спелая дынька

соображать у аратаки итто получается не сразу. сначала его из домика очень резво выводит шинобу, потом, что-то тихо приговаривая, тащит его подальше от собственного праздника и только что появившегося возлюбленного. óни этому, кстати, совсем не рад, поэтому пытается выдернуть руку из крепкой хватки. шинобу оказывается неожиданно ловкой и сильной. переплетая свои пальцы вокруг чужого крепкого запястья, она ведёт его куда-то ближе в берегу, удаляясь от праздничного шума. понимание ситуации у итто происходит только тогда, когда рядом с ним грузно на песок плюхается та, что полчаса его умывала морской водой, приговаривая, каких ошибок натворил багровый óни. шинобу хлопает его по плечу и молча смотрит на ночной пейзаж — пойми, босс, нет ничего такого в том, что ты поцеловал любимого человека, но в тот момент, когда он весь такой красивый и важный предстал перед другими твоими знакомыми и друзьями, он в первую очередь был главной клана камисато, а не обычным парнем, с которым вы играете в жучиные бои… ну или во что вы там теперь играете я не знаю, — она вздыхает и поворачивается в сторону óни, в надежде наконец-то увидеть там хотя бы малейший отклик на ее слова. и она видит. видит налитые слезами глаза и подрагивающие большие плечи. итто водит когтями по песку, всхлипывает так, будто из-за него сейчас был убит каждый оникабуто и отравлена каждая фиалковая дыня. какое эмоциональное потрясение для парня с большим сердцем и большим количеством саке внутри, что у самой шинобу что-то надрывается. она кладет голову на подрагивающее плечо и слышит, как от ее действия итто всхлипывает еще громче. да, босс хотел как лучше, в этом она не сомневалась, но у него не всегда получалось сделать то, что он планировал. вот и сейчас он сидит весь такой понурый, понимает, что успел натворить дел, и, скорее всего, думает, как теперь все это расхлебывать. хотя, возможно он просто плачет от того, что шинобу была слишком груба с ним пару минут назад. они сидят так ещё немного, пока óни успокаивается. и когда он встаёт, куки знает, что тот уже продумал свой дальнейший план, поэтому так резво направился в сторону праздничного дома, даже не отряхнувшись от песка. даже если план его будет не совсем идеальным, шинобу чувствовала, что глава клана камисато не оставил бедного итто горевать долго. с чувством выполненного долга она уже собралась вернуться на праздник, как сама только осознала, что происходит между боссом и таким влиятельным человеком. пускай óни сейчас не обронил ни слова, все его мысли и чувства были написаны на его лице. значит вот как нынче дела обстоят в клана камисато? интересно. на тот момент она ещё не знала, какая гениальная идея пришла в голову аратаки итто. напрягало только то, как резво он собирал еду с праздничного стола, все ещё хлюпая носом. вид его был серьезным, даже грозным в какие-то моменты, а когда он подошёл к ней и сказал «подготовка выступления для фестиваля до того момента, пока я все не решу, на тебе, а так ищите меня у поместья» шинобу вообще потеряла дар речи. все что она могла сделать — молча проводить удаляющуюся фигуру, на плечо которой был закинут большой мешок с едой и, возможно, алкоголем. когда она всё-таки подскочила и быстро подошла к томе, что пару минут назад болтал с боссом, то заметила, как щеки того горели, а взгляд странно бегал. разговор продлился недолго, она лишь узнала о том, что итто планирует ждать главу клана прямо у его поместья все то время, пока тот не вернётся. прогнозы у томы были достаточно печальные, потому что у аято, как оказалось, было много дел, которые он сдвинул ради этого праздника. видимо, теперь он убежал работать, раз веселье не задалось. ну чтож, придётся навещать бедного итто с едой, ведь тот определенно съест все до завтрашнего утра. в прочем, так и произошло. на следующий день после самого праздника, когда все до единого разошлись, так и не получив ответа на вопрос о том, куда пропал именинник, шинобу вместе с ребятами из банды решили отправиться в сторону поместья. не заходя внутрь, прямо у высокого забора, дремал рогатый óни, развалившись на травке. он, казалось, спал так каждый день, потому что неудобств ему это все не приносило. оставив еду рядом с ним и решив, что беспокоить его сейчас не стоит, ребята с грустными взглядами удалились. без босса тяжело, особенно готовиться к предстоящему фестивалю. оставалось только надеяться на то, что глава клана вернётся как можно скорее. ну или на то, что итто всё-таки выставят оттуда и запретят приближаться к поместью. но что-то шинобу подсказывало, что даже в таком случае босс просто придумает что-то ещё более абсурдное. *** возвращаться совершенно не хотелось, но статус не мог позволить отсутствовать так долго, когда дела уже были улажены. поэтому, после долгой поездки, аято и его сопровождающие досины, уже к глубокой ночи прибыли в инадзуму. мужчин камисато отпустил сразу, несмотря на то, что сопровождать его они должны были чуть ли не до собственной кровати, хотелось пройтись одному по темным улочкам города. комиссар сдаёт лошадь в конюшню комиссии тенре, которая находилась в восточной части города, и уже оттуда медленно бредёт домой. на входе к лесу тинцзю, внимание молодого мужчины привлекла крупная шишка, что захрустела под начищенной белой туфлей. подняв ее, аято грузно выдыхает, от того что та напомнила о краснорогом демоне, которого камисато пытается выкинуть из головы все эти дни, но далеко безуспешно. шишка была убрана в карман, и ноги повели комиссара в лес. по ночам тут было особенно некомфортно, все звуки будто исчезали, а трава начинала светиться, но не освещать путнику путь, а наоборот, она уводила далеко, и казалось навсегда. аято никогда не боялся этого леса, потому что провёл тут все детство, но сейчас, услышав вдалеке голос итто, куда-то зовущий его, мурашки прошлись по всему телу, ускорив шаг, он решил просто не обращать внимание на это. очень странно, главе клана думалось, что это первый раз когда он попадает в такие жуткие проделки баке дануки. самурай на входе в поместье широко открывает ворота, пропускает господина, кланяясь, и докладывая, что некий óни ошивался тут все то время, пока хозяин дома отсутствовал, но теперь не появляется тут уже с вечера, когда его последний раз выгнали чем то пригрозив. на душе становится неприятно от того что аратаки позволяет себе такое, рассчитывая на полную безнаказанность. зачем он вообще сюда приходил, на что надеялся? аято уже давно остыл и понял, что практически никто его тогда не узнал, но горечь обиды до сих пор оставалась с ним. глупый óни совершенно не думает о последствиях и живет как хочет, ведь его уже все вокруг недолюбливают. но если с итто все происходит открыто, то с камисато наоборот, все только и ждут что глава клана оступится, чтобы потопить его. комиссар скучал по óни, но было очень грустно, продолжать все это совершенно не было сил и желания. цена счастья одного человека слишкам велика в сравнении с честью всего клана. спать не хотелось, не смотря на длинную и утомительную дорогу. аято стоял у раздвинутых во двор сёдзи в легкой темной юкате, совершенно ничем не подвязанной, что позволяло сухому тёплому воздуху постоянно распахивать её. отросшие влажные волосы были завязаны на макушке, а в изящных пальцах была длинная кисэру, которая принадлежала ещё его матери. камисато стоял так около десяти минут, слушая шум журчащей воды в домашнем пруду, и даже когда курительная трубка уже потухла, а ноги стали замерзать, спать все еще не хотелось. *** после того, как итто пригрозили тем, что его банда потеряет возможность выступать на фестивале, парень, для приличия побубнив, всё-таки отступил. конечно же сдаваться он не собирался, но и подводить банду не хотелось — он любил их очень сильно и видел, как загорались глаза ребят, когда они в очередной раз рассказывали итто о своих планах на выступление. поэтому, разузнав, что аято наконец-то прибывает в поместье, óни затаился. он сидел недалеко в густых кустах, прямо за забором под камисатовским садом. с интересом посматривал на красивых оникабуто, которых все это время не мог схватить, боясь издать лишних звуков, и пожевывал две дыни, которые заранее припрятал в широких карманах, а заодно и положил туда небольшой подарок, которым собирался задобрить аято, если встретить его всё-таки удастся. сидеть вот так было страшно, потому что итто был уверен практически на все сто, что за ним всё-таки следят. прямо так, как он, молча сидят в кустах и пялятся на его макушку. от этих мыслей кровь стыла в жилах, но óни наконец-то отвлекается от раздумий, когда слышит, что прямо у входа в поместье становится непривычно оживлённо. слух у аратаки был развит прекрасно, и концентрироваться он умел, если ему было надо, поэтому различить негромкие приветствия главы клана со стороны стражи он смог. значит, надо начинать готовиться. подождав ещё какое-то время, он слышит, как открываются тонкие сёзди. итто всё-таки шуршит, пока выбирается из кустов, и надеется, что его почти не слышно. стоило только подобраться к каменной стене и прислушаться, как по тихому ночному поместью раздались звуки босых ног. по походке óни уже знал, кто там, поэтому, не медля ни секунды, он немного разбегается и прыгает, хватается руками за верхушку забора и прикладывает максимальное количество усилий, чтобы забраться. как только ему удаётся занести свой корпус и одну ногу, он смотрит вперёд и видит абсолютно шокированного аято. óни серьезно прежде не замечал такое выражение лица, разве что из воспоминаний того рокового вечера, когда пьяная его голова решилась на поцелуй. красивый силуэт в дорогом одеянии держала в руках потухшую сигару, но стоило аято заметить большую рогатую фигуру в темноте, как он резко рушит свой неприступный образ и по привычке будто тянется за катаной, но вдруг останавливается. итто улыбается ему широко, додумывается приподнять руку, на которой держал весь свой вес, чтобы помахать главе клана, поэтому сразу после своего остроумного поступка он громко катится вниз, знатно прикладываясь на горшки. наверное, именно их тома каждый день так тщательно поливал, пока итто просиживался у входа в поместье. через ноющую боль он быстро поднимается на ноги и, все ещё улыбаясь, хромает в сторону подорвавшегося к нему аято, но не доходит — падает на колени, спотыкнувшись об низкий бортик клумбы. казаться крутым сейчас вообще не вариант, поэтому он решается на самое трагичное — склоняет голову и складывает руки на коленях перед главой клана камисато. возможно, он бы поцеловал чужие ступни для пущего эффекта, но для начала хотелось, чтобы аято просто простил его, потому что если отбросить в шутку его рвение и азарт, итто действительно скучал все эти дни. винил себя дико и скучал. так что его посиделки на коленях можно назвать одним из вариантов вымаливается прощения у аято, о котором óни действительно думал. — я виноват очень, правда виноват, — итто всё-таки заносит одну руку за голову, почёсывая затылок и не поднимает голову вверх, — и я правда скучал по тебе. я не знаю, что я должен сделать, чтобы ты простил меня, братан, но я готов на все, что угодно. аратаки наконец-то поднимает взгляд вверх и сталкивается с чужим нечитаемым выражением лица. несмотря на то, что понять его сейчас было невозможно, комиссар был невыносимо красив. óни так и завис, разглядывая своего господина, о котором грезил все это время. он правда виноват и правда хочет, чтобы его простили. он соскучился. аято медленно подходит к сидящему на земле парню, и наклонившись, берет его за подбородок двумя пальцами, заглядывая в чужие глаза. — я полагаю, стоит сменить охрану, — голос хозяина дома казался холодным, а он сам совершенно не впечатленным поступком друга. камисато так же неспешно выпрямляется, и направляется обратно в помещение, кривясь про себя из-за того что пришлось пройтись босиком по холодной земле, оставив сёдзи приглашающе открытыми. — ну что, твоё упорство стоило того, непослушный óни? — комиссар нарушает тишину, и смотрит в сторону итто, который подавился травяным чаем из-за того что попытался ответить прямо во время большого глотка, а теперь сидит кашляет, и стыдливо отводит глаза. аято улыбается на эту картинку. казалось, что демона он простил давно, ещё в том ветхом домишке, когда чуть не расплакался перед управляющим за дверью. но самому себе, да и аратаки тоже нужно было дать время, для того чтобы он подумал над тем что сделал. скорее всего, глава комиссии поступает сейчас не правильно, не осторожно, снова подпуская óни к себе, ведь кто знает что он ещё может выкинуть. но разве можно жить, постоянно остерегаясь чего-то, вечно ограничивая себя? если появятся проблемы, их всегда можно будет решить, нет ничего с чем бы комиссар не справился. наверное итто плохо влияет на камисато аято, иначе почему его принципы рушатся прямо сейчас? но пообижаться для вида ещё нужно было, иначе у óни руки и язык совсем распустятся, по этому когда аято чувствует чужую горячую ладонь на своей голени, то быстренько ее высвобождает, не позволяя себя касаться. было тяжело смотреть на растерянное грустное лицо напротив, но что поделать, на грустное лицо комиссара после прилюдного поцелуя тоже никто внимание не обращал. аято надеется, что тома хорошо поработал со знакомыми óни, по крайней мере, ещё ни один слух до его ушей не доходил. обнаженные ноги покрылись мурашками от уже долгого нахождения на прохладном воздухе, камисато поднялся чтобы закрыть тонкие створки, бубня про себя что-то вроде «неужели так сложно было за собой прикрыть», кидая взгляд на притихшего парня в уголке. захотелось закатить глаза на то, как жалко он сейчас выглядел, что аято и сделал: — слушай, перестань сидеть тут как побитая собака, ты же óни, имей хоть какую-то честь, — комиссар шуршал в углу комнаты, — помоги мне расстелить футон и ложись спать, — он сдувает закрывающую лицо челку, и кидает сложенный футон в центр комнаты. пока итто в итоге один разбирался со спальным местом, аято, стоя у зеркала, перезавязывал волосы на ночь. ровно до тех пор, пока подошедший сзади óни не задел деревянный светильник со свечей, уронив его на татами. ничего не произошло только потому, что хозяин дома успел быстро среагировать и прибегнуть к подаренной силе, сразу потушив возгорание. аято медленно поворачивается, с гребнем в руке, и встречаясь с обреченным взглядом аратаки, передумывает его ругать: — все хорошо, но пожалуйста, будь аккуратнее, в следующий раз, когда ты решишь уронить свечу на легковоспламеняющиеся покрытие, воды может рядом не быть, — комиссар протягивает руку на плече товарища, несколько раз похлопывая, и идёт к спальному месту. все вокруг для итто сейчас ощущалось странно. его вроде как впустили, чаем напоили, даже простили его разрушающую неуклюжесть, но почему голос аято казался таким холодным и отстранённым? он плохо извинился? сказал не те слова, которые от него ожидали? он, безусловно, понимал, что натворил дел, но неужели глава клана все еще не может отпустит ситуацию? в те дни, когда большому óни разрешали валяться на травке у поместья и набивать свой живот принесёнными бандой сладостями, итто всегда вылавливал тому, который выходил по делам или просто на прогулку. каждый раз, когда аратаки окликал его, парень невольно вздрагивал, хватался за сердце и сердито поглядывал на развалившегося бандита, но стоило тому грустным голосом спросить «ну что, братан, никаких новостей нет?» так тома присаживался рядом и серьезным кивком головы оповещал итто о том, что все без изменений, глава клана все ещё в отъезде. перед тем, как стража всё-таки прогнала итто, тома в домашнем одеянии успел выбежать к нему с кратким «господин направляется в поместье, и я думаю, что все в порядке, итто. расслабься». те слова настолько расчувствовали парня, что томе пришлось ещё минут десять одобряющие похлопывать того по крупной подрагивающей спине. но неужели управляющий тогда обманул аратаки? все на самом деле плохо, и аято не простит его никогда? и их отношения сведутся к тому минимуму, которым довольствуется прислуга клана камисато? — дорогой итто, ты не будешь спать в одежде у меня в постели, — аято подаёт голос, заставив аратаки вздрогнуть. óни не смог сдержать жалобный всхлип, в очередной раз он позорно начинает роняет слёзы перед таким важным человеком. аято в свою очередь будто напрягается и немного поворачивает голову в сторону звука. итто, заметив это, вскакивает и начинает рыскать в карманах в поисках того небольшого подарка, что он принес с собой на их встречу. когда наконец-то находит его, то достаёт аккуратно, отряхивает и кладёт на раскрытые ладони, а сам в который раз присаживается на колени перед главой клана. — аято, пожалуйста, растеплей уже, я правда не хотел, — óни прирывает свой монолог для громкого всхлипывания, — обещаю, я никогда-никогда больше не позволю себе подобное! а если ты скажешь «не подходи ко мне, ужасный óни» я не подойду… хотя, скорее всего, подойду, но, аято просто прости меня пожалуйста. это тебе, — аратаки протягивает подарок, а сам опускает голову вниз. на ладонях красуется неаккуратно сшитый омамори из красочной дорогой ткани. аято подмечает это и удивляется. — у меня очень отросли ногти, поэтому работать иголкой было тяжеловато, но мне помогал тома, поэтому вот, прими, пожалуйста, — итто всем сердцем надеялся, что аято придётся по нраву его подарок, потому что все его пальцы были в маленьких царапинках из-за кучи попыток, а бедный тома после такого опыта поклялся забросить идею преподавания. но óни старался так, как не старался никогда прежде, поэтому он смирно сидит и ждёт, пока глава клана заберёт свой подарок, а сам позволяет себе очередное громкое всхлипывание. у аято будто сердце закололо, от надвигающихся эмоций, стало разом стыдно за своё поведение, он совсем не брал в расчёт чужие переживания. кажется, в носу защипало, и камисато опустил голову, закрывая лицо волосами. испытывать сожаление за свои поступки было редким исключением главы клана, от того было очень неловко. аято тихо смеётся, поднимая голову, и вытирает заблестевшие глаза: — я не злюсь на тебя, правда, — он снова смотрит на омамори, который словно прожигал руку, и переводит взгляд на итто, — просто тяжело было принять такое, — комиссар откладывает амулет в сторону, и проводит рукой по футону, пока не находит чужую руку. и мягко накрывает ладонь своей, — мне очень жаль, что тебе пришлось столько ждать меня под забором, — аято снова отводит взгляд, потому что правда жаль, — у меня тоже есть для тебя подарок, — он мягко улыбается, и подсаживается к óни чуть ближе, чтобы сократить разделяющее их расстояние, и робко касается тёплой щеки. поняв, что чужое внимание привлечь удалось, глава клана попросил подождать минуту, и спешно удалился из комнаты. быстро вернуться не удалось, потому что тома, которого аято встретил в коридоре, отказался делать чай, ссылаясь на свой отпуск, и тогда бедному господину пришлось самому заваривать напиток. справившись с этим, камисато пришёл обратно, все еще немного волнуясь, и снова сел подле скучающего óни: — я не успел поздравить тебя с твоим праздником, долго думал что подарить, потому что кажется, что я все ещё недостаточно хорошо тебя знаю, — последние слова он проговорит с неким сожалением, — но когда пришёл вызволять тебя из-под крыльев тенгу, мне посчастливилось ознакомиться с твоим личным делом, — аято начало забавлять выражение лица итто, и он намеренно делает длинную паузу, пока его не начинают нетерпеливо расспрашивать, — вообщем, дом, что конфисковала комиссия тенре в замен на твой скорый выход из темницы, во время проишествия с синим óни, теперь находится во владениях комиссии ясиро, точнее клана камисато, проблем возникнуть не должно, теперь ты можешь снова вернуться на наруками, и жить как прежде, — аято взволнованно посмотрел на друга, и видит, что он снова заставил его плакать. итто крепко обнимает комиссара, попутно благодаря его несколько раз, от чего тот тихо смеётся, и обнимает в ответ. — если тебе будет нужна помощь с уборкой и переездом, я могу тебе помочь, — камисато высвобождается из объятий, и тянется за подносом с чаем, — тебя давно там не было, могу предположить что все покрыто пылью, и крыша потекла — проблема старых домов, — хозяин поместья отпивает горячий чай, но спешно отложив чашку, тянется в карман, доставая ключ, который забыл ранее передать. аято наконец-то чувствует себя хорошо, больше не было никаких обид и молчания, сразу задышалось легче. прохладный воздух, из-за открытых в коридор сёдзи, неприятно холодил ноги, от чего захотелось накрыться одеялом. а ещё очень хотелось поцеловать губы красивого парня напротив, что комиссар и решил сделать, забрав пустую чашку, из иттовских рук. аято снова подсел ближе, отмечая как забавно сидит óни: поджав ноги под себя, сложив руки ровно на коленях. его руки снова накрыли чужие, сжатые ладони, заставив расслабиться, а затем мягко пропорхали до самых плечей, слегка разминая. сам камисато аккуратно приблизился к лицу óни, и получив разрешение, поцеловал. невесомо, мягко, совершенно невинно, словно и не касался его: — я скучал за этим, — комиссар отстранился, спустя какое то время, что они просто касались губами, — давай спать, итто, — аято напоследок поглаживает костяшки на чужих руках, и встаёт чтобы погасить свет, — но я все ещё не пускаю тебя в свою постель в этом. прикосновений и поцелуев аято мало, итто очень сильно соскучился по нему за эти дни. все воспоминания о прошлом недопонимании улетучились и превратились в новые ощущения. хочется обнимать главу клана всю ночь, только вот переодеться ему не в чего, а на ложе не пускают. итто понимает, что скорее всего прямо сейчас где-то в комнате лежит элемент ночной одежды специально для него, только вот уже совсем темно здесь, а оглядываться по темноте лишний раз не было никакого удовольствия. поэтому багровый óни, отбросив последние частички собственной гордости, пыхтит и стягивает свои штаны. случайно растягивая ступней свои ремешки, которые были по бокам, но затем решает не проверять нанесённый ущерб и просто окончательно избавляется от данного элемента одежды, откидывая в сторону, туда же летят ремешки с груди и длинная накидка. óни видит, как аято оборачивается немного нервно, но не пугается такого и даже не грустит, в этот раз понимает, как устал глава клана после такого братана как он! пусть отдыхает. итто, будучи теперь самым счастливым óни, не находил себе места. его одарили, его поцеловали, его простили, его, в конце концов, вообще пустили внутрь и зовут к совместному сну. сердце трепещет так, будто он нашёл самого мощного оникабуто, прославил свою банду на весь мир и занял место архонта инадзумы! хотя… свой глаз бога он не променяет ради какого-то титула, пусть райден сёгун дальше восседает на своим троне, великий багровый óни одобрил ее кандидатуру. с такими мыслями аратаки ложится рядом с комиссаром на футон, какое-то время просто лежит, не двигается. думает о том, что провинился сильно, что не встал на место возлюбленного. не может отпустить ситуацию и позволить себе просто окунуться в чужие объятия. если бы аято не лежал рядом, то óни обязательно бы треснул себя по голове ну или хотя бы уткнулся в подушку, чтобы покричать. а может, выбежал бы на улицу прямо ночью, чтобы побродить по небольшому леску. кстати, теперь ему снова придётся привыкать к жизни в старом-новом месте. но это не так сложно, потому что его аято будет рядом, это грело душу. он всё-таки решается, хоть и медлит. думает ещё немного, спрашивает разрешение и наконец-то перекидывает свою руку на аято, чтобы обнимать его. видимо, такая поза была всё-таки не самым лучшим решением для большого и тяжелого багрового óни, потому что уже через пару минут он услышал недовольное ворчание, а после вообще почувствовал, как аято сам поворачивается к нему. óни в сотый раз извинился перед хозяином поместья, смотря провинившимся взглядом, чем очень рассмешил его. — братан, знал бы ты, как я скучал по твоему смеху! — итто сам кричит шепотом, протягивает вторую руку и сжимает в крепких объятиях главу клана. знает, что тому это не особо понравится, поэтому освобождает из мертвой хватки быстро, но приближается так, что они стукаются лбами. итто смотрит на него и представляет то, с какого ракурса на него сейчас смотрит аято. аято непробиваемый. его улыбка вообще не сходит с лица, но итто это и не волнует. он ещё раз тянется к этим губам, целует их робко, словно и правда в первый раз. на пробу чуть двигает губами и резко шугается, когда слышит от главы клана одобрительное мычание. после целует снова, но уже с большим напором, случайно задевает острым клыком, за что его несильно шлепают по плечу. — я совсем наверное разнаглел да, — аято кивает и прыскает, — погоди, ты не должен был отвечать на это положительно! — итто утыкается в чужую шею и ещё пару секунд слышит, как его возлюбленный смеется. кажется, он быстро засыпает, потому что начинает в голове пересчитывать затраты банды на предстоящий фестиваль. когда утром óни открывает глаза, он в первый раз застаёт главу клана на месте. он весь какой-то напряженный, будто прямо сейчас готов сорваться в бой. может, снится плохой сон? итто не знал, как ему помочь, чтобы не потревожить чужое сопение. он осматривает натянутую фигуру со стороны и теряется. — просто перебирай его пальцы, друг, его мама в детстве так от кошмаров спасала, он быстро расслабится. так, значит перебирать его пальцы, да? погодите– итто резко поворачивается в сторону того, кто сейчас шептал ему на ухо, да так резко, что своими длинными рогами задевает неожиданного гостя. тома перед ним ойкает, хватается за щеку и быстро отходит на пару шагов назад, улыбается. — т…тома, братан… не гоже так врываться к двум взрослым дядям. — спи, дядя, я твою одежду складываю, которую ты раскидал как ребёнок из подготовительных курсов по теме «как стать будущим сегуном райден» итто побледнел, посинел и покраснел подстать своим рогам. дождался, пока тома выйдет из комнаты и, переборов в себе все остатки погибшего мужества, взял чужую ладонь и начал медленно перебирать пальцы. напряженная фигура быстро приняла нормальное состояние, а итто снова провалился в сон, игнорируя испытываемое смущение. *** работа не отпускает тому даже во время отпуска, потому что это переросло уже во что-то большее. было очень тяжело оставлять камисато одних, если младшая госпожа ещё могла хоть как-то о себе позаботится, то аято все еще не ел после приезда, а его комната уже была забросана вещами. и это ещё суток не прошло с его нахождения в имении. тяжело выдохнув, местный инадзумский авторитет берет поднос с двумя чашками зелёного чая и двумя порциями омурайсу, но чуть не переворачивает их на себя от испуга. — ты чего такой нервный с утра по раньше? — еимия громко засмеялась, садясь за низкий столик, — для кого еда? — она кивает в сторону подноса, и с прищюром смотрит снизу вверх, не переставая улыбаться. — а ты чего здесь забыла? — тома крепче сжимает поднос в руках, намереваясь быстрее выйти из комнаты. — да вот пришла минут десять назад, собираюсь на прогулку с госпожой камисато, жду когда она закончит собираться, — девушка водит пальцем по столу о чём-то думая, затем резко поднимает голову, от чего ее крупные украшения мило дергаются, — ты мог бы сходить с нами, я думаю она не будет против твоей компании. — я не знаю, не думаю что получится, у меня есть дела в имении, — управляющий явно мнётся, проводить сейчас время с дочкой нагохары не входило в его планы, но идти сейчас в комнату господина с завтраком хотелось ещё меньше. тома задумчиво отводит взгляд. — какие такие дела, у тебя же отпуск? — еимия подошла ближе, забирая из рук поднос, с намерением отложить его на стол, — неужели господин использует тебя даже во время отдыха? тут совсем не ценят такого парня как ты. — вообще-то господин совсем даже не против, если ты сходишь развеяться с госпожой нагахарой и моей сестрой, — помятый аято стоял сзади них, сложив руки на груди, с улыбкой наблюдая за тем, как сначала краснеет, а потом бледнеет лицо томы, — я заберу это? — он кивает на тарелки с остывающей едой, и выходит пропуская извинения девчонки мимо ушей. зайдя обратно в комнату, камисато ставит кушанья на пол, рядом с футоном, на котором все еще посапывал óни, и задвигает сёдзи: — вставай, солнце давно взошло, мой друг! — аято громко хлопает в ладоши, и грузно приземляется рядом, хлопая друга по плечу. но не получив никакой реакции, кроме нахмуренных бровей, он аккуратно лёг подле парня, подложив ладошки под голову, и уставился, улыбаясь. аято улыбался тому, как солнечные лучи бегали по лицу итто, сейчас он выглядел довольно милым, когда лежал вот так, громко посапывая, и зажмуривая глаза от солнца. комиссар протянул руку к чужому лицу, чтобы пощекотать óни под подбородком, но это не помогает: — что ж тебя так трудно разбудить, — камисато смачно шлепает óни по заднице, крепко сминая, после поднимает взгляд на лицо, встречаясь с распахнутыми глазами. — привет, — хозяин дома подтягивается для быстрого поцелуя, — омлет стынет, — аято снова чмокает парня, улыбаясь, уже хочет отодвинуться, но его притягивают обратно, резво переворачивая на спину, от чего он издаёт удивлённое «о», и спешно поправляет юкату, что оголила его ногу. итто целует комиссара в щеку, обнимая крепче, после чего отодвигается от него, и наконец-то садится, потягиваясь: — братан, ты бы знал как мне хорошо спалось, — как всегда шумный, берет подостывший чай, выпивая залпом, и болтает о своих планах на скорый фестиваль, который начнётся уже послезавтра. а аято сидит, слушает его с улыбкой, наблюдая за чаинкой, которая все никак не утонет. им сейчас было так хорошо и спокойно, хотелось, чтобы такие завтраки были как можно чаще, а тёплые взгляды никогда не охладевали. — я сегодня иду в храм, курировать последние подготовления, — камисато допивает оставшийся чай, так и не притронувшись к своей порции омлета с рисом, — мы можем подняться туда вместе, артистам разрешено приходить на репетиции как раз в эти дни, вы же прошли прослушивание? — аято уточняет для галочки, но видя испуганный взгляд, его рука, что уже поглаживала чужое бедро, останавливается, — нет итто, пожалуйста ничего не говори. багровый óни оставил главу клана одного, но пообещал вернуться совсем скоро. сказал, ждать его банду у подножья храма наруками. итто не был уверен, как к ним сейчас будет настроен аято, но заранее проинформировал всех своих друзей. теперь они ничего не видели, ничего не слышали, ничего никому не говорили и вообще не присутствовали на дне рождения багрового óни. скорее всего, аято услышал их издалека. громкий смех аратаки смешивался с чужими мужскими улюлюканьями и женским серьезным голосом, в котором только ближе к подножью удавалось различить хихиканье и какое-то тепло. шумная банда, которая шла покорять храм наруками, а позже и сцену на фестивале. встреча, по мнению аратаки, не была неловкой. ребята излишне фамильярничали с его братаном, но тому, вроде как, это не доставляло каких-то неудобств. ещё бы главе клана не нравилось то, что к нему относятся с излишним уважением. тот на это хитро улыбался и аккуратно шагал по потрескавшимся ступенькам. итто поравнялся с ним. — аято, все хорошо? — в голосе óни очень отчётливо выделялась неуверенность и какая-то робость. он все ещё переживал о том, как его друг чувствует себя с теми, перед кем итто устроил такой концерт. на его вопрос аято только улыбнулся, кивнул и похлопал óни по плечу. посоветовал уделить время своей банде. итто послушался. дорога до храма не заняла много времени. изредка все останавливались для того, чтобы óни залез на тонкое дерево у обрыва за оникабуто. в такие моменты аято напряжённо не сводил взгляда с него, а все вокруг удивлялись тому, как аратаки удавалось это игнорировать. видимо, не первый раз. храм наруками встречал красивой мелодией, прекрасными видами и хитрыми жрицами. гудзи яэ, ласково улыбнувшись каждому пришедшему, задержала свой взор на главе клана, моментально поменявшись в лице. серьёзные разговоры были о предстоящем мероприятии, пока вся банда во главе с аратаки итто неловко мялись позади. вспомнив про важных гостей, лисица обернулась. — значит, все эти ребята хотят развлекать жителей инадзумы на предстоящем фестивале? — она небрежно показала пальчиком на всю компанию, смотря прямо в глаза багрового óни. он шумно сглотнул. разговор с жрицей не задался с самого начала. итто иногда замечал, как плечи главы клана подрагивают от смеха, но это ещё больше выбивало его из колеи. шинобу успокаивающе поглаживала ладонь босса. бомбезное представление ребят было очень громким и зажигающим. они танцевали, показывали сценку и шумно смеялись, задавая настроение всем вокруг. даже жрицы храма вышли посмотреть на то, что так оживило это спокойное место. пока яэ явно наслаждалась происходящим, иногда цокая, иногда наигранно охая, аято делал пометки по поводу организационных моментов. сцену явно надо больше, потому что, как он позже увидит, танцевать собралась не только банда аратаки итто, а ещё он заметил одну примечательную вещь, которая явно расстраивала главу клана. итто во время танца сидел не на сцене, а в сторонке, стуча по маленькому барабану, наигрывая и мыча мелодию, под которую все остальные резво двигались. он участвовал в сценке и в других интересных зрелищах, к которым не все жители инадзумы были готовы, но пока ребята ставили танец, óни, как оказалось, смирно лежал у поместья камисато и ждал главу. аято решил, что за такую преданность можно было оформить для рогатого друга особое местечко с красивым музыкальным инструментом. уходя, итто успел что-то пылко обсудить с лисицей. камисато не понимал, какие эмоции нёс этот диалог, но, казалось, что каждый остался довольный. как только он услышал отрывки фраз про миски рамена и спор, аято отложил своё желание подслушивать дальше и вместе с ребятами из банды медленно направился к выходу из храма. сегодня им удалось увидеть много талантливых людей. все они имели право предстать перед народом уже завтра, показав всем свои способности. итто с нетерпением ждал этого — такие люди всегда его вдохновляли, но ему обязательно нужно было напоминание о том, что сам он ни в коем случае не хуже, а даже лучше во многих его начинаниях! тогда просмотр чужих предоставлений действительно развлекал парня. иногда он украдкой поглядывал на своего возлюбленного и подмечал, какой тот вовлеченный и серьёзный. не отвлекал, лишь продолжал наслаждаться небольшим ранним праздником. нагоняя ребят и главу клана, итто повис на вышеупомянутом и захныкал ему на ухо. он устал, хотелось хорошо поесть и набраться сил перед предстоящим праздником, подольше поспав. аято остановился на несколько секунд для того, чтобы запустить пальцы в густые сухие волосы óни, пару раз почесать макушку, а после, убедившись, что ребята из банды зашли за поворот, крепко обнять возлюбленного. итто понял, что они разойдутся, как только спустятся к подножью, а потом встретятся только на фестивале и то, возможно, не сразу. осознав это, он аккуратно покинул объятия парня и приказал ему стоять на месте, а сам рванул вниз. уже буквально через секунд двадцать рогатая макушка снова показалась на глаза, ее хозяин широко улыбался и шёл резвой походкой. — я сказал им, что мы с тобой ещё раз поднимемся к лисице поговорить насчёт закусок на завтрашнем празднике! итто не всегда мог похвастаться адаптивностью к ситуациям, но когда дело касалось главы клана, он обязательно находил выход. поэтому сейчас, когда им, вроде как, никто не мешал, возлюбленные целуются мягко и глубоко, лаская руками плечи и лица, изредка разрывая поцелуй. аратаки переплетает их пальцы, а свободной рукой пробирается под плащ аято, притягивая к себе максимально близко. они соскучились друг по дружке, они жадные, потому что давно отказывали друг другу в том, к чему привыкли. поцелуй разрывается с громким причмокиванием, губы у обоих сильно блестят. комиссар отходит от óни, поправляет свой костюм, вдыхает полной грудью. он видит, как парень неуверенно протягивает ему свою широкую ладонь, но не отказывается, берет смело и подходит ближе. они медленным шагом спускаются вниз, видимо, не желая покидать друг друга. если сейчас по дороге их встретила бы лисица, то парни даже не придумали бы себе оправдание. молодые люди спускаются к подножью горы и не обнаруживают никого из членов ханамидзакской банды. итто чешет затылок и растерянно оглядывается: — куда они подевались? — он набирает полные лёгкие воздуха чтобы окликнуть ребят, но в итоге недовольно мычит в чужую ладонь. — ты ничего не слышал? — аято шикает на него, — мне кажется там кто-то есть, — он кивает головой в сторону леса. они молча переглядываются и тихонечко прокрадываются к небольшой полянке — источнику шороха и разговоров. спрятавшись за большим деревом, сначала оттуда выглядывает комиссар, затем с шумом вываливается óни, не устоявший на своих сандалях. — я думал ты в них родился, — обречённо говорит аято, уворачиваясь от летящего в него куная. они наткнулись всего лишь на кучку неприкаянных нобуси, а бандой аратаки даже не пахло. вдвоём парни быстро разделались с бандитами, и сейчас шли в сторону города. камисато долго уговаривал óни бросить затею искать братанов, ведь это «кучка взрослых лбов во главе с лютой женщиной, имеющей глаз бога», скорее всего они просто разошлись отдыхать по домам, ведь завтра тяжёлый и ответственный день для всех. итто с неохотой согласился с предположением главы комиссии, и сейчас практически на легке шагал в сторону дома. — мне так непривычно провожать тебя в город, а не к лодке на ясиори — аято улыбается, облокачиваясь на ярко-красную деревянную калитку, которую óни красил самостоятельно, чем хвалился последние пять минут. — братан, я так рад что теперь могу возвращаться сюда, — итто стоял подле камисато, по другую сторону низкого заборчика, — может ты ну это… зайдёшь там? — было странно приглашать нового человека в свой дом. — к сожалению, мне придётся отказать, — аято смотрит в поникшие глаза, — не принимай это на свой счёт, у меня правда много работы на вечер, — он мягко улыбается, и тянется тыльной стороной ладони к мягкой щеке, нежно поглаживая костяшками пальцев. итто ластится, переплетает пальцы с тёплой рукой, и улыбается тому, что сегодня комиссар без перчаток. они смотрят друг на друга, в глазах обоих плещется благодарность и теплота. — у тебя все получится, итто, ты отлично показал себя сегодня на тренировке, — камисато улыбается, жмурясь от солнца, — потренируйся ещё немного, но не переусердствуй, завтра ты нужен ребятам, — он мягко вынимает руку из чужой, пряча обе за спину, и делает пару шагов назад, — до завтра, — они в последний раз кидают друг на друга неловкие взгляды, и аято разворачиваясь, уходит. скоро солнце начнёт садиться, а ночью ходить через лес не особо хотелось, стоило поспешить, ведь перед возвращением домой нужно было успеть зайти за кистями для каллиграфии, которые он заказал в прошлом месяце. в глазах аратаки глава клана был чарующим. фонарь, который стоял совсем недалеко, освещал чужой уходящий силуэт, пока итто не переставая провожал его взглядом. он до бесконечности благодарен комиссару за все сказанные слова, ведь они так придают ему сил и уверенности в завтрашнем дне, что он готов хоть сейчас бежать на остров и начинать отыгрывать будущую сценку или напевать песню — энергии у него не отнимать. но, по приказу камисато аято, нужно позволить себе отдохнуть, хоть волнение и предвкушение так сильно сковывают лёгкие. лавка мастера находилась недалеко от небольшой закусочной, куда аято и направился за вкуснейшим молочным чаем. коробочка с новейшими кисточками ручной работы приятно ощущалась в руках, не терпелось скорее заняться любимым делом. размечтавшийся господин не заметил, как уже допил напиток, и просто сидел за стойкой, занимая место. вокруг было шумно, жители делали последние приготовления к празднику. внезапно послышались знакомые голоса, аято обернулся, и увидел сестру с томой в компании ёимии и хотару — путешественницы, которая на удивление, была без своей маленькой спутницы. скорее всего они выбирали цветастую юкату на завтра, для девушки, что была не с этих краев. огура мио точно обогатится за счёт туристов. комиссар улыбнулся на это. после отмены охоты на глаза бога, в светлой голове все чаще и чаще начали появляться мысли о путешествии в дальние страны. он определённо в первую очередь посетил бы названный город свободы, чтобы максимально познать этот контраст на себе лично. что ж, работа сама себя не сделает, хотя яэ мико могла и взять часть себе. аято, как джентельмен, даже не заикнулся о дележке, а гудзи итак было хорошо.