Scenario

Арми шел по пустым коридорам больницы, и его шаги гулким эхом отражались от голых холодных стен и рикошетили прямо в уши. Он чувствовал все нарастающую мутную тревогу, словно растревоженный ил поднимался со дна к поверхности. И эта тревога все крепла, чем больше шагов он делал и никого не находил. Когда-то давно, когда он только начинал понимать, что с ним что-то не так, что с ним происходит то, что не считается нормальным, а в обыденности зовется зацикленностью или безумием, он до сковывающего тело и мысли страха боялся, что его упекут в психушку. И это была одна из главных причин, почему он тянул так долго, никому не рассказывая и не обращаясь за помощью. Его сознание парализовывало, и он все чаще и с большим усердием начинал отсчитывать нужное количество цифр во время все большего количества простейших действий: провести по волосам расческой ровно пять раз, мылить руки, считая до пяти, дернуть за ручку двери такое же количество раз и так далее. Сейчас же, блуждая по коридорам и очевидно сворачивая не туда в освобожденной от посетителей и персонала лечебнице, он ходил по лабиринтам своего страха, и единственная разумная мысль была: «Выбраться». Она билась о черепную коробку, вызывая приступы нарастающей мигрени. Паника начала охватывать его, набрасывая одно лассо за другим, сжимая своими стальными тисками, пока он не услышал знакомый голос: - Я знаю, что испытывает мой герой в этот момент! - Давай поговорим с Арми, - более спокойный, пытающийся достучаться до другого своими проникновенными интонациями, голос тоже был знаком. По всему было очевидно, что Шазелль пытался вразумить Тимоти, но тот упирался. - Дэмьен, сценарий написан вполне понятно и подробно, - возмущение из голоса пропало, но звучал он твердо. - Мне не нужны дополнительные консультации. - Но ты переигрываешь, - возразил ему режиссер. - Если ты не слышишь меня, давай спросим сценариста. Наступила пауза, и Арми не знал, что ему делать: с одной стороны, он не готов был и дальше в одиночестве блуждать по пустым коридорам, но с другой – быть пойманным при подслушивании тоже не входило в его планы. На принятие решения были считанные секунды, и природное благородство взяло верх. Он намерился пройти по коридору дальше и даже сделал несколько аккуратных и, на его взгляд, неслышных шагов, как его окликнули сзади: - Арми! Вот черт! - Я как раз хотел тебя найти, - искренне обрадованный режиссер поманил его, - ты должен разрешить наш спор. Пойдем. Какое же это было облегчение понять, что его не поймали с поличным, а искренне обрадовались его нахождению рядом. Дэмьен увлек Арми обратно в ту комнату, мимо которой тот хотел незаметно прошмыгнуть и в которой на столе сидел Тимоти собственной персоной. - Арми, скажи нам, что испытывает Тео в первый свой приход к Александру в лечебницу? Почему он пришел? Арми почесал лоб, задумавшись, переключиться так резко с собственных эмоций было сложно. - Потому что успел полюбить, потому что чувствует свою вину. Да, он слегка боится и опасается, но почти готов раскаяться в своем поступке. Он волнуется. Шазелль с вызовом посмотрел на Тимоти, но тот только раздраженно передернул плечами. - Сколько лет Тео по сценарию? – спросил режиссер. - Это тут причем? – возмутился Тимоти. - Ему двадцать три, - спокойно ответил Арми. - В двадцать три он вероятно наивнее и проще, чем ты пытаешься его показать, - мягким упреком надавил Дэмьен, и обратился снова к сценаристу, - что ты думаешь, о том, что мы уже сняли сегодня? Арми сосредоточенно свел брови и поджал губы: это было минное поле. - В целом неплохо, но я бы посоветовал Тео немного расслабиться. Да он должен быть напряжен, но взгляд должен быть мягче. Он не воспринимает Александра как врага, но его реакцию предугадать не может, поэтому нервничает. Дэмьен развел руками в жесте «А я что говорил?» и выразительно посмотрел на Тимоти. Тот выдержал долгий взгляд режиссера и после посмотрел на Арми. В его глазах больше не было колкости, скорее, явно читалась усталость – это было чем-то новым и оттого удивительным. - Окей, я понял, - согласился он и спрыгнул со своего места. - Дайте мне время подумать. - Отлично! - воскликнул Дэмьен, явно удовлетворенный внезапной сговорчивостью главной звезды. - Через двадцать минут встречаемся на площадке. Мне еще надо найти Лиама и с ним обсудить кое-что. Он стремительной походкой направился на выход, и Арми снова не знал, что ему делать: бежать следом или остаться. Он посмотрел на Тимоти, но тот отошел к окну и, отвернувшись, сложил руки на груди. Мешать ему не хотелось, но не воспользоваться ситуацией было невозможно. - Тимоти, - позвал он, сделав шаг навстречу, - я восхищаюсь твоим актерским талантом, как говорил не раз, но, если у тебя есть сомнения, мы можем все обсудить. Это работа, все остальное можно оставить за пределами площадки. Тимоти молчал, стоя все в той же позе лицом к окну. Линия его плеч чуть дрогнула, но он не повернулся. Арми им любовался, не стесняясь своих эмоций, пока никого не было рядом: его тугими кудрями, уложенными в художественный беспорядок, его уверенной позой с широко расставленными ногами, изящным, но сильным треугольником его фигуры. Так хотелось прямо сейчас, вот в этот самый момент, подойти сзади и обнять, чтобы напряжение и твердость из его позы ушли, чтобы он расслабленно и доверчиво откинулся на Арми, как когда-то. Хотелось зарыться в его волосы носом, глубоко вдохнуть и шепнуть на ухо что-нибудь обнадеживающее. Это желание накрыло так сильно, что он буквально почувствовал, как между ними натянулась нить – она была так осязаема, что, казалось, протяни руку и коснёшься. Но он бы не посмел этого сделать. Он бы мог, но вот пережить отказ – вряд ли. - Почему ты сделал Тео предателем? - неожиданно спросил Тимоти. Он не повернулся, не посмотрел, даже не шелохнулся, но голос его прозвучал как-то безнадежно спокойно. Арми по инерции сделал еще один шаг вперед, но остановился и выдохнул. Нить вибрировала. - Хотел показать, что не бывает идеальных людей, что каждый может ошибиться и принять неправильное решение, - он замолчал, раздумывая. Каждое слово имело смысл и вес. - Нет людей однозначно хороших или однозначно плохих, есть те, кто в определенный момент делают неправильный выбор. Главная идея в том, что Тео признал свою ошибку. Я хотел показать трансформацию героя, сначала готового на все, лишь бы подзаработать, а потом безнадежно влюбляющегося. И не успел Арми подумать над тем, был ли он достаточно красноречив, его догнал следующий вопрос: - По твоей задумке Александр даст ему шанс? - Финал открытый, поэтому каждый может решить их судьбу сам. - Но ты бы дал? - Я верю, что любовь способна на многое. В том числе на сострадание и на прощение. И на второй шанс. - Считаешь, возможно полюбить так быстро? - Считаю, что в жизни самые невероятные вещи могут произойти даже быстрее. На Арми вдруг обрушилось понимание, что это их первый спокойный и конструктивный диалог с того самого прощания в машине у аэропорта, и его важность невозможно было переоценить. Сейчас он был благодарен случаю, что заставил его заплутать и наткнуться неожиданно на эту комнату и спорящих в ней людей, несмотря на пережитые им ранее негативные эмоции. Их не осталось и в помине. Он уже и не представлял, что они могут говорить так спокойно, взвешенно на какую-то ни было тему, неважно. Тимоти его слышал – вот что на самом деле имело значение. И хотелось верить, что подтекст их диалога весьма однозначен. Но мыльный пузырь лопнул, едва надувшись. - Можно я побуду один? Мне нужно настроиться, - сказал Тимоти, и Арми отступил. - Да, конечно. Выходя из комнаты, он по инерции обернулся и поймал на себе взгляд. Тот смотрел из-за плеча, и в его глазах больше не было испепеляющего пламени. Но что там было, он понять не успел, тот снова отвернулся. *** Съемки шли своим ходом, разве что Тимоти сменил гнев на равнодушное участие. Он мог спокойно прислушиваться к словам Арми, что-то спрашивать, о чем-то рассуждать, но наедине они больше не оставались. Чаще собирались вчетвером с Дэмьеном и Лиамом и обсуждали особенно сложные моменты, и порой что-то меняли прямо на ходу. Арми видел своеобразный прогресс, но опасался как-либо его форсировать, чтобы неловким движением не разрушить то хрупкое перемирие, к которому они совершенно неожиданно пришли. Ему это напоминало игру «Дженга», когда каждый вынутый деревянный брусок ставил под сомнение крепость всей конструкции, и он с замиранием сердца пытался ее укрепить. Он всем своим видом показывал, что готов к диалогу, и ждал хоть единого знака, но Тимоти продолжал держаться вежливо-отстраненно. Арми все пытался понять, с чего произошла столь резкая перемена, но сколько ни упорствовал – не мог. А порой его мысли заводили в такую беспросветную глушь, что каждый лучик надежды мог быть последним, и вот он цеплялся за рассеянный свет и выныривал наружу, успокаивая себя тем, что его опасения беспочвенны. Не мог Тимоти после всего, что было, после яростного отрицания и той сцены ревности в курилке, просто успокоиться и перевернуть страницу. Не мог же?.. Лиам тем временем вошел во вкус. Он с полной самоотдачей отыгрывал роль. Арми не мог не отметить его старания, и их диалоги постепенно приобретали другой окрас: от наставнических к более дружеским. Теперь они обсуждали роль на равных, как два приятеля, встретившихся в кафе на ланче. Лиам вставлял свои ремарки, комментировал, вносил что-то свое, и если Арми это одобрял, то буквально ликовал на площадке. Иногда он звонил Арми по вечерам, и они обсуждали то, что не успели за день, некоторые щекотливые нюансы и сцены следующего дня. Порой Арми казалось, что Лиам был в его жизни всегда, в каждом человеке, который когда-либо был ему симпатичен. Он был уютно простой, проскальзывающий в жизнь совершенно беспроблемно, как запах вкусного обеда за закрытую дверь. Ему хотелось открыть, с ним хотелось общаться. И хоть они редко скатывались в личные темы, тем не менее Арми знал, что у Лиама есть девушка, что они вместе больше пяти лет, и он планирует сделать ей предложение после окончания съемок. И тем удивительнее было для Арми, как, являясь таким легким человеком, имеющим постоянную привязанность, он ловко перевоплощался в такого сложного, остроугольного Александра, сходящего с ума от своего любовника. Все-таки актерство для него всегда будет тайной под семью замками, и хоть сейчас он наблюдал этот процесс воочию, понятнее ему не становилось. Работа клеилась, и Арми согласен был забрать обратно свои слова о том, что готов все бросить и уехать. Нет, не готов. Он чувствовал себя частью процесса, сложного и слаженного механизма, где каждый винтик и каждая деталь имели свое значение. И осознавал свою неоспоримую значимость, когда Дэмьен поворачивался к нему со своего режиссерского кресла и ждал одобрения после каждого дубля, когда Лиам обращался за помощью или советом, даже когда Тимоти с молчаливым согласием кивал в ответ на его предложения. И перестав ловить волны негатива от последнего, он слегка расслабился и начал получать удовольствие от съемок. После своей недолгой поездки на незапланированный уикэнд Арми в принципе чувствовал себя лучше. Возможно, и это повлияло на принятие непростых обстоятельств своей жизни. Да, он все еще продолжал проверять все по несколько раз, продолжал ненужный счет, но в целом нервозность спала. Только один момент назойливо тревожил. Чем больше проходило времени, тем сильнее ему казалось, что Тея была плодом его воспаленного воображения. Слишком неожиданно она появилась, имела слишком много сходств с тем, из-за кого он потерял покой и здравомыслие, и так же неожиданно исчезла. В один из вечеров, когда его сомнения достигли пика, Арми решил ее найти. Нет, он не собирался с ней встречаться, потому что смысла в этом не было, он даже не знал, что может ей сказать, но ему стало жизненно важно удостовериться, что он не сошел с ума, что она на самом деле существует и не только в его воспоминаниях. Не все сайты художественных галерей содержали информацию о владельцах, большинство были спроектированы так, что, кроме выставочных картин, анонсов предстоящих событий и адреса, больше не имели ничего. Он понял, что безрезультатно шарит рукой в темной воде. Тогда он решил отталкиваться от противного и начал вспоминать имена художников, которые она упоминала. Выборка стала меньше, но все тщетно. Арми уже почти отчаялся, но потом нашел на каком-то сайте список названий и владельцев галерей, внимательно его просмотрел и снова разочарованно откинулся на стуле. Неужели ему все приснилось? Например, он не заметил, как заснул за написанием романа, и не отключившийся до конца мозг подкинул ему такую картинку с вполне реальными ощущениями, с подробными диалогами, с запахами и вкусами… Нет, такого не бывает. Арми начал бесцельно листать фотографии в поисковике, особо ни на что не надеясь. А что, если она его обманула, и вовсе не является никакой владелицей галереи и зовут ее как-то иначе, и вообще она не из Нью-Йорка? Они познакомились случайно, и она могла наговорить чего угодно, и он бы поверил. Что мешало ей его обмануть? Может, она вообще какая-то мошенница… Бинго! Сначала Арми не поверил своим глазам, но потом присмотрелся и узнал в элегантной молодой женщине в строгой одежде ту самую Тею с копной непослушных кудрявых волос в джинсах и мартинсах. Это был удивительный контраст. С гладко зачесанными назад волосами, в рубашке и узкой юбке, на высоких каблуках она выглядела иначе. Он все смотрел и не мог оторвать глаз: на фотографии она стояла под руку с каким-то богемного вида типом в намотанном на шее шарфе и в очках на фоне плохо различимых картин. Значит, все было на самом деле, значит, он не совсем псих, значит, она его не обманула. И ему стало легче с одной стороны, но с другой, как-то немного не по себе. Он даже толком не мог понять почему, но ее образ на фотографии вызывал чувство диссонанса. С такой женщиной он бы не переспал, такая женщина его бы вряд ли увлекла. И она совершенно не была похожа на Тимоти или на Тео, нет, это какая-то чужая, взрослая, не близкая даже на одну ночь. Арми закрыл все вкладки и опустил крышку ноутбука – даже писать дальше расхотелось. Начиная поиски, он не думал ни о чем, кроме как найти и убедиться в реальности, а убедившись, получил меньше удовлетворения, чем ожидал. *** Окончание съемок в Нью-Йорке ознаменовывалось сразу двумя значимыми событиями: переездом всей съемочной группы в Бостон и вечеринкой в честь Хэллоуина. И если первое было ожидаемо и морально удобоваримо, то второе застало врасплох. В последний съемочный день Шаззель собрал всех, сказал спасибо за плодотворно проведенный месяц и пригласил на свою вечеринку, посвященную кануну Дня Всех Святых. «Это мой любимый праздник», – пояснил он довольно. И все бы ничего, но отказы не принимались, а костюмы были обязательным условием присутствия. Многие восприняли эту новость на «ура», но не Арми. Он не наряжался на Хэллоуин со времен младшей школы. Вся эта канитель с нарядами, тыквами и страшилками навевала на него желание оказаться от происходящего как можно дальше. И в этот раз первое, что он хотел сделать, это отказаться, выдумав какую-нибудь серьезную и неоспоримую причину своего отсутствия, но Дэмьен не оставил ему шансов. Словно уловив его сомнения, он поймал его уже на выходе из павильона и по-дружески положил ему руку на плечо. «Я на тебя рассчитываю», – сказал он, и у Арми не осталось выбора. И теперь он стоял перед зеркалом, рассматривая себя, и собирался с духом. Он еще с детских лет помнил, как сложно ему было найти какой-либо костюмированный наряд, его рост всегда ставил в тупик всех владельцев лавок, торгующих подобной ерундой, а теперь уж и подавно. Он сломал всю голову, пока не наткнулся ночью на старый черно-белый фильм под названием «Одинокий рейнджер». Образ главного героя в шляпе, маске на глазах, с платком на шее и черных перчатках когда-то приводил маленького Арми в восторг. Теперь восторга было меньше, но это был его вариант. Костюм он надел свой, обычный черный, а вот белую шляпу и черную маску он заказал в первом попавшемся интернет-магазине. От перчаток он отказался, как и от платка на шее, решив, что это будет перебор, а его образ и так будет узнаваем. А еще у этого наряда был значимый плюс – хотя бы добраться до места он мог без позора, а шляпу и маску надеть уже по факту, если на самом деле все будут в костюмах, а если нет, то просто выкинуть их в ближайшую урну. Но он ошибся, полагая, что он единственный, кто так ответственно отнесся к словам режиссера. А если точнее, то так безответственно. Костюмы на людях вокруг просто будоражили воображение, и некоторых он узнавал с трудом. Тут был и Эдвард руки-ножницы, и клоун из «Оно», и Джон Крамер, и девочки-сестры из «Сияния», несколько мертвых невест, зомби, вампиры и еще бог знает кто. Арми на фоне них смотрелся весьма скромно, но для себя комфортно. Дэмьен встретил его в костюме католического священника из средневековья. - Тонко, - отметил Арми во время рукопожатия. - Я собрал всю нечисть, чтобы изгнать ее из города, - засмеялся он и направил на Арми большой золотой крест. Этот образ вкупе с зализанными набок черными волосами так гармонично на нем смотрелся, что Арми на секунду показалось, что он переместился в прошлое. - Сдаюсь, хоть я и не нечисть, - подыграл он режиссеру. - Мне нравится твое решение, - одобрил его вид Шазелль, - просто и лаконично. Я обожал «Одинокого рейнджера» в детстве. - Как и я. Они обменялись еще парой ничего не значащих фраз, и Дэмьен направился встречать кого-то из новоприбывших гостей, а Арми, заприметив в толпе ни больше ни меньше бога грома и молний, направился к нему. - Привет, о Великий Тор, сын Одина! - торжественно произнес он и улыбнулся, обратившему на него вниманию Лиаму. - Привет! - обрадовался тот и неожиданно обнял Арми. - Ты бы мог сыграть эту роль, - одобрительно кивнул он, пытаясь развеять накатившее смущение от короткого объятия, - отлично смотришься. Несмотря на отсутствие длинной шевелюры Лиам действительно был похож на исполнителя Тора в последней франшизе Марвел, просто удивительно похож. Арми оценил и широкий разворот плеч, подчеркнутый наплечниками, и общую стать, и молот в руках. - Тяжелый? - спросил он. - Нет, это же бутафория, но выглядит прикольно. Кстати, Арми, познакомься, это моя девушка, Габриэлла Бэнкс. Гэб, это тот самый Арми Хаммер, с которым «мне мало рабочих дней, и я разговариваю все вечера напролет», - сказал Лиам и сделал такое лицо, словно последнюю фразу намеренно цитировал. Это было забавно. Из-за его широкой спины вышла девушка Тора, в женской версии его костюма. - Привет, - просто сказала она, широко улыбнувшись, - весьма наслышана. - Добрый вечер, - поприветствовал ее Арми, - мне, право, стало неловко. - Не обижайтесь, пожалуйста, на меня, - виновато пожала плечами Габриэлла, - просто Лиам никогда так ничем не горел, и я немного ревную. - Я надеюсь, ты сейчас про работу, - доверительно шепнул Арми, и они дружно рассмеялись. Ладно, здесь не так уж плохо. За беседой с Лиамом и его девушкой Арми совсем расслабился и даже подумал, что можно задержаться дольше, чем он изначально планировал. Эта вечеринка отличалась от всех, которые Арми раньше посещал в Нью-Йорке: здесь была веселая, расслабленная, почти что дружеская атмосфера, не было излишней заносчивости и высокомерия, надменной чванливости людей, не имеющих к настоящему высшему обществу никакого отношения. Помимо задействованных в съемках и некоторых представителей кинокомпании, были по всей видимости друзья режиссера, которых он пригласил присоединиться. Было весело и вполне в духе праздника, некоторые ведьмочки уже оккупировали место перед диджейским пультом, где Ларч из «семейки Аддамс» крутил свои пластинки. Арми допивал второй фужер шампанского, сделав выбор в пользу наименьшего зла. Он не очень любил игристое, но другой напиток, как выяснилось позже, называющийся Кровавая Мэри, привлекал его еще меньше. Габриэлла как раз рассказывала об одной из постановок, в которой Лиам принимал участие и которая имела особую популярность в прошлом сезоне, когда герой ее рассказов неожиданно воскликнул: - Мать честная! Арми на автомате обернулся, чтобы посмотреть, что его так впечатлило, и сам не заметил, как его челюсть плавно поехала вниз. - Звезда всегда должна быть звездой? - задал Лиам риторический вопрос, который вполне ожидаемо остался без ответа. Внимание многих привлек совершенно определенный человек, явившийся на вечеринку с опозданием. Если бы диджей не был так занят за своим пультом, то и музыка наверняка бы замолкла. - Лиам, ты познакомишь меня с ним? - нарушила повисшую в разговоре паузу Габриэлла. Тимоти обменивался приветствием с режиссером, когда все остальные просто беззастенчиво пялились на него. А посмотреть было на что: короткий пиджак, расшитый пайетками и кружевами, одетый на голое тело, открывал общему взору грудь, на которой только моталось несколько кулонов, узкие брюки с высокой талией подчеркивали стройность его фигуры, а половину его лица скрывала черная маска. - Это что, призрак оперы? - оторопело спросил Лиам. Арми поспешно отвернулся и одним глотком допил все, что оставалось у него в фужере. - Очень смелое прочтение классики, - отозвалась его девушка. - Вам принести еще выпить? - спросил Арми, не найдя слов, чтобы прокомментировать ситуацию. - Нет, спасибо, у меня еще есть, - отозвалась Габриэлла, и Лиам согласно кивнул на свой почти полный фужер. Арми молча направился к бару, пытаясь уложить в голове картинку, что намертво зависла перед его глазами. Он ни разу не видел Тимоти в таком откровенно провокационном наряде, и это подействовало на него сильнее, чем его практически абсолютная нагота на съемочной площадке. Обнаженное тело не давало такого простора для фантазий, как этот эпатажный наряд, где в разрезе не застегнутого пиджака виднелась алебастровая кожа. И это сочетание верхней одежды, пусть весьма изящной и нарядной, и беззащитного голого тела под ней будоражило и заставляло кровь бежать быстрее в совершенно определенном направлении. Арми взял полный бокал и сжал холодное стекло, пытаясь прийти в себя. Ему нельзя выдавать своего волнения. Даже если Тимоти что-то поймёт, то остальные не должны догадаться, как он на него действует. Он развернулся, чтобы пойти обратно, и практически замер на месте. Виновник его постыдных мыслей премило общался со своим партнером по съемкам и его девушкой. Как специально! Арми надеялся отсрочить столкновение с ним, но отступать сейчас было откровенно нелепо. Лоб под маской мгновенно взмок, и хотелось сдернуть всю эту клоунаду с себя и выйти на свежий воздух, но вместо этого он, поддавшись случайной мысли, подхватил еще один фужер, натянул приветливую улыбку и скользнул в толпу. - Добрый вечер! - поприветствовал он Тимоти. Он старался смотреть ему в лицо и не скользить взглядом ниже. Нет, ни за что. Он протянул ему шампанское и произнес: - Выпьем за сегодняшний вечер. Тимоти посмотрел на него, чуть сощурив глаза, как-то недоверчиво, но фужер принял. Четыре бокала соприкоснулись, и их обладатели сделали по глотку. - Тимоти как раз рассказывал нам, почему его девушка не смогла сегодня присутствовать, - пояснил Лиам. Арми улыбнулся и вопросительно поднял брови. - У нее съемки в Мексике, она улетала еще вчера, - пояснил Тимоти и снова приложился к шампанскому. - А чем она занимается? - как можно беззаботнее спросил Арми. - Она модель. - Кстати, видела ее фотографии в последнем Vogue, - заговорила Габриэлла, стараясь показать свою истинную заинтересованность, - это просто восторг! Она произносила что-то еще, но Арми ее уже не слушал. Имена известных модельеров и фотографов, названия брендов почти ничего ему не говорили и, залетая в одно ухо, из другого вылетали. А он думал о том, что еще одной причиной его нежелания идти сегодня на эту вечеринку была необходимость знакомиться с девушкой Тимоти, делать вид, что ему приятно, поддерживать светскую беседу. Он бы вынес это с трудом, а сейчас облегченно выдохнул. Все складывалось лучше, чем он мог предположить. Он аккуратно поглядывал на Тимоти, оставаясь в стороне от основной беседы. Кажется, обсуждали его наряд. Арми что-то отвечал, если к нему обращались, но мыслями был далеко. Примерно на западной 59-й на десятом этаже в знакомых апартаментах, и там не было никого вокруг, время никуда не спешило, а хозяин этих апартаментов был невероятно рад его видеть. Арми одернул себя, пока не зашел в своих фантазиях слишком далеко. Но этого уже было достаточно, чтобы захотелось поправить брюки в районе паха. Очнувшись от своих мыслей, он поймал на себе взгляд Тимоти, задержавшийся на нем много дольше, чем на просто знакомом или даже коллеге. Арми чуть дернул уголком рта, и тот отвернулся, тут же замахав кому-то в толпе. - Всем добрый вечер, - сказала подошедшая к ним женщина средних лет в образе Круэллы. Она по-хозяйски положила одну руку Тимоти на талию, а другую протянула в приветственном жесте и ошпарила Арми таким взглядом, что в совокупности с ее ярким и немного зловещим образом это подействовало на него как удар током – он невольно подобрался. - Аманда Пит. - Арми Хаммер, - он протянул ей руку и встретил не по-женски твердое рукопожатие. - Очень приятно, - сказала она, - ваш сценарий не оставил Тимоти шансов. - И словно почувствовав легкое замешательство, добавила: - Я его агент. - Взаимно, - улыбнулся Арми, - этот сценарий не оставил шансов никому, даже мне. Они смотрели друг другу в глаза прямо, не мигая, и казалось, что отвести взгляд было бы сродни поражению. - Лиам Хейт, - неожиданно вклинился в их странный диалог Лиам, - а это моя девушка Габриэлла. Обменявшись приветствиями, они переключились на обсуждение вечеринки: хвалили Дэмьена за организацию, за то, что заставил их всех немного пофантазировать, за собранную компанию, за отличный выбор места и музыки. Арми в основном слушал, не встревая, и то и дело ловил на себе взгляд Аманды – она смотрела на него не так как все остальные, слишком заинтересованно, слишком изучающе, с такой хитрой полуулыбкой на лице словно говорила: «Ах вот ты какой, Арми Хаммер». Ему больше и больше казалось, что она все знает. Знает, кто он такой, и что Тимоти оказался не случайно втянут в эту авантюру с фильмом, а возможно знает и о большем. Он не думал о том, какие отношения у Тимоти со своим агентом, если честно, то он ни разу о ней даже не слышал, но вот она, кажется, была наслышана. И несмотря на то, что для Арми это стало сюрпризом, в принципе это сюрпризом не было – с кем-то же Тимоти мог поделиться, так почему не с ней? Она-то явно будет на его стороне, что бы ни произошло, она его никогда не выдаст. И вообще, судя по всем жестам, по тону ее голоса она вела себя с ним как мать, эдакая мама-подружка, входящая в круг доверенных лиц. Через какое-то время не в силах и дальше выдерживать перекрестный обстрел взглядами от Тимоти и его агента, Арми извинился и отошел. Он поставил давно пустой бокал на барную стойку и спросил у бармена, где можно покурить. Идти в душную комнату для курения ему не хотелось, там всегда нечем было дышать, поэтому он отправился на улицу. В общем-то, он делал успехи. Кто бы еще год назад ему сказал, что он будет посещать подобные мероприятия и даже чувствовать себя на них неплохо, он бы не поверил. А несколько лет назад он бы вообще покрутил пальцем у виска. Сейчас же он мог спокойно общаться с людьми, находиться в их обществе и не хотеть вздернуться на месте. Может быть, дело было в том, что большинство из них он как-никак знал, а может быть, все дело было в глубокой проработке проблем. Да, ему не хотелось выпячивать себя на первый план, становиться душой компании, привлекать всеобщее внимание, но существовать в подобной обстановке он вполне мог. В некоторые короткие моменты ему это даже нравилось. Или ему просто льстило, что причиной сбора всех этих людей в одном месте был в большей степени он сам. Это подстегивало его и наполняло смыслом, но в то же время награждало ответственностью, и он как случившийся лидер с гордостью нес ее на своих плечах. Он не мог проявлять слабость, а уж тем более не мог показывать ее. Как человек по жизни ответственный, он и к этому вопросу подходил серьезно. Он доведет дело до конца, а потом уже расслабится. Вернется в свою тихую гавань, жаль, что вероятнее всего один, и продолжит свою тихую жизнь. Когда он вернулся в помещение клуба, то первое, что отметил, это более громкую музыку, а второе – приглушенный свет. Теперь все происходящее больше напоминало ночную тусовку с дергающимися на танцполе маскарадными телами. Хорошо, возможно он несколько переоценил свои возможности. Решив побыть еще немного, возможно, время ровно одного фужера, он подошел и подхватил на стойке разлитый напиток. Где-то были закуски, но есть совершенно не хотелось. Вся их компания рассредоточилась по залу: Лиам с Габриэллой болтали с актерами массовки, которых Арми даже не знал по именам, Аманда общалась с каким-то серьезным мужчиной в костюме Гэндальфа, а Тимоти вообще не было видно. И последнее слегка удручало, он надеялся поглазеть на него издалека и остаться по возможности незамеченным. Он наблюдал за ним со стороны уже так долго, что тот стал просто неотделимой частью его жизни. Почти год. Арми мысленно сроднился с ним за это время, думал о том, как бы Тимоти отнесся к чему-то, что бы сказал, как посмотрел. Гуляя с Арчи по Центральному парку, он видел его рядом, лежа в постели с включенным телевизором, он тоже видел его возле себя, за завтраком, в машине, в душе, где угодно – его хотелось не просто представлять, а чувствовать, и перевести из статуса мысленного спутника во вполне себе настоящего. - Привет, - влезли в его мысли самым бесцеремонным образом, - как вечеринка? - Привет, - кивнул он, все еще возвращаясь в реальность. Рядом с ним стояла Меган в костюме Харли Куин и широко улыбалась. - Тебе очень идет костюм и шляпа, и маска. Я тебя не сразу узнала. - Спасибо, - Арми постарался вежливо улыбнуться. - А тебе идет розовый… и голубой. Его незамысловатый ответ не был следствием потери дара речи от восторга или чего-то подобного, он просто на самом деле не знал, что сказать, а откровенно подхалимничать не умел, поэтому отметил то, что просто бросалось в глаза. Цвета были жгучие, едкие и безобразно яркие, а короткая майка, казалось, трещит по швам на объёмном бюсте – для него этот вид был апофеозом пошлости. - Классно, что режиссер устроил такой праздник, - продолжала как ни в чем не бывало Меган. - Обожаю Хеллоуин: все эти костюмы, зловещие темы, дух повсеместного праздника. Арми сдержанно кивнул и отпил шампанского. Он совсем о ней забыл, как и о ее нездоровом интересе. Хоть она и продолжала периодически ему звонить, спрашивать, как дела, предлагать свою помощь, но именно сегодня он о ней даже не вспомнил. - Давай выпьем за встречу, - предложила она, подхватив фужер со стойки. Неужели по его односложным ответам и абсолютно незаинтересованному виду, она ни о чем не догадывалась? Но судя по тому, как заигрывающе и призывно она стреляла глазами – нет, не догадывалась. - А ты в детстве ходил за сладостями по соседям? - спросила она и тут же сама ответила: - Наверняка ходил, мы все этим занимались. Замечательное было время. Я бы и сейчас прошлась, только, наверное, мне уже никто ничего не даст. Она все что-то говорила и говорила, но сквозь нарастающую громкость музыки слова разбирались с трудом. Поняв, что Арми половину не слышит, она прижалась к его плечу грудью и продолжила щебетать практически на ухо. Надо было срочно что-то делать, но, как назло, ни одного знакомого лица вокруг, не идти же на танцпол к Лиаму и его девушке, которые лихо отплясывали под Мэрлин Мэнсона – на такое Арми не отважился бы даже в текущем патовом положении. Она практически повисла на его руке, когда перед ними откуда ни возьмись возник Тимоти. Весь его вид выражал крайнюю степень решимости, а по его шально блестящим глазам было понятно, что он хорошенько выпил. Когда только успел и главное, что его так пробрало? - Арми, можно тебя? - громко спросил он. Что бы он ни хотел сказать, Арми был ему рад и, согласно кивнув, поставил свой почти пустой фужер на стойку. Но из цепкой хватки Меган оказалось не так-то просто выбраться. - Мне нужно отойти, - сказал он, но, кажется, этого было недостаточно. - Договорим позже, - опрометчиво пообещал он и мягко высвободился. Девушка обиженно надула свои ярко накрашенный губы, всем своим видом показав разочарование из-за нарушенного момента. - Буду ждать тебя здесь, - сказала она и недовольно покосилась на Тимоти, но тот ответил ей таким убийственным взглядом, что она потупилась и отвернулась. - Пойдем, - твердо сказал он и, развернувшись на сто восемьдесят, решительной, но не совсем твердой походкой куда-то направился. Значит, Арми не показалось, и Тимоти действительно пьянее, чем он когда-либо видел. Следуя за мерцающим в свете прожекторов пиджаком, Арми переводил взгляд с кудрявой макушки на обнаженную полоску спины между этим самым пиджаком и линией брюк. Каких-то разумных мыслей, способных собрать все факты воедино, чтобы хотя бы предположить, что происходит, не было. Что Тимоти понадобилось, куда он его ведет, почему они вышли из основного помещения клуба через неприметную дверь и идут по какому-то узкому коридору, зачем он по дороге снял свою маску… Не нашлось их и когда твердое тело ловко прижало его к одной из стен, а горячие губы с силой ударились об его. От такого напористого прикосновения было больно, и от ярких кругов перед глазами Арми не успел никак среагировать. - Какого хрена она висла на тебе? - прошипел Тимоти, чуть отстранившись. От него отчетливо пахло алкоголем, и явно одним шампанским тут дело не обошлось. Арми сам был не совсем трезв, но от его дыхания и в целом происходящего начал пьянеть все сильнее. - Почему бы и нет? Ты же со мной даже говорить не хочешь, - ответил он. В нем начало зарождаться какое-то злое веселье, приправленное томящимся весь вечер возбуждением – так себе смесь для принятия здравых решений. - То есть, я зря тебя оттуда увел? - спросил Тимоти, шаря взглядом по его лицу. Его внимание не сосредотачивалось на чем-то конкретном, оно было рассеянным, словно он хотел объять все и сразу. Арми не выдержал этого и прижался к призывно приоткрытым губам, отвечая на все вопросы разом. Он поцеловал его жадно, напористо, требовательно смял его губы, сжал одной рукой волосы на затылке, а другой притянул за талию. Ощущение мягких кудрей в ладони, горячей и чуть влажной от пота кожи на спине, жаркой упругости губ, точно знающих, что нужно делать – все это в совокупности с собственным длительным помешательством не оставили Арми ни единого шанса. По-хорошему, надо было остановиться, пока они не наделали глупостей, за которые им потом придётся расплачиваться. Правильнее было бы поговорить для начала, прежде чем окунаться в омут с головой. Но разве можно было мыслить категориями «хорошо» и «правильно» вот в этот самый момент, когда Тимоти прижался своим пахом к его, когда он тихо, едва слышно простонал в губы, когда уверенный язык проскользнул ему в рот? Единственное, из-за чего Арми мог сейчас прерваться – это снять опостылевшие маску и шляпу, которые мешали и были абсолютно неуместны, под которыми пот катился градом. - Только попробуй сейчас от меня сбежать, - яростно зашептал Тимоти, взявшись за лацканы его пиджака. Но если Арми и допускал такую мысль, то лишь на секунду. Он сдернул шляпу, нашарил на затылке завязки и сорвал маску с лица – стало легче. Тимоти прикрыл глаза, качнулся к нему всем телом, почти коснулся губ, но плавно отстранился. Сексуальное напряжение, исходящее от каждого из них, смешивалось воедино, переливалось всеми красками желания и обволакивало их плотным коконом. Арми не знал, что могло их сейчас растащить по углам, только что-то такое сильное как природная стихия, но даже если стены вдруг начнут рушиться, а земля уходить из-под ног, он лишь сожмет его крепче. Он оттолкнулся лопатками от стены, крутанул обоих и прижал Тимоти к твердой поверхности, которая до этого давала ему самому точку опоры. Он придавил его руки по сторонам от головы, придерживая их предплечьями, потому что ладони были заняты предметами проходящего совсем рядом маскарада. Как же хотелось выкинуть это все и чувствовать кожу ладонями, без каких-либо преград и ограничений, пока есть такая возможность. Тимоти откинул голову и смотрел на него сквозь ресницы, его грудная клетка ходила ходуном, дыхание рваными толчками вырывалось наружу, а тонкая ткань штанов не могла скрыть причину всего этого. Он его хотел. Арми вернул взгляд от топорщащейся ширинки через весь оголенный торс, видимый почти полностью в разъехавшихся по сторонам краях пиджака, задержал его на мотающихся кружевах, так контрастно смотрящихся с плоской мужской грудью и разлетающихся по сторонам словно крылья, и вернул его к лицу. Тимоти сходил с ума от желания. Арми едва коснулся губами его губ и резко припал к вожделенной шее. Он жадно целовал, облизывал мгновенно покрывшуюся мурашками кожу, всасывал и отпускал, чтобы через секунду снова впиться в нее губами. Он следовал ниже, к ямке между ключиц, к самим ключицам. Низкие вибрирующие стоны подстегивали его, ударяли плетьми по самым нервам, велели не останавливаться и не отпускать. И поэтому он не понял, почему в какой-то момент Тимоти напрягся и попытался высвободить руки, он так увлекся, что не услышал приближающихся шагов, а когда до него дошло, резко отступил. - Пошли, - шепнул Тимоти и сделал несколько шагов по коридору, прежде чем толкнуть какую-то дверь. Арми не думая скользнул за ним следом в кромешную темноту и, как только дверь захлопнулась, отрезав их от тусклого света коридора, почувствовал, как на него налетел вихрь. Тимоти трогал его везде, где мог ухватить, целовал везде, куда мог дотянуться, вжимался в него, норовя уронить. Он стянул с него пиджак, ругаясь сквозь зубы, расстегивал пуговицы на рубашке, попутно целуя оголяющуюся грудь, и, так и не дойдя до последней, опустил руку ниже и нетерпеливо схватился за член прямо сквозь брюки. Арми застонал, он не смог сдержать звуков, как и бедер, толкнувшихся навстречу сильной ладони. - Трахни меня. Эти слова сорвали чеку, запустили устройство, и взрыв поразил изнутри так, что в ушах зазвенело. Арми наощупь притиснул его стене, одной рукой сжал шею, а другой принялся расстегивать ширинку на его штанах. Тимоти надсадно дышал, но глаза, привыкшие к темноте, различили его улыбку. Он улыбался и ждал, когда Арми избавит его от штанов, и, кажется, рука на шее его ничуть не смущала. Справиться с потайным крючком ему удалось, но такие же потайные пуговицы требовали усилия двух рук, тогда он отпустил его шею и впился в довольную улыбку губами, смяв ее своим напором. Тимоти отвечал голодно, даже развязно и, когда его брюки упали вниз, ловко выскользнул из поцелуя и повернулся спиной. Вид короткого пиджака и голых, белеющих в темноте ягодиц завораживал. Арми с шумом втянул воздух, пытаясь хоть немного остыть, но, ожидаемо, не смог. Он хотел Тимоти до дрожи в руках, до боли в паху, до темных кругов перед глазами. Да, возможно, он хотел его не так, не здесь и не при таких обстоятельствах, но в конкретный момент выбора не было. Он смочил слюной свои пальцы и провел ими между маленьких половинок, нашел то, что искал, помассировал немного по кругу и попытался вставить палец. Там было так узко, что пришлось приложить усилия. Арми показалось, что даже в самый первый раз так узко не было. - Хватит там возиться, давай, - выдохнул Тимоти. Он упирался руками в стену, а голову опустил вниз. - Я тебе наврежу, - ответил Арми и протолкнул палец до конца, за что получил тихий болезненный стон. - У тебя что, никого не было? - оторопело спросил он. - Да, - рыкнул Тимоти, - как-то мы с Лиамом до этого не дошли. Наверное, слишком много людей было вокруг. - А кроме? - Да давай уже, - нетерпеливо двинул бедрами Тимоти. Арми растягивал его так аккуратно, как мог в своем состоянии, так и не поддавшись уговорам поторопиться. Он не хотел приносить лишнюю боль, зная, что ее и так будет достаточно, не хотел, чтобы Тимоти жалел об этом на утро сильнее, чем мог бы. Он целовал заднюю поверхность его шеи, вдыхал запах волос, и готов был сорваться в любую секунду. Когда он все-таки освободил себя от штанов и начал входить, тормоза скрипели на последнем издыхании. Да, Арми хотел бы, чтобы их первая близость после такого длительного перерыва была более осознанной, вдумчивой и точно не возле стены со спущенными до щиколоток штанами, но еще вчера он и о таком не мечтал. Да и ощущения от тугих горячих мышц, крепко охватывающих его и буквально затягивающих в свое нутро, были слишком хороши, чтобы в чем-то сомневаться. Он двигался все быстрее, дышал все тяжелее, а не снятая рубашка липла к спине, но лучше, чем сейчас, он не чувствовал себя давно. Он брал то, что так долго было недоступно и так неожиданно было предложено, и улетал на волнах экстаза, утягивая Тимоти за собой. Тот стонал без перерыва, неконтролируемо, громко и подавался ему навстречу, давая понять, что все идет как надо. Арми навалился на него сильнее, сократив амплитуду, но увеличив трение, накрыл его руки своими и переплел их пальцы. Тимоти вцепился в его ладони жесткой хваткой и запрокинул голову. Арми глубоко вдохнул его запах и понял, что это конец. Бурный, яркий, ошеломительный конец. Он продолжал двигаться, ловя последние отголоски удовольствия, и почувствовав, как мокро и скользко стало внутри, он понял, что они совершенно забыли о защите, что он впервые кончил прямо внутрь. От этого осознания было удивительно прекрасно, но в то же время немного не по себе. Что скажет Тимоти? Но тот пока точно не был способен на какие-либо речи. Он безвольно уронил голову вперед и пытался отдышаться. Арми опустил одну руку вниз, обхватил его каменно-твердый член, и решение пришло незамедлительно. Он не без сожаления выскользнул, развернул его к себе и опустился перед ним на колени, взяв в рот так глубоко, как только мог. Это словно привело Тимоти в себя – он очнулся, толкнулся раз, другой, третий и выстрелил горячей струей прямо в горло. Арми сглотнул, двинул губами несколько раз, высасывая досуха, и выпустил его изо рта. Ему нравился его вкус, нравилось его неподдельное удовольствие, и он не видел ничего такого в том, чтобы познавать любимого человека любыми, самыми невероятными способами. Он поцеловал его в живот, потерся щекой о гладкую кожу и поднялся на ноги. Тимоти стоял с закрытыми глазами и тяжело дышал. Весь его вид выражал абсолютное удовлетворение. Арми легким поцелуем коснулся его губ и уже хотел отстраниться, когда руки обхватили его за затылок и притянули ближе. Тимоти крепко прижался к его губам и углубил поцелуй, не жадно, а с расслабленностью человека, познавшего высшее удовольствие. - Ты кончил в меня, - произнес он, оторвавшись. - Прости, у меня не было презерватива, - ответил Арми и заглянул в едва приоткрывшиеся глаза. - У меня тоже. Они не проронили больше ни слова, пока приводили себя в порядок, пока искали выход, и лишь на улице Тимоти, зябко поежившись, сказал: - Мне нужно домой. - Ты что, пришел так? - Да. - Господи, Тимоти, конец октября! Задачей номер один резко стало найти такси и как можно скорее. Арми подошел к дороге и начал махать руками проезжавшим мимо машинам, он даже свистнул в приливе чувств. И, о чудо, припаркованное неподалёку, на другой стороне, такси развернулось и подъехало к ним. Арми открыл заднюю дверь и кивнул Тимоти садиться. Тот направился к машине и, тормознув у открытой двери, поднял взгляд и начал: - Арми, только не думай, что… Арми оборвал его на полуслове и подтолкнул в спину: - Садись уже! Он сам захлопнул за ним дверь и стукнул по крыше, дав команду ехать. Такси тронулось, и он отступил от дороги, нашарил во внутреннем кармане пиджака пачку сигарет и закурил. Что бы ни хотел сказать Тимоти, а Арми догадывался, что, это было лучшее окончание вечера из возможных.