Волк, что недостоин любви!

Мин Юнги сидит у себя на балконе большого особняка. Альфа смотрит на небо и кривит неприятно губы, кофе что ему принесли, совсем не вкусное, оно горькое и отвратительное. — Кто принес мне эту гадость? Кто спрашиваю? Сейчас всех убью к чертям собачьим. После этих слов воцарилась гробовая тишина. — Кто сознается, помилую. — Это я. Простите меня господин, — пробубнела женщина не молодых лет, делая шаг вперёд. Юнги зло скрипит зубами и смотрит на женщину, самым убийственных взглядом. — Пощадите молю, — женщина испугалась и начала содрогаться. — Ты правила этого дома забыла?— спрашивает Мин подходя к ней ближе. — Нет, простите, — прошептала женщина, представляя свою смерть. Во всех красках. Мало верилось в то что её помилуют. Одного работника этого дома прибили, только потому, что он не с той руки открыл дверь Господину. — Рот закрой, и что бы ноги твоей здесь не было сейчас же, иначе выброшу с этого балкона. — Да-да, — замотала головой женщина и на всех порах побежала что есть сил, забирая только свою кофту и мигом вылетая с дома. Она действительно не верила, что он дал ей шанс убежать. Кажется если бы засекали время, то она победила бы во всех соревнованиях по бегу. Все остальные поклонились, и пулей вылетели. Юнги хмыкнул смотря на убегающую фигуру, игнорируя уходящих слуг. Он никогда не убивал женщин, пугать - пугал, но убить не позволяло что-то внутри. Он помнил свою мать, он её любил, но она пропала когда ему было семь. Перед этим лишь прошептала: — Будь сильным мой дорогой, не позволяй кому-то поставить тебя на колени и опустить голову, будь тем кто будет сам это делать. Не позволяй обращаться с тобой как с вещью. Я верю в то что ты станешь тем, о ком узнают все и сами склонят голову перед тобой, сынок. Знай, я тебя очень сильно люблю. — И я тебя мама. Тогда Юнги плакал впервые и в последний раз. — Ты не должен плакать, пусть плачут другие, а ты всегда будь сильным. Не показывай свою слабость. — Да мам. Поцеловав сына она ушла с отцом, и села в чёрную машину помахала рукой на прощание. Это был последний раз когда он её видел. Сейчас же, он не помнит её внешности. Лишь её приятный аромат, что расслаблял и щекотал нос. После исчезновения матери, Юнги твёрдо решил, добиться успеха, и он это сделал. Перед ним склоняют голову, боятся, и он имеет большую власть. Он сделал то, что просила его мать. Он исполнил её желание. Его слёз, кроме неё не видел никто, Альфа не позволял себе даже малейшую слабость, никогда не плакал тихо в подушку. Он был холодным, а на лице кроме злости и безопасности, не было ничего. — Гордись мной мама. Я стал тем, чьё имя называют когда говорят про смерть и власть. Я человек убивший немало людей, своими и не только руками. — Мам, у меня в сердце и душе нет ничего, там всё забыто, нет ничего живого, там хранится только ненависть, и жажда смерти. Я имею власть над сильнейшими, даже они мне поклоняются, но я забыл, кем на самом деле являюсь. Внутри меня ничего нет, и терять тоже нечего. Это же прекрасно. Я рад,что меня бояться. С размышлений его вырвал вой волков. Дикие твари. Они перегрызают глотки, а Юнги её перерезает. Они охотятся стаей, а он один. Они громко воют, а он молчит. Они любят раз и на всю жизнь, а Мин Юнги не умеет любить. Тогда почему его прозвали волком? Он думает волки несут жизнь, а он смерть. Они защищают друг друга, а ему некого защищать. Они умирают, если их убьют, а он будет жить. Ни один яд, ни одно острое лезвие ножа, ни одно оружие не сможет его убить. Смерть не может умереть. Так что подавитесь. ★★★ Закат накрывает собой небо и землю, пробирается в каждый уголок, освещает ярко алым всё. Он как кровь, поэтому Юнги его и любит. И ничего другого, эту любовь у него не сможет отобрать ни один живой организм, поэтому его любовь распространяется только на закат. — Господин Мин, пора, — выдаёт правая рука Юнги Намджун. Он стоит в чёрной, специальной маске скрестив руки сзади, с опущенной головой. — Пора так пора, — кивнул Юнги приподнимаясь, натягивая такую же маску на лицо, перчатки, и проверяя ружьё, по балкону раздаётся громкий щелчок, сразу же затихая, засовывая его за спину. И усмехаясь самой страшной ухмылкой, Юнги делает шаг вперёд. Всё на месте. — Пошли. Пора отомстить чёртовым Пакам за всё дерьмо, и за их наглость. Спустившись, Намджун сел за руль, а Мин на заднее сиденье машины, в предвкушении своего быстрого действа. ★★★ Стук ботинков глухо отбивается от чужих стен дома. Гробовая тишина. Но чужой запах противного альфы и омеги ещё свежий. Сразу стало понятно, что все здесь, не успели убежать. — Ну где же ты всеми любимый господин Пак? Неужели сопляка испугался и спрятался как жалкая ничтожная крыса, — выламывая ногой каждую дверь по очереди, орал Юнги зло. За одной дверью пряталась лестница, что вела в подвал под домом. Спустившись с Намджуном, они заметили следы на песке. — Он прятаться даже не умеет, — шагая по тёмному коридору и держа в руках ружьё. — Где тот змей? Выползай давай, что же ты пугаешься так. Ничего я тебе не сделаю, а если и да, будет не больно, — рыкнул Юнги. — Ты же не думал, что я прошу тебе убийство Хосока. Ты жалкий ублюдок, — зашипел вновь Юнги. Да, Хосок был единственный, с кем Юнги поладил, он стал единственным другом, и даже начал доверять ему. Они обдумывали всё вместе. Хосок понимал его с полуслова. Но его убили. Выбивая очередную некрепкую дверь, Юнги нашёл то, зачем пришел сюда. — Ну, что, привет Господин Пак. Давно не виделись. Как жизнь? Совесть не ест тебя? — ухмыльнулся Юнги, направляя на него ружьё. — Хах, нет. Он был единственный с кем я так поступил. А у тебя, не счесть, — процедил сквозь зубы мужчина, смотря на ружьё в чужих руках. — Считай до пяти, время пошло. Один... — Подожди, стой. Не нужно. Не делай глупостей. Тебе же хуже будет. — Два. — Подумай хорошо. Зачем тебе ещё человек в список убитых тобой? — с сарказмом бубнел мужчина. — Три, — рычал Юнги от злости. — Ладно, хорошо. Убей меня, только сына не трогай. — Четыре, — Юнги перевёл взгляд в сторону, на рыжего парня. — Мин, прошу тебя. Он не виноват. Найди свою совесть в глубине души и пожалей его. — Пять. — Чёртов ублюдский волк. — Баам, — ухмыльнулся Юнги, смотря на растекающуюся красную жидкость. — А-а-а-а, — заорал рыжий парень и кинулся к отцу, висок которого пробила пуля. — Отец. Оооотеееец, — рыдал парень в голос. Всхлипывал долго, глаза краснели и опухали. Через некоторое время, парень поднялся и направился к стоящему Юнги. — Убоюдок чёртов, не прощу никогда, — прокричал парень, забирая с трудом ружьё из чужих рук, и поднося его к виску. — Ну-ну, — складывая руки на груди, оскалился Юнги. Нажимая быстро на курок, послышался лишь не сильно громкий звук, потом ещё раз и ещё. Рыжий омежка не понимал происходящего. Почему он жив? Почему не стреляет? Неправильно, что-то сделал?Но ведь, он повторил то чему его учили. Парень испуганно заглянув на несколько секунд в тёмные глаза напротив, сразу же отводя взгляд. Глаза напротив были мёртвыми, страшными, что хотелось, сбежать и позвать на помощь. — П-почему не стреляет? — Там была всего лишь одна пуля. Он проделал в Хосоке двадцать две, а я всего лишь одну. Мог бы больше, намного больше чем он. Допустим, сначала в руку, потом ногу, грудь, живот. Та вообще куда угодно. Вообще пофиг. Но я пожалел его. А он, Чон Хосока нет. У омеги из глаз потекли слёзы, он не верил, что отец на такое способен. Он не говорил и не предупреждал, о том что к ним в дом придут. — Уведи его. — Слушаюсь, Господин. Беря под локоть рыжую омегу, Намджун поволок его на выход, в машину. Парень не вырывался, прекрасно понимая, что его ждёт. Юнги посмотрел на повинующегося парня, и закатил глаза. — Молодец, хорошо выдрессировал, — сказал, смотря на чужие, открытые глаза. — Без охраны. Вот чудак, будто знал, что я приду, — Юнги сплюнул на землю. — Хоть бы побеспокоился о безопасности своего чада. Тоже мне отец. Гадкий ты, — Юнги скривился, развернулся и собирался уйти, но остановившись, напоследок произнёс, без каких либо эмоций: — Твой сын жив. Но отныне, его жизнь будет совсем не сахар. Поверь, он будет мечтать и молить о смерти. Я тебе это обещаю. Сам виноват, нужно было деть его куда-то.