Выше облаков мы с тобой начнем сначала. И сказать «Люблю», Жизни всей нам будет мало.
Тина Король — «Выше облаков»
Эггзи сам не заметил, как задремал в гостиной. Он поужинал ещё полтора часа назад и так остался ждать Гарри и Мерлина на диване. После изнуряющего восстановления ауры легкая слабость всё ещё преследовала его. Целители обнадёжили: пара дней здорового сна и правильного питания без физических нагрузок и всё пройдёт. Эггзи был рад даже этому, лишь бы поскорее сбежать от целителей. Он знал, что они просто делали свою работу, но всё время его не покидало ощущение, что свора тараканов копошилась у него под кожей. Целители перекраивали его ауру, словно чинили старый разорванный гобелен, который какой-то новичок криво сшил вместе, оставив торчать нитки. Это было чертовски мерзкое чувство. К тому же Мерлин сегодня вёл Гахериса на миссии, которая должна была достаться Эггзи (ирония от вселенной), а у Гарри было немало бумажной работы. Он мог бы делать её и дома, но Эггзи казалось, что Харт не хотел возвращаться сегодня без Мерлина. Гэри официально выписали — было бы трусостью и дальше делать вид, что никто не замечал слона в комнате. Эггзи не мог сдержать улыбки, когда думал: сколько на самом деле власти было в его чешуйчатых руках. Они окружали его заботой, давали пространство и были готовы ждать, сколько понадобится. При этом Эггзи чувствовал, в полной мере, что он нужен. И делали Гарри с Мерлином (и Морганой, чего греха таить) явно не потому, что ждали чего-то в ответ. Бескорыстно. Любовь и дружба не требовали награды в ответ. Эггзи больше не чувствовал себя одиноким и лишним. Прошлое, его самые тёмные и наполненные одиночеством моменты — всё осталось позади. И этот груз не тянул Эггзи на дно саморазрушения. Его разбудило мягкое прикосновение к лицу. Он был окружен дружественными аурами, поэтому инстинкты не били тревогу. Эггзи нехотя приоткрыл глаза, чуть слеповато щурясь. Его глаза пытались перестроиться под полумрак, царивший в гостиной. Основным источником света был камин. Как любая ящерица, Эггзи любил греться в его тепле. Пламя едва освещало фигуру Гарри, но демонические глаза сияли сейчас восхитительным алым. Вертикальный зрачок вряд ли мог напугать кого-то вроде Эггзи. Он только едва заметно улыбнулся, приветствуя его. Гарри поглаживал его по щеке, вызывая у Эггзи сладкие мурашки. — Почему не ушёл спать? — мягко спросил Харт. Эггзи фыркнул, прикрывая глаза и прижимаясь щекой к ласкающей руке. — Подумаешь, задремал на полчасика. — На пять с половиной «часиков», — не удержал шпильки Мерлин. Он стоял, прислонившись бедром к спинке дивана. Эггзи чувствовал его руку рядом со своей шеей, поэтому немного отклонился назад, касаясь и напрашиваясь на прикосновения. Сейчас, когда всё неожиданно стало можно, упускать такую возможность не хотелось. Наоборот: он желал всего и сразу. Мерлин, кажется, закатил глаза, но его рука зарылась в волосы Эггзи, мягко их перебирая и массируя затылок. Всё было ровно так, как Эггзи давно мечтал. Он не сдержал довольного вздоха. Ему теперь было можно. Можно получать заботу, нежность, любовь и дарить в ответ. Он был практически уверен. И всё же нужно было получить вербальное подтверждение. Хотя вся его сущность читала непрямые, невысказанные признаки и подталкивала Эггзи. — Тогда вам лучше пойти отдыхать. Поговорить можно и утром, — нехотя ответил Эгззи, понимая, что придется отстраниться и отпустить уставших за день агентов. — Твоя забота приятна, — Гарри улыбнулся и придвинулся ближе, вынуждая Эггзи широко распахнуть глаза. В нос ударил будоражащий душу аромат ванили и горького шоколада. Был ли это парфюм Харта или аромат его магии, Эггзи ничего не мог поделать со своей вполне однозначной реакции на него. Ощущая себя собакой Павлова, он громко сглотнул слюну, стараясь смотреть Гарри только в глаза. Опасные демонические рубины будто видели его насквозь. — Но откровенно говоря, мы предпочли бы спать с тобой, нежели ждать утра. Поэтому сон подождёт, — закончил Мерлин. Ласкающие пальцы неожиданно жестко сжали локоны и заставили Эггзи откинуть голову и посмотреть Мерлину в глаза. Каряя радужка была окружена золотистым ободом: Мерлин использовал заклинание для ночного видения. Простая необходимость, когда находишься под одной крышей с любителями полумрака и природным ночным зрением. Но Эггзи снова почувствовал эту сладкую дрожь во всём теле. Вкус чужой магии оседал на языке, и он с трудом подавлял желание, как змея высунуть раздвоенный кончик, чтобы ощутить больше. — Какой чувствительный, — усмехнулся Гарри, вновь ловя его реакцию. Эггзи ничего не мог с собой поделать. Для него это всё было слишком ново, желанно и необычно. Возможно, со временем он и научился бы держать себя в руках, но сейчас ему хотелось наконец-то поцеловать одного из них. — Я хочу поцеловать тебя, — неожиданно даже для самого себя выпалил он, не обращаясь ни к кому из них конкретно. Казалось одного этого предложения было достаточно, чтобы прорвало плотину, которая удерживала все его чувства. Тот самый стеклянный сундук распахнулся, но вместо бедствий из него вырвались все желания. — Я хочу быть здесь, с вами. Я хочу есть на завтрак эту отвратительную жижу, — со стороны Гарри раздался едва слышный смешок, — хочу получать нагоняи за ошибки на миссиях, хочу, чтобы Джей Би продолжал грызть ваши тапки, угрожая всё залить своей супер-слюной. Хочу засыпать вместе и просыпаться всякий раз, когда наши графики совпадают. — Хочу, чтобы ты, — он не отводил взгляда от Мерлина, даже в темноте видя, как расширяются его зрачки, — продолжал кормить меня своими любимыми берлинерами и сладостями, позволяя сидеть у тебя после особо тяжелых миссий, пока Гарри не принесёт свой отвратительно вкусный чай с молоком. — Хочу узнать о вас всё, хочу силком заставлять вас есть и спать, когда вы в очередной раз взвалите на себя всё агентство, — Эггзи прервался, чтобы сделать быстрый вдох. — Хочу спасать остальных, когда вы в очередной раз станете невыносимыми засранцами из-за стресса и чужого идиотизма. Хочу, чтобы бы вы разложили меня прямо на кухонном столе и… Что там «и» договорить Эггзи не дали: Гарри обхватил его лицо руками и притянул ближе, наконец-то целуя. Это отличалось от всех его фантазий. Гарри был напорист и обжигающе горяч. Его язык нагло вторгался в чужое личное пространство и не оставлял и шансов на сопротивление. Едва заметные клыки, периодически цепляли нижнюю губу. Но руки… руки нежно поглаживали лицо Эггзи, словно пытаясь восполнить весь тактильный голод. Эггзи едва слышно застонал прямо в поцелуй, когда демонический, длинный и гибкий, с великолепной чёрной кисточкой хвост нашёл его и сплелся, плотно сжимая и огибая шипы. Это было выше его сил. Эггзи задрожал всем телом, как змея свивая хвост кольцами и дрожа. Шерсть и крепкая хватка дразнили рецепторы и посылали горячие импульсы прямо от копчика в пах. Гарри неожиданно оторвался, и Эггзи не успел сделать вдох, как ещё одни губы накрыли его. Он не успел заметить, как Мерлин обошёл диван и теперь склонялся к нему, упираясь руками в спинку дивана. Думать вообще получалось плохо. Мерлин целовался так же, как и делал всё: вдумчиво и с расстановкой. Подавляющий хаос Гарри пригвождал к месту — медленные и тягучие поцелуи Мерлина заставляли что-то внутри сладко сжиматься. Эггзи наконец-то протянул руки, впервые касаясь чужого лица, разглаживая ласковыми прикосновениями морщины, находя едва заметный шрам на подбородке, проводя по широким (немногим уже его собственных) плечам, сжимая, проверяя границы дозволенного. Когда Мерлин неожиданно отстранился, Эггзи автоматически потянулся вперёд, желая вернуть всё обратно. Маг облизывал губы, но дышал ровно и спокойно в отличие от Эггзи, который не мог восстановить дыхание. — Мы тоже тебя любим, Эггзи, — произнёс Гарри легко и спокойно, и вселенная взорвалась. Она разлетелась на осколки, забирая с собой какую-то глубокую, вечно сидящую в Эггзи боль от мысли, что его в конечном итоге оставят. Но это было слишком серьезно для волшебника, чтобы лгать, и слишком непохоже на демона, чтобы не обещать годы. Неожиданно Эггзи пронзила болезненная мысль, заставившая его поморщиться. Это не укрылось от чужих взглядов, и Гарри коснулся его подбородка, внимательно и обеспокоенно смотря в глаза. — Что такое, мальчик мой? — Я… — Эггзи вздохнул и покачал головой, думая, какая же это глупость — сейчас поднимать эту тему. Он был просто мастером портить моменты. — Я полукровка, проживу больше человека, конечно, но с драконьим долголетием не сравнится. Как и с демоническим. Как и силой магии волшебника, — едва слышно выдохнул Эггзи. — Я не проживу столько, сколько сможете прожить вы. — Мы скорей всего тоже, Эггзи, — неожиданно серьезно ответил Мерлин, словно давно ожидал этой темы. — Агенты Кингсмэн не умирают в постели. Обычно всё куда более прозаичнее. Всё, что у нас есть — это сейчас, Эггзи. А с учётом того, что должность Артура предполагает немалую часть бумажной и организационной работы, а моё нахождение в поле обычно означает, что мир рушится, то ты в самой большой опасности, Эггзи. Постоянно. — У нас есть только сегодня, Эггзи, — добавил Гарри. Эггзи почувствовал щекотное и нежное до слёз прикосновение губ к виску. Он глубоко и рвано выдохнул, крепко сжимая чужие (уже самые родные) плечи. Они были правы. Из них всех Эггзи чаще всего подвергал себя опасности и риску. Да ещё и был защищён меньше всего, учитывая, что Мерлин и Гарри оставались сильными магами. Такова была их работа. Эггзи знал, на что шёл. Ну, хорошо, конечно, не знал. Просто он был классической Евой. Вот после дня Ви Эггзи в действительности осознал, что его ждало: жизнь агента одинокое место, полное миссией и вечного боя с миром. Связи со старой, мирной жизнью неизбежно рвались и истончались. Невозможность сказать правду, рассказать о пережитой боли, о взгляде мальчика-смертника, что преследовал тебя всю миссию — всё это в конечном счёте отдаляло от обычных людей. Оставалось лишь искать кого-то родного среди своих. Искать и, если находить, бояться ещё больше. Вокруг них всегда было слишком много смерти. Эггзи притянул Мерлина к себе, вжимаясь в него всем телом. Волшебнику наверняка было неудобно. При его росте приходилось сгибаться в три погибели, но Мерлин покорно стоял так неподвижно, пока напряжение не покинуло всё тело Эггзи, уступая место прошлой тягучей нежности. — Знаешь, мне придётся замахнуться на очень большой куш, Мерлин, — выдохнул Эггзи, желая сменить тему, — потому что я хочу стонать твоё имя, а не позывной. Гарри рассмеялся, съезжая ниже и утыкаясь в плечо Эггзи. — Кажется, такими темпами он сорвёт ещё один банк, Мерлин, — сквозь смех выдавил Гарри, но оставил последнее слово за волшебником. — Хэмиш Монтгомери, приятно познакомиться, Эггзи, — обречённо выдохнул Ме… Хэмиш. Эггзи рассмеялся, но тут же поспешил объясниться: — Я знал, знал, что ты шотландец! — Ты ещё в килте его не видел, — с радостью подлил масло в огонь Гарри, снабжая фантазию Эггзи очень непристойными картинками. — Вот поэтому у меня нет волос, — закатил глаза Мерлин. Эггзи не мог перестать широко улыбаться, он смаковал имя на языке, повторял его про себя, пытаясь прочувствовать, примерить на Мерлина. Это выглядело странно. Мерлин всегда был Мерлином. А тут реальный шотландец. Без всяких масок и сияющих доспехов. Наконец-то пока ещё чужеродное, но уже такое желанное имя сорвалось с его губ: — Хэмиш. Мерлин замер, с каким-то неясным выражением смотря на Эггзи. — Хэмиш. Он повторил это громче. — Хэмиш. Эггзи нравилось. Он чувствовал себя окрылённым и способным на всё. Волшебники не просто так хранили в тайне свои имена. Их можно было вплести в руны, проклятья и обереги. Через имя можно было влиять на хозяина. Мерлин доверял ему, поступал как Гарри — ставил душу на кон, ни о чём не жалея. — Хэмиш, — тихий голос был полон нежности, заполнившей всю сущность Эггзи от этого простого понимания. На секунду ему показалось, что глаза Мерлина вспыхнули в темноте чистым золотом, но поцелуй выбил все мысли из головы. Осталось только желание. Эггзи сам потянулся навстречу. Больше ничего не имело смысла кроме гибкого хвоста, продолжавшего оплетать его, и потрескивающей золотистыми искрами магии. Вся вселенная сузилась до двух магиков и больше не двигалась.