спелая дынька

медленно разлепляя глаза из-за шороха, итто успевает разглядеть мельком удаляющуюся статную фигуру, óни даже кажется, что из тени за ним выползает ещё парочка темных силуэтов. но аратаки мужественно скидывает все на ночной кошмар, и зажмурившись, поворачивается лицом к стене, моментально проваливаясь в сон. когда он просыпается спустя время, солнце уже во всю светит в окна комнаты и из приоткрытой форточки слышатся голоса прохожих, что громко обсуждали городские дела. в инадзуме наступающее лето ощущалось прекрасно, итто любил это время года всем сердцем. конечно, такая любовь к нему появилась не только из-за хорошей погоды, но и из-за главного праздника всего тейвата — дня рождения багрового óни. итто готовился к нему заранее. оповещал практически каждого жителя инадзумы, поручал своим сокомандникам ходить и рассказывать прохожим про главу великой банды и о том, что он успел сделать для всех них здесь, он даже напечатал множество объявлений о великом празднике и вот-вот должен был развесить их на все столбы и доски с объявлениями в рито. день обещает быть насыщенным. стоило аратаки подняться с кровати, он вдруг вспомнил, как рано утром эту комнатку покидал аято. наверное, очень занятой сегодня. интересно, а он знает про его день рождение? óни хотелось бы, чтобы тот придумал что-то для своего возлюбленного. «погодите, а мы вообще в каких отношениях? бро–романтических же?» именно с этим вопросом итто вышел из гостевого домика, грузной походкой направившись в город, там встретился со своими ребятами, подарив им самый грустный взгляд. обязательно надо будет обсудить данный вопрос с главой клана на важном собрании, когда они будут целоваться и дарить друг другу горячие прикосновения. от таких мыслей óни всё-таки немного приходит в себя, раздаёт по стопочке ярких вывесок каждому из пришедших членам банды. и гордой походкой топает на остров рито. завлекающие флаеры с красивым óни и большими яркими буквами красовались по всему городу — итто был очень доволен своей работой! осталось только самое главное — доска объявлений на острове, и как только итто, с чувством выполненного долга, потянулся за тем, чтобы повесить самый большой плакат, он вдруг чувствует грубую хватку на своей руке и до боли знакомый женский голос: — его и всю его банду за решетку, живо, — óни не успевает сказать и слова, как его крепко хватают и начинают насильно тащить по ужасно знакомому маршруту. он попробовал переубедить их, ведь у него всё-таки совсем скоро день рождение, но даже такие весомые аргументы не подействовали на холодную кудзе сару, а сопротивляться вообще не вариант — закрутят ещё на несколько дней за такое своевольство. с позором идя по улицам рито, óни старался держаться гордо, но вдруг совсем потух, когда встретился взглядом с удивленным томой, что до этого мило любезничал с какими-то старушками рядом с очередным постером о дне рождение великого аратаки итто. глаза напротив выражали столько сочувствия и понимания, что óни хотелось бы кинуться в чужие объятия и проплакаться от чувства несправедливости, но он, конечно же, такого в себе не признаёт, поэтому, гордо отвернув голову в другую сторону, он продолжает идти вперёд прямо в тюрьму, прямо со своей гордой братвой. перед тем как закрыли дверцу на замок, итто вдруг подумал, что в этот раз встречать день рождение в тюрьме уже совсем как-то несмешно и неинтересно, и вообще хочется, чтобы рядом были те, кто здесь оказаться никак не сможет точно. видимо, в этом году великий праздник тейвата обречён на провал. смотря в след генералу тенре и ее свите, тома попрощался с бабульками, собрав свежие сплетни, и не спеша продолжил заниматься внеплановыми покупками. смятый флаер отправился в карман свободных штанов, и блондин направился к прилавкам с мясом, в последний раз кинув взгляд в сторону, куда увели банду аратаки. *** тома стоял за кухонным столом, держа в руках огромный нож для разделки мяса. уважаемому господину сегодня на ужин захотелось покапризничать, и попросить филе из премиальной вырезки чёрной коровы, которая доставляется прямиком из сумеру, и только на заказ. управляющего клана об этом известили сегодня утром а доставка осуществляется около двух дней, выходит очень интересно. в итоге, ему все-таки удалось найти что-то похожее на чёрную корову, пусть и не точно такой же мраморности. продолжив раздраженно резать крупные куски, тома случайно режет свой палец, из-за того, что на его плечо внезапно ложиться чужой подбородок, заглядывая на разделочную доску: — что же это такое, неужто просто местная коровка высшего качества? — в голосе была слышна улыбка, а у управляющего сердце упало в пятки и руки застыли на одном месте. он медленно разворачивается, и аято делает два шага назад, не скрывая счастливую улыбку. ну нравится ему издеваться над людьми. — господин, вы поняли это по одному только виду, восхищает, — тому отпустило, но все равно казалось что нужно что-то предпринять, не стоять же стыдливо склонив голову из-за невыполненной глупой просьбы. — дорогой тома, мне просто было интересно как ты справишься с этим, — глава клана оперся на соседнюю тумбочку, и поправляя перчатку продолжил, — неплохо, ты никогда не сдаёшься, даже в таких поручениях, и пытаешься найти выход, этим ты мне и нравишься, достойно клана камисато, — управляющий выдохнул, — но, подсовывать мне это было не правильным решением, я разочарован, — аято цокнул, а тома просто не понимает для чего все это представление, в последнее время у комиссара ясиро появилось как-то много свободного времени на такого рода глупостей. учавствовать в этом совсем не хотелось, бог его знает что придет в светлую голову завтра, и тому пошлют за свежим мондштадским вином прямо из погреба винокурни, а ещё и прямо к завтраку. его перекосило от этих мыслей. — господин, я прошу прощения, но вам не кажется что это все выглядит глупо? ваши нелепые поручения, — управляющий сложил руки на груди, и вскинув подбородок посмотрел в улыбающиеся светлые глаза. — глупо будешь выглядеть ты, тома, когда я намешаю тебе сябу сябу перед твоей новой подружкой, а у меня просто хорошее настроение, — аято мечтательно отвёл взгляд к окну, предвкушая встречу с демоном на фестивале, в надежде, что он сможет уделить камисато немного своего времени. рот томы расплылся в хитрой улыбке, смекнув в чем дело, он медленно вытаскивает двумя пальцами флаер из кармана, и подняв его к лицу, несколько раз махает им, привлекая внимание замечтавшегося главы: — знаете, я тут нашёл кое что, и что-то мне подсказывает, что вы, господин аято, об этом не знаете, — удовлетворение от выражения лица напротив сводило с ума, не часто ситуация перетекает в руки мондштадца, и он хочет насладиться этим, — не так быстро, господин аято, — тома резко поднимает яркую бумажку вверх, зная, что за ней попросту не дотянутся, и смотрит на удивленного камисато, — сначала вы съедаете медальоны из говяжьей вырезки, абсолютно все что я купил, — управляющий смелеет ещё больше и прерывает аято, что открыл свой рот для возмущения, — и даёте мне отпуск, скажем до, — тома на мгновение задумался, — до фестиваля, да, — закончив говорить, все так же, с поднятой к верху рукой, блондин с вопросительным выражением лица посмотрел на камисато. аято хмуро отошёл обратно от томы, и принял такую же позу, как и он минутами ранее, сложив руки на груди, — я не думал что доживу до такого, — было очень необычно, что его оппонентом был его же подчинённый, но это даже забавляло, — ты же понимаешь, что по моему приказу ты выложишь мне абсолютно все? — управляющий под стать своему господину, — и все равно пытаешься надавить на меня? пожалуй тебе действительно не помешает отдых. — верно, я обязан вам все докладывать, но эта информация совершенно личная, и никак не относится к делам клана или комиссии, — тома пожимает плечами, — я не шутил насчёт говядины, вы съедите все, а взамен я с вами поделюсь чем то интересным, — блондину просто повезло, что комиссар не выходит в город, и попросту не видел ярких флаеров, которые к этому моменту, скорее всего, поснимали комиссия тенре. *** — мне кажется, что всю оставшуюся жизнь у меня будет изжога, — аято почти хныча доедал далеко не последнюю порцию, и очень надеялся, что его помилуют, но тома, казалось, совсем не обращал внимание, — ты хитрый паршивец, не позволяй мне разочароваться в моем выборе, — комиссар грустно отправляет кусочек ароматного мяса в рот. под грустный взгляд управляющий сначала выходит из главной комнаты, затем через пять минут возвращается с приподнятым настроением, и копьем в руках, очевидно собравшимся на охоту в компании девчонки из нагохары. аято на самом деле рад за него, он видит и ценит как много для них с аякой блондин делает, он действительно благодарен томе, и ему даже немного стыдно, что он не предложил отпуск намного раньше. зато комиссар теперь знает, что у óни завтра день рождения, очень странно об этом узнавать так, а не через самого итто. пока камисато думает что можно приготовить в подарок за один день, тома уже собирается уходит из проходной комнаты, попрощавшись с господином, что все еще давится говядиной, но резко останавливается оборачиваясь через плечо: — а, и кстати, ваша принцесса сейчас находится в темнице, охраняемой злым тенгу, — тома весело ухмыляется, и быстренько уходит из поместья, не дав аято осмыслить сказанное. глава клана думает, что ему очень повезло, что генерала комиссии тенре сейчас нет на месте, и он мог спокойно, всего лишь запугав стражу одним своим взглядом, спуститься к камерам. последний раз он бывал тут около десяти лет назад, когда ещё не закрепившегося за кланом камисато, тому, закинули сюда по ошибке, и чуть не депортировали обратно. вдыхая затхлый запах этого места, аято медленно шёл по плохо освещаемому коридору, щурясь в темноте, прислушиваясь. громкий смех отдаётся эхом по всей тюрьме, изредка были слышны чужие замечания и тихое ойканье. ребята итто пытались скоротать время тут, наблюдая за своим боссом, который откровенно наслаждался всем происходящим, отбросив плохое настроение куда-то в угол камеры. сейчас в его руках стопка карт, которую óни перемешивает с блестящими глазами, заранее пророча свой выигрыш. но с каждой розданной картой улыбка на его лице спадала вниз, а заострённые прядки волос, словно уши у провинившегося зверька, вторили ей. всё-таки что бы аратаки итто ни делал, сегодня не его день, определенно. проигрывать четвёртый раз подряд было совсем грустно, тем более он замечал, как его друзья вокруг постепенно впадали в замешательство, становясь грустнее самого багрового óни. стоило ему в очередной раз потянуться за картой, как вдруг он слышит: — тебе так идёт быть за решеткой, я бы остался тут подольше, чтобы посмотреть на это, — мягкий голос отдаётся эхом по всему помещению, и на старшего камисато тот час оборачивается белая макушка, и ещё четыре пары глаз, должно быть это знаменитая банда óни. обычно их вытаскивает отсюда еще одна тенревская шавка — детектив хейдзо на пару с шинобу, но первый снова пропал, а куки сейчас высиживает вместе со всей бравой бандой. комиссар выяснил, что в этот раз óни попал сюда за нелегальное расклеивание баннеров, и так как остров рито, после открытия границ является внешней главной торговой площадкой в инадзуме, расклеивание их там, карается ещё более жестоким наказанием. — собирайтесь, я заплатил за вас, — аято проходится холодным взглядом по каждому сидящему в камере, а итто мог поклясться, что кто-то «ойкнул», но не мог сказать точно, был ли это он сам или кто-то из банды, — за это будете помогать жрицам храма наруками в подготовке проведения фестиваля, либо можете отмечать его тут, выбор за вами, — он наклоняется, к сидящему на полу óни, и шепчет на ухо, — я буду у киминами анны, жду пятнадцать минут, — камисато поднимается, отряхивает костюм от несуществующей пыли, и не оборачиваясь направился к выходу. смотря в след, итто понимает, что аято возвышался над всеми ними. было видно, что этим белым туфлям не предназначено ходить по таким грязным местам и тем более освобождать таких несуразных громких ребят, которые в позе лотоса минут 40 играли в карты и даже не думали о причине их заточения. в полной тишине они поднялись с пола, даже не соизволив отряхнуться, и направились к выходу. самая последняя вышла шинобу, тихо поблагодарив главу ясиро, и направилась быстрой походкой за всеми остальными. итто знатно отставал, понуро разглядывая свои ноги. вроде все, как он и хотел, а вроде что-то не так, будто аято пришлось собственными руками каждого члена банды из тюрьмы вытаскивать. дорога до киминами анны заняла ровно пятнадцать минут. óни издалека заметил знакомую фигуру, выпрямился и направился к нему гордой походкой. когда он присел рядом с аято, тот даже не повернулся в его сторону, что-то увлечённо ковыряя в своей тарелке. — б…братан… я как-то случайно там оказался, спасибо, что пришёл, помог, все дела — итто почесал затылок длинными ногтями, наблюдая за действиями аято. тот спустя пару секунд пододвинул тарелку с данго к óни, наконец-то поворачиваясь. улыбка с прищуром не внушала доверия никому, кроме итто, который не почуял подвоха даже если бы тот приставил катану к его горлу: — ну тебе в тюрьме как? удобно? может что-то переделать для следующего раза, когда ты снова решишь нарушить закон, неаккуратный óни? ты в следующий раз хотя бы предупреждай, я заранее вышлю своих ребят за тобой, — аято делает глоток своего любимого напитка и кладёт руку на бедро, сжимая, — или ты хочешь просидеть свой день рождение взаперти? итто не знает, что на это ответить, но мысленно радуется тому, что аято знает о его празднике. он пытается не обращать внимание на чужую руку, потому что по прикосновениям он соскучиться успел, а картинки прошлой ночи из головы так и не выбросил. óни стыдливо переводит взгляд с чужой руки на анну, которая прежде что-то увлечённо готовила, но в этот раз он встречается с чужим заинтересованным взглядом, который без стыда рассматривал чужую руку на плотном бедре аратаки. тот в свою очередь моментально заливается краской, запихивает в себя оставшееся данго и хватает под руку удивленного аято: — друг мой, пошли прогуляемся! так давно не виделись же, ха-ха-ха! ты это, хватай вещички побыстрее! — напоследок стыдливо взглянув на бысстыдную женщину, он замечает легкую улыбку. заострённые уши наливаются краснотой ещё сильнее, а итто прибавляет шаг, ведя камисато под руку вперёд, останавливаясь только на небольшом мостике. óни отпускает его и переваливается через деревянное ограждение. он громко со свистом выдыхает и потягивается — слишком стрессово для большого óни, к публичности он не привык, что очень странно. полностью расслабившись, аратаки слышит уже привычные нотки со стороны комиссара: — что такое, наш большой óни так сильно засмущался из-за того что на него смотрели, или из-за того что в тот момент моя рука была на твоём горячем бедре? — аято резко пододвинулся к лицу итто, и мягко кладёт ладонь обратно на бедро, но заметив взгляд напротив, убрал, — поэтому ты так быстро удрал оттуда? — улыбка комиссара становилась все шире, а щеки óни все багровее, не известно правда: из-за смущения или злости. камисато надеется, что на него не обижаются, он ведь не имел ничего такого ввиду, просто дразнить большого ребёнка было приятно, и он ничего не может с этим поделать. поняв, что на его подколы никто отвечать не собирался, аято запустил свою ладонь в густые волосы, как обычно, почёсывая основание крепких рогов. óни слышит тихий смешок и позволяет себе посмеяться в ответ. неловкость спадает, и чувство вины уходит совсем, оставляя место только теплу и наплыву нежности, которому аратаки итто позволяет выйти наружу, улыбаясь чужим прикосновениям. комиссар уже было начал прощаться с рядом стоящим парнем, который задумчиво смотрел вдаль, но тот вызвался его проводить, ведь им «все равно по пути» до входа к лесу тиндзю, аято отмахнулся рукой, соглашаясь. они шли неспешно, постоянно останавливаясь, для того чтобы итто изобразил что-то эмоциональное, размахивая руками, а камисато на это хихикал, прикрыв рот кулаком. было ощущение, что они на самой обычной, но к сожалению, короткой дружеской прогулке. расставаться не хотелось, но у всех были дела: óни готовился к предстоящему празднику великого аратаки итто, который состоится уже завтра, а аято нужно было разбирать бумаги, относящиеся к скорому фестивалю мифуне мацури, на который, к удивлению, поступило слишком много заявок выступающих. это одновременно радовало, ведь показывало всю гениальность идеи аято, и напрягало, так как нужно было их все обработать, а после, ещё и прослушать, благо гудзи яэ взяла часть работы на себя, и это ещё раз показало, что работать с ней было правильным выбором. глава ясиро и аратаки итто стояли друг напротив друга, уже точно прощаясь, и первый явно не знал что сказать, голова была загружена другим, да и все еще было странно от взглядов бандитов — дружков аратаки, вдруг после его выходки пойдут слухи? думая об этом аято точно не ожидал, что его сейчас возьмут за руки и попытаются поцеловать: — нас увидят, — чужие руки были сухими, — мне пора, итто, — комиссар хотел было высвободить ладони, но его крепко держали. — уже слишком поздно, и тут вроде как никого нет, — óни отпустил одну руку, и прочесал затылок, оглядываясь, — тут точно никого! — он воскликнул слишком живо, радуясь подтверждению своих слов, и снова попытался чмокнуть аято, но тот, даже к своему собственному удивлению, отвернулся, позволяя чужим губам проехаться по щеке. — прости, мне правда пора, — аято сделал акцент на предпоследнем слове, и поправив на освободившейся руке перчатку, пошёл прочь. будет некрасиво, если его действия вызвали неприятные эмоции у аратаки, но комиссар надеется, что тот поймёт его. тяжело выдохнув, он вошёл в темноту леса. *** итто не спалось ночью, потому что он не мог перестать прокручивать предстоящий праздник в голове. парень искренне надеяться, что завтра, выйдя на улицу, он увидит громкую вывеску «аратаки итто, ты — лучший босс!», счастливых ребят рядом с улыбками до ушей и весь клан камисато, включая братана тому. хочется внимания и любви в такой особенный день. не то чтобы ему не хотелось этого в обычные дни, но завтра они должны додать ему этого сполна. думая о таких важных событиях, итто перекатывался с одного бока на другой. глаза щипало от ускользающего сна, а руки все никак не находили места на кровати, все не так. мысли комом крутились в рогатой голове óни, никак не могли оставить того в покое. постоянно думалось о друзьях, о возлюбленном, отношения с которым никак не приобретут официальный характер. он же точно любит аратаки? «а вдруг он просто клюнул на мое прекрасное тело и отличный характер? вдруг ему просто приглянулось мое красивое лицо…» — с такими мыслями итто шумно уткнулся в подушку, громко мыча. ему часто приходилось думать про аято, и мысли эти несли абсолютно разный характер. когда-то ему хотелось думать о нем всю ночь, а после выйти на улицу, набрать полные лёгкие воздуха и прокричать о том, какой его бро-парень прекрасный. какими важными делами он занимается и какой статус держит! если итто засыпал с такими мыслями, то сон его был спокойным, в котором он в основном гордо расхаживал со своей бандой по городу, слушал, как его восхваляет толпа, и наслаждался происходящим вокруг. но иногда мысли путались, и итто чувствовал себя странно. это не те непонятные догадки об их «неофициальности» или о каких-то случайных резкостях, эти мысли крутились вокруг образа аято, его запаха, его прикосновений. крепкие руки самурая, которым удавалось оставаться безумно изящными, несли в себе столько силы и влияния, что любой бы встал на колено перед открытой ладонью, и именно об этом мог думать итто, неровно перекатываясь с бока на бок, хлопая себя по горячим щекам и оглядываясь вокруг — привычка после неожиданных появлений «друзей» главы клана. и сегодня аято завладел его мыслями перед сном. день рождение óни уже завтра, и он обязательно придёт к нему в арендованный домик, на который он скидывался со всей командой через «не хочу». придёт красивый, в красивом дорогом одеянии, протянет свои изящные руки к голове итто, а тот в свою очередь потратит все силы на то, чтобы не упасть перед ним на колени. сейчас он также потратит все силы на то, чтобы вскочить с кровати и вылупиться в стенку, пытаясь выгнать чужой образ из головы. они вообще когда в последний раз обнимались? на горячих источниках? так почему плечи и вся спина горят огнём, будто камисато прямо сейчас водил по ней отросшими ногтями. почему бедро горит там, где сегодня óни чувствовал резкие прикосновения? выходить на улицу чтобы освежиться уже поздно. итто падает обратно, снова утыкаясь лицом в подушку и громко дышит — успокоиться уже не получится, потому что все скрутило в животе комом. он зарывается рукой в волосы, как это делает ему аято, и аккуратно массирует кожу головы, пока вторая рука, которая прежде смирно лежала поперек тела, двигается вверх. óни приподнимается, поднимает футболку вверх и тянется к своей груди. прикосновения прошлой ночи оставили свой след, итто помнит их очень отчётливо, поэтому скручивает свой сосок, а сам приподнимает бёдра и машет стыдливо, пытаясь хотя бы немного сдвинуть легкую ткань спальных штанов. когда ему это не удаётся, он мычит в подушку и падает телом на кровать, продолжая играть со своей грудью. соски будто стали чувствительнее от чужой ласки, поэтому ощущения отзывались в нем намного ярче, чем могли бы. итто перебирает отрывки воспоминаний в своей голове и остаётся на одном из самых ярких — их бесстыдная мокрая дрочка прошлой ночью. óни закусывает край подушки, боясь издавать громкие звуки. открытое окно ветром сопровождало его скрытые мычания. аратаки сгибает одну ногу в колено и рывком двигает бёдрами по кровати — трение только ухудшает ситуацию, хотя и приносит большое количество удовольствия. в этот раз он не сдерживается и хнычет, отпускает сосок и грубо скребёт по груди длинными ногтями. рука, которая прежде нежно перебирала волосы, хватает их у основания, оттягивая. итто вспоминает чужие плотные икры и мягкие пальцы на собственном члене, пока толкается бёдрами куда-то в матрас, набирая темп. с каждым движением этого хватало все меньше и меньше, поэтому он рывком поворачивается на спину, в спешке стягивает домашнюю рубаху и одной рукой неаккуратно сдвигает штаны. принимается снова водить острыми ногтями по груди, пока обхватывает другой налитый кровью член, начиная дрочить быстро и рвано, сбиваясь с несуществующего ритма. все это время в голове то, как делал это аято. как аято двигался, как аято стонал, как улыбался. как держал его лицо, плечи, щеки, как хватался за бёдра. óни хмурится, сжимает член сильнее и начинает водить совсем грубо. бёдра редко подрагивают, мелко подскакивая вверх, а рука уже ноет от напряжения, но он продолжал водить вверх вниз, размазывая весь предэякулят. от такой стимуляции его хватает на минуту — он максимально сильно вжимается головой в подушку, свободную руку закусывает, урезая диапазон протяжного стона, и расслабляет хватку. он кончает обильно, перебирая в этот момент самые грязные картинки, неразборчиво останавливаясь то на одном, то на другом. мышцы ослабляются, позволяя большому óни грузно свалить бёдра на кровать. он ещё несколько секунд размазывает вязкую сперму по члену, а после поднимает руку и манерно облизывает ее, вторя картинкам из головы, как сделал это аято совсем недавно. не хватает скорого поцелуя после этого и небольшого количество нежных слов, но в любом случае сейчас итто уже не до этого. он вытирает руку об кровать, кладёт ее себе на грудь и широко открытыми глазами смотрит в потолок, громко дыша. чем больше он приходил в себя, тем быстрее на него накатывал позор стыд и срам. подрочить на своего бро, хоть тот и приобрёл приставку «-возлюбленный» как-то не очень. как бы отреагировал сам аято? когда перед глазами всплыла картинка лица, полного отвращения и разочарования, а после — громоздкие двери у входа в поместье, которые закрываются прямо перед носом бедного аратаки, пока все вокруг перешептываются со словами «этот грязный и ужасный óни занимался такими непотребствами на святой образ нашего господина!», итто изгоняют из инадзумы, и даже его банда провожает его пустым взглядом. именно с этими пугающими мыслями он менял постельное белье и пытался отвлечься на счёт ворон, что в итоге, к его большому сожалению, вылилось в сон с участием кудзе сары, которая летала за óни по всему острову и пыталась закинуть его за решётку прямо в день рождение аратаки. просыпаться было тяжело. во-первых, груз содеянного тут же камнем свалился на плечи бедного сонного óни, во-вторых, спалось действительно плохо. но осознание своего праздника вовремя свалилось на аратаки итто. отбросив весь страх и сомнения, он гордо вскочил, наспех оделся и победно вздохнул. сегодняшний день будет запоминающимся. как никакой прежде. начиная с пробуждения, которое из-за ночного проишествия произошло значительно позже, чем аратаки планировал, заканчивая самым вечером, когда была назначена встреча со всеми гостями, итто ходил по городу и собирал в копилку комплименты прохожих и неловкие поздравления. между его рогов красовался красочный колпак, а за ним весело расхаживали трое парней с такими же колпаками и с табличками, на которых яркими фломастерами выцарапано «с днём рождения, лучший босс в мире!» итто гордился всей этой шумихой, гордился собой и ребятами, радовался любому слову со стороны прохожих и детей. он шагал в дорогой юкате, которая прекрасно струилась по его фигуре, но статус обладателя такой дорогой вещички быстро бросался в глаза — ни одна богатая шишка не позволит себе так носить дорогую вещь. она широко распахивалась на груди, а извнутри свисала рука, своим весом растягивая ткань. но никто не мог догадаться, что итто практически держал руку в воздухе, не опираясь на юкату. он продумал это с самого начала, потому что жертвовать такой редкостью совсем не хотелось. тем более ему совершенно не сложно! красота требует жертв, особенно в такой важный день. когда солнце уже приближалось к горизонту, арендованный домик наполнился громким смехом и ярким светом. ребята из банды действительно хорошо вложились в то, чтобы день рождение босса прошел так, как себе представлял сам итто. многие люди заглядывали ненадолго, просто поздравляли шумного доброго парня и уходили, а кто-то задерживался. например, путешественница сидела с аратаки с самого начала, знатно подпив саке, она позволила себе расслабиться и громко смеяться вместе с зачинщиком праздника. кстати о саке — куки шинобу с подозрением все это время косилась на красивую жрицу, которая принесла немалое количество сосудов алкоголя, элегантно проскочила внутрь со словами «поздравления из храма наруками» и уселась в уголок, словно наблюдая со стороны. забавных девочек всё-таки подсылает яэ мико. темнело, банда аратаки устроили целое представление для своего босса, заставляя того без конца смеяться и хвататься за предметы вокруг. он все порывался встать и направиться к ним, но хотару все это время останавливала его, ведь в подарок вмешиваться нельзя. день казался итто идеальным, сегодня столько друзей поздравили его, подарили подарочки, а самое главное — одарили вниманием. после нескольких разлитых бутылочек саке, итто уже обнимал ту самую жрицу, которую видел в первый раз, подливал алкоголь в небольшие керамические чашечки ребятам, а именно неожиданно появившимся полчаса назад томе и ёимии, и выслушивал речи шинобу о том, как та его безгранично уважает, как терпеть будет его выходки до конца своей жизни и служить вернее, чем родине. *** день у аято начался, мягко говоря, ужасно, как и прошла вторая половина дня. начиная с того, что комиссар не мог найти утром нужные документы, которые для него всегда подготавливал тома, заканчивая тем, что из-за кучи работы, что на него сегодня скинули молоденькие жрицы, он катастрофически не успевает на праздник, который длится уже около четырёх часов, ещё и его одежды никто не подготовил, прислуга явно не справляется в одиночку. аято устало смотрит в большое зеркало, подкрашивая сухие губы пигментным бальзамом, поправляет глаз бога на скромных темных, юбкообразных штанах, которые позволяли носить только самураям, и хмурится: кажется, будто на похороны идёт, а не на день рождения. раньше ему помог бы тома или аяка, но сейчас обоих не было дома. покрутившись вокруг зеркала, камисато решает разбавить тёмный образ, сменив чёрную хаори, на цветную, как его волосы, с цветочной вышивкой. камисато не решился надевать сверху ещё и плотную накидку без рукавов, характерную для важных церемоний, потому что не знает какой контингент будет там присутствовать, а слишком выделяться не особо хотелось. он выходит из имения и думает о том, что больше никогда не отпустит управляющего в отпуск. аято сильно опаздывал, и возможно он придёт к самому концу мероприятия, благо оно было запланировано на острове наруками, и óни тоже был заранее предупреждён насчёт этого. главное успеть поздравить и дело с концом. ещё и на улице было слишком пасмурно, нужно было поспешить. в далеке к счастью, уже виднелся арендованный домик, шум из которого был слышен даже тут. подходя все ближе, надежды главы комиссии о том, что там не собралась половина инадзумы, все больше и больше гасли. сразу становится некомфортно, но взяв себя в руки, аято стучит по хлипкой калитке, молясь, чтобы та не развалилась. хотару болтала с подвыпившей грустной жрицей, тома и еимия заливали в себя непонятно какую по счету пиалу саке, попутно выслушивая рассказы членов банды аратаки о том, как проходят их будни, удивлялись. шинобу преданным взглядом следила за действиями босса, провожая его до двери. итто выходит на улицу, гордо вышагивает до калитки и видит того, кто к нему пришёл. аято выглядел роскошно, статно, как обычно. он улыбался, смотря на итто, поэтому именинник моментально открывает калитку и запускает его внутрь, понимая, что ноги его держат очень тяжело, а разум затуманен. — почему ты не пришёл раньше? — óни реально дуется, но в таком состоянии его мысли менялись с безумной скоростью, поэтому он хватает аято за рукав дорогой одежки, дергает на себя и почти что волочет в сторону домика, волосы у него были сильно растрёпаны, а юката сползала с одного плеча, — в прочем неважно! меня волнует другое, камисато аято. во-первых, итто фамильярничал. это пугало. во-вторых, в доме реально было много народу, как показалось аято, в сторонке где-то беседовали люди, которых он видел впервые. возможно, знакомые друзей итто? или просто торговцы с острова рито, на котором óни был частым гостем? в прочем, это было не самым важным. скорее всего, больше аято удивлял тома, которого одной рукой приобнимала еимия, а сам он залпом опрокидывал чашечку определенно со скверным содержимым. щеки их горели, как и у половины присутствующих, но, несмотря на неожиданное появление главы комиссии ясиро, казалось, что никто не обращал на них внимание. только шинобу с интересом наблюдала за действием своего босса, если бы в ней не было и капли саке, она бы, возможно, почувствовала неладное, но не сейчас. итто вдруг дёргается куда-то в сторону, оставляя аято одного прямо у входа, но моментально возвращается. его движения резкие и непредсказуемые, он берет яркую подарочную ленту, которой был обвязан один из подарков, и пытается запихнуть ее куда-то в одежду возлюбленного, но у него это не получается. он бросает ее на пол, тяжело вздыхает, но время на «погрустить» не находит. выпрямляется, приобнимает аято и громко обращается ко всем присутствующим: — посмотреть сюда, пожалуйста! — он говорит достаточно громко, так что практически все прервались и обернулись на именинника. тома испуганно распахнул глаза, — это — мой сааамый дорогой подарок от клана камисато! если бы аято успел среагировать, он бы позволил себе увернуться и извиниться перед каждым присутствующим, но, к его сожалению, большой аратаки итто сегодня был до ужаса проворным — он подтягивает к себе друга, смотрит меньше секунды в глаза и смачно целует, заканчивая это с громким чмоком на весь праздничный дом. вокруг воцарилась полная тишина, лишь слышно было то, как быстро тома наполнил свою чашечку до края и выпил ее, не раздумывая. у комиссара будто сердце остановилось, было по-настоящему страшно, хотелось просто раствориться, лишь бы больше никогда не ощущать чужие прожигающие взгляды. дальнейшие действия произошли будто на автомате, камисато несильно оттолкнул óни, но этого хватило, чтобы опьяневший парень сделал шаг назад, и оступившись, упал на крепкий зад. перед тем как спешно скрыться со двора, аято бросил полный обиды взгляд, который прошёл, кажется, сквозь затуманенных глаз внизу. со своего места сразу же вскочил тома, и кажется шинобу. — ух ты! наш именинник видимо перебрал, — тома неловко смеётся, толкая куки локтем в бок, и та тоже натянуто хихикает, — ну ничего, со всеми бывает, вы не обращайте внимания, — блондин обращается к перешептывающимся людям, одновременно вглядываясь в чужие лица для оценки состояния. как только он закончил говорить, синобу, с уже поднятым итто, стояла у приглашённых музыкантов. достаточно громкая музыка не оставила выбора гостям, и они уже как ни в чем не бывало продолжили веселиться. аято по настоящему трясло, а глаза давно были на мокром месте, что дай он себе волю, расплакался бы прямо сейчас. он уже успел похоронить себя и свой клан в этой маленькой комнатушке, которая первая попалась на глаза. заранее было безумно стыдно перед покойным отцом, и перед аякой, да и перед томой почему-то тоже. он не хочет думать о том, что с самого начала все казалось неправильным и шатким, но в голову лезли только такие выводы. всплывающие в мыслях лица неизвестных людей, приобретали насмешливые улыбки от которых хотелось спрятаться, впринцепи, аято этим сейчас и занимается. в плотную дверь постучали, и уже бывший, как он думает, глава комиссии вздрагивает от неожиданности: — господин аято, все нормально? — это был обеспокоенный голос томы, — ничего страшного не произошло, что только не бывает, когда немного переберешь с выпивкой, — он мягко смеётся, почёсывая затылок. камисато выдыхает, и расслабленно откидывает голову назад, больно ударяясь о дверь: — все нормально, я просто был напуган, я скоро отойду, — было ужасно признаваться в своей уязвимости. управляющего такой ответ не устроил, потому что он знает как господин может гонять себя: — хотите я вернусь туда, и заставлю всех молчать под угрозой отрезанного языка? — казалось, что он был серьёзен. за дверью прошуршали, и наконец-то открыли: — не надо никому угрожать, это наоборот привлечёт ненужное внимание, — аято вышел из комнаты, выглядя довольно нормальным, если не смотреть в глаза, — я возвращаюсь, развлекайся, — он гордо удаляется в сторону проходной комнаты с открытой верандой, откуда позорно сбежал десять минут назад. казалось, что ничего и не было, все так же веселились, но óни видно не было. оно и к лучшему. проходя через комнату, вдоль стеночки, комиссар всматривался в чужие лица, совершенно не встречая знакомых, с подозрением спотыкаясь о лицо молодой захмелевшей девочки, одетую в форму жриц храма наруками. радовало одно, камисато аято никто не знает, он не известен в народе, он редко появляется на больших мероприятиях, он луна клана камисато, которая видна только ночью. это немного успокоило, и статная фигура, прихватив беспризорную бутылку саке, мягкими шагами удаляется из дома под взгляд путешественницы. понимание ситуации у аратаки итто происходит не сразу. сначала его из домика очень резво выводит шинобу, потом, что-то тихо приговаривая, тащит его подальше от собственного праздника и только что появившегося возлюбленного. óни этому, кстати, совсем не рад, поэтому пытается выдернуть руку из крепкой хватки. куки оказывается неожиданно ловкой и сильной, переплетая свои пальцы вокруг чужого крепкого запястья, она ведёт его куда-то ближе к берегу, удаляясь от праздничного шума. понимание ситуации у аратаки итто происходит только когда рядом с ним грузно на песок плюхается та, что полчаса его умывала морской водой, приговаривая, каких ошибок натворил багровый óни. шинобу хлопает его по плечу и молча смотрит на ночной пейзаж: — пойми, босс, нет ничего такого в том, что ты поцеловал любимого человека, но в тот момент, когда он весь такой красивый и важный предстал перед другими твоими знакомыми и друзьями, он в первую очередь был главой клана камисато, а не обычным парнем, с которым вы играете в жучиные бои… ну или во что вы там теперь играете я не знаю, — она вздыхает и поворачивается в сторону óни, в надежде наконец-то увидеть там хотя бы малейший отклик на ее слова. и она видит. видит налитые слезами глаза и подрагивающие большие плечи. итто водит когтями по песку, всхлипывает так, будто из-за него сейчас был убит каждый оникабуто и отравлена каждая фиалковая дыня. какое эмоциональное потрясение для парня с большим сердцем и большим количеством саке внутри, что у самой шинобу что-то надрывается. она кладет голову на подрагивающее плечо и слышит, как от ее действия итто всхлипывает еще громче. да, босс хотел как лучше, в этом она не сомневалась, но у него не всегда получалось сделать то, что он планировал. вот и сейчас он сидит весь такой понурый, понимает, что успел натворить дел, и, скорее всего, думает, как теперь все это дело решать. хотя, возможно он просто плачет от того, что куки была слишком груба с ним пару минут назад. они сидят так ещё немного, пока óни успокаивается. когда он встаёт, куки знает, что тот уже продумал свой дальнейший план, поэтому так резво направился в сторону праздничного дома, даже не отряхнувшись от песка. даже если план его будет не совсем идеальным, шинобу чувствовала, что глава ясиро не оставит бедного итто горевать долго. с чувством выполненного долга она уже собралась вернуться на праздник, как сама только осознала, что происходит между боссом и таким влиятельным человеком. пускай óни сейчас не сказал ни слова, все его мысли и чувства были написаны на его лице. значит вот как нынче дела обстоят у клана камисато? интересно. на тот момент она ещё не знала, какая гениальная идея пришла в голову аратаки итто. напрягало только то, как резво он собирал еду с праздничного стола, все ещё хлюпая носом. вид его был серьезным, даже грозным в какие-то моменты, а когда он подошёл к ней и сказал «подготовка выступления до того момента, пока я его не найду, на тебе, а так ищите меня у камисатовского поместья» шинобу вообще потеряла дар речи. все что она могла сделать — молча проводить удаляющуюся фигуру, на плечо которой был закинут большой мешок с едой и, возможно, алкоголем. когда она всё-таки подскочила и быстро подошла к томе, что пару минут назад болтал с боссом, то узнала, что молодой господин скорее всего уже отправился в путь на ватацуми для важных торговых переговоров, о чем управляющий и рассказал óни. разговор продлился недолго, она лишь узнала о том, что итто планирует ждать главу клана прямо у его поместья все то время, пока тот не вернётся. прогнозы у томы были достаточно печальные, потому что у аято, как оказалось, было много дел, которые он сдвинул ради этого праздника. видимо, теперь он убежал работать, раз веселье не задалось. ну чтож, придётся навещать бедного итто с едой, ведь тот определенно съест все до завтрашнего утра. в прочем, так и произошло. на следующий день после самого праздника, когда все до единого разошлись, так и не получив ответа на вопрос о том, куда пропал именинник, шинобу вместе с ребятами из банды решили отправиться в сторону поместья. не заходя внутрь, прямо у высокого забора, дремал рогатый óни, развалившись на травке.