***
Шедоу проснулся в своем тихом доме. Он чувствовал пот на своей коже под мехом, делавший её усталой и размякшей, а ещё стойкую вонь — коктейль, состоящий из смешавшихся запахов секса, пота, феромона и прочих выделений, и если уж он сам чувствовал этот едкий запах, исходящий от себя, то каково вообще было находиться с ним в одной комнате? Ответ прост: никак. Гибрид наверняка спал порядка чистых суток — что, в общем-то, было нормально, когда его организм восстанавливался после такого ужасного стресса, — и поскольку это место ещё не сгорело до основания, можно было сделать вывод, что некой синей неприятности уже давно не было поблизости. Тихо ступая по паркету, Шедоу направился к кухне. Ему не хотелось завтракать, но он знал, что должен поддерживать свою рутину. Включив кофеварку, он присел за стол и уставился в чашку перед собой, погружаясь в свои мысли. Ключевые моменты в их отношениях медленно расплывались в памяти. Он всё ещё чувствовал себя не очень хорошо — лицо было немного более зеленоватым, чем предполагал естественный цвет его кожи, и даже совершенное существо не было застраховано от лёгкого головокружения после столь длительного сна. Гибрид расшторил и открыл все огромные окна в доме, чтобы впустить свежий воздух, который как успокоил нытьё в его черепе и мыслях, так и вытянул бы весь отвратительный затхлый и кислый запах, устоявшийся после недели. Такова была его рутина. Ему всё равно придётся отканифолить весь этот дом, как бы сильно его ни подташнивало в процессе — лучше раньше, чем позже. Вычистить полы, продезинфицировать поверхности, постирать бельё. Холодный душ также звучал хорошо. После этого заставить и запереть ставни, убрать все мелкие вещи по шкафам, выбросить скоропортящуюся еду и забыть о существовании этого места на примерно ближайшие три месяца. Какое-то время Шедоу возился со своей кожей и мехом. Масло, пенка, гель, скраб, тонер, сыворотка, эмульсия, патчи для глаз, крем для лица, расчесать, повторить по кругу — и так пока он не придёт в форму. Его глаза немного потеряли привычную остроту — это напомнило ему о том, как они выглядели, когда он ещё был ребёнком, не смотрящим на мир через призму скепсиса, поэтому пришлось их подвести, чтобы они имели нормальный вид, и покрыть короткий мех лица пудрой, чтобы не выглядеть зелёным. Когда он вышел из ванной, с его меха всё ещё капала вода, оставляя крошечные капли на полу. В доме было оглушительно тихо. Шедоу сначала подумал, что из-за пульсации в висках у него заложило уши, но нет — они чётко улавливали жужжание холодильника на кухне. Это ощущение пустоты, которое он старательно игнорировал, теперь проникало глубже к нему под кожу. Это было странно. Соника действительно уже не было в этом месте. Одежда спидстера исчезла из комода. Как будто ему нужно было лишнее подтверждение. Когда он только пригласил спидстера в этот дом, его воротило от ощущения присутствия. Он не мог привыкнуть, что кто-то ходит по его дому. Он давно забыл, как обедать вместе с кем-то. Он терпеть не мог, что кто-то переставляет со своего места предметы, которыми он обычно пользуется. Было тяжело подавить настороженность от того, что кто-то находится в такой опасной близости от него, когда он сам превращается в абсолютную уязвимую развалину. Первое время он шипел, скрежетал клыками и раздувал иглы, как дикое животное. Ему было не по себе, он это ненавидел. Шедоу поднялся обратно в спальню, собирая использованные одеяла в смехотворно маленькую для всего того объёма корзину для белья. Он поднял одно из них с пола и слегка принюхался, чтобы оценить масштаб трагедии. Там было ещё что-то. Он узнал там себя — гвоздика, кориандр, мускус, лавандовое масло. Но, помимо них, там был едва уловимый призрак, живой и свежий, как тропический лес после ливня. Он опрометчиво плотно прижал ткань к носу, пряча в ней лицо, морщась до слезинок в глазах от рези застоявшейся вони, но всё равно надеясь уловить этот слабый, знакомый запах. Это было просто смешно. Он сидел один, закутавшись по голову в одеяло. Из глаз текли слёзы, размазывая свежую пудру и подводку, а нос неистово дёргался, удерживаясь от чихов, потому что его чувствительные рецепторы не могли совладать с резкой вонючей бомбой, которую на них бросили. В своём уме и трезвой памяти гибрид знал, что отрицание не задержит времени и не оставит чувства в прошлом. Тоска, которая преследовала его, все равно бы настигла. Уже много лет она гнездится внутри него, словно таинственная тварь, пережевывающая каждую мысль, каждое движение. Он твёрдо осознавал, что она не может быть отодвинута в сторону. Она требует признания и осмысления. Но, как кто-то, кто страдал стокгольмским синдромом и привык быть всегда избитым и несчастным, всё равно противился позволять любым положительным, человеческим чувствам пытаться взлетать на поверхность. Он не был готов иметь дел с таким сложным механизмом, как химия, вызывающая короткое замыкание из эмоций в его голове. Машина должна была работать исправно. Он искал спасение в создании стен, возводимых из камня и холода, но они рассыпались словно песчинки. Чем сильнее он старался оставаться злым и равнодушным, тем больше он обнаруживал, что его эмоции не поддаются заморозке. Чувства звучали громче, чем когда-либо, напоминая о своем существовании. Он так долго строил замок из песка, чтобы в один момент его смыло волнами. Иногда он задавался вопросом, почему Джеральд создал такой шаткий, несовершенный механизм. Живые организмы в своей природе социальны. Он наблюдал за людьми, как они вступали в отношения, раскрывали свои сердца и доверяли друг другу. Обнажить свои чувства представлялось ему невыносимым риском. Он не знал, каким образом примет непрошеных гостей, сумеет ли удержаться от разбитого сердца и размозженных надежд. Соник был хорошим примером того, насколько он был не готов мириться с кем-то в своём трепетно охраняемом личном пространстве. Он не был глупым человеком, он знал, что он просто сгусток нелепых предрассудков и травм, которые сам же себе и навязал, но ничего не делал с этим знанием. Он просто не мог заставить себя измениться и не бояться погрузиться в свои эмоции, даже если они причиняют боль. Потому что в своей основе был неженкой. И боль — это дерьмо, которое ни один человек не хочет испытывать, в том числе и он. Как иронично, потому что он был создан для боли. Безразличие окружающего мира стало привычным для него, ведь служило защитной оболочкой, гарантией, что никто не станет прикладывать усилий для спасения из бездны такого человека, как он. Гораздо легче злиться и ненавидеть, чем любить. Нет такого понятия, как любовь, есть только физическая потребность в половом акте и практическая потребность в спутнике жизни. Если он будет любить, он утянет с собой на дно ещё и другого человека. Он сломает ему ноги, потому что сам не способен двигаться дальше. Он заставит его гнить вместе с ним, пока смерть не отберёт его у него. Он стал ублюдком, но он пообещал Марии хранить счастье других людей. И чтобы они были счастливы, ему в первую очередь нужно было отгородить их от себя. И всё же нашёлся идиот, сиганувший в пропасть сломя голову. Но даже он, видимо, понял, что было для него правильным. — Эй, Шедоу. Отношения ведь не строятся только на сексе, верно? — Ты говоришь мне это, а потом исчезаешь, — тихо шепчет он, утыкаясь носом в ворс пледа, глубоко вдыхая запах, и всё-таки чихает. Гибрид уже даже не может сказать, действительно ли эти слёзы идут от рези в глазах, — Ну что я, блять, такой за дурак. Проклятые гормоны стресса. Теперь он снова здоров и не беремен — на самом деле, его ужасает, как часто он бывал в таком состоянии, — но это хорошее доказательство, что его организм пока не в порядке. Они привели его холодный ум в такое смехотворное отчаяние. Лёд трогается, и наконец на поверхность всплывает глубокий вопрос, который он оставлял без ответа слишком долго. Где ты? Ты привязал меня к себе прочной нитью, а потом сбежал? — Что я делаю, чёрт возьми, — он вытер дорожки недавно нанесённой, но уже растёкшейся подводки этим же одеялом и бросил его в корзину. Кто он, совершенная форма жизни, гордящийся своим статусом, или изнывающая от недостатка привязанности размазня? Гибрид списал свою вспышку на то, что его метили в процессе цикла. Возможно, даже для него есть какие-то побочные эффекты. Вернуться к привычной злости было чрезвычайно легко.***
Соник осторожно приоткрыл дверь и просунул голову в неё, оглядываясь по сторонам, опасаясь встретиться с гневными словами местного угрюмого обитателя. Он надеялся, что гибрид ещё спал, потому что он провёл за этим занятием уже черт знает, сколько времени, но уже с порога его план провалился: из прихожей было видно, как Шедоу загрузил последнюю партию одеял — стиральная и сушильная машины работали на полную мощность. Эбеновый ёж распахнул дверцу небольшого пространства кладовой под лестницей на второй этаж, где хранил бытовую химию и инвентарь для уборки и развернул гладильную доску. Его головные иглы были заправлены назад белой косынкой, чтобы не мешаться и не болтаться по сторонам, потому что, в отличие от Соника, у него они всегда были растопырены по бокам, и он уже носил свои скейты на воздушной подушке. Проходя через прихожую, герой ощутил зловещий взгляд своего двойника, который с усиленной энергией занимался глажкой. С трудом подавливая нервное волнение, Соник решил прервать затянувшуюся тишину и отпустить шутку, как он всегда делал, чтобы снять напряжение. «Видимо, я вернулся слишком рано?» — его попытка сделать ситуацию более легкой не находит ожидаемого отклика, и его сердце сжимается от напряжения. — Я думал, ты во всю развлекаешься со своими друзьями, — разумеется, стреляет другой, даже не отвлекаясь от своего занятия. От утюга валил пар, движения его соперника были жёсткими, как и хватка, которую он держал на бытовом приборе. Спидстер мог наблюдать, как разглаженные одеяла идеально складываются, уменьшаясь раз так в пять, и утрамбовываются в подобие тетриса на диване. Иглы на спине Соника на секунду дёргаются. — Ты знаешь, я люблю внезапно появляться, — произнес он с легким искривлением улыбки. Вид у Шедоу был явно напряжённый. В его глазах можно прочесть смесь неподдельного раздражения, что лазурный всегда появлялся со своим аномальным чувством юмора в самых неожиданных ситуациях. Спидстеру становится понятно, что его отсутствие безупречного предупреждения явно действует на нервы его партнера. Он выглядит значительно злее, чем на днях. На самом деле, Сонику уже тяжело припомнить, когда он в последний раз видел его именно таким. Ну, то есть, Шедоу всегда был колкой сучкой, но мы говорим о чистой злобе. Герой медленно вздохнул, подавив тревожное биение сердца. Его соперник был загадочным и неприступным парнем, который всегда вызывал волны интереса у него под шерстью. Однако другой, казалось, жил в своем мире, охраняя свои мысли и эмоции от посторонних глаз. Соник думал, что они уже прошли этот этап, когда гибрид мог взорваться от ярости от простого взаимодействия с ним. Он произнес: «Слушай, мне жаль, что я всё-таки ушёл, и всё такое, учитывая, как ты шифруешься, но, вообще-то, у меня было несколько причин. Мне просто необходим был свежий воздух и немного свободы! Будто, знаешь, пробежаться по улицам, избавиться от стресса, снять напряжение». — Свободы? — гибрид мертвенно смотрел на него, а затем бросил взгляд на гладильную доску перед собой. В его глазах промелькнул намек на обиду, — Я всегда думал, что эти пробежки — лишь искусство избегания простых вещей, — прошипел он, заканчивая гладить простыни с угрюмым выражением. — Эй, дружище, я думал, мы могли бы сегодня провести некоторое время вместе, — говорит спидстер, стараясь звучать спокойно и не слишком настойчиво. Его нервозность придает его словам несколько неуклюжего шарма. Он видит, что его объект интереса рассматривает его с некоторым удивлением, и это заставляет его сердце сжаться. Однако он не сдается. Он плавно продолжает, — Может, ты хотел бы пойти на свидание со мной? Ну, знаешь, по-ванильному? Типа, закат, поцелуй и финальные титры, — он размахивал руками, жестикулируя на нелепую идею, которую сам же и предложил. Пока он говорит, он наблюдает, как его коллега слегка поворачивает голову и начинает слушать его внимательнее. Это вдохновляет его и дает надежду, — Я подумал, что ты хотел бы немного разогреться и размяться после всего, что произошло на днях. Нам обоим будет полезно немного расслабиться. Считай, это мое извинение за то, что я ушел без предупреждения и кинул тебя с… этим, — он неопределённо указал в сторону развернувшейся уборки. Соник делает паузу, которая слегка затягивается. Он знает, что гибрид слишком закрытый и отстраненный, но это стоит того, чтобы попробовать, — Просто подумай об этом, хорошо? — он заканчивает свою речь со смешком и напряженным ожиданием. Пауза затягивается. — Ладно, избавь себя от засохшего пота, и я даже подумаю о свидании, — наконец отвечает другой и параллельно суеобразно кидает кучку полотенец в сторону своего предполагаемого любовника, когда достаёт из кладовки швабру, — Но я никуда не пойду, пока это место не начнет блестеть и пахнуть хлоркой, а не мной. Соник тихо вздыхает с облегчением и шутит, пытаясь сдержать смех: «Знаешь, это должно быть самым ужасным свиданием в моей жизни — извиняться за свое безрассудство при глажке одежды. Кстати, мило выглядишь». Шедоу не отреагировал на его искромётный юмор, когда герой голубым пятном тут же выхватил из его руки швабру и синим вихрем пронёсся по комнате, демонстративно протирая пол, а затем встал в одну из своих фирменных поз. «И тебе повезло, что среди нас двоих есть тот, кто справится с этим за секунду!» Веки его соперника были полуприкрыты в скепсисе и раздражении. «Мне придётся ещё и учить тебя мыть чёртовы полы, ёжик?» Соник закатил глаза. «Да блин, Шедс, я просто хотел покрасоваться! Не будь занудой, — поражённо простонал он, сгорбившись и разводя руками, — В любом случае, я имею опыт чистки хижины после гнездования и спаривания вомбохряков, — верхняя персиковая губа забавно приподнялась от того, насколько сильно сморщился его нос при одном только воспоминании, а лицо исказилось в такой гримасе, что даже Шедоу не мог тихо не фыркнуть на это зрелище, — Поверь, эти твари воняют посильнее, чем ты. Мрагх». — Прошу прощения? — О, чувак, это ужасная история…***
Порывистый ветер пронесся сквозь его иглы, а зрачки глаз засияли от адреналина и волнения. Прямо по курсу за приморскими джунглями лежала ещё одна деревня — Соник знал это, потому что уже пробежал в том направлении раньше. Они взялись за первую же дорожку и рванулись вперед, испытывая свое тело и свои нервы. Тесная тропинка, завитая и переплетенная плотной растительностью, превратилась в своего рода гоночный трек. С уверенными шагами они перебирались по навесным мостикам, преодолевали висячие переправы и поднимались все выше и выше по полусгнившим и поросшим мхом джутовым лестницам, по которым никто давно не ходил. Густой тропический лес трещал от напряжения и адреналина. На какое-то время Соник даже потерял Шедоу из виду. Как бы ему ни хотелось ликовать и самодовольно праздновать победу, припоминая гибриду этот конкретный сокрушительный разгром всю его оставшуюся жизнь (или жизнь Соника в этом конкретном случае), он не мог не подумать, что, возможно, не стоило сразу брать полный оборот, когда гибрид ещё был не полностью здоров, особенно после недели простоя. Но Шедоу был бы не Шедоу, если его можно было бы так легко вывести из игры. Брызги грязи и клубы пыли поднимаются в воздух и отскакивают ему на морду, заставляя кашлять, Соник слышит рев мощных двигателей скейтов своего соперника вокруг. Ветки ломаются под ногами, листва искрится и трещит, деревья пропускают гонщиков, размытых в цветном пятне, сквозь свои ветви, оставляя за собой лишь мерцающую зелень. — Что, Шедс, у твоих коньков сгорела гарантия? — веселый крик вырвался из лёгких и наполнил воздух, когда герой очередной раз взлетел высоко над землей, весь внутренний адреналин взорвался, снося всё потоком, как приливная волна. — Длинным языком прикрываешь маленький комплекс, ёж? Соревновательная дуэль разгорается с каждым мгновеньем. Они ловко маневрируют, точно уходя от преград и препятствий. Вслед за ними следуют гулкие удары о древесину, со временем стирая различия между синим, чёрным, красным и зелёными цветами. Герой видит энергетический шлейф, скачущий меж деревьев, как шарик для пинг-понга, и разгоняется сильнее, реализуя весь доступный потенциал своих мышц, пока они не начнут гореть, а ноги не будут тарабанить по земле в оглушительной частоте. Дождь свежести и экзотических ароматов наполняет воздух, добавляя пикантности в эту яростную схватку. Скорость, которую они развивают, поражает воображение. Быстрота, с которой они пролетают сквозь тонкую нить пространства среди деревьев, не оставляет ни единого сомнения в их явном мастерстве. В гармонии с динамикой джунглей они словно становятся одним с окружающей их средой, бессознательно улавливая каждый тайный поворот и заброшенную тропу. Одна коряга закручивается в петлю, начинаясь на высокой горке. Они встали на верхнюю точку и сразу же понеслись вниз по склону с неистовой скоростью, взлетая и падая, оказываясь в разных положениях друг относительно друга. Весь этот калейдоскоп эмоций, шум и взрывы страсти мгновенно улетучиваются, когда Соник цепляет ногой выступающий корень и, размахивая руками, с громким криком кубарем падает вдоль линии деревьев, и от поцелуя с самой землёй его спасает разве что крупная лиана, обвившаяся вокруг его ноги подобно ловушке. Он раскачивается по инерции, подпрыгивая в воздухе, пока не ударяется обо что-то, рефлекторно зажмурившись. Герой неловко улыбнулся во все зубы, нервно хихикая, когда его перевернувшееся зрение столкнулось с Шедоу, скрестившего руки на груди. «Что, как ты думаешь, ты делаешь, ёжик?» — О, да ничего, всего-то навсего зависаю здесь, — проговорил спидстер преувеличенно драматично, раскачиваясь в своих тисках и размахивая руками, — Ты случаем мне не поможешь? Гибрид фыркнул. «Боюсь, тебе придётся немного побыть в подвешенном состоянии». — Ого, это что, каламбур? Ёж Шедоу докатился до того, чтобы шутить! Неплохая попытка, но серьёзно, чувак, развяжи меня, только если у тебя нет в планах пародировать сцену поцелуя из «Алого Паука». — А может и есть? — другой придвинулся и надавил пальцем на синюю персиковую губу. Герой поёрзал ещё, пытаясь выпутаться из ловушки, но лиана наоборот затянулась только туже. Его соперник опасно ухмыльнулся, вплотную приблизившись, настолько, что у Соника размыло зрение. Его тон звучал тихо, герой бы сказал, почти угрожающе, если бы не знал лучше. Шедоу заигрывал, — Ты знал, что достаточно всего нескольких часов, чтобы убить тебя кровоизлиянием в мозг? — Ты не можешь лишить мир такого красавчика, как я, — и Соник, разумеется, не был ни капли впечатлён. Он подмигнул и томно полуприкрыл глаза. — Я нет, — другой спидстер отстранился с того места, где он наклонился к нему, — На то ты и лауреат Премии Дарвина. Соник насупился. «Когда я отсюда слезу, клянусь, я надеру тебе задницу». — И как часто ты думаешь о моей заднице? Самодовольная ухмылка гибрида сияла ярче квазара, и Соник покраснел так неистово, что мог бы заставить жерло вулкана у Логова Эггмана бежать за своими деньгами. Он отвёл взгляд, а потом закряхтел, потому что упал вместе с куском лианы и ударился головой. Громкий крик раздался поблизости, и лазурный подскочил, выпрямляясь в воздухе и оглядываясь по сторонам. Шедоу тоже услышал это, вероятно, даже слишком отчётливо, потому что гибрид сжался, а его правое ухо прижалось ближе к черепу, надеясь укрыться от раздражителя. Чувствительный слух, должно быть. Пробежав парочку кустов вперёд, Соник понял, что они пришли. Деревня была, может быть, побольше, чем Деревня Ежей, но с виду не казалась менее захолустной. Этот район был ближе к центру острова, нежели к пляжу, и климат немного отличался, поэтому строения предпочитали камень и дерево вместо соломенных и веточных крыш и перегородок. Аттракционы, шум толпы, запах сладостей и, разумеется, цветные флажки там и здесь если о чём-то и говорили, то о том, что все это создавало атмосферу, полную радости и веселья. И что может быть лучше ярмарки, где можно подурачиться во все свои страсти? Изучая ярмарочную афишу у входа, герой метался перед множеством вариантов. Его слегка трясло от предвкушения, и он схватил своего компаньона за руку, почувствовав себя необыкновенно смелым. Хватка была немного неудобной, вес в его руке и тепло чужого тела ощущались странно, потому что Соник сам не привык к таким сопливым жестам из типичной мелодрамы. Он мог сказать то же самое о своём сопернике по тому, насколько жёсткой и деревянной стала чужая конечность против его кожи. — О, да ладно тебе, Шедс, никто не смотрит. — Фейкер, — скептично прервал он, — Все смотрят. Спидстер помотал головой по сторонам, обнаружив, что на двух чужаков, только что вылезших из кустов, таращатся случайные жители там и здесь и резко отпустил с нервным смешком; рука, которая только что держала другого, взметнулась, чтобы почесать затылок. Рука гибрида на какое-то время недвижно повисла в воздухе, а потом отпустилась, и зеваки наконец-то начали рассеиваться. Герой потащил Шедоу по ярким аллеям ярмарки, погруженным во множество цветов и звуков. В воздухе витали ароматы жареного попкорна, вафель и сладкой ваты, а вдалеке доносились смех и радостные крики детей. Вокруг было много суеты и людей, и взгляды то и дело скользили по их спинам, но если Соник привык (и жаждал) к такому вниманию, то он мог сказать, что гибриду было не по себе. Его правое ухо всё ещё было слегка опущено, скрываясь от шума, лицо нахмурено, а походка чопорно прямая. Он выглядел так неестественно и несуразно среди светлых зелёных аллей: его тёмный холёный мех и лихая внешность с неестественными чертами, не присущая любому другому существу, очень выделялась, и он приковывал к себе пристальное внимание если не этим, то определённо тем, как он держался своей отстранённостью и подозрительным видом. Как будто он привёл дикое животное на выставку миниатюрных породистых собачек. Соник был готов поспорить, что прямо сейчас другой мечтает слиться с камнем или что-то вроде того. Этому парню нужно просто слегка расслабиться. К счастью, Соник — лучший, кого бы вы могли выбрать в качестве духовного наставника по развлечениям. — Смотри! — воскликнул он, указывая на маленькую гоночную трассу для детей. Ярко-красные машинки стремительно мчались вокруг, приводя маленьких водителей в экстаз, — Давай устроим свою собственную гонку! — предложил он, тут же запрыгнув в гоночную тачку, не дожидаясь ответа. — Сколько тебе лет? — Сколько тебе лет? — Соник оторвался от того места, где он всячески дёргал и крутил руль, чтобы недовольно посмотреть на своего двойника, передразнивая, — Хватит бухтеть, как старик, приятель, это угнетает. Или ты боишься проиграть в гонке на карте для детей? Разумеется, эта линия сработала первоклассно, потому что Шедоу немедленно запрыгнул в соседнюю тачку и нажал на газ. Ну, условно, эта штука ведь работает на электричестве. Сердце героя забилось сильнее, когда машины внезапно рванули с места. Они кружились по дорожкам на скорости в лучшем случае мухи по меркам сверхзвуковых ежей, и мир казался как в замедленной съёмке. Вокруг них все было в движении — визжали тормоза, гудели металлические панели, раскачивались и качались американские горки. Соник колесил там и здесь в хаотичных зигзагах; спидстер слегка подпрыгнул от удивления, когда гибрид, кажется, целенаправленно врезался в его резиновый бампер. «Аааа, ДТП!» — воскликнул Соник, заливаясь раскатистым смехом не только от столь тривиального детского развлечения, но и от того, каким надутым и серьёзным выглядел Шедоу, сгорбившись в маленьком красном карте, который им был уже явно не по росту, и держась за руль мёртвой хваткой, сосредоточенно глядя на дорогу сощуренными глазами. — Ууу, чувак, я бы повторил! Хотя если водить, то я скорее выберу свою Синюю Мощь, — сказал Соник, сладко потягиваясь корпусом, выгибая спину, как кошка, и разминая шею, когда они уже шли прочь от трассы, — Ну а ты? Готов спорить, парню с примочками в виде телепортации и скейтов не нужен транспорт. Не то чтобы он требовался такому быстрому герою, как я, но- — У меня есть мотоцикл, — просто ответил Шедоу. Интерес толпы к двум новичкам значительно поубавился, так что можно было больше не беспокоиться о том, чтобы озираться по сторонам, хотя гибрид, казалось, ни на секунду не переставал следить за своим окружением, за исключением Соника, — Я мог бы водить с закрытыми глазами, однако на острове не так много подходящих трасс для транспорта. Иногда я езжу на нём через каньон. — О, серьёзно, байк? Почему я даже не удивлён… — он сделал замок за спиной, выпячивая грудь вперёд так сильно, что, казалось, даже кожа натянулась на рёбра, — Это определённо что-то в твоём стиле. Прокатишь меня как-нибудь? — Посмотрю на твоё поведение. Их привычный обмен колкостями прервал оглушительный рык, который оказался не больше, чем красноречивой жалобой желудка Соника на то, что он о нём думает, и горой принялся ругать его в ответ, не забывая, кажется, использовать дурацкие прозвища, которые он для него придумал. Шедоу закатил глаза. — Ты же сказал, что ел, пока я спал. — Извиняй, «Конечная Форма Жизни», я всего лишь ёж, это было несколько часов назад! — герой вытянулся на цыпочки, приставив руку ко лбу, и осматривал окрестности, — Интересно, у них тут есть, где перекусить? Его соперник покачал головой и указал себе за спину пальцем. Прямо по направлению Соник узнал палатку франшизы Мехбургера. «Иди к своему контейнеру для особо токсичных отходов. Я подожду.» Соник захихикал на «ласковое» прозвище. — Буду в мгновение ока! — не успел спидстер закончить фразу, как с хаотичным звуком рывка размылся в голубом пятне и уже был на том же месте через в лучшем случае половину секунды, сжимая в ладони дымящийся фастфуд — Шедоу не собирался обращать внимание на ещё одно клише с обслуживанием и получением вещей быстрее, чем любой нормальный человек вообще успел бы среагировать, — Я же говорил! — Соник за раз втянул половину чилидога, даже не подавившись, и гибрид нахмурился, — Что? — спросил он с наполовину набитым ртом, — Укусишь? Соник блефовал. Он знал, что Шедоу не станет этого делать, а лишь наградит его особенно смертоносным взглядом и, может быть, надменным фырком или едким комментарием. Ему просто хотелось его подразнить. И каково же было его удивление, когда гибрид протянул руки, чтобы придержать свои роскошные иглы и заправить их назад, в то время как он наклонился; белые острые клыки обнажились, и другой осторожно откусил, как будто специально подняв на спидстера хитрые, глубокие глаза, которые всегда держали на расстоянии. Глаза Соника же наверняка были размером с воздушный шар. Гибрид отстранился, величественно и грациозно, поправляя колючки, явно довольный своей победой… Хотя момент был испорчен, когда он закашлялся, пошатываясь и сдерживая рвотные позывы, и еле -еле тихо процедил проклятия шипящим тоном. «Твою мать, как ты ешь это дерьмо? Из чего эта сосиска — бумаги, воды, крахмала и сои?» — На самом деле, я думаю, что да, — невозмутимо ответил спидстер, отправляя в рот последние остатки чилидога и облизывая перчатки — и где, чёрт возьми, они только не бывали до этого, — в которых он его держал, что заставило мину его соперника скваситься ещё больше, — Удивлён, что ты заметил это за соусом. Приятно остренько, правда? Гибрид покачивал рукой перед глазами, как веером, пытаясь проморгаться. «У меня сейчас резь в глазах пойдёт — моё мнение об этой свалке определённо окончательно опустилось до уровня земной коры, если оно ещё не было там». — Ой, не будь таким нежным. — Я достаточно себя уважаю, чтобы не питаться помоями, которые ещё и так внаглую не пытаются скрывать этот факт. Лазурный просто пожал плечами. «Я не привередлив. И они единственные подают чили, хотя, как будто бы они не единственная на острове индустрия общепита». — Неужели нельзя было попросить Роуз приготовить тебе чёртов чили? Не похоже, что она бы отказала. — Эээ, ну, это было бы странно, чувак, она не моя девушка. Плюс ей интереснее готовить свои антре или типа того. — Если ты так на это реагируешь, значит, есть, чему за этим стоять. Мы с девушкой, которую чаще зовут моей сестрой, постоянно готовили друг другу и дедушке даже без повода. — Только не начинай ревновать, — парировал Соник, — Последний раз, когда я готовил Эми кексы, я взорвал ей кухню. Хотя ты прав: у нас раз в год проходит конкурс на лучший соус чили, и как судья я могу сказать, что домашний в разы отличается. Я рассказывал тебе, как в том году Наклз словил глюки?.. Время летело незаметно, спидстер проскакивал от одного аттракциона к другому, не зная усталости. Бросание колец, тир, карусели — они наслаждались всеми видами развлечений, как дети в игровом магазине. Ну, Соник наслаждался, в основном. Шедоу держался особняком, стоя от него по меньше мере в трёх-четырёх футах, с серьёзным видом молчаливо скрестив руки на груди. Иногда эбеновый составлял ему компанию (не без закатывания глаз, разумеется), как например сейчас, когда Соник не мог попасть пластмассовым шариком в стаканы уже десятый раз, и вовсе не из-за своей лёгкой дальнозоркости. Как он вообще мог метать то, что порхает, как бумага? И, разумеется, Шедоу одним веским аргументом буквально разнёс аттракцион в щепки. Чудо, что сама палатка на воздух не взлетела. На мгновение, всего на долю секунды, Соник заметил, как уголок его губ приподнялся в искренней улыбке, вместо коварной или надменной ухмылки, которую его соперник обожал демонстрировать. Это было… нечто совершенно иное. Она была неподдельной, искренней, но так быстро исчезла с загорелого лица, и герой понял, что пропал. Ему хотелось видеть её, ему хотелось рассмотреть её, стать причиной её. Ему хотелось прижаться к ней губами, поцеловать этот уголок губ и- И потом он резко вскрикнул, когда его внезапно схватили за предплечье — до боли — и потащили по направлению на невероятной скорости. Когда карусель цветов, которой стало его зрение, остановилась, кобальтовый спидстер начал громогласно возмущаться и брыкаться в железной хватке, и тогда его рот зажали рукой. Если бы Шедоу не зашипел на него в следующее мгновение, Соник бы, возможно, откусил ему руку. Герой немного успокоился, но продолжил таращиться на своего соперника, прижимающегося спиной к боку какого-то деревянного здания, опасливо выглядывая из-за угла. одной рукой он держал опустившегося на землю Соника за торс, так, чтобы синяя спина почти впечатывалась в чёрный живот, а другой зажимал его рот. Немного погодя гибрид убрал ладонь с его губ. «Тише, ты. Смотри,» — прошептал он и сделал жест головой в направлении, в котором смотрел. Соник попытался перевернуться в захвате, кряхтя, чтобы выглянуть из-за угла. — Вектор? Так он живёт здесь? Теперь понятно, почему его не видно в Деревне Ежей, — тихо удивился герой, разглядывая вдалеке знакомую зелёную фигуру в кожаной одежде с габаритной золотой цепью на шее. Крокодил стоял к ним спиной и явно с кем-то разговаривал, — О, с ним съёмочная группа. — Я почуял его ещё на входе. — На входе это типа на входе в город? Но это невозможно? — герой состроил недоумённое лицо, — Я нигде не видел его поблизости. Даже альфы не чувствуют запахи так далеко без наличия явного следа. — У диких альф, вроде твоих барсучихи и ехидны, превосходное обоняние, но восприятие моих органов чувств усилено в разы. Гибрид наконец отпустил его, но лазурный остался по-прежнему пригнутым на коленях, когда другой затащил его за свой бок, чтобы он не высовывался, при этом продолжая наблюдать за звёздным детективом. Шедоу так удивительно хорошо сливался со стеной, что Соник не мог не задуматься над тем, что у его соперника уже был определённый опыт в слежке. И откуда… Это немного жутко, если подумать. Когда лазурный оказался вплотную к темношерстому ежу рядом с ним, Соник понюхал носом воздух. Это был острый, пряный запах, и герой сразу его узнал. Это был запах Шедоу, когда защитным, воюющим за территорию или очень настороженным. «Ты выпускаешь феромоны. Пытаешься меня пометить?» Запах более доминантного индивида отгонял более слабых. Бета могла пометить омегу, альфа — бету, и если бы Шедоу действительно собирался сделать именно это, чтобы защитить его, как территорию, заявить свои права… — Фейкер, не неси чушь- — эбеновый зарычал, его загорелые губы приподнялись, обнажая белые клыки, когда он повернулся к синему герою с угрожающим видом. Но затем он оборвал сам себя на половине предложения, как будто бы осмыслив то, что другой ему сказал, и его черты лица стали скорее удивлёнными, когда он осторожно заговорил, — Ты их чувствуешь? — Ну ты ёж. Я тоже ёж. Конечно я их чувствую! — Соник выстреливал предложения без передышки, — Именно так я и нашёл тебя в первый раз в первую очередь! Другой отвернул голову в манере, которую Соник бы даже мог назвать почти стыдливой, и тихо процедил: «Я об этой особенности бет… не знал». На самом деле, было удивительно, что Шедоу действительно чего-то не знал. Что не менее удивительно — так это то, что он это открыто признал. — Мы можем отчётливо чувствовать феромоны разве что мобианцев одного с нами вида. Ты поэтому весь день такой взвинченный? Из-за Вектора? — Шедоу молчал, — Если ты боишься, что тебя узнают по запаху, не парься, он не вспоминает о вещах, только если ему за это не платят. Плюс я компенсировал всё, что ты «одолжил», — гибрид нахмурился на кавычки из пальцев, которые состроил его коллега. Он выглядел несколько озадаченным. «Ты сделал?» — Ага, поэтому в следующий раз я бы предпочёл пойти и поздороваться с ним, вместо того чтобы быть похищенным и затянутым в переулок, чувак, это всё ещё больно! — герой показательно потёр оскорблённую конечность, на которой синяя шерсть всё ещё была прижата от того, как сильно её держали, — К тому же… Он в курсе, вроде как? — Он что? — его двойник выстрелил, раздувая игла от мгновенно нахлынувшей злости. Это мог бы быть крик, если бы его двойник не продолжал шипеть в надежде остаться незамеченным. — Послушай, ну он гениальный детектив! — Соник надулся, оправдываясь. Иглы также ощетинились, — Я знаю, что типа сам вывел его на след, но послушай, я должен быть ему в некотором роде благодарным. Он знал обо всём всё это время и ничего не сделал с этой информацией, разве этого недостаточно?! Шедоу глубоко вздохнул, втягивая носом воздух, побеждённый. «С крокодилом всё в порядке, — он тихо начал, — Но от камер лучше держаться подальше, в любом виде. Если только ты не хочешь через пару часов обнаружить парочку свежих скандальных таблоидов». — Тогда давай зайдём куда-нибудь, чтобы переждать? Соник наконец-то решил осмотреть фасад здания, к которому они приклеились, благо что никто, кажется, не обращал особого внимания. Оно представляло собой праздничную деревянную хижину с толстой соломенной крышей и фиолетовой вывеской с изображением игрушечной обезьянки над входом. Рядом со зданием возвышалась инсталляция, похожая на гироскоп, с тремя золотыми кольцами, вращающимися вокруг себя, к которой подключались какие-то шестеренки, поддерживающие движение колец. — Это же магазинчик Q-N-C! Я не знал, что где-то здесь есть один. Герой потащил своего недоумённого коллегу за собой прямо внутрь. Пространство магазина игрушек было таким же, как и у всех ему подобных: большое количество труб и деревянных балок, барахла по углам и полок, которые были завалены различными мягкими и крупногабаритными игрушками. Из окна в потолке бил свет, отражающийся на самолётиках, подвешенных вверху. Пол был немного старый и захудалый, проросший парой сорняков там и здесь. Всё было как обычно, за исключением отсутствия его роботизированного владельца. — У меня как раз с собой пара токенов, — Соник ловко подбросил золотую монетку с руническими узорами в воздух щелчком пальцев, так, что она упала прямо в отверстие для приёма монет. Его тон был задорны, но как только он сделал это, то стал раздражённым и скептичным, — Надеюсь, в этот раз выкрутится что-то получше какого-нибудь червя-бурильщика. Всё надеюсь поймать себя. Автомат издал щелчок, когда монета упала глубже, и Соник повернул гашапон, выкручивая капсулу из белого и цветного пластика. Пластмассовая тюрьма открылась с характерных чпокающим звуком, явив миру фигурку, которую кобальтовый герой принялся дербанить. «Так-с, посмотрим, — он начал читать вкладыш, — «Главный соперник Соника, он также не уступает Сонику в скорости, способностях и лихой внешности.» Это ещё надо посмотреть!» Шедоу каким-то образом удалось совместить жест закатывания глаз и вскидывания брови, когда он стоял, скрестив руки на груди. «Интересно, почему я узнаю о том, что кто-то использует моё изображение в коммерческих целях только сейчас. Я мог бы подать на владельца в суд за нарушение авторских прав на основании отсутствия добровольного согласия на использование». Соник крутил в руках фигурку своего «главного соперника» — довольно похожую, кстати! Он мог сказать. Ну, только если разве что цвет кожи был не совсем подходящий — в одной из его фирменных поз, как свой трофей. А затем прижал её к груди, как только гибрид это сказал. «Если ты выиграешь дело, они потребуют уничтожить все носители, а я буду бороться за свою коллекцию, — после этих слов он быстро затараторил приглушённым тоном, — даже если это делает меня похожим на нерда, борющегося за сто процентов ачивок, — а затем вернулся к нормальному тону, — И мы оба знаем, что ты не станешь заниматься такой ерундой, как судиться с кем-то. Кстати, не бери Наклза в адвокаты». — Разумеется не буду. Потому что Верховный Суд не защищает интересы искусственно созданных объектов. — Конечно не защищает. Представь, что бы было, если бы роботы Эггмана получили избирательное право? Ууужас! Не соперник не оценил его саркастичный тон. Он продолжал пусто смотреть на него с нечитаемым выражением лица, и спидстер отвернулся в пол-оборота, тоскливо отводя взгляд. Он попытался начать, но гибрид только покачал головой. — Меня это не волнует. Меня не сковывают никакие законы и нормы морали. Наверное, это был первый раз, когда Соник начал действительно осознавать. Что на самом деле отличало Шедоу от роботов Эггмана. Как можно было заставить юридическую точку зрения считать его живым? Он обладал собственным разумом, но и искусственный интеллект тоже. В нём текла живая, пусть и чужая, кровь, но и андроидов можно было сконструировать так, чтобы в них была жидкость. Он использовал энергетические приёмы, но ведь и роботы питаются от энергии, волшебных артефактов в том числе. Шедоу был тёплым и дышащим, но он всё ещё был искусственным, и какой аргумент он мог бы привести, чтобы заставить весь мир смотреть на него, как на такого же? Соник… Не нашёл ответа. — Они ушли, — из транса его вывел голос его соперника, который в настоящий момент осторожно выглядывал из-за окна. И Соник был бы не Соником, если бы не решил, что займётся этим как-нибудь потом. Они вышли из здания и направились прямо по направлению по протоптанной дорожке. Герой заправил новоприобретённую игрушку в головные иглы, обязательно убедившись, что обязательно достаточно растрепал их обратно. Было ещё, может быть, в лучшем случае немного после полудня, так что у них была целая уйма времени, которую нужно было придумать, куда бессмысленно потратить. «Чувак, может, нам лучше сыграть во что-нибудь? Я бы катался на каруселях весь день, но, похоже, это не твоя чашка чая». — Как в? — эбеновый прищурился. — Ну, я не знаю, например, — он начал перечислять на пальцах, — у меня много вариантов: дартс, волейбол, футбол, боулинг, бадминтон, мини-гольф- — Мини-гольф? — другой резко прервал его, — У тебя терпения не хватит играть в мини-гольф, ёжик. — Ну, да, я больше предпочитаю швырять мяч со всей силы и смотреть, куда он улетит, — Соник распахнул глаза на более скептичный взгляд, теперь направленный на него. Он поспешил поддразнить, — Что? Как будто ты всегда играешь по правилам. — Я хотя бы играю. Герой усмехнулся своей победоносной ухмылкой. «Это вызов на партию в мини-гольф?»