Держать язык за зубами? Не-е-е...
11 августа 2022 г. в 08:50
Примечания:
Бечено
Прошло около двух месяцев с того момента, как мы с молодой мамой удачно-неудачно погостили в Вонголе. Первые две недели мама жутко нервничала. Оглядывалась, не выходила из дома без меня или без особой причины, глаз с меня не спускала. Но вскоре успокоилась, потому что ничего не поменялось, и папа не спешил с нами связываться. Я зажила более активной детской жизнью из-за появления друга. Мы с Тсуной каждый день играли вместе (как и обещала, я появилась очень эпично после прощания в то утро), готовилась к школе, пару раз играла на детской площадке с Киоко. Тсуна, почему-то, почти не уделял ей внимание, в одиночестве играясь с роботами. Видимо, его маленькое сердечко ещё не готово было ёкнуть взрослым чувством.
— Ми-чан, хочешь суши? — спросила мама.
— Угу, — кивнула я и мы вошли… в ресторанчик Ямамото.
Я сразу же узнала молодого одинокого отца будущего хранителя Дождя, пошарила взглядом в поисках самого хранителя и заметила его у дверей, мимо которых мы с мамой только что прошли.
Тц-тц, какая позорная невнимательность в с моей стороны. Такого парня не заметить.
— Ока-сан, я к нему!
Делавшая заказ мама, обернулась.
— К кому?
— Это мой сын, Такеши! — услышала я голос Тсуёши.
Я ожидала увидеть оптимистичного улыбающегося мальчика с бейсбольным мячиком в руках, однако ожидания — ничто по сравнению с жестокой реальностью. Мальчик выглядел уныло и в руках держал самурая.
— Привет… — несмело присела я перед ним.
Маленький Ямамото украдкой взглянул на меня и тут же опустил взгляд.
— Привет.
— Меня зовут Мива.
— Меня Такеши…
— Моя ока-сан пришла купить суши.
— Мой ото-сан их продаёт.
— Ага, клёво.
Что-то детский диалог не клеится. Ямамото тут больше на Гокудеру похож.
— Почему ты грустишь? — напрямую спросила я, сделав участливый вид.
— Я не грущу, — отрезал засранец, даже не взглянув на меня.
Я хотела аки мама прочесть ему лекцию о хорошем поведении, но вовремя прикусила язык (причем, реально прикусила и расстроилась): Ямамото не хочет идти на контакт и имеет на это право, а я веду себя назойливо. Но сдаваться не хочу. Неканонный хранитель Дождя привлекал, хоть я понятия не имела как подступиться к его личным границам.
— Тебе нравятся самураи? Хочешь взять в руки меч? — спросила я и удержалась, чтобы не стукнуть себя по лбу.
Ямамото неопределенно пожал плечами. По лбу захотелось дать ему.
— Или ты играешь в бейсбол? — чуть ли не заплакала я, чувствуя, как дёргается бровь.
Вот тут-то Ямамото поднял на меня заинтересованный взгляд, перестав делать самурая летающим воином.
— Бейсбол? Что это?
— Эм-м-м-м…
О’кей, Гугл, что такое «бейсбол»?
— Это такая игра.
— Какая игра?
— У папы спроси, — отмахнулась я, сделав важный вид.
Ямамото ещё несколько секунд пытливо смотрел на мою гордо задранную физиономию, а потом забежал в ресторанчик. Я поднялась на ноги, но не пошла за ним. Ветерок приятно обдувал меня, и я стояла, смотря в небо.
Да-а, не так я ожидала наше первое знакомство с тобой, талантливый самурай. Моё фанатское сердце потерпело ещё один крах, так как я думала, что в детстве Ямамото — лапочка не меньший, чем в событиях аниме, а оказалось…
Интересно, почему он такой грустный? Может, у него что-то случилось?
Я вздохнула, собралась пойти к маме, но Ямамото снова оказался рядом и сказал:
— Бейсбол — это игра, где нужно битой отбивать мячи и успевать занимать нужные места.
— Ну… да… — немного опешивше подтвердила я, не ожидавшая, что он ко мне вернётся.
Ямамото кивнул и хотел было уйти, но я схватила его за руку.
— Послушай, эм-м… Может, тебя что-то волнует и ты хочешь об этом поговорить?
— Что? — как-то испуганно застыл Ямамото.
— Ну, например… — я хаотично пыталась найти в голове какой-нибудь «серьезный» вопрос, но всё было тщетно, склад ума будто обокрали.
М-да… Психолог из меня — как из таракана бабочка. Вроде бы тоже с крыльями, но не то.
— Например, тебя кто-то обижает! — наконец додумалась я до спасительной мысли.
Однако лишь испугала Ямамото, громко её воскликнув.
— Меня никто не обижает! — вырвал он свою руку из моей хватки.
— Такеши, идём играть в футбол! — вдруг подбежал к нам какой-то мальчик.
Ямамото улыбнулся своей анимешной улыбкой, крикнул отцу, что пойдет с Кёске и смылся от меня.
Я смотрела ему вслед с самыми разными чувствами. Похоже, в глазах Ямамото именно я выглядела странно…
Больше не буду к нему приближаться до основных событий.
***
Прошло ещё два месяца. Началась осень. Я радовалась, что в Японии школа начинается в апреле, а не первого сентября. У нас с Тсуной ещё было время оттянуться перед началом схемы жёсткого образования. Япония славится своей моральной давкой на учеников, так что, естественно, ожидаю я худшего. Да и мама значительно продлила по часам дошкольную подготовку. С Тсуной я теперь гуляла только после обеда. Иногда мама и его втягивала в нашу подготовку, когда Тсуна умудрялся приходить пораньше.
И вот вчера мы с ним договорились устроить долгие поединки на приставке, но я не смогла прийти. По уважительной причине, разумеется.
Папа приехал.
Это было радостное событие, так как мой сильный родитель не появлялся дома ещё со случая в Вонголе.
Папа привёз нам с мамой много подарков, она приготовила праздничный ужин. А на следующий день, во время моей дошкольной подготовки, дав мне задание, мамочка спросила у сидящего рядом со мной папы:
— Викензо, что произошло с твоей семьёй после нашего с Ми-чан отбытия?
Я тут же подняла голову. Папа кивнул на меня.
— Хочешь обсудить это при нашей маленькой дочери, дорогая?
Я уже мысленно начала сетовать на мир, ожидая, что родители сейчас уйдут на кухню, но молодая мама меня удивила.
— Да, при ней. Раз уж Ми-чан необычная девочка, то я не считаю, что мы сделаем ей лучше, скрывая что-либо. Мне кажется, если мы будем больше доверять ей, то и у неё будет меньше секретов от нас.
На несколько минут папа конкретно задумался. И всё же согласился с мнением мамы.
— Хорошо, я уже думал о чем-то таком. Если бы раньше поговорили с Мивой, то были бы в курсе её способностей.
Я склонилась над заданием. Папа начал рассказ:
— Ещё в тот момент, когда ты, дорогая, начала собирать вещи, Девятый вышел к альянсу. Ожидаемо, его закидали вопросами о Миве. Отвечать на них он не стал, ограничившись тем, что объявил, будто наша дочь — новый член Вонголы.
— А разве это не так? — спросила мама.
— Так. Мива — часть Вонголы. Но большего Девятый раскрывать не стал. Далее его сын, Занзас, прекратил приём, избив нескольких мужчин. Обычно он делает так, когда ему заняться нечем, однако в тот раз Занзас так поступил намеренно. Чтобы гости поспешили покинуть приём, и мы смогли разобраться с покушением на тебя.
Выполнив задание, я закрыла тетрадь и стала слушать внимательнее.
Всё, что папа только что сказал — было одной из моих теорий.
— Ещё до начала приёма, когда гости только начали прибывать, Жанна встретила своего знакомого, бездонно влюбленного в неё Майка и уговорила его убить тебя. Он должен был сделать это у всех на глазах, — папа взял молодую маму за руку. — Никто бы не стал вмешиваться, потому что на таких приёмах часто убивают эскортниц. Уже потом, после твоей смерти, стало бы известно, что ты — моя жена, а не обычная девушка.
— Однако было бы уже поздно, — прошептала мама.
Сама мысль о смерти вызывала у неё страх.
— К счастью, наша дочь отреагировала молниеносно, — утешающе улыбнулся папа и продолжил: — Столкнув тебя с Майком, Жанна затаилась среди толпы, поближе к выходу. Увидев, что её задумка не удалась, она спряталась в одной из пустующих гостевых комнат и… решила покончить с собой, зная, что больше у неё нет будущего. Позже Жанну нашел Винченцо, который сразу заподозрил именно её. Моей семье ничего не было, так как они ничего не знали о планах Жанны.
— Ясно, — задумчиво кивнула молодая мама. — Всё хор…
— А теперь правда, — резко перебила я её, — Жанна Майка не на приёме встретила, а раньше. Тогда, когда они с бабулитой в городе днём гуляли. Без нас. Жанна решила убить ока-сан после того… как пристала к папе в саду. Он её оттолкнул и сказал, что больше предупреждений не будет. Именно тогда Жанна поняла, что ей больше не на что надеяться в своей любви. Она решила убить ока-сан громко и абсурдно, зная, что Майк её никогда не выдаст. Но всё равно робела, поэтому в качестве поддержки и защитницы потащила с собой бабулиту, договариваться с Майком. Бабулита сперва не одобрила идею, но Жанна смогла убедить, что только так отпустит папу. Жанна была очень дорога бабулите, как дочь, поэтому бабулита поехала к Майку с ней. Не решила оставить одну. Однако на приём пойти не смогла из-за резко накатившего страха. Осталась в их с дедулито комнате. Именно туда, а не в пустую гостевую комнату, побежала Жанна, когда облажалась. Она не планировала умирать. У неё даже ножа не было. Жанна упала к ногам бабулиты и просила спасения. Дальше в комнату залетел Вино. Он сказал бабулите, что Жанна больше не жилец, и что ей лучше умереть на этом приёме, чем потащить за собой благородство Калабрии. В тот день бабулита впервые… отвернулась от Жанны. Она позволила Вино утащить её в незанятую комнату, в которой он перерезал ей горло. И вены. Для красоты, наверное. Вонгола не стала поднимать разбирательство, потому что папа заявил, что это — внутренний конфликт Калабрии и ока-сан не имеет претензий, так как Жанна мертва.
Меня накрыло тяжёлой тишиной. Я перевела дух и взяла в руки тетрадь, внезапно осознав, что совершила ошибку в задании. Не тот иероглиф в слове нарисовала.
— Ми-чан, что ты имела ввиду, когда сказала, что Жанна пристала к папе в саду? — спросила мама, подождав, пока я исправлю свою ошибку.
Так и знала, что это заинтересует её больше, чем правда убийства Жанны.
Папа не спешил ничего рассказывать, ожидая моих слов. Решил проверить, сколько подробностей мне известно.
— Папа шёл к тебе, у большого-большого дерева Жанна остановила его и обняла, — закрыв тетрадь, отозвалась я, не поднимая взгляда. — Говорила, что очень любит его, готова делить с ока-сан, и что у них и раньше так было.
— Как «так»? — уточнила молодая мама, уставившись на мужа.
— Что у них и раньше были отношения на… э-э-э…
— На стороне, — любезно подсказал папа.
— Да, на стороне. И они всё равно…
Тут я запнулась и дико покраснела, не зная, как сказать, что папа с Жанной спали.
— И-и-и! Я больше ничего не знаю! — воскликнула я и попыталась свалить.
Однако папа тут же перехватил меня, и я оказалась у него на коленях.
Я застыла. На него смотреть было страшно, хоть я и не чувствовала злобы.
Но при всём своем страхе я не считала, что поступила неправильно. Я давно хотела рассказать об этом маме. Считала, она имеет право знать, что Жанна трогала ширинку её мужчины. Хотела, чтобы он отымел её под деревом. Или хотела отсосать ему. Что-то из этого определённо должно было произойти, если бы папа не любил маму.
Жаль, правда, что при папе было труднее обо всём рассказать и я не смогла поведать главного.
— Извини, что не рассказал, дорогая, — спокойно сказал папа. — Просто думал, что не стоит расстраивать тебя по пустякам. Мы ещё позже поговорим об этом, не волнуйся. А сейчас… — папа осторожно дотронулся до моей щеки и поднял немного голову, чтобы увидеть моё лицо. — Милая моя, откуда ты знаешь обо всём, что только что нам рассказала?
Я постаралась сохранить каменное лицо, хоть и от убийственно спокойного тона спина покрылась липким потом, а взгляд холодных глаз папы был волшебным: у меня от него кишки в узел скручивались.
— Про… дерево — от Жанны. На приёме она посмотрела мне в глаза и… Не знаю, как объяснить… В общем, я увидела причины её решения. А про то, что сделал Вино и бабулита — из глаз Вино, когда он ответил на мой вопрос, который я задала тебе.
— Вот как… Понятно, — ответил папа, не отрывая от меня задумчиво взгляда. — Но, милая, ты не говорила, что можешь видеть некоторые воспоминания людей.
— Я сама не думала, что могу так. В тот раз я решила умолчать об этом, потому что проблем итак было много.
— А ещё чьи-то воспоминания ты видела?
— Нет.
— А ещё что-нибудь странное не делала?
— Нет.
Папа задумчиво побарабанил пальцами по столу, пересадил меня на мою подушку и вышел курить. Мама неотрывно смотрела на меня и от этого было не по себе.
— Можно мне пойти к Тсуне? Я сделала задание, — попросила я.
— Конечно, Ми-чан. Можешь задержаться подольше, папа придёт за тобой.
— Хорошо.
***
— Ты же тоже можешь видеть воспоминания людей, да? — спросила Миса, присев возле мужа.
— Не совсем. Я их вытягиваю из людей, — поправила её Викензо.
— Всё же, что у Мивы за способности?..
— Не знаю, дорогая, но загадка очень интересная, — ответил Викензо и сделал затяжку. — Кажется, она не только боль способна причинять. Через пару дней я заберу Миву с собой. На обучение. Она развивается слишком быстро. Значит, Винченцо тоже стоит поспешить.
— Хорошо, — покорно согласилась Миса и внимательно посмотрела на мужа. — Так… Что там с деревом и Жанной?
Викензо улыбнулся.
***
Придя к Тсуне домой я, первым делом, поделилась с ним двумя новостями: 1) приехал папа; 2) скоро я ненадолго уеду с ним.
— Куда? — стало интересно маленькому Саваде.
— К дедушке с бабушкой. Они очень далеко живут.
— А у меня нет дедушки с бабушкой, — приуныл Тсуна. — Только тот, с папиной работы.
— И не надо тебе больше, — посоветовала я. — Они такие зануды. Кормят тебя сами, выбирают, что тебе надеть, игрушки сами выбирают…
Тсуна поморщился и сказал, что ему хорошо с мамой.
Мы предупредили его маму, что сегодня я остаюсь подольше и пошли на его задний двор играть в мячик.
— Мива, а ты будешь на моём дне рождения? — спросил Тсуна и моя подача дала ему по лбу.
Хорошо, что мячик лёгкий.
— Когда он у тебя? — спросила я, хоть и прекрасно знала, когда.
— Четырнадцатого октября, — ответил Тсуна, кидая мячь.
— Буду, — словила я его.
— А у тебя когда?
М-м-м… когда же у меня новый день рождения?
— Двадцать девятого сентября, — ответила я и чуть не уронила мяч, осознав, что новый день рождения — того же числа и месяца, что и старый.
— Так у тебя раньше?! — удивился Тсуна.
— Ага, позже собиралась пригласить тебя.
Если, конечно, вернусь в Японию к двадцать девятому. Сейчас у нас только третье.
— Я приду! — обрадовался Тсуна.
Мы проиграли с ним во дворе до самого ужина. На ужине Нана сказала, что очень счастлива, что к молодой маме приехал папа.
— А к нам папа не приезжал больше, — расстроенно вздохнул Тсуна, только мы переступили порог его комнаты.
— Мой тоже первый раз приехал с тех пор, как мы с тобой познакомились. Может, Емитсу скоро приедет.
— Не приедет, — уверенно заявил Тсуна. — Он очень-очень редко приезжает домой. Даже когда я болею, папы нет рядом. Мама говорит, что у него очень трудная работа.
— Моя тоже так говорит, — только и смогла поддакнуть я.
— Но почему нельзя поменять работу?! — обиженно воскликнул Тсуна.
— Этого мы пока не узнаем, — пожала я плечами, рассеянно глядя в окно. — Но зато — у тебя хорошая мама.
— Да, я очень люблю её, — расплылся в улыбке Тсуна и тут же снова погрустнел. — Но почему нельзя, чтобы папа был хорошим… папой?
— Ну… — я посмотрела на Саваду и задумчиво изрекла: — Наверное, мы с тобой относимся к средней категории людей.
— Средней кате… Чего?.. — не понял Тсуна.
— Категория — это вид. Я думаю, что в мире существует три категории людей: счастливые, средние и несчастливые. Счастливые — это те, у которых есть всё, но они, чаще всего, не понимают, что это их счастье. Средние — это те, у которых что-то есть и чего-то нет, поэтому некоторые считают себя счастливыми, а некоторые — нет. Несчастливые — несчастные. У них ничего хорошего в жизни нет.
— Как это? — испугался Тсуна.
— У таких людей нет хорошего дома, хорошей еды, хороших родителей, хороших детей, хорошей одежды. У них либо всё это плохое, либо ничего из этого нет.
— Но разве счастье — это не чувство? — вдруг спросил Тсуна.
— Да, это чувство. Которым обозначают свою жизнь. Люди вообще всегда смотрят на мир сквозь чувства, но даже не понимают этого. И ты сейчас смотришь на Емитсу сквозь печаль, тоску и обиду.
Тсуна немного помолчал, а потом спросил:
— А сквозь какие чувства ты смотришь на своего папу?
— Ну… Я люблю его. И всегда помню об этом. Ещё я стараюсь понимать, что он много работает и не в силах изменить это. Но… Мне тоже печально, что я редко вижу его. Просто я не даю себе думать, что должна обижаться на папу. Потому что сперва нужно подумать, как при твоём отношении будет чувствовать себя человек, если он тебе дорог. Естественно, если ты им дорожишь, а он тобой — нет, то не нужно беспокоиться о его чувствах. Но я знаю, что мой папа дорожит мной, поэтому не хочу на него обижаться.
— Мива такая умная! — с восторгом в глазах сказал Тсуна. — Как моя мама!
Это, пожалуй, очень шикарный комплимент.
— А ты как хотел! Я же старше тебя на год! А скоро буду на два! — гордо хмыкнула я.
— Ненадолго! Мой день рождения через две недели после твоего! — возмутился Тсуна.
— Но я всё равно буду старше! — фыркнула я.
— Всего лишь на год! И ты не выглядишь взрослее меня! — парировал Тсуна.
— Я бы и не хотела, — пожала я плечами. — Например, быть выше тебя.
— То есть, я тебя выше?! — обрадовался Тсуна.
— Вряд ли, — отмахнулась я.
Однако Тсуна начал упрашивать меня спустится к Нане, чтобы она измерила наш рост. Я нехотя согласилась, мы вышли из его комнаты, я посмотрела вперёд и заметила как за углом скрылась знакомая высокая фигура.
Неужели папа подслушивал? Ая-яй, как не стыдно.
Реактивно залетев на кухню раньше меня, Тсуна воскликнул:
— Папа Мивы! Здрасьте!
— Привет, — ответил тот.
Я вошла, глянула на папу и заметила, каким счастьем лучились его глаза.
Тсунаёши объяснил своей маме, что от неё требуется. Нана взяла маркер, приставила сына к дверному косяку и прочертила линию. То же самое проделала со мной и…
— Вы одного роста, — сказал папа.
— Что?! — не поверил Тсуна, уставившись на косяк, на котором теперь красовалась жирная двойная линия.
Нана присела и подписала: «Тсу-кун — пять лет, Мива-чан — шесть лет».
— Через десять лет ещё измерим вас!
— Почему мы одного роста?! — не понимал Тсуна. — Мива же старше!
— Она — девочка. Девочки всегда ниже мальчиков, — объяснил папа.
— А я…
— Тебе только пять. Ты ещё маленький, чтобы быть выше девочки, старшей тебя на год.
— А, — понятливо кивнул Тсуна.
Вскоре мы с папой попрощались с Тсуной и его мамой, и пошли домой.