***
Гарри открыл глаза и уставился во тьму. Ему было тепло и уютно, дыхание Тома слева успокаивало. В доме было тихо, настолько тихо, что он мог слышать биение своего сердца. Том только недавно снова начал спать в своей постели. Сначала Гарри по настоянию мальчика занял комнату Тома, а Том поселился в гостевой спальне дальше по коридору. Но затем начались кошмары, ужасные, кошмары с его дядей, только теперь он преследовал не только Петунию, но и самого Гарри. Он продержался целую неделю, пока, наконец, ему не стало так страшно закрывать глаза, что он просто… остановился. Он не спал всю ночь, сидел в постели с включенным светом, читал или практиковал свою беспалочковую магию. Недостаток сна достиг апогея, когда Гарри почти задремал над кукурузными хлопьями, а Том огрызнулся на него, что он ведет себя нелепо и вредит собственному здоровью. После этого протесты Гарри были проигнорированы, и Том проскользнул к нему в постель, прижимая одеяло к груди и отказываясь уходить. Поначалу это было неловко — что на самом деле было смешно, потому что большую часть ночей в Хогвартсе они спали вместе — и Гарри лежал окоченевший и слишком остро осознавал вес Тома рядом с ним, но потом он в конце концов заснул и больше ни о чем не думал. Том остался и кошмары прекратились. Было ли странно, что им почти четырнадцать, и они все еще спали в одной постели? Вероятно. Но если это означает, что Гарри действительно сможет спать и не просыпаться, дрожащим и покрытым холодным потом, то он принимает это. Гарри повернулся и посмотрел на Тома. Его пальцы скользнули к затылку, чтобы помассировать боль, пока он прослеживал линии профиля другого мальчика в лунном свете. Его черные волосы торчали под странными углами, а нос все время дергался, как у кролика; Гарри попытался подавить смех. Его улыбка исчезла, когда боль в шее усилилась (может, он спал как-то странно?), и он сел так тихо, как только мог. Что-то пошло не так. Он не знал, что это было… но его живот скрутило, а уши продолжали напрягаться, чтобы что-то услышать сквозь тишину. Гарри поднялся на ноги. Он чувствовал себя немного нелепо, но ничего не мог с этим поделать. Что-то звало его, казалось, где-то внизу, в глубине дома. Он старался вести себя как можно тише, выходя на цыпочках из комнаты и идя по коридору, уже достаточно привыкший к этому, чтобы избегать скрипов. Казалось, дом затаил дыхание, а тени, казалось, пульсировали, черные, черные, черные . Он прокрался вниз, едва осмеливаясь взглянуть на жуткий портрет Рамельды. Что он делает? Его палочка даже была у него в руке, но он не помнил, как поднял ее. Он сжал ее крепче и последовал за буксиром по коридору, проходя комнату за комнатой, пока, наконец, его ноги не остановились перед знакомой дверью. Она была старой и деревянной, со странными царапинами возле ручки. Гарри помнил это с первого дня здесь — плохое предчувствие, которое у него возникло, когда он проходил мимо. Но его магия подсказала ему войти. Медленно рука опустилась к ручке, вздрагивая от холода. Она была старой, железной, круглой, одна из тех, которые можно тянуть и выкручивать. Но дверь не была заперта; она бесшумно распахнулась и открыла перед собой небольшой темный коридор с единственной масляной лампой на стене. Тень Гарри мелькнула, когда он прокрался в другую комнату. Он огляделся и подождал, пока его глаза привыкнут. Стены занимали большие кривобокие книжные полки, заставленные старыми книгами с потрескавшимися корешками. Длинный дубовый стол занимал большую часть площади, вся его поверхность была завалена странными предметами, стопками бумаг и грязной посудой. Волосы на затылке поднялись дыбом, когда его взгляд упал на большую темную банку: тень лягушки висела в воздухе, крошечные ручки и ножки были раскрыты. Она была мастером зелий, напомнил он себе. Конечно, у нее были бы… жуткие ингредиенты. Мальчик прошел дальше, к другой двери в задней части комнаты, откуда сияла тонкая полоска света. Он остановился снаружи, когда тень на мгновение заблокировала свет, прежде чем пойти дальше, и его сердце упало в желудок. Он надеялся, что Рамельда спит. Но желудок тянуло настойчиво — ему нужно было оказаться в этой комнате. Гарри потер лоб и попытался придумать оправдание. Мог ли он сказать, что потерялся? Что он увидел свет и ему стало любопытно? Раздался грохот, а затем Рамельда издала мурлыканье. — Шшш, — тихо сказала она, а затем Гарри услышал что-то, что заставило его замереть. «Больно, больно, больно!» Он не думал, он двигался. Дверь распахнулась, и Гарри влетел внутрь с палочкой. Рамельда подняла голову от того места, где она сгорбилась над каким-то ужасным металлическим устройством, используемым для удержания стеклянных флаконов, и Гарри ахнул. У нее была Игла, тело бедной змеи, зажатое в металлических зажимах. – Ой? — медленно сказала Рамельда, выпрямляясь. — Довольно странное время, чтобы нанести мне визит, Гарри. Руки Гарри дрожали, когда он подошел ближе. – С тобой все в порядке? — прошипел он, не обращая внимания на удивленный взгляд Рамельды. — Мой глаз, — слабо прошипела в ответ Игла. – Мастер… помогите… Его взгляд метнулся к Рамельде, лицо исказилось от гнева. Знак Тома горел на его запястье. – Что вы наделали? Рамельда посмотрела на стол, а затем снова на него. — Мне нужен змеиный глаз, — твердо сказала она. – И вот я нашла змею… только не говори мне, что она твоя? Гарри какое-то время не мог ответить, все еще глядя на крошечный золотой шарик на поверхности стола. Вот только это был не мрамор, не так ли? Ему вдруг стало холодно, холодно и бескровно, полки в комнате начали трястись, стеклянные флаконы стучались друг о друга. Рамельда сузила глаза. – Ты взяла ее глаз, — выдавил Гарри. Его палочка была поднята, холод проникал сквозь него, пока его разум прокручивал самые худшие заклинания, которые он знал. Мальчик не думал ни о следах, ни о последствиях. Все, что он хотел сделать, это причинить ей боль и заставить ее заплатить. – У нее есть еще один, — пожала плечами Рамельда, но взяла в руки собственную палочку. Ряд банок раскрылся, стекло разлетелось по полу грохотом твердых кристаллов, а их содержимое разбрызгалось вслед за ними. — Ты пожалеешь об этом, — ошеломленно сказал Гарри. Игла все еще шипела от боли, прижатая к месту. Старая ведьма рассмеялась. – Пожалуйста, мальчик, не испытывай меня. – Ее глаза широко раскрылись, и показались белки. – Я знаю волшебство, о котором ты мог только мечтать в своих кошмарах. — Ты меня не испугаешь, — прорычал он и поднял палочку выше. – Я.. – Что происходит? — раздался ледяной голос. Чья-то рука обхватила его за плечо, и Том вышел перед ним. Гарри не видел и не слышал, как он вошел, но он был там, в шелковой пижаме и со всем остальным. — Томас, — сказала Рамельда и поджала губы. — Ваш гость был очень груб. Гарри почти рванул вперед, но Том оттащил его назад. — Убери свою палочку, — рявкнул он, но удержался. — Она отобрала глаз Иглы. – Гарри впился взглядом. Рука Тома на мгновение сжала его руку, и его плечи напряглись. В комнате внезапно стало немного холоднее, и даже Рамельда отступила на шаг. – Игла? – Том прошипел. Но Игла замолчала. Гарри уже этого хватило. Он отдернул руку и обошел стол, его пальцы трепетали, пытаясь найти лучший способ высвободить ее из пут. Краем глаза он заметил угрюмую фигуру Рамельды, но ему было все равно. Она могла пойти к черту — она не собиралась ничего с ним делать, пока Том был в комнате. — Действительно, какая чрезмерная реакция, — протянула она, и челюсти Гарри сжались. — Не зли его, — огрызнулся Том. Гарри хотел причинить ей боль. Он не знал, откуда взялось это чувство, но оно было тошнотворным и темным, пробиралось сквозь горло и заставляло зубы быть острыми. Вместо этого он оттолкнул его и сосредоточился на том, чтобы осторожно освободить своего друга. Игла издала слабое шипение, когда зажимы были освобождены, и медленно свернулась в его руках. Мальчик не мог заставить себя посмотреть ей в глаза, на ужасную черную дыру на месте прекрасного золота. – Все эти неприятности… Я жду извинений за это, Томас. — Уйди, — сказал Том сквозь стиснутые зубы. Рамельда фыркнула, а затем, высоко подняв голову, вылетела из комнаты, звеня драгоценностями на ходу. И только когда дверь за ней закрылась, Гарри понял, что она каким-то образом унесла с собой ее глаз. Глаза Гарри начали гореть, когда он посмотрел на своего друга, такого неподвижного, хрупкого и холодного. — Мне очень жаль, — сказал он дрожащим голосом. – Мне очень жаль. Игла спала или была без сознания, и Гарри глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Чья-то рука нашла его плечо, и Том притянул его к себе. Гарри прижался к нему, Игла защитно держалась между ними. — Я не знаю, как это исправить, — сказал Гарри в теплую кожу шеи Тома. В горле стоял комок. – Я знаю, — раздался ответ, тихий гул рядом с его ухом. От Тома пахло комфортом, волшебством. – Мне жаль. Гарри положил лоб на грудь и провел рукой по волосам. – Должен быть способ. – Мы найдем, — пообещал Том. — Завтра осмотрим библиотеку, у меня уже есть на примете несколько заклинаний. Гарри отстранился. – Правда? Том кивнул. — Возможно, удастся совместить трансфигурацию с оживляющим заклинанием. В нем раскрылся крошечный бутон надежды, но он быстро поглотился усталостью. Возможно, дело в беспалочковой магии — он не делал ничего подобного уже много лет. Он покачнулся на ногах, пальцы снова нашли его шею, чтобы помассировать боль. Том посмотрел на него, прежде чем моргнуть и схватить Гарри за руку. — Давай, — сказал он мягко. — Тебе нужно быть в постели. — Со мной все в порядке, — сказал Гарри, хотя это было наполовину невнятно. — А с Иглой нет. — Мы присмотрим за Иглой. Да ладно, я уверен, что она хочет оказаться где-нибудь в теплом и знакомом месте, когда проснется. Гарри позволил вытащить себя из комнаты обратно через дом. Куда пропала Рамельда? Мерлин – и ему придется страдать из-за нее еще неделю. — Не могу поверить, что она это сделала, — тихо сказал он, стараясь не толкать змею в своих руках. – Она сумасшедшая. Челюсть Тома сжалась. – Она любит проверять людей. Она чуть не убила меня, когда я впервые приехал сюда. Гарри остановился на лестнице, вскинув голову. — Ты никогда не говорил мне этого. Том улыбнулся, но это была несчастливая улыбка. — У тебя было достаточно своих проблем, помнишь? Когда они наконец добрались до кровати, Гарри почувствовал себя так, словно только что вернулся с особенно напряженного матча по квиддичу. Голова болела, и он едва мог открыть глаза. Он позволил Тому уложить себя, доверяя ему, осторожно вытащил Иглу и уложил ее в наколдованное нагретое одеяло на прикроватный столик. Он услышал, как Том пробормотал «Episkey», а затем почувствовал волну вины — он даже не вспомнил об этом. – Прости меня, — поймал он себя на том, что сказал, начиная засыпать, хотя Игла его не слышала. – Просто иди спать. С ней все будет в порядке, — сказал Том, и после этого Гарри больше ничего не слышал.***
Гарри уставился на камин и неловко поерзал. Необязательно мысль о том, чтобы отправиться в огонь, заставляла его нервничать — хотя старый камин, безусловно, был достаточно пыльным, с черными поленьями, которые, как был уверен Гарри, в последний раз зажигали в 19 веке — но больше о том, что лежало на Обратной стороне. Мальчики должны были приехать в Кингс-Кросс, чтобы успеть на поезд обратно в Хогвартс ровно в 12 часов, но Том заранее запланировал их утреннюю встречу. Он знал только имя Альберта Вайнсона и то, что этот человек каким-то образом был связан с министерством. По мнению Гарри, это не могло произойти достаточно скоро. Рамельда явно отсутствовала в последнюю неделю, но они и так были достаточно заняты. Им потребовалось два полных дня, чтобы придумать, какое заклинание использовать на Игле, и еще два дня на уход за ней, пока она выздоравливала. Но, по крайней мере, у нее снова появился глаз, хотя он и не мог видеть так хорошо, как раньше. Пальцы Тома нежно сжали его запястье, прежде чем он шагнул вперед, чтобы схватить старый деревянный горшок с каминным порошком. Они оба смотрели на него с сомнением: вместо ярко-зеленого он был бледно-серым. — Ты уверен, что это вообще работает? Том бросил на него взгляд. – Может быть, он и старый, но Рамельда до сих пор им пользуется. — Вот именно, — пробормотал он, но послушно отступил назад, когда Том бросил пригоршню. – Комната специй. Огонь зашипел зеленым, пламя потянулось к ним с холодным жаром. А потом появилось лицо, два черных дымчатых глаза и улыбающийся клыкастый рот. Гарри понял, что это кот, только когда в поле его зрения показались уши. — Пароль, — промурлыкал кот. — Propriis consiliis , — гладко ответил Том, и брови Гарри приподнялись — это было на латыни? Рот кота растянулся шире. – Добро пожаловать, уважаемый гость, — сказало оно, а затем исчезло, когда огонь внезапно сменил цвет на приятный морской синий. — Я даже не предполагал, что камины могут такое делать, — с любопытством сказал Гарри. – Это клуб служения, — объяснил Том, а затем переплел их пальцы. – Недоступно для широкой публики. И затем они вошли прямо внутрь. Как и во всех каминах, огонь был слегка прохладным, и ощущение было такое, будто кто-то только что разбил сырое яйцо о спину. С ужасной дрожью и небольшим клубом черного дыма они вышли. Том отпустил его руку, чтобы поправить мантию, и Гарри вытаращил глаза. Комната специй, безусловно, производила впечатление: у нее был высокий потолок с фресками, деревянные панели и поистине впечатляющее количество позолоченных портретов на стенах. Мужчины и женщины в дорогих на вид одеждах проходили мимо, беседуя, и разглядывали мальчиков с нескрываемым любопытством. – Поразительно! Голос исходил от молодого человека, идущего к ним по мраморному полу. Он был высоким и стройным, с копной белых светлых волос и довольно большим носом, и сжимал в руке кожаный портфель. — Вайнсон, — сказал Том и улыбнулся. Гарри посмотрел на него; это была его «очаровательная» улыбка, которую он улыбался всем учителям в школе. Вайнсон остановился перед ними и обнял их за плечи большой ладонью, уводя их с пути камина. Гарри напрягся, но решил просто согласиться. — Мерлин, странно видеть тебя лично. С письмами легко забыть, что ты все еще учишься в Хогвартсе. Какой у тебя сейчас год? — Третий, — гладко ответил Том. – Боги будут добры, — сказал Вайнсон со смехом. — И это, должно быть, твой друг Поттер? — Рад познакомиться с вами, сэр, — сказал Гарри. — Да ладно, не сэр, — возразил Вайнсон, качая головой. – Ты уже заставляешь меня чувствовать себя старым, а мне всего двадцать шесть лет. По какой-то причине щеки Гарри покраснели. — В любом случае, давай выпьем чаю, ладно? И отправляйся в какое-нибудь более уединенное место. Вайнсон шел вперед, приветствуя нескольких проходящих мимо волшебников, и вел их через устланный коврами коридор, мимо комнаты, заполненной белыми говорящими статуями, и, наконец, в меньшую круглую комнату, в которой доминировало большое окно в одном конце. Под утренним светом было расставлено несколько столов и кресел, но занято было только одно: пожилой джентльмен, куривший трубку и читавший газету, хотя он не сделал ничего, кроме быстрого взгляда из-под густых бровей, прежде чем отпустить их. . – Хорошо, просто сядь здесь, и я позову эльфа. Что ты хочешь — чай, кофе? — Мне чай, спасибо, — сказал Том. – Мне тоже. Пожалуйста, — добавил Гарри. Вайнсон выбрал столик рядом с окном, и Гарри в замешательстве выглянул наружу, когда на сцене появились зеленые холмы, усеянные белыми овцами, а не оживленные дороги Юстона. – Где мы? — прошептал он Тому, пока Вайнсон расправлялся с домашним эльфом. — Я почти уверен, что мы все еще в Лондоне, — задумчиво сказал Том. – Наверное, кто-то из участников очаровал это таким образом. Гарри кивнул. По его мнению, это был достаточно красивый вид. Очень расслабляет. — Итак, — сказал Вайнсон, устроившись в третьем кресле, в красно-золотой полоске. Домовой эльф вернулся с тремя дымящимися чашками и красивой тарелкой печенья, прежде чем снова исчезнуть. — Скажи мне, Том, ты читал последние новости Феодосии? – Ее статья о деэскалации? Вайнсон вздохнул. – Это куча мусора, не так ли? Террористы не особо известны своей игрой в мяч. Старик в углу резко взглянул на него, и Вайнсон рассеянно взмахнул палочкой. Гарри узнал знакомый хлопок заглушающего пузыря, раздувающегося над ними. – Я не могу себе представить, чтобы многие люди с ней согласились, — дипломатично сказал Том. Гарри сделал глоток чая и с любопытством прислушался. Тому нравилось иногда делать такие вещи: бросать его в такие ситуации и смотреть, как он отреагирует. Гарри давно понял, что лучший метод — просто слушать. По крайней мере, поначалу. – Конечно, нет. Я имею в виду, ха! Вы уже знаете мое мнение по этому поводу. Несколько веселых идиотов наверху, которые мешают остальным говорить то, что они думают на самом деле. При этих словах Гарри чуть не подавился чаем. Верно, подумал он, внезапно поняв. Том хочет войти в Министерство. Хотя Вайнсон не мог быть слишком умным, если делился подобными мыслями с почти четырнадцатилетним подростком… что, на самом деле, вероятно, сделало его идеальным собеседником. Как, черт возьми, Тому удалось все это организовать? – Так даже в министерстве иностранных дел? Гарри быстро вмешался: – Ты здесь работаешь? — Ах, извини, Поттер. Я мальчик, занимающийся международными отношениями, и до сих пор выживаю под этим старым боевым топором Хемди, если вы можете в это поверить. Гарри понятия не имел, кто такой Хемди, но все равно улыбнулся. Вайнсон подмигнул. – Мне разрешено это говорить; он мой дядя. — Мы с Вайнсоном знаем друг друга по Пророку, — неопределенно сказал Том, и Гарри бросил на него настолько тонкий взгляд, насколько мог. Пророк? – Ты написал потрясающую статью, — сказал Вайнсон, прежде чем нахмуриться. — И всего лишь третий курс… черт возьми, Реддл, мне будет интересно посмотреть, чем ты окажешься, понимаешь. Том пожал плечами. – Даже третьекурсники видят, что что-то не работает. – Мерлин, состояние этой страны, – Вайнсон взял чашку и сделал большой глоток, – запомните мои слова, что-то должно дать. – Именно поэтому нам нужно больше таких людей в правительстве, как вы, — серьезно сказал Том, – по крайней мере, у тебя есть шанс что-то изменить — люди тебя слушают. Вайнсону это, казалось, очень понравилось. – Не те люди, позвольте мне сказать. – Но все же люди, верно? – Если бы вы только могли услышать, какие разговоры разносятся по пабу в одиннадцать часов пятницы. Поверьте мне, я не единственный. Мы, может, и бюрократы, но даже мы становимся беспокойными. Что такое бюрократ? – Гарри подумал, но не хотел спрашивать. Он решил запомнить это, чтобы позже спросить Тома. — То же самое и в Хогвартсе, — сказал Том. Вайнсон кивнул. – Я могу представить. Поверьте мне, молодежь схватывает все гораздо быстрее, чем остальные из нас. Держите их близко, вот и все, что я могу сказать. Я не могу сказать вам, со сколькими моими сверстниками из Хогвартса я сейчас работаю. – Да, сэр, — сказал Том, и Вайнсон улыбнулся, – на самом деле я планирую собрать небольшую группу — студентов, которые интересуются политикой и изменением вещей. – Замечательная идея! — Я хотел спросить… Мне бы очень хотелось, чтобы вы помогли нам в качестве советника — неофициально, конечно. Было бы просто здорово услышать мнение настоящего чиновника министерства. «Ты слишком преувеличил», — хотел прошипеть Гарри, но сохранил слабую улыбку на лице. – Да, это было бы здорово! – добавил он. Вайнсон откинулся на спинку стула, его щеки покраснели. — Что ж, ребята, я был бы рад. И продолжай писать, Риддл, слышишь?***
– Тебе невероятно повезло, ты это знаешь? — сказал Гарри, когда они пробирались мимо обедающей толпы к станции. К счастью, «Комната специй» находилась всего в двух шагах от Кингс-Кросс, так что особого смысла ходить туда сюда по камину не было. В любом случае, Сайфер уже доставил чемоданы заранее. – Удачи не существует, — ответил Том. — Тогда объясни Феликсу Фелицису. – Это волшебство, а не удача. – Ты же понимаешь, о чем я, – Гарри закатил глаза, – ну и что, удобно расположенный помощник Министерства только что обратился к тебе после того, как ты случайно решил послать письмо Пророку? Том ухмыльнулся. – Это было хорошее письмо. – Не пойми меня неправильно, я рад, что он это сделал, но я просто не понимаю, почему он пригласил нас в свой клуб и почему он вообще говорит с нами об этом. Нам тринадцать. – Мне почти четырнадцать. – Да, но пока ещё тринадцать. Он вдвое старше нас, я этого не понимаю. Они достигли широкой площади возле вокзала, и Том потянул его за рукав, притягивая ближе, пока толпа сгущалась. Волшебный народ они могли заметить за милю, хотя магглы тоже спешили на станцию и обратно. – Он узнал, что мне тринадцать, только пару недель назад. Летом мы просто переслали несколько писем туда и обратно, а потом, когда я сказал, ему, похоже, было все равно. – О чем было твое письмо Пророку? – Просто министр много говорит о Гриндельвальде, но на самом деле мало что делает, чтобы его остановить. Честно говоря, я хотел посмотреть, опубликуют ли они что-нибудь с его критикой… Я был немного удивлен, что они это сделали. – Том повернулся и посмотрел на него. – Вот почему Вайнсон обратился ко мне; его младший брат погиб в результате одного из нападений, и он винит в этом министерство. — Сколько лет было его брату? – На год старше нас. Гарри закусил губу, внезапно почувствовав странный укол вины, хотя и не зная почему. Они вошли на станцию, прервав разговор и обходя мимо людей, направляясь к знакомой кирпичной стене. Очередь уже образовалась — Гарри заметил семью Уизли: пять покачивающихся голов с огненно-рыжими волосами, которые из-за чего-то ссорились. – Я не знал, что ты так интересуешься политикой, — тихо сказал он. – Действительно? – Ну не так… Ты ведь ищешь работу в Министерстве, не так ли? Том повернулся и удивленно посмотрел на него. Его пальцы сомкнулись вокруг запястья Гарри, лаская. – Что? — спросил Гарри с подозрением, когда Том склонил голову и улыбнулся ему так, что у него в желудке стало странно. – Я просто иногда забываю. – Что забываешь? Улыбка Тома стала шире, и он покачал головой. – Не имеет значения. Человек, стоявший перед ними в очереди, исчез, и наконец настала их очередь идти на платформу. — Тогда пошли, — сказал Том, когда они посмотрели на разбитую кирпичную стену. – Готов к третьему курсу? Гарри вздохнул. – По крайней мере, он должен быть лучше, чем предыдущий.