и не возражал против небольших манипуляций, когда мог, все равно было сюрреалистично видеть, как это происходит. Прямо перед его носом. — Гарри, приём, — сказал Драко и подтолкнул его. — Что? — Ты засыпаешь? — Нет, — он сморщил нос, — я просто лежу. Это удобно. Драко сделал еще один глоток из красивой стеклянной бутылки, его глаза сверкнули ярким золотом, и он запрокинул голову, чтобы допить напиток. Гарри не мог вспомнить, как называлось вино, но Драко сказал, что оно было из виноградника его семьи в Новой Зеландии, и что виноград был заколдован. — Да, — сказал блондин, — но это еще и моя кровать. Если собираешься спать, иди в свою комнату. Затем под ним появились руки, которые заставили его сесть. Рука Тома обнимала его, теплая и приземляющаяся. — Я не могу поверить, что сегодня твой день рождения, — доверительно сказал ему Гарри. — Не могу поверить, что ты такой легковес, — ответил Том, и Гарри нахмурился. Мальчик звучал на удивление трезво, но он точно знал, что Том тоже впервые пил! Рамельда была до смешного строга в отношении алкоголя, учитывая, что она была мастером темных зелий. — Сам ты легковес, — проворчал он. — Я не… — Вы оба легковесы, — сказал Драко. — Ол, а ты спишь? Оливер зевнул и кивнул. — Ага, — он уже лежал в своей постели и наблюдал за ними. Хотя, честно говоря, это было не так уж необычно. — Говори за себя, Малфой, — Том повернулся к нему. Гарри подумал, что румянец на его щеках несколько испортил его обычное безразличие. — Верно, верно, — сказал Драко и поднялся на ноги, слегка покачиваясь. — Давайте, вы, двое. Я уверен, что Том все еще может идти по коридору, не шатаясь. Гарри потащил Тома наверх, внезапно вспомнив, почему на самом деле было хорошей идеей вернуться в их комнату: это было уже давно после того, как «вечеринка» Тома закончилась, а он все еще не подарил мальчику подарок на день рождения. Сейчас было уже одиннадцать, и время у него подходило к концу. — Давай, — сказал он, ухмыляясь. — Пойдем! Том, что было необычно, рассмеялся. Это был его настоящий смех: глаза стали щелками, а передние зубы обнажились. Гарри думал, что мальчик был почти трезвым… теперь он передумал. — Я иду. Драко практически вытолкнул их за дверь, поздравив Тома с днем рождения. Гарри был неохотно впечатлен тем, что он, казалось, был в таком замешательстве по поводу выпивки — родители Гарри никогда раньше не позволяли ему даже глотнуть. Он отогнал мысли о них, сосредоточившись на попытке пройти короткий коридор обратно в их комнаты, не разбудив декана. Рука Тома снова нашла его, теплое дыхание другого мальчика было приглушено его ключицей. — Иди прямо, — сказал ему Гарри, чувствуя себя глупо, ударившись локтем о стену. — Гарри… Я думаю, ты пьян. — Нет, я не…! Им удалось проникнуть в свою комнату, их обычное заглушающее заклинание сработало как раз вовремя, чтобы Гарри споткнулся о пару носков, которые оставил на полу, и сбил перо со стола. — Мерлин! — выругался он, а затем направил палочку на темно-синее пятно, растекшееся по ковру. — Скурфифай Но чернила лишь немного вздрогнули, прежде чем образовать идеальный круг. Они оба посмотрели на него и на мгновение замолчали от удивления. — Я даже не знал, что такое есть, — серьёзно сказал Том. А потом они, хихикая, двинулись обратно на кровать Гарри, ближе к двери. Он так смеялся, что у него заболел живот, хотя на самом деле это было не так уж и смешно, и потребовалось добрых полминуты или около того, чтобы наконец успокоиться. Он открыл глаза — когда он успел их закрыть? — и увидел, что Том смотрит на него со странным сосредоточенным видом. Что-то в этом заставило его нервничать, и он сел достаточно быстро, чтобы у него закружилась голова. — У меня есть кое-что для тебя, — сказал он, копаясь в своей мантии. Его рука сомкнулась на ожерелье — и Мерлин, почему он хотя бы не завернул его или что-то в этом роде? — но он пока не осмелился вытащить его. — Что же? — Твой подарок на день рождения. На лице Тома появилась легкая улыбка. — Ой? — он сел, пока они не оказались рядом на кровати. — Протяни руку. Том послушно развернул ладонь и положил ее Гарри на колено. «Перестань быть таким трусом», — сказал себе Гарри и быстро вытащил ожерелье. Он позволил тонкой серебряной цепочке размотаться в руке Тома и стал ждать. Тишина. Том ничего не сказал, поднеся его к свету и сосредоточив взгляд на крошечном серебряном колокольчике. А затем Гарри снова почувствовал дрожь от магии, поскольку Том почти мгновенно нашел и отпустил защелку. — Тебе… тебе это нравится? — сказал он неловко. Том повернулся к нему лицом. Он держал ожерелье бережно и трепетно. — Да, — сказал он, и его глаза смягчились. — Идеально. Гарри почувствовал, как часть его нервов испарилась. — Я трансфигурировал его, — объяснил он, а затем, закусив губу, — но, э-э, я знаю, что это может быть… Рука Тома обхватила его подбородок, теплая и крепкая, и это было настолько шокирующе, что Гарри прервался на полуслове. Лицо Тома было близко — когда он подходил так близко? — достаточно близко, чтобы он мог видеть черную окружность радужных оболочек Тома, их темную, кружащуюся серую часть, словно две черные дыры. Что-то в его животе скрутило, дыхание стало прерывистым. — Том? — произнёс он почти шёпотом. — Я хочу еще кое-что на свой день рождения, — пробормотал Том, и Гарри не мог понять, покраснел ли он от ситуации или просто покраснел от волшебного вина Драко. Гарри по какой-то причине застыл от нервозности, но в то же время был взволнован и дрожал. В воздухе было что-то странное, какое-то странное напряжение. — Ага? Том подобрался ближе, и ощущение жара в животе усилилось. Он почувствовал себя каким-то пьяным, почти головокружительным, но не в плохом смысле. Глаза Тома мелькнули между его глазами, как будто он что-то искал, и у Гарри был момент, чтобы подумать, что не может быть… нет, не может быть — и затем мягкое, теплое давление коснулось его губ. Губы Тома были на губах Гарри. Они… они целовались. Сначала он застыл, все свелось к этому мягкому ощущению, такому слабому, едва заметному. Том наклонился еще сильнее, настойчивее, тепло и нежно, его пальцы скользнули по шее Гарри, скользнув по его челюсти. А затем он откинулся назад. Прошло всего секунду или две, почти ничего, на самом деле, но Гарри все еще покачивался на месте, вытаращив огромные глаза. — Что… — выговорил он едва громче шепота, — ты… Я… Лицо Тома тут же начало проясняться, его глаза становились темными, и Гарри… Гарри не мог этого допустить. Он схватил рукав мантии Тома и рванулся вперед. Его поцелуй не был похож на поцелуй Тома. Это было неуклюже и быстро, и, вероятно, он приложил слишком много силы (в конечном итоге его зубы больно стучали по нижней губе), но когда он откинулся назад, лицо Тома покраснело, глаза его стали ясными и яркими. — Ты поцеловал меня, — сказал Гарри, затаив дыхание. — Тебе это не понравилось? Большой палец Тома лежал на его колене, потирая успокаивающие — отвлекающие — круги. — Нет, — сказал Гарри, стараясь не выглядеть так, будто он рискует разразиться неловким смехом, — мне понравилось. Я просто… — Он закрыл лицо руками. — Что? — сказал Том, его пальцы сомкнулись на его запястьях, хотя он и не пытался отдернуть руки Гарри. — Это просто неловко, — сказал ему Гарри сквозь руки. — Это не стыдно. Это мой подарок на день рождения. — У тебя уже есть подарок на день рождения! — А теперь у меня есть еще один, — Том издал какой-то веселый звук, а затем, видимо, у него кончилось терпение; он отвел руки Гарри от лица. Прошло несколько секунд, пока они смотрели друг на друга. — Ты всегда будешь самым важным человеком в моей жизни… ты знаешь это, не так ли? — по какой-то причине, возможно, из-за того, что Том был серьезен, или из-за того, что его темные волосы были необычно растрепаны и падали ему на глаза, нервозность Гарри немного ослабла. — Я знаю. И ты для меня то же самое. Пальцы Тома нашли его, переплелись, и Гарри позволил утащить себя назад, на кровать. — По крайней мере, это облегчит рождественский подарок, — сказал Гарри, ухмыляясь, когда Том усмехнулся и притянул его к себе, обнимая. Свет погас — несомненно, благодаря магии Тома — и комната погрузилась в теплую, уютную темноту. — В таком случае я был бы очень рад, — прошептал Том ему на ухо. — Я уверен, что ты бы это сделал, — выдавил он, когда его пульс замедлился. Он действительно не помнил, как засыпал. Все, что он знал, это то, что он даже не удосужился раздеться, что его конечности переплелись с конечностями Тома и что грудь другого мальчика поднималась и опускалась под его головой, сопровождаемая успокаивающим стуком. Гарри почувствовал запах дома и подумал о том, как странно, что они с Томом только что впервые поцеловались — вместе! — и стоит ли ему волноваться по этому поводу больше, чем сейчас. А потом он заснул.***
Гарри было слишком тепло. Слишком тепло и… и в воздухе витало волшебство, знакомое острое, тяжелое волшебство, оседающее на поверхности его кожи, на языке. Чьи-то пальцы погладили его шею вверх и вниз, заставляя мальчика дрожать. Он думал о пальцах Тома, о том, как они ласкали чешую Нагини, и это всегда выглядело так успокаивающе. Гарри попытался двинуться, уклониться или приблизиться к нему, но не смог. Его конечности были прижаты к месту, магия толкнула его обратно в постель. — Шшш. Это было… — Том? — Гарри пробормотал и открыл глаза. Том улыбнулся ему, когда его пальцы оторвались от шеи. Медленно он скользнул вдоль ключиц Гарри, прослеживая небольшую ямку между ними и вниз, вниз по груди к животу, где надавил, удерживая Гарри на месте вместе со своей магией. Поцелуй коснулся его лба, а легкие наполнились ароматом Тома. Гарри внезапно понял, почему это было так странно. Они оба были без рубашек, Том навис над ним — и разве они не были практически полностью одеты, когда заснули? Когда, черт возьми, это произошло? Пальцы Тома медленно двинулись вниз, кончики пальцев едва не коснулись пояса пижамы, и Гарри замер. — Том? — снова спросил он, нервничая, но сквозь него пробежало странное, приятное электричество, от которого голова стала горячей и запутанной. Головокружение становилось сильнее, пульсировало, и он чувствовал, что что-то должно произойти, этот вес Тома над ним и этот голодный взгляд в его глазах, все это влекло его к... Гарри резко проснулся, тяжело дыша. Он дрожал, липкий от пота, и все его ноги были скрючены в простынях. Некоторое время он лежал там, глядя на занавески – открытые шторы – прежде чем осознал что-то ужасное. Если бы он действительно... Он замер на мгновение или два, прежде чем подтвердил — да, действительно так и было — и поднялся на колени. Его лицо горело; он знал, что это такое, они вкратце об этом говорили, когда изучали биологию человека на уроке медицинской магии, и он слышал, как другие мальчики говорили об этом раньше. Слава Мерлину, что вчера вечером он не снял мантию — по крайней мере, таким образом все удалось сдержать. Кстати о мантиях… О, Мерлин, это была кровать Тома. Странное тепло в его конечностях быстро сменилось холодной паникой. Он понятия не имел, где находится Том, но мог только благодарить свою невероятную удачу за то, что другого мальчика не было в комнате — что, если он найдет его здесь, вот так? Неуклюжими руками он порылся в карманах, выхватил палочку и указал на свои колени. — Скорргифай, — прошипел он, радуясь, что это сработало намного эффективнее, чем прошлой ночью. Предыдущая ночь. Гарри вскочил на ноги, щеки пылали. Как он мог забыть? Поцелуй и засыпающие объятия – они никогда раньше не обнимались по-настоящему, не так. Может быть, именно поэтому мальчик явился ему во сне… Том с его теплыми руками, с таким выражением лица, весь восторженный, зачарованный, и даже немного пугающий… Гарри застонал, вытряхнув этот образ из головы и побежав в ванную. Он открыл дверь, готовый бежать по коридору, когда… — Гарри? Это был Том, стоявший прямо перед дверью с удивленным лицом. — Утро! — Гарри выпалил и промчался мимо. Он не осмелился оглянуться и помчался в душ, полный вины. Как, черт возьми, он должен был смотреть в лицо мальчику? После того, как сделал… это… в его постели?***
Том сел на кровать и засмеялся так, как не смеялся уже несколько недель. Он не мог ничего с собой поделать — выражение лица Гарри было бесценным, если не сказать – довольно милым. Он потер щеки пальцами, пытаясь, но безуспешно, сдержать улыбку. Том действительно был невероятно хорошим другом. Он проснулся всего десять минут назад или около того, потому что Гарри ерзал во сне. Накануне они забыли закрыть шторы, поэтому, как только Том открыл глаза и на него ударило яркое сентябрьское солнце, вот и все, он проснулся. Проснулся и хочет пить... Итак, он встал, собираясь налить стакан воды, когда Гарри издал странный, обиженный звук, а Том посмотрел вниз и... Хорошо. Том всегда был слишком любопытен, что вредило ему самому. Сначала, когда он понял, что происходит, он застыл, покраснев против воли, не зная, что ему делать. И пока он пытался думать (это трудная задача, когда ему предстало такое зрелище), он осознал, что наблюдал , а затем просто не смог заставить себя остановиться, даже зная, что должен, потому что... Я никогда не видел, чтобы лицо Гарри так сморщилось, никогда не видел, чтобы его щеки приобрели такой особенный оттенок розового, а его собственная голова внезапно стала очень легкой, закружилась и… А потом ему пришлось уйти. Контролировать реакцию собственного тела было достаточно сложно, и нужно было либо оставить, либо начать трогать, и он не мог придумать худшего способа все испортить. Гарри был молод и неуверен в себе (они оба были такими), и он еще не осознал того, что Том знал уже много лет: что они принадлежат друг другу, и так будет всегда. Но Том не потерял контроль, он был лучше; он ушел, направляясь в ванную, чтобы решить свою проблему. На обратном пути он колебался у двери, раздраженный их заглушающими чарами, когда, о чудо, она распахнулась. И, ох, это выражение лица Гарри, эти искусанные губы и темно-зеленые глаза, когда он, спотыкаясь, проходил мимо, весь огорченный… Том опустил руку и уставился в окно на ярко-голубое небо, ни облачка в поле зрения. Что ж, рассеянно подумал он, по крайней мере, Гарри догонял.