В непосредственной близости

      Они так и не съехались снова вместе. Это выглядело не очень профессионально, к тому же после того, как первоначальная буря горьких чувств улеглась и они вернулись к прежней рутине, они поняли, что такая жизнь устраивала каждого из них больше. Да и в целом, у раздельного проживания были свои плюсы. Каждый ужин был особенным, каждая ночь — запретным удовольствием, а возвращение к себе в каюту посреди ночи так, чтобы их никто больше не увидел, вообще ощущалось как настоящее приключение (хотя Джим был совершенно уверен, что весь экипаж в курсе происходящего).       Впереди Хана ждали месяцы реабилитации на «Энтерпрайзе» — наконец-то флотская медкомиссия внесла в этот процесс ясность, обозначив срок в пятнадцать месяцев, и Джим уже начал строить на них планы. Каждую неделю он позволял себе замолвить за Хана слово перед адмиралом Боулзом и заботился о том, чтобы Хан плотнее взаимодействовал с другими членами экипажа, за что Эбби была ему безмерно благодарна. По мнению Спока, шанс на то, что Хану позволят остаться в качестве постоянного гражданского консультанта на борту «Энтерпрайза», составлял около восьмидесяти процентов (Спок озвучил более точную цифру, но Джим был слишком взбудоражен новостью, чтобы запоминать такие детали).       Конечно, их отношения переживали как взлёты, так и падения. Скачки настроения Хана ужасно выводили из себя. Ещё они постоянно спорили по поводу Боунса. Джим бесился каждый раз, когда Хан пытался воспрепятствовать тому, чтобы капитан отправился в какую-нибудь слишком опасную, по его мнению, миссию.       Но взлёты, безусловно, перекрывали падения. Время, которое они проводили вместе, было самым счастливым из всего, что с ними когда-либо случалось. Хан был внимательным и страстным, Джим чувствовал, что его оберегают и любят, и, да, Хан действительно был лучше во всём, если уж кому интересны интимные подробности.       Они отправились в итоге в тот отпуск на Саал II, когда им пришлось вернуться на торжественное открытие первого завода по переработке дилития. Всю вторую половину дня они бездельничали, наслаждаясь солнцем, и бродили в красной воде. Тогда Джим и сказал Хану, что любит его. Это просто случайно сорвалось с губ. Хан лишь взял его за руку, но отвечать не стал. Они никогда больше не говорили об этом, да это было и не нужно. Джим и так знал, что Хан тоже его любит. Когда-нибудь он его, конечно, об этом спросит, заставит его произнести эти слова вслух, но не сейчас.       У Джима впервые появился постоянный партнёр, с которым он хотел провести всю оставшуюся жизнь (как оказалось, для Хана это тоже был новый опыт, хоть Джиму пришлось и постараться, чтобы выудить у него эту информацию). Эта мысль будоражила его так же сильно, как исследование новых миров и инопланетных цивилизаций. А может, именно этот опыт был даже и лучше, но Джим не спешил себе в этом признаться, потому что ему вообще тяжело было допустить мысль о том, что что-то может быть лучше, чем исследования космоса. С другой стороны, что такого в искреннем признании своих чувств?       Так что… да. Их с Ханом отношения были началом лучшего приключения.