Октябрь 2019.
Ты смотришь в его душу, а он смотрит на твоё лицо.
Поведай нам историю о судьбе.
Есть нечто сюрреалистичное в мысли о том, чтобы снова увидеть Сатору спустя столько времени. Юджи видит момент, когда оковы снимаются — неужели это его глаза? — и Тюремное Царство замыкается само на себе. Сатору стоит в метре от него. Его повязка свободно лежит на шее, а взгляд останавливается на Хане и мастере Тенгене. В это мгновение мир Юджи сужается до пространства между ними, а все остальные — студенты, маги, даже его друзья — исчезают, словно погружаясь под воду. Вселенная затаила дыхание, и его сердце замерло, когда Годжо посмотрел на него. Он смотрит в ответ, греясь в этом аквамариновом взгляде после целого года отсутствия ощущения его на своей коже. Когда он шагает вперед, его ноги не останавливаются, пока не переходят на бег. Он бежит так, будто от этого сейчас зависит его жизнь, и, возможно, так оно и было. Потому что Сатору прямо перед ним, кровью, костями и плотью, неудержимо живой. Его руки находят пристанище на плечах Сатору, и он чувствует себя парящим в облаках, когда Сатору придерживает его, хоть и немного нерешительно. Он не замечает окружающих его людей, когда имя наконец срывается с его губ: — Сатору-сан, Сатору-сан, Сатору-сан, — срывается его голос, когда он повторяет его имя. Сатору выглядит всё так же. На его униформе ни единой мятой складки, и он по-прежнему обладает теми же уверенностью и харизмой, которыми всегда восхищается Юджи. Как будто он и не был запечатан, будто это был просто ужасный долгий кошмар, приснившийся Юджи, и всё снова в порядке, потому что Сатору обнимает его, как и всегда. Он откидывается назад и пристально смотрит на него. Он хочет зажать его глупое великолепное лицо между ладонями, раствориться в его объятиях и погрузить свой язык так глубоко в рот Годжо, чтобы отныне Юджи стал единственным, что Сатору когда-либо сможет попробовать на вкус снова. Но он замолкает, заметив взгляд Сатору. В этих аквамариновых глазах нет ни капли эмоций, ни капли тоски. Он выглядит растерянным. — Сатору-сан? — Я тебя знаю? Юджи моргает. — Что? — Мы же знакомы? — наклоняет голову Сатору. Юджи держится за него крепче. Он ведь только что вернул его. Это должно быть шутка. Годжо всегда нравилось подшучивать над ним, говоря, что его реакции слишком милые и забавные. Нет. — Что? — он шепчет, чувствуя, что если заговорит хоть на тон громче, то может тут же расплакаться. Он не может позволить себе сломаться сейчас. — Я не думаю, что мы встречались раньше, — медленно объясняет ему Сатору. Его взгляд скользит по униформе, и что-то похожее на осознание мелькает на его лице. — Оу, ты ученик? Я не думаю, что мы встречались раньше. — Что ты имеешь в виду? Я Юджи. Итадори Юджи. Сатору хлопает глазами, глядя на него, и его брови медленно хмурятся посередине. Юджи сопротивляется желанию разгладить их. — Я…никогда не слышал этого имени. В какой-то момент Юджи вообще перестает осознавать что-либо вокруг, вся вселенная лопается, будто продавленное внутрь стекло очков. Он ощущает как колет глаза, а в центре его черепа будто взорвалась сверхновая. Он не приходит в себя даже когда Мегуми осторожно оттаскивает его от Сатору, даже когда Нобара пытается встряхнуть его. Единственное, что он может видеть — это Сатору, его глаза всегда будут искать его, в это время разговаривающего с мастером Тенгеном и третьекурсниками. Они все смотрят на него с беспокойством, но Юджи не может отвести взгляда. Он чувствует страх, зияющий внутри него, словно пропасть, разверзшаяся от землетрясения, глубокая и непреодолимая. — Юджи. Мегуми сжимает его руку на запястье, возвращая его в настоящее, — Пошли, отведём Годжо-сенсея к Сёко-сан. Это успешно отвлекает его от паники, кружащейся внутри него, лишь ненадолго, но его ноги, тем не менее, двигаются. Его глаза остаются прикованными к спине Сатору на протяжении всего пути.*
Видеть Сатору на больничной койке кажется странным. Юджи всегда помнил, как он сидел у его кровати, присматривая за ним, потому что именно Юджи всегда нуждался в лечении. Теперь же Сатору сам сидит на кушетке. Он находит облегчение в подтверждении того, что с ним всё в порядке. Они все окружают его, что Сатору, должно быть, находит весьма милым и веселым одновременно. — Только взгляните на себя! Вы все беспокоились о своём любимом сенсее? Это так приятно. — А я только подумала, что вам нужна помощь. Но вы всё такой же невыносимый, как и всегда, — беззлобно говорит Маки-семпай. На ее губах появляется лукавый изгиб, заставляющий Сатору тут же надуть губы. — Как грубо, Маки. Разве можно так обращаться со своим сенсеем сразу после того, как он вернулся? — Мы рады, что с вами всё хорошо, Годжо-сенсей, — успокаивает его Юта-семпай, одаривая его той самой нежной улыбкой, которая всегда успокаивала Юджи последние несколько месяцев, — Как вы себя чувствуете? — Отлично! Времени там будто не существует, я уже говорил? Я чувствую себя так же, как несколько месяцев назад. — Год, — уточняет Панда-семпай. — Лосось. Юджи прочищает горло, а его взгляд, тем временем, ловит украшение на правой мочке уха Сатору. Серьга. — Сатору-сан? Годжо моргает, удивлённо глядя на него, будто даже не замечал присутствия Юджи до этого. Его ногти впиваются в ладонь так сильно, что начинают причинять боль. — Ой, Юджи-кун, верно? Извини за то, что произошло. Ты же однокурсник Мегуми? Один из моих учеников. Однокурсник Мегуми. Он уже давно не слышал своего имени от Сатору, но сейчас, когда он снова произносит его, оно будто вовсе чужое. — Да, — улыбается он, но думает, что это было больше похоже на гримасу, — Вы вспомнили меня, Сатору-сан? Он продолжает звать его «Сатору-сан», а у Сатору всегда шла кругом голова, когда Юджи называл его по имени. Хотя ему, наверное, следует снова называть его «Годжо-сенсеем». Может быть, это спровоцирует в его памяти хоть что-нибудь. — Ах, извини меня за это, Юджи-кун. Ты ведь мой ученик? Я уверен, что вспомню тебя в мгновение ока. Я Годжо Сатору, — он произносит свое имя так, как будто это должно утешить Юджи, как будто это должно что-то означать. Так оно и есть. Потому что Годжо Сатору сильнейший из ныне живущих магов. На него не должно влиять нечто подобное. Только не на него. И всё же. И всё же. — Всё в порядке, — хрипит Юджи, делая шаг назад и задевая Мегуми плечом. Мегуми отступает, и это мимолётное прикосновение успокаивает его, крадет у него немного времени, чтобы попытаться собрать воедино разрозненные кусочки себя и обрести хоть какое-то достоинство. И вот он, Сатору. На кушетке в школе, слушает, как его ученики рассказывают о том, что произошло за год его отсутствия, а Юджи даже не имеет права поцеловать его. Как он может, ведь теперь только он один знает о том, что было между ними? Через некоторое время Сёко-сан прогоняет их, сообщая, что Годжо нужно отдохнуть. Но Юджи знает, что это лишь оправдание, потому что она собирается допросить его обо всём, как только они уйдут. Когда он подходит к двери, Сатору наконец-то зовет его. — Юджи-кун? Он мгновенно оборачивается, — Да? Шок читается на лице Сатору, возможно, пораженного его молниеносной реакцией. Он не позволяет подобному выражению его лица задеть себя. — Мне просто стало интересно, есть-ли какая-то причина, по которой ты называешь меня по имени? «Скажи ему прямо сейчас», — думает он, «Признайся во всём, расскажи ему о вас двоих» Юджи подавляет в себе войну, потребность, настолько бездонную, что она грозит похоронить его глубоко, и страх, сырой, галактический, который парализует его до костей. Юджи крепче хватается за дверь, — Нет. Мы были близки, поэтому я вас так называл. Извините меня, теперь я буду называть вас «Годжо-сенсеем». — Оу, ладно. — Годжо-сенсей? — Хм? — С возвращением. Приятно увидеть вас снова. И Сатору, наконец-то, улыбается ему. Он знает, это искренне, потому что от такой улыбки его глаза улыбаются тоже. Это любимая улыбка Юджи. Он должен чувствовать облегчение, но не чувствует. Потому что Сатору ничего не произносит в ответ. Совершенно ничего.