Смерть в твоих глазах

      Лео проснулся от вибрации собственного телефона. Еще рано, и звонил точно не будильник — у Нолана был выходной. И хотя мужчина все равно собирался отправиться на работу, чтобы продолжить разбираться с делом Лайи, сегодня в планах было выспаться и встретить утро вместе с любимой женщиной. Но звонок утром в выходной день говорил лишь об одном: все планы полетят к чертям. Аккуратно выбираясь из постели, чтобы не разбудить Лайю, прокурор лишь надеялся, что на него не свалилось очередное срочное дело.       На дисплее, на удивление, был высвечен номер Басараба. Лео нахмурился и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Зачем Владу звонить с утра? Идей не было, а может мозг еще просто не проснулся. Не раздумывая больше ни секунды, Нолан принял вызов и, проходя на кухню, бросил взгляд на часы: начало девятого. Обычно Лео уже бодрствовал в это время, но учитывая, во сколько они с Лайей легли, проспал он часа четыре.       — Слушаю, — голос был еще хриплым.       — Лео, разбудил? — крестный Лайи был полон бодрости и, кажется даже, какого-то непонятного позитива. Повод для раннего звонка у него, очевидно, имелся.       — Не важно уже, — отмахнулся Нолан, наливая в стакан воды. — Какие-то новости?       — Да, вы были правы насчет Илины: она — сообщница Мехмеда, — начал Влад сразу. — Про алиби она соврала, к тому же, кажется, знает, как можно подтвердить, что именно Мехмед убил Милли.       Если пару секунд назад Лео мечтал вернуться в постель к Лайе, прижаться со спины, вдыхая родной запах и зарываясь в волосы на макушке, то сейчас весь сон, всю утреннюю слабость сдуло порывистым новостным ветром. Собранность, ясность, строгость. Теперь по телефону разговаривал не Лео, а прокурор Нолан. Его работа всегда требовала незамедлительной реакции. И сейчас сработали выработанные рефлексы.       — Она сможет все это рассказать под протокол?       — Проблем не будет, — заверил Басараб. — Когда приезжать в прокуратуру?       — Часа через три, — Лео на секунду замолчал. — Влад, не знаю, как вам это удалось, но спасибо.       Когда мужчина просил Влада о помощи, то не очень-то верил в успех. По крайней мере, точно не в такой скорый. На допросе девушка, которую Мехмед выбрал в соучастницы, вела себя довольно достойно. Отвечала ровно, даже пыталась воссоздать картину, что действительно вспоминала, в каком часу к ней приехал Греогери. Да и не казалась она наивной. Владу же за короткий срок удалось добиться оглушительных результатов: Лео уже сейчас понимал, что слов этой Илины, а тем более улик, которые она, возможно, предоставит, хватит, чтобы закрыть дело Милли ввиду смерти виновного. Мехмеда они уже не накажут, но его имя будет внесено в историю как имя убийцы — здесь уже постарается пресса.       — Это все ради Лайи, — лишь ответил Басараб, прежде чем завершить звонок.       Переведя телефон на беззвучный режим и бросив на кухонный стол, Лео вернулся в спальню. Нужно было собираться и ехать на работу, но вместо этого Нолан лишь залез обратно в постель. У него еще есть три часа до встречи, звонком никто не потревожит, и это время хотелось провести в спокойствии, что редко посещало его дом. Но с девушкой, что сейчас спала, лежа на боку, повернувшись к Лео спиной, все переменилось. И хотя назвать Лайю спокойной было совершенно опрометчиво, Лео чувствовал удивительный покой. Может быть, потому что рядом с ним появился особенный человек? Одним своим присутствием забирая извечную головную боль и бессонницу.               Лео улыбнулся, опираясь на спинку кровати и не сводя глаз с Лайи. Ночью Бернелл часто мерзла и, пытаясь спастись от холода, прижималась близко к нему, грея ладошки, но при этом под утро могла раскрыться, скинуть одеяло почти до пояса, чтобы спустя час будить его своим озябшим от холода телом и укрываться объятиях. Вот и сейчас Лайя раскрылась, не подозревая этого. Бретелька ее ночнушки съехала, открывая взору острое плечо и лопатку с россыпью родинок, напоминавших маленькие звездочки на небосклоне. Хотелось провести пальцем по коже, соединяя эти точки прямыми линиями, создавая созвездие.       Не сдержавшись, Лео скользнул пальцами по обнаженному женскому плечу, создавая только ему ведомый рисунок. Кожа была мягкой, чуть прохладной, хотелось прикоснуться к ней поцелуем, вдохнуть цитрус, но мужчина лишь вернул упавшую бретельку на место и натянул одеяло повыше. Будить девушку не хотелось: Нолану нравилось наблюдать за ее мерным дыханием и безмятежностью.       Незаметно Лео начал перебирать каштановые волосы, распутывал сбившиеся пряди, развязывал узлы. Это умиротворяло, растягивало тихое утро, останавливая время. Лайя улыбнулась во сне, и рука Лео замерла — ему необходимо было внимательно рассмотреть эту улыбку — в ней было что-то особенное, пока непонятное сознанию. Но хотелось ее сохранить, спрятать между страницами книг, как красивый цветок.       — Доброе утро, — заметив, что Лайя начала просыпаться, прошептал Нолан все еще хриплым голосом прямо ей на ухо.       — Я замерзла, — почти жалобно хныкнула Бернелл, двигаясь спиной ближе к нему.       Лео усмехнулся, притягивая ее ближе, обнимая за талию. Лайя тут же нашла его ладонь и прижала к собственному животу, а после довольно выдохнула, когда Нолан, мимолетно коснувшись ее щеки губами, потерся кончиком носа о затылок.       — Ты не замерзла, — укорил ее Лео, — у тебя теплые руки.       — Нет, замерзла, — обиженно возразила адвокат, сильнее сжимая мужские пальцы в своих, — без тебя.       — Хочу поцеловать тебя, — снова шепот, опаляющий дыханием шею.       Лайя ловко повернулась в его руках, и Лео лишь сильнее улыбнулся от открывшейся картины — полотна, выведенного рукой художника, и внутри все предательски сжалось от осознания, что все права на это произведение искусства принадлежат ему — только он может смотреть на ее румяные щеки, сонные глаза, может созидать, наслаждаться и прикасаться.       — Ну что, — Лайя медленно положила ладонь на щеку, поглаживая ее большим пальцем. — Я тебе никогда не запрещу это сделать, — сорвалось с уст обещание, и, она первая потянулась к губам, выжигая воздух в легких.       — А я никогда не перестану хотеть это сделать, — его же слова похожи на клятву, присягу, которую он никогда не посмеет нарушить.       Утро, наполненное поцелуями, ласками, признаниями. Кончики пальцев рисовали линии на коже, теплый воздух скользил по телу, разливая жар, дыхание перехватывало. Они — это все и ничего, два человека, запутавшиеся в узел настолько туго, что его невозможно ослабить.       Когда Лео приехал в прокуратуру, его уже ждал Влад. Девушка рядом с ним тихо поздоровалась, боязливо поднимая глаза. Она была совсем не похожа на себя. Когда Лео в последний раз допрашивал Илину, то она была уверена в себе и не робела. Но, видимо, всего несколько дней, проведенных с Басарабом, изменили ее. И это поражало.       — Давайте поговорим в кабинете, обойдемся без допросных, — приветливо улыбнулся Нолан, открывая дверь и намереваясь пропустить девушку вперед.       Илина кивнула и робко посмотрела на Влада.       — Милая, — Лео удивленно дернул бровями: такого тона от Влада он даже не слышал по отношению к Лайе. — Расскажи все, пожалуйста, прокурору Нолану, а потом мы поедем домой. Вместе.       Стряхнув с себя удивление, пока никто не заметил, Лео внимательным взглядом посмотрел на крестного Бернелл. Почему он уже второй раз за день удивлялся тому, что Владу удалось влюбить в себя эту девчонку? Он статный, импозантный, богатый — таких девушки любят. Нолан, в принципе, и ставил перед Басарабом цель сблизиться с этой Илиной и попробовать добиться от нее правдивых показаний. Надо не удивляться, а радоваться тому, что план удался и сейчас следствие получит доказательства виновности Мехмеда в убийстве Милли.       Илина снова кивнула Владу и тут же юркнула в кабинет. Лео последовал за ней.       Как оказалось, они с Лайей были правы с самого начала: к Илине Мехмед даже не приезжал, просто на следующий день договорился, что в случае чего девушка подтвердит, что была в ночь убийства с Греогери. В обмен она получила довольно крупную денежную сумму, и после дачи показаний вообще забыла о этом уговоре, пока в ее жизни не появился любимый мужчина. Узнав, что «ее» Влад является отцом убитой девочки Милли (Басараб удивил этим заявлением уже третий раз за день), Илина не смогла хранить тайну.       Влад был, конечно, тем еще виртуозом. За три дня так искусно влюбить в себя девушку, еще придумать историю несчастного, убитого горем отца.       Помимо этого Илина рассказала об еще одной квартире Мехмеда, которую они иногда использовали с Греогери для своих интимных встреч. Илина не знала, на кого она была оформлена, но убеждала, что Греогери часто в ней бывал, сбегая из купленного отцом дома. Лео на это лишь зло усмехнулся про себя: просто несчастная принцесса, сбежавшая из золотой клетки.       Дело оставалось за малым: отправить группу на обыск этой квартиры. Возможно, Мехмед встречался там и с Милли в ту злополучную ночь. Сандра на звонки не отвечала, возможно, тоже взяла на сегодня выходной. Решив не беспокоить подругу, Лео набрал ее коллегам, заверив, что в скорости те получат ордер на обыск.       Оставалось лишь ждать. Может быть, хотя бы сейчас им улыбнется удача?

⸺✧✧✧⸺

      Лайя вздохнула, когда дверь за Лео закрылась. Не хотелось его отпускать — тем более в выходной. Хотелось провести целый день вместе, не вылезая из постели. Изучать друг друга, искать слабые места, чувствительные точки. Только сегодня утром Лайя обнаружила, что Лео чуть вздрагивал — едва заметно его тело дергалось, когда она проводила ногтями по косым мышцам живота. Сначала девушка подумала, что ему просто было щекотно, и только потом поняла, что ошибалась. Это было какое-то новое удовольствие — видеть, как мужское дыхание на мгновение сбивалось от ее легких движений. Но Лео уехал на работу разбираться с убийством Мехмеда, и намерения исследовать друг друга перенеслись на вечер.       Лайя не знала, чем себя занять в это время. Нолан обещал, что он отлучится максимум часа на четыре, но прошло только пять минут — безумно долгие и одинокие — и девушка уже скучала. Тряхнув головой, Бернелл тяжело выпустила воздух из легких: нерешенными оставались еще две проблемы — ее неизвестные силы и правда о Лео. Мыслей о том, как разбираться со вторым, все еще не было. Хотя вчерашний разговор и этот фильм, который Лайя, по правде, смотрела лет пять назад, помогли развеять самые сильные страхи. Почему-то теперь Бернелл была уверена, что с навалившейся реальностью Лео справится — возможно, не сразу, да и без помощи психолога в этот раз придется обойтись, но Лайя уже не так сильно переживала, что Нолан заклеймет себя убийцей. Наверное, в тот момент она возвела все принципы прокурора в абсолют и, не проанализировав все достаточно, начала делать ранние выводы.       Надо с ним как можно быстрее поговорить. Пока расследование не зашло далеко, пока Лео не напал на собственной же след. Нужно выбраться из этого болота, пока они не погрязли в нем полностью.       Значит, раз пока она не может заняться Лео, надо заняться собой и вспомнить то, что была намеренно стерто из ее памяти настоящими родителями. Но как это сделать? В прошлый раз воспоминания возращали сны. И рисунки. Те самые образы, что Лайя бездумно рисовала, находясь в камере. Может быть, получится и в этот раз?       Бернелл подошла к столу Лео, пытаясь найти там листы бумаги и карандаш. Заодно обдумывала, что ей вообще известно об этих силах. Ее дар, наверняка, был уникальным и вызвал бы страх у всех представителей темных и светлых, иначе бы Нерисса попросту не стала стирать ей память, блокируя способности, да и вообще скрывать существование у них с Робертом дочери. Она пыталась уберечь, потому что ей, Адэррой-Лайей, могли воспользоваться для достижения чужих целей или вовсе убить. Конечно, это не очень сильно помогало: Бернелл не представляла, какие вообще бывают магические силы — куда уж ей до проведения классификации на «простые» и «особенные».       Еще немаловажным было то, что Лайя влияла на Лео: именно после знакомства с ней у него сначала усилилась головная боль и бессонница, а в последние дни — все эти симптомы бесследно исчезли, оставив после себя вспышками лишь ночные неконтролируемые перевоплощения. Влад сказал, что это, возможно, сказывалось влияние «сверхъестественного» на «сверхъестественное». Но Бернелл так не думала: почему-то было ощущение, что дело как-раз в ее способностях.       Решив больше не размышлять, Лайя забралась в постель и, поджав ноги, стала рисовать. Начала с простого — с волка, которого она увидела в этой же самой постели. Пока карандаш выводил линию за линией, мысли постепенно уходили. Пустая голова — вот что необходимо, чтобы несознательное всплыло, являя правду. Лайя лишь рисовала, черкала, сминала бумагу, что-то откидывая на пол, ломала карандаш от усиленного надавливания грифеля на страницы блокнота, потом тут же точила его ножом, за которым пришлось сходить на кухню, и скапливала стружки на тумбочке.       Время стало эфемерным. Девушка не заметила, как прошло уже больше четырех часов, как вибрировал ее телефон от сообщений, а за окном стало вечереть — солнце клонило к горизонту, окрашивая небо в нежно-розовый цвет, сквозь который прорывались голубоватые облака. Лайя очнулась лишь от звонка: вздрогнула, осмотрелась, пытаясь понять, сколько времени прошло. Затекшие ноги занемели и почти не ощущались — видимо, достаточно долго. Дотянувшись до телефона и смахнув с него стружку от сточенного карандаша, Лайя провела пальцем по тачпаду.       — Лайя, все в порядке? — голос Лео был взволнованным.       — Да, — удивленно протянула девушка. — А к чему такие вопросы? — она нахмурилась, а в груди как-то странно похолодело. Почему вдруг Лео беспокоится? Что успело произойти?       — Ты просто не отвечала на сообщения, — пояснил Нолан, и Лайя поспешила убедиться: и правда было несколько непрочитанных уведомлений.       — Извини, телефон валялся в стороне, я как-то не заметила, — мимолетно Бернелл взглянула на время, и нахмурилась еще сильнее. — Лео, ты где? Уже должен был вернуться, — укорила она, хотя, очевидно, это не было виной Нолана. Его работа не раз будет забирать совместное время, но Лайя была к этому готова, когда крепко обнимала его, целовала теплые губы и признавалась в чувствах.       — Уже завершаю дела, через полчаса поеду. И у меня для тебя хорошая новость, — победно хмыкнул мужчина.       — Тогда жду дома с хорошими новостями, прокурор Нолан, — улыбнулась Лайя. — Люблю тебя, — сорвалось с ее губ. Они, кажется, не говорили этих слов вечность: просто были рядом, дарили друг другу прикосновения. Но и слова всегда важны. Это глупость, что чувства доказываются и подтверждаются только поступками. Всегда необходимо слышать заветные буквы, что складываются в два простых слова.       — И я люблю тебя, — выдохнул Лео.       Мало знать, что тебя любят, а ты любишь кого-то. Мало услышать это несколько раз. Внутри все пылает от каждого признания, будто оно первое. Лайя раньше не любила слова. Всегда хотела действий, каких-то проявлений эмоций на деле. Может, потому что просто не верила людям, которые ей это говорили? И не хотела слушать ложь, что так легко срывалась и оседала горьким пеплом на язык? А, может, просто не верила в любовь, не знала, что это такое? Словарь давал множество определений этому слову: это и страсть, и влечение, и чувство привязанности к кому-то, и увлеченность кем-то, и самоотдача. Сейчас Лайя понимала, что ни одно из этих понятий не подходит, не является настоящим, истинным. Все это работает только вместе, только в комбинации. Это слишком глубоко под кожей, невозможно найти определенные слова, чтобы это разобрать и описать. Это что-то всепоглощающее, что нельзя определить ни с помощью учебников, ни с помощью книг.       Улыбнувшись, Лайя отложила карандаш в сторону. У нее еще есть время, чтобы рассмотреть рисунки. Все она сразу разложила на три кучки: непонятные образы, которые дадут возможные ответы, собственные воспоминания, и, третье, — какие-то неполучившиеся изображения, жестко перечеркнутые жирными линиями — кажется, именно во время этого Бернелл больше всего ломала несчастных карандаш.       Листы из первой стопки Лайя рассмотрела быстро, понимая, что нет ничего полезного — опять образ матери, стол Кнессеты трех, волк, воспоминания о смерти Мехмеда. Все это уже было осмысленно, и снова разглядывать изображения не было смысла.       Бернелл посмотрела на неудавшиеся рисунки. К ним тянуло — руки сами схватили листы, хотя Лайя собиралась сначала разобраться со второй стопкой. Образы были странными. Непонятный силуэт, полностью закрашенный черным. Огромная тень с крыльями больше самого человека. Девушка вглядывалась в резкие линии, проводила по ним пальцем, размазывая штрихи. Внутри полыхала тревога и страх. Лайя прикрыла глаза, кладя руку на сердце и воспроизводя под закрытыми веками рисунок. Дыхание ровное: глубокий вдох и медленный выдох. Со стороны могло показаться, что Бернелл успокаивала захлестнувшую ее паническую атаку.       Лайя отложила первый лист в сторону, беря новый — на нем был Влад, в своем вампирском облике, с полными болью глазами — девушка сейчас даже не понимала, как смогла передать это с помощью бумаги и карандаша. Но крестный на этом рисунке был синонимом потери, горя. Таким он выглядел, когда обнаружил своих лучших друзей, самых близких существ, мертвыми. Это день, когда Влад нашел ее, Лайю, и смог снять заклинание матери, позволив словам вырваться из горла, а рукам — двигаться. Лайя сейчас четко помнила этот момент, он резко выскочил из закутков сознания, обретая слишком четкие линии и грани. Видимо, заклинание Нериссы могло снять лишь прикосновение Влада — только ему настоящая мать Лайи могла довериться, только ему вверяла дочь.       Лайя расстроенно хмыкнула. Это ничего не дало, воспоминание не принесло никакого знания, лишь всплеск сожалений.       Следующий рисунок. Мальчик. Примерно пяти лет, самоуверенный — видно было по позе. Откуда в ее воспоминаниях ребенок? Насколько Лайя поняла, у нее не было друзей, лишь родители и Влад ее окружали. Почему же тогда она нарисовала этого мальчика?       Вспышка перед глазами, хотя в комнате давно потемнело.       Адэрра, сейчас носящая другое имя, сбежала от родителей. Ей хотелось свободы, хотелось кого-то бунта. Она незаметно скрылась, пока мама с папой обсуждали очередные важные вопросы на собрании Кнессеты. Но скоро девочка пожалела: вне дома тоже было скучно. Она побродила минуты три, когда случайно встретила мальчика. Он был худым, каким-то смешным, с темными чуть растрепанными волосами — возможно, он, как и сама Адэрра, сбежал. Возможно, они смогут подружиться?       Мальчик тоже ее заметил. Когда он посмотрел на нее, Адэрра засмеялась — уж слишком забавно он выглядел. Всем нравилось, когда девочка смеялась, поэтому злость на лице потенциального друга сбила с толку. А после — его слова, все его поведения. Он говорил всякие гадости, ухмылялся, обзывался, причитал, что он сын самого главного в Темном мире. Но Адэрра знала, что главный Темный — это Влад, а у Влада детей не было, поэтому на заявление мальчишки снова рассмеялась. Тогда тот стал грубее, жестче, он пытался задеть, обидеть. А потом — даже направить на нее свою силу — девочка почувствовала, как вокруг него заискрилась энергия.       Адэрра схватила мальчика за руку. Она смотрела на него и поглощала энергию: была обижена, зла, где-то растеряна. Совсем недавно мама рассказала ей о ее способностях, но Адэрра не пробовала их применять. До этого момента. Девочка хотела на время ослабить его, чтобы успеть сбежать, вернуться домой, но не отпустила вовремя руку, не смогла остановиться, пока не оставила мальчика без сил — навсегда, во веки веков и без шанса восстановить утраченное. Отпрянув, Адэрра поняла, что сделала что-то плохое, и быстро рванула к дому, надеясь, что родители не заметили отсутствия.       Девочка не рассказала об этом взрослым, скрыла, испугавшись. А совсем скоро осталась одна. В другом мире, с другим именем, будучи простым человеком.       Лайя вздрогнула, сердце колотило о ребра. Она когда-то в детстве лишила кого-то мальчика сил. Навсегда. Просто взяла его за руку, почувствовала его сильную энергию, бурлящую под кожей. И просто забрала его способности, его силы. Неужели она может…       «Адэрра, тебе нужно быть очень осторожной. Всегда следи за направлением своей мысли. Не позволяй никому проникнуть тебе в голову и диктовать твоему сознанию чужие потребности. Помни, что твои прикосновения могут оказаться убийственными. Ты можешь истощить энергию до предела, сделав кого-то смертным, можешь забрать чужие силы и способности, можешь даровать энергию, чтобы спасти кого-то. В твоих руках, — Нерисса сжала маленькие ладошки, — огромная сила. Помни об этом всегда. Никому не рассказывай о своем даре».       …управлять энергией сверхъестественных существ?..