Лесная шерсть

Хижина кузнеца стояла на развилке между королевством и лесным поселением. Она напоминала старый прогнивший пень, в котором сделали отверстия для двери и окон. Из плоской крыши, торчала каменная труба, откуда выползал еле заметный дымок. Рядом с домом располагался деревянный навес, где стояла бо́льшая часть утвари. В самом ее центре красовалась отполированная наковальня. Ее рог смотрел прямо на путника, изучающего неподалеку местность. Подул осенний ветерок, и на землю стали падать разноцветные листья смешанной чащи. Эльф опрокинул голову и, выставив ладони к небу, замер. Оранжевый клен медленно кружился в одиночном танце, мерцал, поглощая остатки дошедших лучей, и вскоре накрыл путника с головой. Взяв за края пластинки, Омиас растянул лист, словно карту, и внимательно стал разглядывать темные очертания прожилок. Черешок болтался и царапал лесную землю. В какой-то момент эльф будто опомнился. Выпустив увядшие края из бледных рук, он быстрым шагом приблизился к навесу и прошел сквозь него. Остановившись у деревянной двери с железными петлями, путник постучал и тут же наспех поправил плащ, грубо отряхнув его по всей длине. Никто не открыл. Тогда Омиас оглянулся по сторонам и прислонился торчащим из капюшона ухом к дереву. Послышались скрежещущие звуки металла, и шаги, которые стали приближаться. Эльф отпрянул, поджав губы, и замер. Дверь резко открылась. — Вороний помет! — вскрикнул сиплым голосом старик, чуть ли не уронив ящик с инструментами. Омиас вздрогнул от резкого ругательства и виновато улыбнулся. — Простите, что напугал вас! Я тут ищу кое-кого… Цокнув, хозяин хижины торопливо пошел к наковальне, шумно сопя и продолжая ругаться. Его широкая спина местами прилипла к льняной рубахе, образуя симметричный полукруговой узор, а плотный рабочий фартук болтался, ударяясь о колени. Омиас медленно пошел за кузнецом, попутно разглядывая различную мебель и большие деревянные бочки, доверху наполненные изделиями. От кухонных приборов до собранных в кучу железных гвоздей, они лежали и ждали своего часа на праздничной по окончанию лета ярмарке. Эльфы называли это событие Гульбищем. День, в которой все веселятся, прыгают через костры, объедаются собранным урожаем, а после готовятся к зимней спячке. — Я тебя раньше не видел. Ты из поселения? — спросил старик уже спокойным голосом. — Не совсем, со стороны королевства! — подхватил, Омиас, радуясь концу напряженной обстановки. — Я хронист! С грохотом поставив ящик на ближайший свободный стол, кузнец, подбоченившись, повернулся. Длинная густая борода закрывала почти всю шею, переливалась седыми прядями, а прищуренные глаза еле виднелись из-под заросших бровей. На лысой макушке выступали капли пота. — Хронист? Я думал, писать историю в наше время уже не имеет смысла. Да и выглядишь ты молодо для того, кто разбирается в ней. Он огорченно уставился на путника и, мельком указав на выпирающий живот, добавил: — Хорошо вас там кормят. Лицо Омиаса покраснело. Улыбка исчезла. Собравшись с мыслями, он подошел ближе и заметил, что вдалеке за наковальней, расположившись на брусьях, висели новые седла. — Я ищу эльфа, который умеет говорить с псами, знаете такого? Он вроде один в поселении. Хозяин хижины отвернулся и стал раскладывать принесенные инструменты, а Омиас, воспользовавшись моментом, застегнул плащ и поправил торчащие светлые локоны, прилипшие к пухлым щекам. Между ними вновь возникло неловкое молчание, от чего путник снова занервничал. Не так часто приходилось ему встречаться с простым народом, да еще и с ворчливым кузнецом, который живет на отшибе. — Корицик Цейл что ли? — он поднял брови и усмехнулся. — «Разговаривать с псами» его любимое занятие, но он всего лишь смотритель за порядком, а не какой-то особенный эльф. Заметив легкий кивок хромиста, хозяин насмешливо продолжил: — Знаешь, те, кто, не имеют дело с лисоподобными — боятся их, как волков, даже сравнивают напрямую. А по тебе видно, что ты целыми днями сидишь и черкаешь неповторимую историю для наших потомков. И зачем же такому занятому королевскому хронисту сдалась эта «псовая» тема? Омиас настороженно произнес: — Не могу сказать, это королевская тайна, — он запнулся, услышав хриплый смех. — Знаю я ваши тайны! Ты думаешь на что мне эта борода! Видел! Своими глазами видел, как предыдущее королевство развалили, а теперь за это взялись. — вытирая руки о фартук процедил кузнец. — Пустобрехи! Его лицо резко скривилось в жуткой гримасе, руки, не отпуская фартук, застыли. Кузнец о чем-то задумался. Одинокая жизнь в хижине дала свои плоды и Омиасу показалось, что с каждым новым вопросом обстановка накалялась, словно железо. — Как только вижу ваши яркие плащи да кафтаны, сразу понятно… жди плохих новостей. — буркнул в итоге он и хронист мысленно остановил себя, как бы не сказать лишнее. Но терпение и желание вести добрую беседу потихоньку исчезали даже у него. — Так, где я могу его найти, этого Цейла? Старик злобно посмотрел на Омиаса, но все же ответил: — Сейчас перед осенним Гульбищем народ занят собирательством и охотой. Он может быть где угодно. — У меня мало времени, может есть какие-нибудь догадки? Кузнец еле слышно ругнулся и продолжил греметь инструментами. –Через тридцать деревьев, ближе к северу, есть черничное поле. Загляни туда. Там как раз сейчас идет сбор ягод. Он раздраженно махнул рукой в нужное направление и отвернулся к столу. Омиас тут же довольно кивнул и уже хотел было направиться в путь, как вдруг старик продолжил: — В противном случае ты его нигде не найдешь. — Почему? — Он… скажем так, не общителен, да и работник так себе. Вечно куда-то пропадает, заказывает у меня седла и забывает, приходится ему их доставлять, а я уже стар, да и ленив для таких прогулок! — проворчал хозяин и тут же резко перешел на крик — И вообще, пошел прочь уже, мне работать надо! Он слегка замахнулся деревянный молотком и Омиас вздрогнул. «Не общительнее вас значит?» — усмехнулся про себя хронист, пытаясь упокоиться. Быстром шагом выйдя за порожек навеса он поклонился и пошел на север, но осознав, что так и не узнал имя хозяина, крикнул: — А как вас зовут? Кузнец неохотно и еле слышно ответил: — Это королевская тайна. *** Густой лес шумел пениями птиц, обнажал кроны деревьев, пропускал еле теплые солнечные лучи прямо к влажной земле. Приходилось пробираться через осоку, обходить заросшие старым мхом пни и переступать муравьиные дорожки. Идя по лесу, и настороженно смотрев по сторонам, Омиас пытался себя успокоить счетом деревьев. И хоть он понимал, что в безопасности, фантазия, подпитанная легендами из королевской библиотеки, не давала покоя. Каждый кривой сучок и неподвижный куст в тени деревьев внушал всякое, что было начерчено углем где-то на берестовых страницах сказаний да историй. Но это же все сказки, чтобы никто не ходил в лес за оградой? Кроме волков. На брусках и страницах они всегда были нарисованы красочно, не как остальные звери — обычной черничной краской. Их округленные глаза, огромное тело со стоячей дыбом шерстью и оскал, были каноном в эльфийской истории переселенцев. Страшнее осознавать, что весь этот кошмар был и остается правдой. Что половина эльфийского народа была съедена ими. Без причины. Омиаса мучили мысли о том, как же тяжело и горько далось путешествие сквозь непроходимые чащи, да заросли. И на что народ надеялся, когда покидал свой дом? Многие гибли от ран, болезней, тонули в болоте и были похищены птицами, словно мыши. Но борьба была не напрасна. Ведь после того, как эльфы смогли отгородиться от этих чудовищ, спрятавшись за густым и высоким кольцом колючего шиповника, многие даже позабыли какого оно, на другой стороне. Насколько там жутко и мрачно. Лишь охотники и королевская разведка бывали в уже «диких» лесах. Но что будет, если это произойдет снова, и волки вновь найдут беззащитных эльфов. Можно ли надеяться в этом случае на корги? Да и как можно на них полагаться, если все жители недоверчиво смотрят в их сторону. «Они же потомки волков, да хитрые, как лисы» — пронеслась услышанная от кого-то фраза в голове хромиста. Выйдя на еле заметную тропинку, протоптанную каким-то животным, Омиас снял капюшон и шумно выдохнул. Он прошел ровно половину и уже чувствовал усталость, легкое покалывание в ногах и липкую от пота одежду. Откинув голову назад, он закрыл глаза, и хотел было перевести дух, но что-то зашуршало сбоку. Не двигаясь, хронист медленно повернулся и посмотрел в высокую траву. Она росла плотно, верхушки осоки покачивались, меняя друг друга. Ничего не было видно. Тогда он осторожно взял с земли ветку и, осмелившись стал раздвигать потускневшие зеленые стебли. В ту же секунду из нее показались большие стеклянные глаза лягушки. Омиас отпрянул, чуть ли не вскрикнув, а земноводное, не меняя положение, одним прыжком перепрыгнула эльфа и скрылась за его спиной в другой траве. Уняв страх в груди и посчитав еще пару деревьев, хронист вступил на еловую землю, куда не попадало солнце, не росло травы, лишь разбросанные шишки да иголки, которые могли с легкостью продырявить обувь. — С дороги! Крик появился со спины и Омиас в последнюю секунду успел прыгнуть в сторону. Не удержав равновесия, он упал на живот и тут же повернулся. Мимо него пронесся огромный рыжий корги, с короткими лапами, и вьющимся хвостом. На спине в согнутом положении стоял всадник. Его тело будто не двигалось, а ноги, упиравшиеся на стремя, касались боков животного. Резкими скачками зверь все дальше отдалялся от напуганного Омиаса и вскоре скрылся, спустившись с холма куда-то вниз. Позабыв об усталости, хронист резко поднялся и побежал следом за всадником. Задыхаясь и не останавливаясь ни на шаг, он улыбался. «Нашелся!». Плащ развивался, казалось замедлял его, цеплялся за ноги и упавшие ветки. Добежав до конца прямой дороги, ему открылось то самое черничное поле, о котором говорил кузнец. Сердцебиение и одышка заглушали слух. Прищурившись от ярких лучей и убрав растрепанные волосы, он заметил несколько фигур в центе поля. Разросшиеся кусты черники почти с головой закрывали рабочих, которые поспешно куда-то бежали. Омиас судорожно стал выискивать всадника, но его нигде не было. Тут из кустов вынырнули два пса. Они скалились, лаяли, гоняли друг друга по всему полю и, хватая за шею, валили на землю, топча чернику. Телега, к которой был запряжен один из них, качалась из стороны в сторону и в какой-то момент вовсе упала на бок. Вся собранная ягода оказалась на земле и, под упавшим псом, отпечаталась на его шерсти. Рабочие что-то кричали, махали руками, кто-то прижимал к себе своих детей, или убегал, прячась за деревья. Потасовка все не заканчивалась, пока не объявился еще один пес. Он нырнул в драку сородичей и тут же, показывая белоснежные зубы, куснул каждого за бок. Глаза его округлились, шесть под седлом встала дыбом, а всадник что сидел сверху, кричал что-то несвязное из раза в раз, разгоняя подравшихся длинной веткой. Псы поначалу злились, пытались напасть в ответ, но, получив пару раз по ушам, поскуливая прижались к земле, и разойдясь по сторонам, будто пришли в себя. Их косматые морды вновь стали спокойными, уши потянулись к небу, язык болтался и блестел от слюны. Телега, поскрипывая, самопроизвольно, вновь встала на четыре колеса, только вот черники в ней сосем не осталось. Ошеломленный произошедшим, Омиас не сразу стал спускаться с холма. Ему стало страшно и неуютно от увиденного. Перебирая в голове все возможные варианты событий, он шумно выдохнул и наконец осмелел. Тем временем, эльфы подняли шум, испуганно озираясь друг на друга. Они собрались в одну большую кучу и наблюдали за каждым шагом зверей. Никто не осмеливался подходить ни к телеге, ни к полю. Наконец самый старший из рабочих направился к всаднику, переступая раздавленный урожай. Спрыгнув с корги, смотритель подошел к помятому кусту черники и оторвал пару подсохших листьев. Достав из-за пазухи короткую самодельную трубку, он запихнул покрошенную листву в чашу и как следует придавил ее большим пальцем. Он взял трубку зубами и, обернувшись, резко встретился с испуганными глазами работника. — Ну и где тебя носило, Цейл? — спросил он дрожащим и недовольным голосом. Всадник поднял указательный палец вверх, а другой рукой стал прощупывать карманы своей накидки, задумчиво смотря куда-то на землю. Все эльфы замерли в ожидании. В ту ж секунду он довольно промычал и, достав из кармана огниво, прикурил. — Кто у вас тут главный? — спросил Цейл, игнорируя вопрос. — Ну я. — скрестив руки на груди, отозвался тот же эльф. От услышанного всадник выдохнул дым прямо ему в лицо и тут же замахал рукой, покашляв. Потом он достал из другого кармана брусок орешника и срезал тонкую стружку, на которой чиркнул что-то углем. — Это что… Касатик и Мятлик? Я же говорил вам оставлять их на разных концах поля, а вы как обычно поступили наоборот. — безразлично в пол голоса сказал Цейл, указывая на виновников драки. — Это проблема. Вдруг он звонко свистнул в сторону гуляющих псов и они, как зачарованные, забыв обо всем, понеслись к нему. Толпа с главным рабочим испуганно вскрикнула, отходя назад, когда массивные тела резко остановились перед Цейлом. Он устало погладил каждого по морде, оглядел издалека повозку и что-то бормоча себе под нос, взял повисшие поводья из конопляной болони и отдал их рабочему. — Посмотри, что они сделали, помяли наш урожай! Опрокинули телегу с ним, все растоптали! Зря я послушал тебя утром и взял псов! Одни убытки! Рабочий махал руками, орал на Цейла и тыкал в него грязными пальцами. Все молча стояли и смотрели на помятую чернику. Сказать было нечего. Утренняя работа оказалась напрасной. Цейл, не реагируя на крик, пошел к своему псу, а рабочий последовал за ним, как назойливая мошка, тянул за собой псой и все повторял: — А если бы они раздавили нас или наших детей? Они опасные! И хватит притворяться, что ты меня не слышишь, Цейл! — он грубо схватил его за плечо и развернул к себе. — До гульбища осталась неделя, — ответил всадник. — Я могу их забрать, но тогда вы не успеете закончить все вовремя, ты этого хочешь? — Почему ты не можешь приводить корги, когда телеги будут заполнены черникой до краев? Зачем они стоят здесь весь день и пугают всех? — рабочий тяжело вздохнул. — А еще воняют не пойму чем, болотной гнилью какой-то! — У меня под присмотром порядка десяти полей. На каждое поле мне в одиночку пригонять корги? — спросил Цейл никак не меняясь в лице. — Неужели у вас нет еще тех, кто мог бы этим заняться? — Эльфы с прошлого года уехали на разведку, больше никого не осталось. Каждый день это повторяю и все бес толку. — скрестил руки на груди смотритель, ожидая новых вопросов. Тут рабочий резко сжал кулаки и перевел взгляд на столпившихся, потом посмотрел под ноги и взял в руку уцелевшую ягоду. Протерев ее о льняную рубаху, на гладкой темно-голубой поверхности можно было разглядеть еле заметное отражение озлобленного лица. — Именем Астрагала второго, прекратите! Крик в толпе заставил всех обернуться. Омиас обеспокоенно махал рукой, не замечая, как все уступают ему дорогу. Зеленая с желтыми узорами королевская накидка тут же привлекала внимание простых эльфов, пробуждая интерес. А вот Цейл изменился в лице, недоверчиво прищурился и сделал несколько шагов к своему корги. — Я прислужник с королевской территории! И приказываю немедленно прекратить тратить время на этот бессмысленный конфликт! — Чушь! — усмехнулся старший из рабочих, — Какой-то же это конфликт, мы всегда так разговариваем. Точнее я! Он указал пальцем в сторону Цейла, который не поворачиваясь спиной, сделал еще пару шагов от столпившейся группы: — От него никогда не дождешься помощи и объяснений, он тут чтобы просто начеркать в своих стружках, да исчезнуть! Разнять псов поможет время, а чтобы не допускать эту ситуацию? Где его носило? Все остальные стали перешептываться, и соглашаясь, кивать. Тем временем Омиас уже стоял рядом с рабочим, уверенно смотря на него снизу вверх. Он обернулся к народу: — А вы хоть представляете, как ему тяжело! Он совсем один с утра до ночи не слезает с корги и следит за порядком в поселении, пока все остальные в походе! Да вы должны благодарить его! — А кто вы такой будете, чтоб нам указывать? — рабочий наклонился к Омиасу. — Мне нет дела до ваших королевских словечек. У нас тоже много работы, а сейчас еще больше. Ладно это был бы единичный случай! Так нет, каждую неделю настигают нас плоды этой безответственности! Лучше бы сделали с этим что-нибудь, да не указывали! — И что, теперь надо грубить, или еще хуже, драться? Вы ж ничем тогда не отличаетесь от корги! — настойчиво выкрикнул Омиас, и все замолкли. Старший из рабочих резко приблизился к хронисту и сплюнул на землю прямо возле его ног. Омиас ошеломленно уставился на него, а тот ничего не сказав, побрел с остальными на поле, потянув за собой двоих псов. Им, как и народу больше не было дело до королевского незнакомца. Вскоре толпа рассосалась. Омиас оставшись снова один, обернулся. Всадник пропал. — Помет вороны, — прошептал эльф, удивляясь, как быстро на него повлияла рабочая обстановка простого народа. Он трусцой поднялся на невысокий склон и вновь стал осматриваться. Ему повезло. Неподалеку, среди тернистых кустарников мелькнул рыжий хвост. *** — Стойте! — вскрикнул Омиас и побежал к Цейлу. Тот будто не слышал его и шел дальше, ведя в поводу пса. Хронист настойчиво догнал его и резко остановился. — Я потерял вас… — задыхаясь прошептал хронист, склоняясь к земле. — Чего я и желал. Омиас шумно выдохнул, пытаясь выровнять дыхание, а потом взглянул на корги. Густая рыжая шерсть была чистой и гладкой, правда воняла тиной, перемешанной с влажностью. Пес тоже посмотрел на него, вынув длинный розовый язык. — Вы же тот, кто говорит с псами? — он посмотрел на спину Цейла и заметил насколько потрепана его рабочая накидка. В этот момент всадник остановился и нехотя обернулся. Он был среднего роста, худой, с большими вертикально стоячими ушами и рыжими веснушками, как и волосы. Короткая угловатая бородка не сливалась с бакенбардами и была похожа на прилипший коричневый листок березы. — Конечно я говорю с ними, только это тайна, о которой ты по глупости решил рассказать всем. — Цейл дернул бровями в сторону лениво проходящих рабочих, которые заметно укоротили шаг, будто подслушивали. — Вроде из королевства, а такой глупый. — То есть, это неправда? — Не понял Омиас. Корицик не моргая уставился на него, а тот, почувствовав себя обманутым, решил сменить тему, и бессвязно пролепетал: — Я знаю, что вы были одним из эльфов, кто родился в еще покинутом на севере королевстве и выжили после переселения, а потом вас взяли на должность смотрителя за лисоподобными, так как вы умеете с ними налаживать контакт, и судя по тому, что я видел, это правда! — Давно я не слышал слово «лисоподобный», — подхватил Цейл и кажется будто все его напряжение куда-то делось, — А ты не сидел без дела, раз столько знаешь. — Могу ли я поговорить с вами? — Омиас улыбнулся. — Нет. Корицик вновь возобновил шаг, и хронист тут же догнал его. — Я вообще-то заступился за вас! — А я и не просил, — тут же ответил Корицик. — Тебе повезло, что они были уставшие, за такие сравнения даже я, будь на их месте, просто так это не оставил. Омиас тихо извинился и продолжая идти рядом с Цейлом, не отставая ни на шаг. Тут он решил зайти из далека: –Через пару дней состоится важная церемония, на которой король будет выбирать себе советника. А для этого нужно владеть не только знаниями истории, но и уметь предлагать решения для улучшения жизни. Я готовился к этому всю свою недолгую жизнь! Омиас замолк и, не увидев никакой реакции, решил продолжить: — Чтобы король меня выбрал, я должен привезти несколько важных проблем, какие есть в нашем поселении и их решение. Я хочу предложить ему укрепить отношения между эльфами и корги. Представьте если каждый эльф мог с легкостью ездить верхом, брать псов в поход, на те же поля, облегчая работу и вам. От вас мне нужны лишь знания и помощь. Обещание, что вы согласитесь, если вдруг королю понравится моя идея. Вы единственный, кто может научить новобранцев этим навыкам. — Хронист шастает по поселению без охраны? — запоздало перебил Омиаса Цейл. — Не совсем, — отозвался тот. Он удивился, как Цейл по описанию угадал кем являлся его собеседник. — Нам не разрешено покидать королевство, но ради такой идеи, пришлось нарушить некоторые правила. — Раз ты сбежал, почему не надел что-то более неприметное? Омиас ошеломленно закрыл рот руками, когда Цейл посмотрел на него. Хронист покраснел. — Я и забыл… Забыл совсем! Он быстро снял плащ и, свернув его в комок, прижал к себе, понимая насколько глупо сейчас выглядит в глазах обычного смотрителя. Вдруг стало холодно, спина вмиг околела и Омиас поежился. — Ты можешь просто надеть ее наизнанку, — повертев в воздухе пальцем отозвался всадник. Омиас тут же кивнул и послушно принялся выворачивать накидку. Они остановились. — То есть ты предлагаешь мне настоящую королевскую работу… Мало того, что я обучаю разведку и охотников, еще и за простой народ взяться? Действительно, замечательная идея. — иронично ответил смотритель. Он взял в зубы трубку. — Ты ведь знаешь, зачем разведчики из года в год ходят в поход перед Гульбищем? — проговорил он с ней во рту. — Знаю, король, не взирая на прошлые ссоры своего отца Астрагала первого и деда Азига, хочет наладить контакт с северным королевством! Вот ходят туда, договариваются. Ну как, пытаются связаться. — кряхтя сказал Омиас, наконец переодевшись. — Действительно глупый. Неужели ты веришь в такие байки, да еще думаешь так просто заставить народ не бояться псов? — Конечно! — без раздумий ответил Омиас. Цейл неожиданно усмехнулся и ловко забравшись на спину корги протянул руку: — Докажи. Подул ветерок и стал покачивать черничные кусты. Голоса, доносящиеся с поля, затихли. Листья новой волной стали спускаться на землю. Омиас сглотнув, неуверенно протянул руку, но в последнюю секунду, вновь посмотрев в черные глаза корги, отступил. Он взял себя за запястье и перевел взгляд на всадника. Тот будто этого и ждал, что королевский неповоротливый хронист струсит, и его слова больше не будут иметь должную цену, какой она была в начале. — Вот видишь, даже ты не веришь, а мне обратное говоришь.Одним словом… Пустобрех. В янтарных глазах Корицика промелькнула какая-то искра. Он хотел было гордо рвануть от хромиста куда-то в чащу, но вдруг со стороны поля послышался детский крик: — Дядя Корицик, вот вы где! А мы думали вы опять сбежали! Дети неслись по тропинке прямо на корги, совершенно не боясь его. Омиас запоздало усмехнулся, увидев испуганное выражение всадника, который явно, не просто так, всегда любил «исчезать». — Дичка! Дичка! — кричали они, раскинув руки, и Дичка посмотрев в сторону детей вдруг резко прижалась к земле и дернулась. Массивные лапы царапнули землю и подняли еле заметный клубок пыли, отчего Омиас поморщившись, закрыл глаза. Не удержавшись, Цейл свалился на землю и прислонившись щекой, увидел, как корги рванул в кусты, испуганно поджимая хвост. Хронист хотел было помочь, но всадник тут же встал на ноги и не пытавшись отряхнуться, злобно посмотрел на ребятню, которая весело гоготала, показывая пальцами куда-то в чащу. — Почему она убегает постоянно? — вскликнул один из детей. — Потому что она боится вас, — процедил Цейл монотонным голосом, будто не раз произносил эту фразу, а потом тихо добавил, — как я ее понимаю. Тут дети переключились на хромиста. Они облепили его со всех сторон и весело стали щебетать. Смешанные голоса не умолкали, пока один из детей не потянул Омиаса за рукав. — А вы что, правда из самого королевства? — спросил тот. Омиас улыбнулся и кивнул. — А почему вы такой толстый? — спросила девочка. Она стала тыкать пальцем в бок хромиста и смеяться. Все тут же начали повторять за ней. Омиас смущенно пытался выйти из круга, закрываясь зеленой тканью. Хронист еле слышно попытался возразить, но дети не обратили никакого внимания. Они разглядывали его как какую-то диковину. «Какая невоспитанность!» — подумал Омиас. — А нам еще неделю на поле ходить, собирать ягоды! — пожаловалась другая эльфийка. — Вы можете как-то это отменить? Вы же охранник? Или королевский следопыт? — Да какой он следопыт? — возмутился еще один, — У него ни лука, ни стрел! Хронист решил повысить голос: — Стойте-стойте! Я не решаю эти вопросы! Дети вдруг притихли. — А что вы тогда делаете? — почти хором просили они. Омиас закрылся плащом и гордо произнес: — Моя задача — это описывать события в поселении и превращать их в интересные истории, чтобы наши потомки читали и узнавали, как мы жили, — Омиас воспрянул в ожидании новой волны детских криков и восторгов. Но дети лишь разочарованно надули щеки, промычали и тут же разошлись кто-куда, потеряв всякий интерес к королевскому незнакомцу. Омиас облегченно выдохнул. Но вдруг он понял одну вещь. Уверенно посмотрев на Цейла сказал: — А вот и решение! Посмотри на них, — он указал на убегающих детей, — Они же пример, как не надо бояться псов! Это как раз то, что нам нужно! Отличные получатся новобранцы. Да? — Нет, — сухо ответил тот и молча двинулся в сторону куда убежал корги. Догнав Корицика, Омиас просил: — А как же ваша… Дичка? Она вернется? Казалось, что Цейл смерился с новым путником, по крайне мере не собирался кинуть в него молоток, как кузнец. Они шли молча. Тут откуда-то из кустов показалась Дичка. Она с неодобрением посмотрела на Омиаса, все еще прижимая хвост. Корицик погладил ее по макушке, снимая со спины ветки и листья. — Гадкие дети, да? Омиас поддавшись фантазии и наивности был уже готов услышать, как пес подаст знак или голос, отвечая хозяину. Но ничего не произошло. — Я и не знал, что корги бывают пугливыми! — задумчиво сказал хронист. — У каждого такого зверя свой характер, как и у нас. — ответил Корицик каким-то чересчур ласковым голосом и продолжил, — Я не могу тебе помочь. Точнее выбить эту дурь из твоей головы, что ты наплел мне. — Ты о чем? — Омиас нахмурился. — Об истории… Все было совсем не так. Омиас сначала хотел возразить, да обругать Корицика, ведь, как он смеет говорить про хромиста, что тот не знает истории народа. Но вместо бурлящих мыслей, он с выдохом произнес: — Тогда, в чем я не прав? — Тут я тебе не помощник, мне было тогда лет десять от роду, — Корицик вновь залез на корги и протянул руку, — Но я знаю одну эльфийку, которая не только жила в северном королевстве, но и воспитала меня. Она может тебе помочь. Точнее вразумить. Омиас, на секунду задумался, а затем, схватившись за запястье, всадника со всей силы оттолкнулся от земли и через пару нелепых попыток, оказался на мягкой спине пса. Запах шерсти усилился. Ноги утопали в ней, ощущая жар. По правде, Омиас часто представлял какого это — сидеть верхом на таком могучем звере. Но все его ожидания испарились. Оказавшись выше на несколько локтей, эльф почувствовал будто туман овладел его разумом. Все вокруг выглядело как-то по-другому, но не пугало, а наоборот, притягивало, будто это место было заготовленное для него самой судьбой. — Только шагом, не разгоняйся! — тихо, но твердо произнес он, пытаясь ухватится за скользкую шерсть. — Если только будешь молчать, — Корицик усмехнулся и достав трубку снова закурил, отчего Омиас закашлял. Они тронулись с места и Омиас чуть не упав назад сжался всем телом в мягкую шерсть. — Это твоя мать? Что жила на севере? Корицик выдохнул дым: — Это моя названная тетка. И она очень любит гостей. Так что, с ней тебе явно не будет скучно общаться. — Как это, названная? — поинтересовался Омиас. — Когда эльфы бежали от волков, много детей остались сиротами. Вот и меня приютили. Они направились вдоль еле заметно тропки, в сторону поселения. Тут хронист опомнился: — А как же работа? Разве вам не надо… — Ты обещал молчать, — напомнил Корицик и Омиас поджал губы. Всю дорогу всадник пытался сдержать Дичку от рыси да скачков. Она то упрямо подбирала палки с тропки, то мотала головой. В какой-то момент Омиас даже успел расслабиться и попытаться ощутить, как движется зверь. — А ну! — пригрозил Корицик псу, который не унимаясь, играл с палкой. Непонятное был зрелище. Поводья совсем не сжимали челюсть, а свободно болтались на вытянутой морде, но почему-то зверь слушался. — Как она понимает тебя? — спросил Омиас. Корицик, покачиваясь из стороны в сторону, долго не отвечал, то ли не хотел, то ли подбирал слова. — Воспитание, — отозвался вдруг и замолк. «Воспитание» — повторил про себя Омиас, ничего не понимая. Тут Корицик свистнул. Протяжно и тихо. В эту же секунду, корги повернул направо. — Она и так умеет! — восторженно вскрикнул Омиас за спиной всадника. Тот шикнул на него: — Не кричи. Много, что она умеет. Они продолжали идти молча пока не показалось поселение. И так они продолжали идти молча, пока не добрались до поселения. Оно выглядело своеобразно, по сравнению с королевством. Домики здесь будто вросли в кору деревьев, а то и вовсе располагались в дуплах или пнях, как кузнецкая хижина. Эльфов нигде не было, отчего место казалось заброшенным. Главная протоптанная тропинка была пустой, лишь изредка из травы по бокам показывались живые силуэты и тени, хозяева которых были заняты чем-то очень важным. Глаза Омиаса разбегались в разные стороны. Почти каждое дерево было усыпано маленькими домиками на разных уровнях, они по-своему украшено. Разной величины да широты. Очевидно, самые состоятельные эльфы могли позволить себе хижины высоко над землей. Ведь зимой можно было не уходить в полную зимнюю спячку, а наблюдать за красотой зимнего леса. Правда за такое «счастье» приходилось тоже затягивать пояса, ближе к весне. Вскоре они остановились около разросшегося куста орешника, в середине которого располагался на удивление широкий, но крепкий дощатый дом. Из него высовывались еле заметные окна, торчали насквозь ветки и сам он был будто частью кустарника. Омиас выглянул из плеча Цейла и тихо произнес: — Мы на месте? Корицик хмыкнул в ответ. Привязав и расседлав Дичку позади орешника, Корицик оставил ее на подстилке из опилок и двинулся ко входу в дом. Омиас поплелся за ним еле смыкая уставшие, растянутые от поездки ноги. Попутно оглядевшись, он чуть ли не запнулся о большую ветку, лежавшую рядом с домом. Робко переступив через порог, он тихо прикрыл за собой массивную дверь. Перед ним открылся первый этаж. Повсюду стояли столики, стулья, а с противоположной стороны серый камин, в котором догорали остатки бревен. Запах перемешанный с костром и чем-то сладким успокаивал хромиста и он, позабыв о времени зачарованно стал расхаживать по дому. Все же внутри было не так просторно, как это могло показаться снаружи. Корицик куда-то исчез. Омиас осторожно подошел к странному высокому столу, который занимал почти всю левую стену дома Он был длинный и чем-то замызганный чем-то липким. За ним находились разные шкафчики и полки со всякими травами, деревянными и глиняными кружками, кувшинами, и остальной посудой. Омиас задумался, сколько же эльфов тут живет. Десять, двадцать? Может тетя Цейла решила приютить не только Корицика, но и других сирот? — Что-то выбрали? Омиас вздрогнул и обернулся на женский голос. — Это вы мне? Коренастая эльфийка в возрасте широко улыбнулась и, не замечая растерянности хромиста, подошла ближе, оказавшись по другую сторону стола. — У нас появилась изумительная ягодная настойка из земляники и крапивы, сожжет язык так, что до утра говорить не сможешь, — пролепетала она, оглядываясь на полки. Тут хозяйка замолкла и повернулась к гостю. — Хотя нет, такому славному росточку не стоит пить взрослую отраву, лучше… Достав откуда-то снизу кувшин, она открыла его. Омиас почувствовал еле уловимый аромат. — Я называю его «ореховый мед», ну-ка, понюхай! Хронист слегка подвинулся и вдохнул сладкий медовый аромат, смешанный с лесными перетертыми орехами. Тут из проема двери показался Корицик. Он подошел к женщине: — Познакомься, это Париша, моя тетка, — Цейл махнул рукой на хромиста. — Омиас Курку, — отозвался он и приветливо поклонился. Женщина изумленно посмотрела на Цейла и вздрогнула. — Ой, чего ж это я совсем заработалась, ты же хромист из королевства, а я думаю, чего это ты такой ухоженный, незнакомый, да и плащ дивный. Она тут же налила в деревянную кружку напиток и протянула Омиасу. — На первый раз ничего не прошу. — Как это? Вы это продаете? — недоверчиво спросил Омиас. Хозяйка с улыбкой посмотрела на Корицика который собирал посуду: — А я тебе говорила, нет им дела до эльфийского веселья, вон, этот расточек даже в тарвинке никогда не был, а ты мне что, ворчал все, что все следопыты да охотники пьют, как проклятые, — Она рассмеялась. — Тарвинка? Что это за место? Хозяйка раскинула руки и воодушевленно произнесла: — Это и есть тарвинка, место где каждый рабочий может расслабится после тяжелого рабочего, да своих соседей встретить. Потанцевать, испить напитки, а если уж совсем станет скучно — спеть любимые песни у камина. Она толкнула в бок Корицика, который продолжил уборку, как на автомате. Омиас усмехнулся и, покрутив кружку с настойкой, заметил, как на одной из ее сторон росли меленькие желтые грибы с широкими извивающимися шляпками. — Это закуска, росточек, — пояснила хозяйка, не сводя с Омиаса такие же янтарные глаза, как у Корицика. Они вообще были чем-то похожи. Такого же цвета волосы, черты лица. Омиас осторожно отломил гриб и съел его. — Я нигде особо не был, наш двор скучноват для веселья, да и повеселиться не с кем. — Наконец ответил Омиас. — Теперь я понимаю, где пропадают охотники. Он робко отпил жидкость и ощутил на языке вязкий вкус перемолотого ореха с забродившим медом. Вдруг хозяйка встрепенулась: — Да ты поди голодный, сколько же искал Корицика? весь день небось! Не дожидаясь ответа, она ушла в другую комнату. Омиас посмотрел на рядом стоящего Цейла, который протирал посуду. Тот лишь пожал плечами. Решив слегка размять ноги, Омиас потоптался на мете и вдруг наступил на что-то хрустящие. Он поднял стружку и протянул ее Цейлу: — Это не вы потеряли? Корицик небрежно выхватил находку и раскрыв двумя пальцами, еле заметно кивнул: — Вы, мы, говори нормально, я не на столько стар, — вдруг буркнул он. — А что это за символы? — спросил Омиас, слегка подсмотрев содержимое. Рука смотрителя дрогнула. Проведя пальцами по странным фигуркам, он нехотя доложил: — Я изобразил двух корги, что сегодня на том поле стояли. Вот Касатик, у него большая белая полоска на лбу и лопуховые уши, а вот рядом Мятлик, он темнее и меньше, не так давно щенком был. Говорить о корги Корицику нравилось больше, чем о судьбе лесного народа, и Омиас это ловко подметил, смотря как он улыбается, рассказывая о них. Было понятно, что смотритель не умел писать, да и вряд ли знал грамоту. Ему явно было не по себе от этого, особенно в компании молодого хромиста из королевства. Поэтому, прослушав все до конца, хронист улыбнулся и кивнул. Корицик убрал в карман стружку. Наконец эльфийка вернулась с тремя плошками различных вкусностей и поставила перед хромистом. Тот, боясь обидеть хозяйку, взял пару орехов и ягод. — Мне помог кузнец найти Корицика, он, как мне кажется, наугад сказал мне идти на ближайшее поле черники. Париша удивленно приоткрыла рот: — Этот старый ворчун Кипрей показал дорогу тебе, королевскому прислужнику? Она попятилась на Корицика. — Я сам в смятении, — отозвался он. Омиас поспешно кивнул. — Получается, мне не показалось, что у него скверный характер. Хозяйка тарвинки грустно улыбнулась, и, облокотившись на стол, вдруг прошептала, — Корицик мне все рассказал. Омиас тут же оживился и, допив настойку до конца, облизнул губы. — Вы ведь когда-то были жителем королевства на севере? Что там произошло? — начал он. — Все истории о том, как повздорили король Азиг и его сын Астрагал первый — правда. Но не более. — Париша вдруг замолкла, будто обдумывала сказанное, — Случилось что-то еще, но я, как и другие, не успела понять. Была занята побегом. Вдруг Корицик бросил все кухонные дела и, подойдя к входной двери, запер ее на засов. Омиас напрягся, но продолжил: — Северный король дал согласие на мирное перенаселение тех, кто этого хотел, — медленно произнес хронист, — а потом на Астрагала первого и ушедший народ напали волки. — Волки появились еще в королевстве, — осторожно поправила Париша и уголки ее рта слегла дернулись вверх. Омиас нахмурился. — Но ведь… все истории говорят об обратном. Волки напали уже в нашем, южном лесу. — Истории народа или королевских хронистов -наставников? — хозяйка прищурилась и больше не улыбалась. Омиас не знал, что ответить. На секунду ему показалось, что все его знания куда-то испарились и он стал совершенно никем. Ему никогда не приходило в голову, что эта часть истории могла быть опровергнута. Ведь в королевстве у всех с языка отскакивала его версия. Он опустил голову. — Когда это произошло, пришлось бежать всем. И было уже не важно, какой позиции ты придерживался. — Это произошло с вами? Вы хотели остаться там жить? — Омиас посмотрел на Паришу и Корицика. Они слегка кивнули. — Так если все сбежали, то кто тогда остался в северном королевстве? — Либо кто-то сумел это пережить, либо никого, — развела руками Париша. Мысли в голове перемешались с новой силой. — Это же, какая-то ерунда! — воскликнул Омиас, не поверив словам хозяйки. — Зачем тогда следопыты и разведчики каждый год тратят свои жизни на поход туда и обратно, если там никто не живет? — Такой вопрос лучше задать королю, а не мне. — Париша пристально посмотрела на хромиста и взяв руки в замок, продолжила: — Как только мы здесь обустроились, королевская знать тут же отгородилась от простого народа. Только на Гульбище все рабочие, смотря на ярмарку и веселье, вспоминают что у них есть правитель. Некоторые его любят, другие бранят за тяжелый летний труд. Но итог один… Раскол. Я это наблюдала там, теперь здесь. Все повторяется. А ты… — сказала она вдруг строго, — Хочешь это ускорить! Там, где гнилая мысль — скверный поступок. — Вы не понимаете, я же хочу, как лучше! — Ты хочешь, но не знаешь последствий, да и что там в голове у Астрагала второго, одному червю понятно. Его отец был еще куда умнее и добрее. Обустроил поселение, посадил шиповник, нашел и приручил корги, а после его смерти, все перекосилось. Так что, лучше не связывайся с этой темой, целее останешься. Тем более, да начала тебе надо разобраться в какую историю веришь ты сам. — Я вас понял. — Неуверенно произнес Омиас и тут же вздрогнул. В дверь тарвинки кто-то постучал, потом дернул за ручку: — Это королевская охрана, откройте! — послышался крик снаружи. Все тело пронзил страх, ноги стали ватными и неощутимыми, Омиас испуганно покосился на Паришу. — Это за мной, — голос дрожал. — Они все узнали. Хозяйка хотела было что-то сказать, но вместо этого направилась к двери и зыркнула на Корицика. Тот кивнул и дотронувшись до плеча хромиста, махнул рукой. — За мной. Они быстро, но бесшумно пробежали часть зала и спустившись куда-то вниз оказались у старой пыльной двери. Корицик слегка приоткрыл ее и выглянул. Снаружи уже темнело. Небрежно пропихнув в проем хромиста, он прошептал: — Иди прямо, не сворачивая, выйдешь к кузнецу. А там и к себе. Не медли. А то скоро проснутся совы. Омиас огляделся и часто закивал. — А как же наш разговор? — Париша все сказала, не делай глупостей, — помедлив, Корицик добавил, — И не приходи сюда больше. Он закрыл дверь, проигнорировав возмущение королевского прислужника. Омиас шумно выдохнул и, посмотрев налево, замер. За ним наблюдала Дичка. Не моргая, она сливалась с упавшей листвой и как будто чего-то ждала. Боясь повернуться спиной, Омиас осторожно стал идти вдоль стены дома. Тут послышались чьи-то шаги. Не сбавляя темп, они приближались к зверю и тот поднял голову в сторону звука. — Корицик Цейл, на вас снова жаловались сегодня, — сказал кто-то насмешливым голосом. — На северном поле драка, а вы? Омиас прижался к стене дома и медленно, перебирая ногами, стал приближаться к соседнему кусту. Тут пес перевел взгляд на него. Хронист сглотнул и, задержав дыхание прыгнул в темные заросли. Притаившись, он решил обождать. — Не понимаю цель вашего визита, драку я разнял, никто не пострадал… — Никто? А урожай! Оказалось, охрана искала вовсе не Омиаса. Силуэты выросли из неоткуда. Корицик и двое эльфов в королевских накидках почти как у хромиста, расхаживали вдоль пса, возмущаясь работой смотрителя. Они указали на Дичку. — Вы знаете, где должны ночевать корги, опять нарушаете! — сказал самый высокий из них. — Хотите, чтобы и здесь было небезопасно? Корицик ничего не ответил. А корги, слегка приподнял верхнюю губу, вновь обнажая зубы. — Вот вернется Кизил Хало, я все ему доложу. Пускай знает, как здесь без него дела делаются, — процедил грозно охранник и вновь скрылся за стеной тарвинки. Корицик катко огляделся и последовал за ним. Все стихло. Омиас вылез из кустов с другой стороны и трусцой поспешил в королевство. Всю дорогу его тревожили мысли о том, чего еще он не знает. И кто прав. Ночь обещала быть долгой и безответной. А ждал он совсем другое.