Одержимые/Maniac

Слэш
NC-17
Завершён
12
автор
Размер:
7 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
12 Нравится 0 Отзывы 3 В сборник Скачать

Сняты все запреты

Настройки текста
Примечания:
👾😈Со Чанбин Возраст: 27 лет. Группа крови: I. Рост: 167 см. Краткое описание: студент-практикант филологического факультета, довольно поэтическая натура. Вполне серьезный взрослый молодой человек, но при этом невероятно весёлый, которого уважают и одновременно любят его собственные студенты. 😈👾Ян Чонин Возраст: 23 года. Группа крови: II. Рост: 170 см. Краткое описание: мальчик-одуванчик, постоянно помогает маме, работая в её цветочном магазине. Умеет и любит делать как простые, но утонченные бутоньерки из цветов, так и более сложные букеты: цветочные ободки, праздничные венцы, восхитительные аранжировки в стеклянном шаре и многое другое. Так их видит общество. Оно же, общество, не даёт настоящему «я» каждого из парней выйти на свободу, предпочитая притворство как что-то нормальное. А это, воспринимаемое людьми вокруг описание, все лишь красивая упаковка, в которую они заперты… …но на деле оба оказались одинаковыми, с одинаковыми чокнутым монстрами внутри. А ещё как-то так внезапно расслабились, перестали притворяться друг перед другом нормальными. Забыв про навязчивые социальные установки и прототипы, они сняли все запреты, оголяя в похоти одержимую сущность каждого. — Если ты думаешь, что я чист и невинен, то ты ошибаешься, — с этой фразы Чонина и началось их знакомство и общение с Со Чанбином. И вроде бы ничего не предвещало появления впоследствии этой странной, но сварочно-искристой опасной парочки, разве что… — Твой взгляд не обманет меня. Он говорит все за тебя. Вот так, безмолвно, — ухмыльнулся тогда Чанбин, с однобокой, навевающей лишь опасность улыбке, оголяя острые клыки. А ведь молодой мужчина в тот день просто пришел собрать букет на юбилей для одной дамы в возрасте со своей работы. Кто же знал, что тут, в одном из многочисленных цветочных магазинчиков в бесконечно огромном мегаполисе он встретит невероятно невинного на первый взгляд парня, но который блеском в черных глазах выдал Чанбину всю свою скрытую от колючего людского осуждения развратное внутреннее существо.

👾😈

— Йеннаааа, ну почему ты такой, м? — Чанбин прижал локтем к стене Чонина поперек тела, как только они влетели в квартиру старшего, — я же тебя предупреждал, чтобы ты не дразнил и не смотрел на меня так в общественных местах, иначе отхватишь, — выдохнул старший, опуская взгляд, чтоб не смотреть на этого хитрющего чертенка, и успокоить хоть немного свое уже с сумасшедшей скоростью несущееся куда-то сердце, которое своим ритмом будто наперед знало, что будет дальше. — А может я хочу получить от тебя наказание, — сузил глаза Чонин, ехидно ухмыляясь. Этот мелкий невероятно бесячит одним лишь своим самодовольным сытым видом, будто он тут всем повелевает, держит ситуацию в своих, именно своих руках. По факту так оно и есть, потому что при желании за довольно долгое время их знакомства и «тесного» общения младший научился заводить хена с полуоборота. Хотя в итоге регулярно подставляет именно свой зад на растерзание, как, собственно, все свое тело нижним. — АйэнНня! — по-детски на одном выдохе крякнул Чанбин, тяжко уронив голову, пойманный на секунду взглядом напротив, им же по ощущениям эмоционального доминирования пригвозденный к противоположной стене. Таким восклицанием имени младшего он пытался сбросить не на шутку уже вулканом разбушевавшееся возбуждение внутри себя, которое, по факту, уже уже никак не сможет подавить. Его повело ещё с того момента, когда Чонин в продуктовом отделе гипермаркета, куда они, собственно, вместе пошли с утра, затерялся среди стеллажей, а после порочно прожигал Чанбина на расстоянии голодным взглядом, не давая сократить расстояние. А потом вообще нагло и без предупреждения прижал своим коленом достоинство Чанбина к стулу, на который усадил его, параллельно удивительно мило и невинно обсуждая с продавщицей мебельного отдела, могут ли они предоставить им возможность заказать подобный стул, но в другом цвете. — Можешь, — Чонин, специально говоря с предыванием и выдыхая с огромным количеством жара, прожигал шепотом ушную раковину Чанбина, медленно к ней приблизившись, — можешь использовать меня так, чтобы я потом молил о пощаде, вспоминая и прося всех известных богов помочь мне… Пауза, пыточно долгая, которая давала фантазии в голове Чанбина пуститься в пляс и открыть все шуфляды сознания с извращенными потайными желаниями. — …заставь меня почувствовать себя жалким. Преврати меня в тряпку, в мокрый ненужный клочок тряпья. Или же позорно сорви все тряпье с меня… — Чонин продолжал терзать пошлыми речами чужое ухо, зная, что игра началась, и нужно сейчас максимально проверить выдержку друг друга, распаляясь лишь этим, близостью тел, скованных одеждами, и грязными речами, пока кто-то один окончательно не сорвется. — …я все вытерплю. Всему подчинюсь. — Какой же ты развратный, — ухмыльнулся Чанбин, наконец собирая лицевые мышцы под контроль, при этом бесконтрольно запуская свои шаловливые ручонки под рубашку младшего, чтобы раззадорить того ещё и щекоткой с ошутимыми вминаниями и прощупываниями мягких тканей в разных местах. Хах, запрещённый прием, но Чонин не так прост, — А твой рот отвратительно мерзкий. Ненавижу тебя в такие моменты так же сильно, как и… — Хахах, — неожиданно ядовито засмеялся младший, — твой мнимый контроль мне даже нравится. Но не обманывай себя, от моих слов у тебя в голове каша, мозг взрывается, и разум помутнел, — Чонин змеевидно прогибался под каждое слово на ещё очень даже скромные касания Чанбина лишь к верхней части своего тела, и то под одеждой, наслаждаясь, но не удовлетворяясь этим в полной мере, — но я обожаю это. — Тогда, раз ты такая испорченный, мой чертенок, то предложи варианты своего наказания сам, — Чанбин отпрял, касания пропали. Старший, сложив руки на груди, уперся спиной в противоположную стену его маленького коридора, выжидая. — Слова, которые я говорил, и правда нечисты, как и моя душа в моменты нашей близости, — Чонин напирал, подходил, и тут же возвращался в исходное положение напротив, не оставляя ни одного даже жалкого краткого поцелуя, ни ничтожно мельчайшего прикосновения. Только жгучие острящие слух высказывания, — Поэтому используй мой рот так, как тебе угодно. Вытрахай его так, чтобы горло несколько дней невероятно саднило, и голос осип. Так, чтобы от скорости вбивания твоего охренительного члена в глотку у меня закружилась голова, на лбу от напряжения выступили вены, слюни текли водопадом, а щеки безжалостно растянулись. Чтобы затылок болел от того, насколько резко и сильно в бешеном темпе ты хватал и оттягивал волосы там. Хочу почувствовать каждую изящную венку твоего идеального члена, его невероятную тяжесть на моем языке, его не помещающийся без усилий в моем рту размер… — Ещё… ещё варианты… — сквозь сжатые зубы просит, закатывая глаза, Чанбин и, не жалея ногтевых пластин, полосами скребет рядом с собой краску со стен. А ведь арендатор квартиры только недавно делал здесь косметический ремонт. — Возьми меня на сухую, без подготовки и без растяжки. Плевать, что можешь меня порвать, плевать, что мне будет больно. Зато усладой твоему слуху будет мой истошный стон от дикой боли, а ещё ты ощутишь невероятную узость до собственного головокружения… Прерывать это Чанбину совершенно не хотелось, потому что все слова Чонина в таком мягком пониженном, но в то же время игриво-опасном тоне вызывыли у него фриссоны, то бишь «кожные оргазмы» с трусливо бегущими мурашками и мягкой дрожью в конечностях. Но он хотел перейти уже к дальнейшим, более смелым, по не менее распаляющим действиям. — Мне нравится, — облизнулся Бин, — но для начала я придумал кое-что более безобидное, но сладкое и зрелищное для моих глаз, — сказал он это, облизнувшись, и вновь приблизился к младшему. Четырьмя пальцами одной руки Чанбин сильно впился в челюсть под скулами лица Чонина, выбив тем самым лёгкий стон с примесью боли и удовольствия из не ожидавшего такого решительного жеста младшего. Но осадив желания Нини колким взглядом, Бин своим большим пальцем правой руки, крепко держащей острую скулу, нажатием прорвал преграду из чужих губ, стуком ногтя размыкая также и зубы, и погрузил его в чужую вязкую слюну где-то под языком. И темнеющими глазами непрекрыто-голодно пожирал всю эту картину, пока не прекращая гулять по нижнему небу увлажнял собственные пальцы. Затем достал и стал обмазывать до блеска губы младшего, уже представляя, как изувечит их своими укусами. — Не понимаю, почему, но ты всегда был одержим моими губами. И не бойся — находить оправдания, почему они так опухли и растрескались будет завтра моей заботой, — уведомил в напускным веянием заботы Чонин, будто считав некоторую опаску в действиях старшего. — Хах, а я не волнуюсь. Твои глаза уже полны безумства, чувства обострены. Значит тебе понравится любой исход сегодняшнего вечера. А синяки и другие следы и правда будут волновать только завтра, — сказал Чанбин, миленько едва чмокнул губы Чонина, оставляя и на своих тем самым такой же влажный соблазнительный след, — тем более, у тебя всегда получается так искусно себя выгораживать. «Даже тогда, когда вся твоя шея была в красных пятнах, ты с лицом наивного детины-просточка смог всех убедить, что это последствия аллергии, хах», — сам себе, не озвучивая, продолжил Бин. Чанбин резко и очень несдержанно одним движением разворачивает Чонина так, что тот почти встретился лицом со стеной. Но предостерегающая удар рука Со остановила столкновение, обезопашивая его. Они же всё-таки хотят получить дикое удовольствие от сегодняшнего вечера, а не ужасные телесные увечия. Разве что со стороны друг друга, но явно не от стен. Положение Чонина оказывается не самым лучшим, потому что небольшая разница в росте все же даёт о себе знать, но он привык в сексе с Чанбином нагружать и испытывать свое тело ещё и неудобными положениями. И сейчас его руки впиваются и чувствуют каждую шероховатость рефленой поверхности стены, а поясница страдает в нещадно прогибе. Но все он пытается держаться на полусогнутых ногах, максимально выпячивая свою задницу ближе к Чанбину, притираясь, при этом умудряясь выгибать шею назад так, чтобы все ещё удерживать с ним зрительный контакт. «Ну все, с меня хватит», — будто одновременные мысли их обоих. А в моменте Чанбин срывает джинсы с тела младшего, наслаждаясь аппетитных видом подготовленного зада, в проходе которого все ещё кажется поблескивает смазка после растяжки. — Ммм, Йенни, так ты подготовился для меня, — тянет Бин, вызывая такой резкой сменой настроя и тона на милашный у младшего подёргивание плеч, — жаль, но ты же знаешь, как я люблю тебя вылизывать… Что ж ладно, не сегодня. На секунду Нини будто становится за свою предусмотрительность, но это только на секунду. Потому что после Бина фразы «но мы все равно найдем, как себя развлечь», он уверен, что так и будет. — Огонь, — произносит Чонин, и это как сигнал для Чанбина, чтобы своей ладонью звонко преземлиться на одну из половинок чужих ягодиц. После удара Йенни тут же роняет в изгиб руки свою голову, протяжно и звучно выдыхая. — Огонь, — повторяет младший, и Со, не сдерживаясь, ударяет несколько раз. По появившемуся протяжно у риску понятно, что его чертенку нравится. Конечно, ведь тот обожает крышесностное и настолько контрастное ощущение слияние ощущений жгучей боли и сладкого возбуждения. — Огонь, пожар, взрыв! — и Чанбин, разошедшегося не на шутку, уже не остановить. Как и тот взрыв чувств внутри Чонина, что довел его до всплеска слез из собственных глаз. Ладони скорее всего не намного меньше жгут после десятка ударов, лицо Бина раскрасневшееся от притока и стремительного оттока овладевщего им в моменте ярости. Но после жалобно скулящего и уже сдавшегося Чонина с невероятно, просто ужасно красными не только ягодицами, но и ляхами впридачу в пояснице, делают и самого Чанбина жалким. Чанбин перехватывает поудобнее тело Чонина в своих руках, чтобы облегчить положение того, как слышит разрушающую его команду «воздух» и приступайте к действиям. Младший хочет, чтобы его унесло, повело невероятно сильно в моменте, будто даже оторвало от земли. Это Со обеспечит, потому что уже через секунду в прямом смысле, отрывает того от земли, разворачивая уже у себе лицом и прихватывая под коленками. Чонин, взвизгивая, чтоб не упасть, грубо хватается за грудные мышцы Чанбина, а после, не найдя нужной опоры, проскальзывает бесконтрольно растопыренными руками к спине. На этом месте, от мощной груди Бина, по его крепким плечам и далее ниже лопаток появляется дорожка из ярких полос, на появление которой старший лишь кратко шикает и улыбается. «Бооооже, как же он прекрасен! Таким раскрасневшимся и разбитым я его просто обожаю», — восхищается про себя Чанбин видом младшего напротив. Тот и правда будто немного потерян, но ничего против и не говорит, значит все в порядке. — Все в пор… Ах! — хотел было замять заминку из взаимодействия Чонин, уверив о стабильности своего состояния, как Чанбин без предупреждения и минуты на привыкнуть сразу входит до конца в расслабленное, не ожидающее тело, тут же начиная толчки. Их первая неспешная серия все равно выбивает из Йенни каждый раз что-то вроде «х-ха…ох», а когда Бин ускоряется, то уже и более протяжное «ы-ых!» после каждого движения. Упиваясь этими сладкими звуками Чанбин переходит на более активный, звериный темп, кажется, попадая под нужным углом, потому что стоны Чонина преобрели чарующе высокие звонки нотки. — З-земля, — жалобно просит Нини. Чанбин понял. Чертенка нужно немного заземлить, привести в чувства и собрать раскромсанный до этого разум того в кучку. Старший знает, что во время секса несколько молчалив, а Нини боится в таком молчании быть один, когда младший слышит лишь собственные оглушительные одинокие стоны, потому что Со расщедривается разве что на смелые тяжёлые вздохи, едва слышные и, в усердии, хрипящие. Поэтому после этого слова Чанбин приближается к пылающему уже в некотором будто смущении от собственного скорого конца лицу Чонина и с невероятным напором целует его. Долго и очень морко. Собственный язык он не сдерживает совсем, гуляя как можно шире в чужом рту, как и поток собственной слюны, который теперь стекает по подбородку Чонина. — М…ммммм… — стонет младший в поцелуй и не может сдержаться, чтобы не прикусить чужие губы, потому что Чанбин, ощущая приближение разрядки, с озверительной жестокостью выбиваясь, хлопками яиц во время фрикций отбивает последние живые места на бедных многострадальческих ягодицах младшего. Чонин совсем теряется, не ощущая даже собственные конечности и закатывая глаза кажется до мозга. Его тело немеет от подвешенного состояния, дрожит от переизбытка чувств и все более, а куда более, нарастающего, горящего комом и тянущего внизу возбуждения. Они все ещё в этом несчастном коридоре, который повидал много таких несдержанных половых актов, потому что эти два неуправляемых в своем сумасшедсвии молодых тела только у могут дотерпеть до сюда. Поэтому почти всегда и трахаются в прихожей. Чонин сквозь пелену туманного сознания будто видит перед собой, как настоящее «я» Чанбина в их сексе.выходит наружу. Как он, едва сдерживая свой разум, не может сдержать свои руки, и очень ощутимо, точно до синяков проминает все, до чего доберется. Как он в их паре является если не контроллером соблазнения и управленцем возбуждения, то уж точно главным ведущей силой всего процесса. Изумляет то, как Бин, который до этого и так державший младшего на весу, отчего устрашающе сильно и нереально эстетично напрягались все мышцы и взбухали вены его рук и пресса, умудряется сейчас спокойно перехватить Чонина словно порванную тряпичную куклу в несколько иное положение, кончая первым. Но Нин знает, что в его финале его не бросят. — Ах.х…х…хых… — содрогается в подобии конвульсий тело старшего, пока он завершает свой процесс и наполняет задницу Йенни сполна. Чонин это не любит, но лёгкого «спасибо» от старшего после хватает, чтобы он на время забыл о трудностях вымываяния всего этого дерма из себя. Чанбин, как только немного унял тряску собственного тела, тут же пытливым взглядом стал смотреть на Нини, немного ослабшего под собой. Очевидно, нельзя тебя терять и секунды, чтобы тот звериный эффект вбивания в простату младшего до этого не ушел бесследно и помочь ему как можно скорее. Поэтому он опускается ниже, ближе к Йенни и плотной хваткой хватает его уже невероятно горячий, ало-красный пульсирующий член и начинает жёстко надрачивать. — Вода, — прозвучал последний стихийный элемент из той системы, которую оба выработали на основе того, что очень любят делать друг с другом. Конечно есть банальное цветовое обозначение красный-зеленый, которое они тоже используют, но лишь для того, чтобы иногда узнать о состоянии друг друга, когда их игры заходят куда-то на территорию около БДСМ-овскую или с использованием посторонних предметов. Чанбин продолжает дрочить Чонину, сидя рядом и не сводя с него всецело-поглощающего взгляда. Как же младший прекрасен в своем завершении: разомкнутые красные губы, мутный, не способный сфокусироваться взгляд, влажные виски, упругая широкая грудь и блестящие взлохмаченные волосы. — ...Б-бинни…вода… — ах, да, точно, кажется Чанбин слишком увлекся нежным облюбовании образа своего блиближающегося к концу Инни. Он вдруг отмер, навис над своей рукой, все ещё быстро водящей по чужому жаркому стояку, и, широко выпячив свою нижнюю губу, пустил на все это безобразие сгусток слюны. Она потекла вниз густой неразрывной нитью, попадая прямо на сжатый кулак, тем самым увлажняя ещё больше и до хлюпа смягчая скольжение. О, этот взгляд Чонина, который загорелся от этого вида пускающего слюни Чанбина несдоровыми искорками. Последним же стало то, как широко, жарко и мокро Бин облизнул щеки Йенни, и это довело его до края. Спазмы сковали и напоследок встряхнули тело Чонина, который удовлетворённо облакотившись на чужую грудь после падения в объятия Бина прикрыл глаза. Руки Чанбина все ещё мягко водили по члену, выдавая остатки, доводя уже размягшее тело Нини до сверхстимуляционной дрожи, пока язык Бина теперь спокойно и медленно ласкал его шею. Чаакающе-хлюпающие звуки, а после просьба «Йенни, мой сладкий чертенок, посмотри на меня». Чонин открывает глаза и смотрит прямо на нагло-доволное лицо Чанбина, который явно что-то замыслил. — На последок, открой ротик для меня, — сказал он, а Йенни, не предвещая ничего плохого, сделал это. И Чанбин с радостью разделил с любимым младшим то, что собственно собрал своим ртом со своей руки секундами ранее. Ужасно, мерзко, противно. Но так одновременно хорошо. — Ты в курсе, что ты одержимый, — спрашивает Чонина, который не смог справиться и проглотить собственную сперму, сплюнув её куда-то прочь. По этим ямочкам, скрывающим нечистый замысел, он должен был заподозрить неладное. — Да, тобой. Как и ты мной, — а после долгий ленивый и грязный поцелуй😈👾
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.