***
Фрэнсис идет по парковой дорожке, пиная острым носком туфли какой-то камушек. с очень сосредоточенным выражением лица, старательно пытаясь запульнуть его как можно дальше, но так, чтобы тот не слетел дороги. с веточкой нежно-лиловых цветов в одной руке и корзинкой в другой, он выглядит так забавно, что Ричард, который ждет его на берегу озера, не может сдержать улыбки. заметив его, Фрэнсис оживает, оставляет в покое свой камень и бежит на встречу, размахивая корзинкой. из-за корзинки и цветов неуклюже обнимает в знак приветствия и падает рядом на покрывало. — держи, — протягивает веточку Ричарду, — ты говорил, что тебе нравится глициния. — спасибо, — Ричард удивленно, благодарно берет цветы, нюхает и бережно кладет возле себя. Фрэнсис в это время достает из корзинки термос с чаем, тосты с джемом, завернутые в бумагу, яблоки и шоколад, а Ричард сразу тянется к еде. — куда! давай сюда руки, — Фрэнсис брызгает на послушно протянутые ладони антисептиком и вкладывает в них сверток с тостом. — умничка. шутливо гладит по голове, на что Ричард закатывает глаза и принимается есть, глядя на водную гладь. к ним медленно подплывают серые утки, постоянные жители парка. Фрэнсис, замечая их, встает, подходит к самой воде, присаживается на корточки и, отрывая кусочки своего тоста, бросает их в воду. — ты слышал, что их нельзя кормить хлебом? — правда? — на лице Фрэнсиса отражается такое удивление и страх, что Ричарду кажется, что речь идет не об утках, а о его родственниках. — ну, я что-то такое читал. — постой, нужно проверить, — Фрэнсис вскакивает, подбегает к покрывалу, хватает телефон и с серьезным видом что-то клацает. — что ты так на меня смотришь? это важно! Ричард прячет в воротнике улыбку и пытается состроить обеспокоенную мину. выходит плохо. — вот! орнитолог говорит: — тут он прокашлялся и продолжил грубым, деловым голосом, — «белый хлеб для них примерно, как для нас пирожные: они его любят, он для них вкусный, но в большом количестве приводит к ожирению и не сильно полезен». видишь, значит чуть-чуть можно! — хорошо-хорошо, корми своих уток на здоровье, — Ричард перестает себя сдерживать и смеется. — ну вот и все, — Фрэнсис победно улыбается, возвращаясь к воде. а утки просто радостно уплетают хлеб и совсем не задумываются, можно ли им его.***
утреннее летнее солнце из большого окна любопытными лучами шарит по комнате и находит в ворохе белых простыней на огромной кровати у одной из стен две фигуры. одна из них умиротворенно потягивается и, сладко зевая, приподнимается на локтях. нежно проводит рукой по рыжим волосам, раскиданным по соседней подушке, потом по контуру лица, и улыбается, глядя на то, как едва подрагивают ресницы на закрытых глазах. — Фрэнсис, уже утро, пора вставать. Фрэнсис что-то неразборчиво бормочет, морщится и не открывает глаз. Ричард снисходительно улыбается, думает, что, наверное, еще не пора, и встает с кровати. наклоняется, целует веснушчатый нос, поправляет одеяло на чужом теле, набрасывает халат и спускается на кухню. напевая себе под нос какую-то песню про украденный лексус, он ставит на плиту турку с кофе, становится на носочки, чтобы достать муку с верхней полки, берет из холодильника молоко и яйца, а из ящика в столе — сахар и масло. старательно следуя рецепту Фрэнсиса, тщательно смешивает ингредиенты в большой стеклянной миске и разогревает сковородку. наливает кофе в две сервизные чашки, ставит их на стол и принимается жарить блины. где-то третий выходит даже более-менее круглым, и Ричард радуется своему достижению. на тарелке возле плиты уже выстраивается небольшая башенка, когда босые ноги беззвучно стучат по кафелю, и длинные руки обнимают Ричарда сзади. чужой подбородок опускается ему на плечо, а в ухо тихо мурчат: — доброе утро. настенные часы бьют полдень.***
Ричард сидит в кресле на террасе, любовно глядя на недавно срезанную с клумбы бордовую розу у себя в руках, и никак не решается поставить ту в вазу. проводит пальцами по лепесткам, едва касаясь, подносит к лицу и вдыхает аромат, чуть прикрывая глаза. Фрэнсис смотрит на него и думает, что он очарователен. еще думает, что, может быть, дожить до старости — не такая уж и плохая идея. они вполне могли бы переселиться сюда, выращивали бы в огороде морковку, помидоры и клубнику, посадили бы в саду вишневые и персиковые деревья, завели бы овечек, чтобы каждое утро выводить их пастись в поле, и большую собаку, лабрадора, например, чтобы он помогал пасти овечек и охранял дом от воров. кур бы не заводили, потому что здоровый долгий сон важнее, чем свежие яйца для выпечки. варили бы варенье и закатывали бы банки каждое лето, чтобы потом каждую зиму отогреваться у камина с этим же вареньем и чаем из собранных в окрестностях трав. ходили бы купаться на речку, хотя Фрэнсис бы вечно отказывался, но их собака, безумно радуясь воде, струшивала бы по команде Ричарда всю воду прямо на него, чтобы Фрэнсису было больше нечего терять и он добровольно лез в воду. устраивали бы генеральную уборку каждое воскресенье, отскребали бы все поместье от пыли, бросаясь друг в друга тряпками, и так никогда ее и не заканчивали бы. сидели бы вот так каждый вечер на террасе за низким столиком с вазой с цветами, пили бы чай, или вино, или коньяк, закутывались бы в плед и обнимались под холодными порывами ветра. и были бы счастливы. Ричард поднимает взгляд на Фрэнсиса и улыбается. протягивает ему розу, тот берет ее и бережно опускает в вазу с водой на столе. набрасывает Ричарду на плечи клетчатый плед и, наклоняясь, обнимает со спины. думает, что дожить до старости рядом с ним — прекрасная идея.