Знание, не только сила.

Мария Эдуардовна Слесарева своих родителей не знала, как не знала и точной даты своего рождения. Ее полугодовалую кроху нашла уборщица в закутке за камерами хранения Новосибирского вокзала. Поэтому в доме малютки, куда ее передали из линейного отделения милиции ей дали и имя и фамилию и отчество, а дату рождения внесли в соответствии с ее физическим состоянием, то есть двадцать второго апреля тысяча девятьсот семьдесят второго года. После дома малютки был детский дом. Расположенный в Академгородке, детский дом оставил после себя хорошие воспоминания и множество друзей, с которыми она любила общаться и много лет спустя. Потом она поступила в электромеханический техникум, отучившись в котором была направлена на Бердский радиозавод, где проработала до своей смерти в день своего пятидесятилетнего юбилея. Глупо конечно получилось погибнуть под колесами грузовика, влетевшего в автобусную остановку, где она, и еще две работницы ее цеха ждали автобус, но она была на смерть не в обиде. Было в жизни и счастье, и любовь, и горе, но все же хорошего было больше. Была дружная семья, хороший муж, и прекрасные дети. Муж, правда, помер, сгорев от рака легких буквально за полгода. От черной меланхолии спасли дети, а затем внучка, дочка старшего сына. Жалко, что не удастся понянчиться с внуком от младшего сына, которого должны были привезти на майские праздники. Боли Мария не почувствовала, просто наступила темнота, словно кто-то выключил свет, а потом она проснулась. Немного болела голова, хотелось, есть и еще больше хотелось в туалет. - Как твое самочувствие? – услышала она детский голос. - Бывало и лучше, - вырвалось у нее. Больше чужого детского голоса ее поразил собственный детский голосок и осознание того, что она прекрасно поняла английский язык. - Нормально, только голова кружится, есть охота и наоборот, - произнесла Мария на английском языке. Девочка ее роста, в казенной ночнушке, помогла ей добраться до туалета, и, по возвращении приказала ложиться на кровать. На попытку возражения девочка произнесла. - Потом поговорим, - произнесла девочка и нажала кнопку вызова персонала возле своей кровати. Буквально через две минуты в палату забежал лысый дядька в медицинском костюме и посмотрел на девочку, сидевшую на своей кровати. Девочка кивнула в сторону Марии, и, спрыгнув с кровати, направилась в сторону окна. - Гермиона, как ты себя чувствуешь? – спросил дядька, присев на край кровати. - Голова болит, и кушать хочется, - произнесла Мария. - Вот видите, я не одна такая, - девочка при помощи стула забралась на подоконник и улыбалась дядьке оттуда. - Ага, еще один молодой растущий организм, - улыбнулся в ответ доктор и занялся Марией. Девочка на подоконнике успевала наблюдать за улицей и действиями доктора одновременно. - Я говорила Вам, что Гермиона проснется, а вы мне не поверили, - заявила девочка, едва доктор закончил с Марией и разогнулся. - Было дело, - с улыбкой согласился мужчина, - может быть, ты знаешь, когда Гермиона сможет ходить? - Не правильный вопрос, - заметила девочка, - Гермиона уже может ходить, а сейчас ее следует накормить, а то звуками желудка она вам все диагностику сбивает. - Серьезное заявление, и мне нечем возразить, - мужчина едва сдержал смех от очередного рыка Машиного желудка, - сестра уже начала развозить обед по палатам, скоро будет у вас. - Слышу, слышу, - заявила девочка, и моментально спустилась с подоконника, - Гермиона, пошли руки мыть. Доктор не успел возмутиться, как вихрь с черным кипишем на голове утащил Марию в уборную. Когда девочки выходили из уборной, в другую дверь медсестра вкатывала тележку с обедом. Сам обед Мария пропустила мимо своего сознания, отметив лишь необычайную вместимость своего желудка. Медсестра выдала девочкам таблетки и проконтролировала их прием, а доктор все это время наблюдал за ними. - Ложитесь спать, - заявил доктор, едва девочки закончили с едой и таблетками. - Дядя, вы случаем не забыли, что мы уже выспались, как минимум на сутки вперед, - заявила девочка, а Мария ее в этом поддержала кивком головы. - Ладно, согласен, - кивнул доктор, - только не шуметь. Хорошо? - Здесь нечем шуметь, - ответила девочка, картинно окинув палату взглядом своих зеленых глаз. Мария с большим удивлением заметила изменение выражения лица девочки в момент закрытия двери за доктором и медсестрой. Набрав воздуха для вопроса, Мария вынуждена была молчать, повинуясь приложенному к губам пальцу. - Вот теперь можно, - произнесла девочка через пару минут, - что ты хотела спросить? - Я не Гермиона, - выдохнула Мария. - Ты не права, - качнула головой девочка, - кстати, со всеми этими гостями я забыла представиться. Гортензия Поттер. - Шутишь? – Мария не любила сказочную сагу про мальчика, который выжил, но прочитала ее дважды. Сначала со старшим сыном, а затем и с младшим. - Нет, не шучу, - качнула головой Гортензия и добавила, - Гермиона, скорее всего, ты вспомнила свою прошлую жизнь. - Ты тоже вспомнила прошлую жизнь? – шепотом спросила Мария, а еще тише прошептала, - я не помню себя Гермионой. - Я могу тебе помочь, тем более тебя необходимо инициализировать как волшебницу, - предложила Гортензия, - сейчас ты как бомба с взведенным взрывателем. - Это много займет времени? – спросила Мария. - Хватит одного часа, - ответила Гортензия. - Что потребуется от меня? И что я буду тебе должна? - От тебя потребуется только желание, а я хочу получить от тебя детскую память до сегодняшнего дня включительно. - А… - Мария хотела спросить, зачем Гортензии ее детская память, если она помнит свою предыдущую жизнь. - Потом объясню, тем более у меня имеются пока только догадки, - перебила ее Гортензия. - Хорошо, - выдохнула Мария и выпучила от удивления свои глаза, когда Гортензия вытащила из воздуха кожаную сумку, а уже из нее стали появляться пластины из белого блестящего металла. Мурлыкая что-то себе под нос, Гортензия собрала своеобразную мозаику посередине палаты. - Снимай ночнушку и ложись в центр пентаграммы, - приказала Гортензия, закончив с укладкой плиток. Мария, без лишних вопросов, скинула свою ночнушку с разноцветными котиками и легла в силуэт человека, нарисованный в центре пентаграммы. - Спи, - услышала Мария и провалилась в необычный сон, в котором сначала ничего не происходило, а потом начала, как в ускоренном просмотре видео, прокручиваться жизнь Гермионы. Как Гортензия и говорила весь процесс, не занял даже часа. Гермиона. Да, да, действительно Гермиона с памятью Марии проснулась в пентаграмме, но вставать не спешила. Она лежала и плакала. - Гермиона, вставай, - попросила Гортензия, - приберу пентаграмму, а потом поговорим. - Почему они такие сволочи? – выдохнула Гермиона и встала из пентаграммы. - Магия не делает людей лучше, чем они были бы без нее, - произнесла Гортензия, начав складывать плитки пентаграммы в свою сумку, - а вот иллюзия всемогущества и вседозволенности у некоторых магов возникает. - Ты же все видела? – Гермиона одела ночнушку и устроилась на своей кровати, наблюдая за действиями Гортензии. - Ага, - кивнула Гортензия и посмотрела на Гермиону, - сразу тебе скажу, непонятностей не уменьшилось. - А что ты скажешь про мой первый магический выброс? - Я запомнила всех магов, что издевались над тобой и твоей мамой, а так же весь вред, причиненный вам, - Гортензия ответила, продолжая собирать плитки с пола, - определила я так же того мага, что наложил на тебя ограничители и того, что подтер вам память. Убрав сумку в пространственный карман, Гортензия присела рядом с Гермионой и приобняла девочку за плечи. - Я запомнила всех пятерых волшебников, - Гермиона вздрогнула, перехватив пустой взгляд Гортензии, - уже имеется материал для работы. Ты в деле? - Д, да, - выдохнула Гермиона, - ты посмотришь мою маму? - Посмотрю не только маму, но и папу. - Расскажи, про свою прошлую жизнь, - начиная отходить от интеграции всех своих воспоминаний, попросила Гермиона.