То, что нас определяет

Будь горд, что ты — это ты. Даже если это звучит банально, не позволяй никому говорить, что ты не прекрасен. Eminem — «Beautiful»

Пальцы отбивали какой-то невнятный ритм по столешнице, пока Эггзи читал отчёт целителей. В кабинете были только он и Гарри с Мерлином. И тот факт, что Гарри не морщился и не просил прекратить насиловать его слух, говорил о многом. Эггзи всем существом ждал какой-то подставы. Из разряда не закрывшейся дыры в ауре или снижения регенеративных способностей… Он, в общем-то, ожидал очередного удара. Но сквозь крючковатый и полный заковыристых терминов отчёт сквозило восторгом. Это пугало Эггзи ровно также, как и интерес Морганы к его личной жизни. Под этим давлением он невольно чувствовал себя уникальной подопытной крысой. Проклятие не просто изорвало в клочья ауру, оно ещё и отравило её. Благодаря своей драконьей части Эггзи смог сопротивляться отравлению, перебороть его и измениться. По словам целителей, если с помощью сложного и затратного (но реального для Кингсмэн) ритуала «подтолкнуть» его ауру, Эггзи сможет выйти на уровень чистокровного дракона. Фактически, с точки зрения ауры, он им и будет. Полукровность будет отражаться только на его физической форме. Эггзи чувствовал себя оглушенным. Это было слишком неожиданно и неправильно. Всю жизнь страдать от собственно двоякости и вдруг узнать, что это можно «исправить». «Как будто ты нуждаешься в исправлении», — фыркнул себе под нос Мерлин. Оказалось, последнюю мысль Эггзи всё-таки озвучил. Это не было вопросом, но Эггзи все равно читал его между строк и не был уверен, что ответ ему понравится. Циничность, с которой об этом говорили целители, заставляла чувствовать себя неуютно. Как будто он не представлял ценности сам по себе. Эггзи сам всю свою жизнь проходился по собственной полукровности, но слышать это из чужих уст было неожиданно обидно. — Я не могу приказать тебе выбрать что-то, — тихо заметил Гарри, когда Эггзи отложил отчёт в сторону. Артур мог на самом деле. Если это касалось потенциальной выгоды для агентства и работоспособности агента — мог. Но сознательно выбирал не делать этого. Эггзи понимал, что это даже не из-за их отношений. Просто Гарри сам по себе был таким магиком. С некоторыми определёнными принципами, которые он не переступал. И Эггзи был благодарен, что именно такой магик возглавил Кингсмэн. Руководство шпионской тайной организации требовало порой принимать тяжёлые и горькие решения, но человек, неспособный проявлять эмоции и сочувствовать, не должен руководить людьми. Бесчувственными могут быть инструменты в руках хирурга, но не врач. Умение контролировать эмоции не исключало человечности. Когда-нибудь Эггзи скажет это Гарри. Но сейчас он был просто благодарен. — Мне нужно переварить это, — ответил Эггзи, понимая, что, к счастью, ситуация не требовала от него мгновенного да или нет. — Твоё право, — кивнул Гарри. Эггзи чувствовал, как у него подрагивали руки. Это было недостойно высококлассного агента, но он ничего не мог с собой поделать. Это выбило его из колеи. Давняя мечта, избавиться от своей неполноценности, маячила перед глазами. Но Эггзи не чувствовал радости. — Я забронировал для тебя дорожку в тире, — произнёс Мерлин, и Эггзи не сдержал улыбки. Забота всё ещё вызывала в нём слишком сильную реакцию. Он словно пытался взять всё, чего был лишён годы. Мягкие поцелуи на какое-то время лишили Эггзи силы воли. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы оторваться от своих любовников и выйти из кабинета. Хотя то, как хвост Гарри призывно обвивался вокруг бедра Эггзи, прямо умоляло остаться. Но ему нужен был тир. Беря в руки оружие, Эггзи не чувствовал дрожи в руках. Он мог быть на взводе, но тело действовало автоматически, разум отсекал всё лишнее, и в скупых движениях не было ничего кроме профессионализма и холодной расчётливости. Эггзи разряжал одну обойму за другой. Ему сейчас крайне не хватало Рокси, которая первой из них получила миссию с глубоким внедрением. Они были новичками и многое превращали в соревнование, но сейчас Эггзи был даже рад, что проиграл. Он получил куда больше, чем рассчитывал, — двух любовников и дом. Это не мешало ему скучать. Рокси бы надоело смотреть на идеально поражённые мишени уже через полчаса. Ещё через пять минут она бы подбила его на «художественную стрельбу». Иными словами: рисование сложных и простых фигур пулями на мишенях. Ещё через час, Гауриелю, смотрителю тира, надоело бы издевательство над мишенями, и он бы выставил их вон. Да, вот она дискриминация в отношение новичков Круглого стола: кто-то ещё мог погонять их, как котят нашкодивших. Поэтому через десять минут они с Рокси уже прыгали бы на гимнастических батутах под песни Дисней. И Эггзи был уверен, Мерлин точно хранил где-то записи с камер с партией из «Леди и Бродяги». Но Рокси здесь не было. Некому было провести экстренную терапию по возвращению мозгов на место. Моргану, правда, его невеселые размышления волновали тоже мало. — Уже третий час, Галахад, — скучающе произнесла она, входя в помещение. Усиленный магией голос был слышен даже в наушниках. — Я понимаю, что Ланселота сейчас нет на базе, но это явно не повод изводить Гауриеля. Сарказма Моргане было не занимать. Она уверенно подошла к нему, вынуждая прекратить стрельбу и положить оружие на стол. — Что-то случилось? — неуверенно уточнил Эггзи, потому что вряд ли бы Моргана явилась по его душу просто так, ей было бы достаточно выслать уведомление на очки. — Да, — припечатала она, и Эггзи вздрогнул против воли. — Вы — идиот, Галахад. Но это в принципе касается всех полёвок. Проследуйте за мной. Это не было просьбой, да и прямое оскорбление, без всякой едкой метафоры, указывало, что лучше не спорить с фейри. А то и правда, отправят в исправительный лагерь. — У вас с Мерлином одни и те же претензии, — фыркнул Эггзи, вынимая магазин из винтовки и складывая его в отдельный контейнер. — Что только доказывает правдивость наших суждений, — отбила Моргана, слегка притоптывая в нетерпение. — А как же Артур? — напомнил ей Эггзи о непосредственном начальстве. Он убрал винтовку обратно в кейс. И понёс всё Гауриелю («Слуг нет, детки. Убирайте за собой сами или я больше вас сюда не пущу».). — А кто, по-вашему, начал традицию опаздывания везде, где можно, у Галахадов? Я сейчас использую множественное число, потому что Вы, агент Галахад, с чего-то решили, что будет крайне уместно, — Моргана сделала жирный акцент на этом слове, — продолжить эту традицию. Вернее, сделать из этой дурной привычки традицию. — Я чувствую сильную негативную энергетику где-то рядом, — поморщился Эггзи, стараясь не смотреть на Моргану. Он поставил последнюю подпись в бланке и направился следом за фейри. — Вы ходите по очень тонкому льду, Галахад. — Я смотрю миссия в России не прошла для Вас бесследно, и Вы успели подхватить пару новых выражений, — Эггзи уже не мог остановиться, как и сдержать ехидство. — Вам очень повезло, что мужчин я не бью, Галахад. Считаю, это ниже своего достоинства, — ответила ему Моргана (с тем самым достоинством). — Я правда благодарен за это судьбе, — пожал плечами Эггзи, — я думаю, это обеспечивает равновесие во вселенной. Моргана вела его коридорами и служебными лифтами, явно направляясь в свой кабинет. Так и было. Всё такое же как у Мерлина, разве что вместо кофемашины — электрический чайник. — Не предложите мне чаю? — спросил Эггзи, заранее зная ответ. — Могу предложить воды, остальное пусть делает Ваше драконье дыхание. — Вы жестоки, Моргана! — Я фейри, — просто ответила она, словно это всё объясняло. И это действительно всё объясняло. Моргана вручила ему целую папку разных отчётов и практически приказала прочесть. Эггзи пришлось повиноваться. Один из первых попался отчёт по предпоследней миссии. Моргана превратила скупое изложение фактов в древо решений, расписав подробно возможные варианты отсутствия у Эггзи «полукровности». Начиная с того, что маленькая девочка-полукровка вряд ли бы поверила ему, потому что чистокровные принесли ей слишком много боли, и заканчивая тем, что ему бы не удалось взломать защитное поле, потому что на его чистокровность бы ответил другой уровень защиты (а драконы не были лучшими магами среди магиков). Моргана скрупулезно прошлась по многим его миссиям и расписала подобным образом каждую. В какой-то момент Эггзи перестал бегать по строчкам и погрузился в себя, обдумывая эту информацию. Моргана явно указывала на то, что его полукровность давала ему преимущество, там где пасовала чистокровность. И также фейри не стеснялась говорить об обратном. О промахах или более сложных планах там, где чистокровность могла бы решить всё в мгновение ока. Если бы Эггзи вёл счёт, он бы наверняка получил ничью. Моргана очень прямолинейно указывала ему на простую истину: полукровность не играла никакой роли в его работе. Она как в равной степени давала ему преимущества, так и обнажала недостатки. И та же ситуация обстояла с чистокровностью. Для агентства, с практической точки зрения, не было никакой разницы был он полукровкой или чистокровкой. Оно всё равно нашло бы способ выгодно его использовать. Иначе говоря, Моргана только что лишила его всех аргументов, связанных с работой, во внутреннем монологе. Эггзи должен был решить просто для себя, чего он хотел. Агентство бы подстроилось под новую ситуацию, пересчитало бы вероятности и исправно работало бы дальше. Это было так в стиле Морганы. Ткнуть его носом в столь очевидную вещь. — Спасибо. — Я рада, что Вы не так безнадёжны, как выглядите, агент Галахад, — ухмыльнулась Моргана. — А теперь — вон из моего кабинета. Эггзи не сдержал смешка и поспешил откланяться, чтобы и дальше не отвлекать фейри от работы. Иметь друзей было классно. Пусть и всё ещё ново. В комнате отдыха было куда теплее, чем в прохладной координаторской. Эггзи расслабленно устроился на диване, смотря на стеллаж, заставленный сувенирами из разных стран. Это тоже была традиция. Агенты привозили всякие диковинки из разных стран, расставляли на полках. Когда кто-то привозил сувенир на ту же тематику, что была у другого сувенира, их ставили рядом. Агенты приклеивали тонкие полоски стикеров (лежали на каминной полке) перед тем сувенирам, что нравился им больше. Когда победа становилась очевидна, проигравшего убирали в один из бездонных ящиков. Бородатый волшебник в килте из Шотландии в снежном шаре от Эггзи оставался непобеждённым уже трижды. Хотя Мерлин явно пытался саботировать голосование. От этих воспоминаний, Эггзи не сдержал смешка. В патефоне (однажды Эггзи притащит сюда нормальный музыкальный центр) играла «Yellow Submarine». И мысли текли неожиданно плавно и ровно. Размышления складывались в последовательную мозаику, а не были похожи, как обычно, на лоскутное одеяло. Эггзи вспомнились все слова Гарри о нём и ненавязчивая забота Хэмиша, а ещё дружеские тычки Морганы. Ему, казалось бы, постоянно напоминали: ты там, где должен быть, ты заслужил это. И Эггзи — он вздрогнул от этой мысли — сам в это поверил. Ему не нужно было пытаться стать кем-то ещё, чтобы быть частью Кингсмэн. Он уже был. Такая простая истина, казалось бы, но Эггзи шёл к ней так долго, извлекая одно жало за другим из собственного сердца. Впервые за годы он чувствовал себя свободным и легким, как шарик. Жизнь не стала проще, но пришло понимание: стремиться стать лучше не значит переделывать себя. Эггзи не хотел перекраивать свою ауру, привыкать к новым силам и ещё чёрт знает сколько восстанавливаться и учиться. Эггзи хотел остаться собой и не переставать тренироваться, становиться лучше. Песня закончилась, и патефон затрещал тихим шумом. Решение было принято на удивление быстро.