Циклон

      Шедоу был зол. О, как же он был зол.              Если то, как он прижимался к синей шее, искусно засасывая её, с глубоким горловым рычанием и оставлял мириады почерневших гематом на его недоразвитых паховых желёзах, так, что это место было почти разодрано, что-то значило. Шедоу мстил ему, буквально высасывая из него все соки, потому что нереально злился на то, что другой с ним делал, — он прекрасно знал это.              Соник уже давно научился различать «я убью тебя» Шедоу, когда он действительно собирался убить тебя, и «я убью тебя», когда он на самом деле не собирался убить тебя, и сейчас это было что-то среднее, но скорее второе.              Головка вибратора, который очень хорошо использовался последнюю неделю, была введена в тесное влажное пространство подобия его влагалища на мучительно низких оборотах, пока гибрид смирно сидел на синих коленях, пытаясь выглядеть так, словно он совершенно невозмутим к тому, что так отчаянно хочет кончить, а его бёдра не трясутся так, словно завтра не наступит. И это при условии, что парой минут ранее Соник буквально затрахал его складки максимальной скоростью игрушки так, что они опухли и покраснели.              Стенки влагалища так упорно и требовательно втягивали в себя прибор под его тихое жужжание, умоляя героя пробить игрушкой дно и засунуть её в самое нутро, и это сводило лазурного с ума. Может быть, если бы они могли достать вибратор поменьше — что-нибудь размером с яйцо, он бы смог реализовать весь потенциал этой славной киски и развались своего соперника на части… В ближайшем будущем. Он закусил губу и простонал от одной только этой мысли. До того, как обозначить свой статус абсолютной бисексуальный хорни катастрофы, Соник действительно сильно увлекался девушками, поэтому неудивительно, что наличие у Шедоу подобия вагины так возбудило его повышенный… интерес. Как и его неоправданно большое желание издеваться над этим крошечным милым персиком.              Но у Шедоу, разумеется, была своя точка зрения.              Член Соника сейчас был вплотную зажат между его животом и членом Шедоу, который при соприкосновении касался немного более набухшим и твёрдым из-за… стержня, вставленного в него.              Некоторое время назад он нашёл его в тумбочке вместе с вибратором, честно говоря, думая, что это ещё один или что-то наподобие. Он имел достаточно широкий диаметр, обтекаемую форму и рельеф в виде шариков и эллипсов, но по своей сути это был просто стальной шпиль и больше ничего. Соник к сожалению, не был экспертом в области секс-игрушек, потому задал закономерный вопрос. Тем более, что его соперник, по всей видимости, на деле также не слишком ими увлекался.              — Это мой расширитель уретры.              Герой задохнулся. Его грудь кололо от потрясения из-за того, что он только что услышал. «Расширитель…у…ре… Хаос, для чего?»              — Название говорит само за себя. Этот стержень вводят в мочеиспускательный канал и держат внутри, чтобы расширить его.              — Чувак, каждый дрочит, на что хочет, конечно… Но кому-то это действительно доставляет удовольствие?              — Мне это никакой радости не приносит. Не знаю насчёт фетишистов, но я использую его сугубо по прямому назначению.              Шедоу не смотрел никуда конкретно, когда сказал это. Уши героя слегка поджались. Эбеновый вздохнул. «Можешь не смотреть — тебя никто не заставляет».              — Нет, нет, я просто… — лазурный закусил губу, отводя взгляд, — Немного в шоке. Пихать туда железки и всё такое… Хаос как, должно быть, больно.              Если по тому, как кисло фыркнул на это Шедоу, он мог что-либо сказать, Соник определённо попал в яблочко.              Они, на самом деле, никогда до этого не пользовались этой штукой, но сегодня Шедоу попросил достать её. Это имело смысл, на самом деле, особенно учитывая, что гибриду с некоторой периодичностью приходится толкать через себя явно более толстые вещи, и для этого требуется определённая подготовка. Шедоу использует любые средства. Соника всё ещё немного смущал тот факт, что он не мог смотреть на это без одышки и тугого комка в желудке. Как и тот, что ему действительно пришлось отвернуться, чтобы не смотреть, как Шедоу вводит его в себя. Он зажмурился, его веки трепетали, чтобы отогнать нежелательные мысли.              Он просто боялся признать, что ему было страшно даже представить, что бы он чувствовал на его месте.              Внезапно его соперник зажмурился и зашипел, его рот исказился в странной гримасе. «Соник, стой».              Шедоу никогда не требовал остановиться без причины — он был слишком гордым для игрищ, где он был бы в роли молельщика, поэтому от него было невозможно услышать стонов «нет», значащих «да», поэтому Соник немедленно прекратил, позволяя другому отдышаться.              Но у него это не получалось.              Дыхание Шедоу было быстрым и неглубоким, поэтому ему пришлось вдыхать через рот, чтобы успевать глотать воздух; на висках стали выступать лёгкие бисеринки пота. Он сожмурился ещё раз, пытаясь глубоко вдохнуть, и приложил руку к животу, и тогда герой всё понял.              — Сколько их?              — Примерно пять, — Соник убрал игрушку, где она всё ещё была введена в другого, и его соперник сполз с его коленей, продолжая ощупывать сокращающиеся мышцы живота, — Давление…немного странное. Я чувствую натяжение, — он шумно сглотнул, а затем его острые глаза расширились, округляясь примерно как у его лазурного двойника, — Спустись и застели ванну полотенцами, — слишком резким движением, чтобы это казалось безболезненным, он вытянул стержень из своего члена, — Живей!              Соник метнулся вниз на сверхзвуковой скорости, судорожно потроша шкаф в ванной с различными полотенцами и выстилая ими дно ванны. Вероятно, он сильно перестарался, когда её поверхность оказалась полностью завёрнута в ткань, но счёл, лучше так, чем потом сожалеть. Когда он закончил, то нашёл Шедоу, медленно ковыляющего вниз по лестнице, держась за стену и сжимая в руке пару подушек близко к груди и животу. Его дыхание по-прежнему было шатким и неглубоким, и в один из разов, когда он снова попытался вздохнуть, он неудачно ступил на ногу и споткнулся. Соник был там через долю секунды, чтобы поймать его за плечо и перекинуть руку с красной полосой, которой его соперник ранее держался за стену, через себя.              У Шедоу хватило доли его сухого юмора, чтобы фыркнуть на зрелище, в которое превратилась его ванная комната. Он безжалостно выдернул пару лишних полотенец; его обнажённый пульсирующий член уже полностью разбух, и гибрид старался случайно не задеть им лишних поверхностей, когда сам скатился в ванну.              — З-закрой дверь и выключи свет, — приказал он. Его голос потерял часть привычной остроты, когда в начале фразы немного дрогнул от того, насколько сильно его зубы стучали друг о друга.              — Свет? Зачем? Я же ничего не увижу.              — Потому что яркий искусственный свет раздражает мои чувствительные рецепторы, — его соперник прошипел каждое слово, чёрно-красные иглы опасно раздулись, когда Шедоу сверкнул в него своими расширяющимися зрачками, — Ты можешь выйти, пока я... Нрргх.. А!              — О, давай, Шедс, мы это уже проходили!              Голос другого надорвался и сорвался на лёгкий крик, когда его ударила конвульсия, и гибрид вывернулся дугой, сжимая свой живот. Соник уставился в кромешную тьму, нетерпеливо постукивая по кафельной плитке голой лапой. Мозолистые подушечки слегка шлёпали о холодный пол, и из темноты он услышал предупреждающее рычание другого.              Так не годится. Герой выскочил из-за двери и метнулся в сторону прихожей. Он стянул с комода коммуникатор, который пролежал там в течении всего его небольшого отпуска, и включил его. Он не связывался с друзьями всю неделю, потому естественно, что первое, что он увидел, — несколько десятков личных сообщений от каждого из них: чуть больше от Тейлза с вопросами, видимо, на случай, если он ответит, ещё больше с мемами от Наклза, а также пара от Эми. В общем же чате сообщений перевалило уже за тысячу, что было ничем иным, как подтверждением, что он пропускал что-то очень интересное.              Со стороны ванной донёсся очередной мучительный звук. Соник закрыл уведомления и затянул ремешок на запястье — это не то, за чем он пришёл сюда. Он нырнул внутрь комода и принялся вытряхивать всё, что туда засунул, — чёрт возьми, его никто не трогал в течении недели, как всё могло вот так взять и перемешаться? Кучи белой спортивной ленты образовались на полу, пока кобальтовый спидстер наконец не докопался до того, что так усиленно искал.              Он неряшливо завязал свой фирменный платок на шее и рванулся обратно в ванную. Как только за ним снова закрылась дверь, он нажал на коммуникаторе приложение, отвечающее за его Световой Костюм.              Комната залилась тусклым синим люминисцентным сиянием, исходящим от шеи кобальтового героя и отражающимся от глянцевой плитки. Шедоу сказал, что его раздражает яркий искусственный свет, но, возможно, он мог использовать для себя немного приглушённого.              К тому времени, как он нашёл его, гибрид уже перевернулся на живот, стоя на коленях, приподнимая заднюю часть вверх и вплотную прижавшись грудью к одной из подушек, которые он принёс с собой — так, очевидно, тужиться и толкать было бы легче, понял Соник. Его глаза вплотную зажмурились, пока по его лицу стекали бусинки пота. Теперь, кажется, герой мог представить, зачем другому такая большая ванна.              Соник слегка похлопал другого по заду пару раз — для своего рода поддержки. Его тело уже текло и сочилось, так что в процессе он, возможно, зацепил немного естественной смазки на ладони. Чёрная шерсть немедленно вздыбилась в местах контакта, и кобальтовый спидстер мог стать свидетелем, как мурашки ползут вдоль этого натренированного тела. Недолго думая Соник прыгнул в ванну.              — Фейкер, какого хуя ты де- АААХ!              Это был такой потрясающий, длинный, высокий стон, что Соник загорелся сам. Её щеки покалывало от смущения, а ещё от того, что никогда Шедоу не стонал таким голосом. Секунда эйфории, протягивающаяся, как вечность, прошла, и он немедленно пришёл в себя.              Его пальцы слегка потирали, надавливая, на складки киски, всё ещё открытой и припухшей после их недавнего веселья, и он мог подушечками чувствовать, как сильно сейчас сокращались все мышцы гибрида.              Герой предчувствовал надвигающуюся ругань, поэтому ответил первым: «Я подумал, что тебе нужно что-то, что отвлечёт тебя от боли».              Тусклое синее свечение искажало цвета вокруг, но Соник был готов поставить на свои кроссовки, что уши Шедоу горели так, как красные акценты на его теле.              Его тело тряслось, и он вдавил голову глубже в подушку, корчась и ворочаясь — его дыхание перехватило на мгновение, когда грудь перестала сотрясаться, и он начал толкать. Лазурный опустился на колени, его морда вплотную прижалась к интимным областям другого, когда он нажал на сверхчувствительную точку ещё немного.              Открытые когти с оглушительным звуком скрежетали по краю ванны — так, что Сонику пришлось поджать уши, — царапая её, и без того частое дыхание эбенового стало ещё чаще, когда он лягнул чёрным тазом и толкнул первое яйцо из выводка наружу. Когда оно выскочило на полотенца под ними, Шедоу издал протяжный звук; герой осторожно помассировал его живот, поглаживая оставшиеся набухшие комочки.              Новый позыв не заставил себя ждать, и его соперник снова скрутился, выкрикивая каскад красноречивых проклятий. Соник протолкнул два пальца внутрь и немного оттянул край складки, чтобы затем прижаться языком. Гибрид издал пронзительный хныкающий звук, и герой воспринял это как призыв продолжить. Герою пришлось продемонстрировать всю свою природную и нажитую гибкость, чтобы получить необходимый доступ. Пока он выискивал своими губами клитор, опрометчиво высасывая всю смазку со странным привкусом, вязким на его языке, и проталкивая пальцы, следующий плод тоже увидел свет.              Они были уже почти на половине пути, и второй рукой Соник лениво проводил по спине с чёрным мехом, напрочь игнорируя ряды смертоносных игл, которые то и дело могли вздыбиться, когда их обладатель испытывал очередной спазм. В особенно сильном порыве Шедоу запрокинул голову назад, что у самого Соника заболела шея до болезненного хруста от такого зрелища. Он мог видеть крупные гроздья слёз в его глубоко зажмурившихся глазах и мокрые дорожки на щеках болезненного, оливкового цвета, струйку зелёной жидкости, стекающей с внутренней части его нижней губы, которую тот прокусил, видимо, случайно.              Тяжелые мгновения агонии обрушились на него, словно волны океана, поглощающие своей силой. Внутри него разыгрывалась сражающаяся буря, заполнившая каждую клеточку его сущности болезненными эмоциями. Усталость и отчаяние сжимали сердце до предела, словно огромный камень, лежащий на груди, мешая даже нормально дышать.              Сердце Соника упало от этого выражения. Через мгновение гибрид с криком агонии снова прижался лбом к холодной ванне, потому что он уже выбросил прочь что подушку, что часть покрывал.              Каждую клеточку организма инопланетного ежа обжигала раскалённая огненная зубчатая нить, тянущаяся и вращающаяся изнутри. Безжалостно проносясь через его нутро, она колет, дробит и режет, протыкает его насквозь, подавляет даже те крошечные искорки силы, которые у него остались. Каждое сокращение его мышц — адское путешествие сквозь бессчетное количество гвоздей и иголок, под злобно хохочущими фарами страдания.              Его лицо искажено в минуту острой агонии; каракули, выгравированные на его черепе под воздействием изнурительной боли, рисуют картину истории его мучений. Его трясущиеся руки, в обычное время способные поднимать колоссальный вес, бессильны так сильно, что едва способны удержать его собственное тело. И только усилием воли он продолжает стоять. Это пытка, на которую он обречён.              Ох, как он хотел, чтобы это прекратилось.              Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть. Соник не был бы Соником, если бы тут же не поставил себе цель сделать этот куни таким божественным, чтобы у Шедоу отнялись ноги.              Шедоу оставалось вытолкнуть всего одно, и он заёрзал, как кошка, до тягостных судорог поджимая стопы, потому что оно, по всей видимости, и было причиной того ненормального давления, о котором другой говорил ранее, и не хотело выходить, продолжая растягивать оскорблённый мочеиспускательный канал. Кобальтовый спидстер принялся нализывать усерднее, сдавливая распухший клитор, пока не засосал его, и тогда гибрид от неожиданности дёрнулся вверх так резко, что последний сгусток его помёта наконец-то вылетел.              Казалось, Шедоу потребовалась вечность, чтобы придти в себя, но на деле он прикрикнул практически сразу же, голос всё ещё надтреснутый: «Убери их оттуда, пока я не обрушил на них свой вес!»              В ту же секунду Соник просто выдернул абсолютно промокшее и испорченное полотенце из-под его живота вместе с содержимым.              Он слышит, как его череп с гулким звуком ударяется о поверхность ванны — видимо, гибрида совсем не заботила тупая боль от удара, потому что он даже не вскрикнул, тело всё ещё крупно дрожит. Его соперник экспериментально поджимает пальцы на ногах, проверяя чувствительность, и пытается выровнять дыхание до нормальных оборотов. Соник ободряюще помассировал чёрные плечи — шерсть рефлекторно вздыбилась в ответ на лечение.              — Ну что за блядство, — простонал он, очень медленно переворачиваясь на спину и вздрагивая, когда она коснулась чего-то непривычно холодного. Эбеновый протёр лоб рукой и накрыл глаза предплечьем, поморщившись, потому что из его тела всё ещё вытекали последние струйки жидкостей.              — И куда их теперь? — поинтересовался герой, разворачивая склизкое полотенце.              — Туда же, куда и в прошлый раз, — тон Шедоу только начал возвращать нотку привычного раздражения, поэтому и близко не звучал таким опасным, скорее усталым, — Дай мне минуту придти себя.              — Почему ты их просто не расквасил?              — Я не знаю, до какой степени они разлагаются. Лучше сжечь их Хаосом, чем потом бороться с последствиями.              Лазурный спидстер задумчиво промурлыкал, принявшись рассматривать кровяные сосудистые тельца, играючи подбрасывая и сжимая, как желе. Он почти сразу заметил некоторую странность: внутри каждого яйца был зародыш и почти все они были в форме пиявки, кроме зародыша яйца, вытолкнутого последним, который больше напоминал форму эмбриона.              — Эй, Шедоу… — гибрид тихо промычал, подтверждая, что он слушает, — Могу я включить свет?              — Если у тебя стоит цель выжечь нахрен мои глазные яблоки, то конечно.              — Я серьёзно! Просто тут…эээ… Ну, лучше посмотри сам.              Было поразительно комично наблюдать за тем, как одна бровь гибрида изогнулась в привычной манере, хотя его глаза были по-прежнему закрыты. Его соперник неохотно простонал и слегка приподнялся, чтобы сесть. Кожа на его лице была по-прежнему зеленоватой, и он сморгнул остатки влаги из глаз. Как только Соник повернулся к нему, его расширенные зрачки немного сузились на свет.              Шедоу задумчиво и осторожно покрутил в руках протянутое ему яйцо — оно, к тому же, было немного больше остальных и росло более активно, — прежде чем заключить: «Что ж, должен поздравить. Твои сперматозоиды доказали, что имеют примерно такую же выживаемость, что и твоя дурная башка».              — То есть?              — То есть я говорю, что тебе всё же удалось меня обрюхатить, хотя шансы были крайне низкие.              — В-воу… Знаешь, учитывая всё количество спермы, что ты из меня выдавил… — он замялся и не закончил свою мысль, — Я-я польщён, я думаю.              Вообще-то внутри у него развернулся внутренний конфликт. До сих пор Соник гулял по своей жизни без оглядки на других, наслаждаясь своей свободой и независимостью и не связываясь с обязательствами. Ему не нужно было проходить через стену осознаний, чтобы понять, что он ещё не успел нагуляться, испытать всё, что ему может предложить эта жизнь.              Но теперь он не мог не задуматься над тем, что этот случайный поворот судьбы мог бы поставить его перед новым вызовом — быть отцом. И что-то зашевелилось. Он знал, что не хочет этого, никогда не хотел — к тому же, он всё ещё достаточно молод, чтобы считать себя подростком, чёрт возьми. Рациональная сторона заглушала любое потенциальное глупое беспокойство, которое могло возникнуть в его черепной коробке, но он всё равно должен был спросить, чтобы удостовериться: «И мы… должны уничтожить и его, верно?»              — Твоё? Да забирай. Выращивай, воспитывай, но, будь добр, не требуй с меня алименты, — бровь Соника слегка задёргалась от веселья и облегчения из-за саркастичности тона гибрида, но он сдержал смешок. Шедоу бросил ему яйцо, и он неуклюже поймал его, укладывая на руки — подсознательно или нет, — как люльку, пока гибрид демонстративно перевернулся на бок лицом от него, — Блэк Армс растут быстро. Так, глядишь, за первую пару месяцев она обгонит тебя по уровню развития.              — Она? — герой с любопытством уставился на спину своего предполагаемого любовника.              — Я не обладаю достаточными знаниями в этой области, но по углу будущих половых желёз могу предположить, что с виду зародыш напоминает девочку. Если предположить, что плод должен развиваться примерно так же, как у нормальных мобианцев, — Шедоу проворчал, — Нам вообще должно быть запрещено размножаться: лауреат Премии Дарвина и проект обладателя Нобелевской премии в области генетики.              Соник перекинулся через всю ванну, чтобы толкнуть своего соперника в бок, пока тот зашипел. «Эй, премия Дарвина — всё ещё премия, совершенный придурок!»              — Да, ты окажешь миру хорошую услугу, если сотрёшь сам себя из генофонда.              — Но знаешь-              — У нас не будет детей, Соник, — строго прерывает Шедоу, — Но ты можешь скинуться на её драматичную кремацию.              Герой не может не хихикнуть на это заявление и поддразнить: «Это ты продолжаешь использовать «она». Что, привязался?»              — К куску сосудов и оболочек? Если бы для меня была доступна прозрачная и безболезненная возможность аборта, я бы всякий раз ею пользовался.              — Да, и портил нашу государственную статистику. А ведь мог так поднять демографию! Держу пари, ты бы наверняка взял парочку наград матери-героини.              — Соник.              — Да?              — Не поднимай эту тему больше.              Гибрид поднялся на пошатывающихся ногах и неловко выполз из ванны. Он свернул полотенце, в котором лежали остальные яйца и молча вышел вместе с ним, оставляя Соника наедине с чувством, упавшим в его желудке.